Марина Козлова: «Главным искусством для нас является искусство имитации». Интервью на сайте онлайн-журнала «Питерbook»

цитата

МАРИНА КОЗЛОВА: «ГЛАВНЫМ ИСКУССТВОМ ДЛЯ НАС ЯВЛЯЕТСЯ ИСКУССТВО ИМИТАЦИИ»

Целиком читайте на сайте онлайн-журнала «Питерbook»: http://krupaspb.ru/piterbook/fanclub/pb_fan_column....

— Вопрос, который я задаю писателям, пришедшим в «жанровую» литературу не из фэндома: что, на ваш взгляд, происходит с фантастикой в России и на Украине, в каком направлении она движется, о какой динамике можно говорить? Ну и шире: какой вам видится судьба массовой литературы, написанной на русском языке — с обобщенной, культурологической позиции?

— В «жанровой» литературе я чувствую себя, как перигрин в Римской империи — правами гражданина не обладаю, но зато это обстоятельство освобождает меня от необходимости высказывать экспертную точку зрения. Со своей сугубо частной позиции, которая на полноту представления претендовать не может, скажу, что проза вообще дрейфует от реалистичной к условно-реалистичной. Реализм с фантастическими допущениями, магический реализм — все это попытки описать то, что получается, когда автор начинает расширять и усложнять пространство, в котором движется. Зачем он это делает? Возможно, он таким образом преодолевает линейность и предопределенность реальности. Возможно, оттого, что рефлектирует свою частичность, дифициентность и достраивает себя до целого, создавая мир как собственный дом. Вообще психофизиология автора — как он дышит, когда пишет — это довольно интересная тема, впрочем, и об этом написано немало. Но, думаю, в современном мире авторский эскапизм все чаще становится основным стимулом движения в сторону от реалистичной прозы.

О русскоязычных украинских фантастах. Яна Дубинянская и тандем Дяченко — это те авторы, которые никогда не обманывают моих читательских ожиданий. Олди, Вершинин, Федоров, далеко не всех называю, но есть такое «ядро» списка — так ведь у этих авторов как в России, так и в Украине узнаваемость примерно одинаковая. Вопрос гражданства тут очень условен — эти авторы успешно издаются в России и имеют российско-украинскую читательскую аудиторию. По-моему, не существует какой-то особой специфики или колорита современной украинской фантастики — «жанровая» литература подчеркнуто космополитична, если нет — поправьте меня. Корпус образцов и примеров для подражания, за исключением Лема, Стругацких и Крапивина, живет в англоязычной культуре.

О массовой литературе я не могу говорить квалифицированно, но, благодаря этому вопросу обнаружила для себя интересный предмет для изучения. Мой сын дал мне почитать сначала «Голодные игры», а потом «Сумерки» и спрашивает осторожно: ну как? В чем, спрашивает он, причина такого оглушительного рыночного успеха? И я вынуждена была признать, что в случае с «Голодными играми» я понимаю причину, а в случае с «Сумерками» не понимаю, что бы там мне ни рассказывали о тинейджерской аудитории. В «Голодных играх» есть впечатляющий социальный заряд, и эта революционность, безусловно, взяла за живое.

В понятии «массовая литература» очень размыты границы и критерии. Если руководствоваться только тем, что ее потребитель — это читатель, который не отягощен культурологической рефлексией, «большая литература» поместится на очень скромной книжной полке. Уже сейчас она рождается в той же питательной среде, в которой и потребляется.