Все ниженаписанное несет в себе изрядный заряд шутки, поэтому прошу всерьез и глубоко не принимать и тем паче не оскорбляться. 
Все таки забавная вещь — человеческая психика. Стоит самому на время перестать выискивать ляпы в художественных произведениях, как сразу же начинаешь осуждающе посматривать на других, продолжающих заниматься этим, да еще и защищать тянет бедолаг-авторов. 
В оправдание себе, как водится, начинаешь искать примеры подобного поведения у других — как стремления искать ляпы у других, так и допущения, быть недовольным такими поисками уже других.
Почитаешь таких примеров и слегка успокоишься — все-таки не только я, далекий от идеала, но и люди известные и выдающиеся позволяли себе такие слабости.
Вот, например, очень хороший и известный писатель-маринист Виктор Викторович Конецкий.
Здесь он делает замечания не кому-нибудь, а самому Бунину, лауреату Нобелевской премии по литературе!
цитата
У Бунина в «Господине из Сан-Франциско» полно чуши. От прямых школьных ошибок: он помещает пароходный вал в киль; капитан обязательно загадочная личность, «похожий на огромного идола»; за минуту до смерти господин из Сан-Франциско видит в читальне гостиницы: «стоя, шуршал газетами какой-то седой немец, похожий на Ибсена, в серебряных круглых очках и с сумасшедшими, изумленными глазами»… Ну, скажите вы мне, ведь видит американец, тупой миллионер, а зрит-то за него ястребиный Бунин! Знать не знает американец ни языческих идолов, ни тем более внешности Ибсена! Это Бунин нагляделся на идолов у себя в азиатских степях и в юности вечно пялился на знаменитых писателей, ибо им завидовал, но чтобы американец знал Ибсена! И чтобы американский миллионер, войдя в читальню, за считанные секунды изучил бы физиономию какого-то немца и определил бы, из чего у того очки, заметил сумасшедшие и изумленные глаза… А между прочим, и нам внешность немца до лампочки — зачем она тут? Меня воротник душит, жилетка печенку давит, через тридцать секунд у меня в сердце сосуд разорвется, и шея моя напружинится, глаза выпучатся, я дико захриплю…Полноте, Иван Алексеевич! Ни от инфарктов, ни от инсультов так люди не умирают, ибо Бог прибирает их быстрее, и нет, увы, сил мотать головой, хрипеть, как зарезанный, закатывать глаза, как пьяный… Если это скоропостижная смерть, то она и есть в миг, если нет, тогда его еще лечить надо, а не в плохие номера гостиницы таскать. Почитайте Амосова.
Насколько же классикам легче было! Изучать-то им только историю надо было… А нам?
А здесь рассказывает уже о том, как ляпы искали у него самого:
цитата
— ...и еще я из мелкокалиберки застрелился! Тебе, как прошлому вояке, вовсе непростительно: мелкие вши бывают, а винтовки малокалиберные. Думаешь, приятно читать про себя такую чушь?— ...за мелкий калибр я уже двадцать писем от читателей получил и стыдом умылся, хотя тут другой дядя виноват.
И еще, тут уже более развернутее:
цитата
Недавно получил письмо от старого капитана, чрезвычайно знаменитого на весь свет, мною глубоко уважаемого. В тридцати пунктах указаны (с приведением номера страницы, абзаца и строки в абзаце) мои неточности в морской терминологии.Каждый пункт вызывал у меня бешенство.
Я пишу: «Поднимаюсь на пеленгаторный мостик и вижу, что линемет отодвинут в сторону, ракеты сложены в кучу, а на ящике лежит и загорает Эльвира — младшая буфетчица. Она лежит на животе, лифчик расстегнут. Эльвире хочется, чтобы и следа от лифчика не осталось на ее тропическом загаре».
Знаменитый капитан пишет: «Мостик этот издавна назывался капитанским. Стал называться ходовым. Но даже не в этом дело. На судне, где уважают морские порядки, он никогда не служит пляжем даже для Эльвиры. Я не знаю судов, где капитаны разрешали это. В этом уважении большой смысл. Определенные места на судне служат определенным целям, и только им. И вообще, зачем это размазывание, в каком виде загорала Эльвира и прочее…»
«Не было на море ни одного человеческого деяния, о котором все люди имели одинаковые мысли. Общему сему жребию и наше сие дело подлежит». А это написано лет двести назад при разборе обстоятельств бесследной гибели нашего фрегата.
Когда-то я относился к такой особенности морского мышления с юмором. И даже позволял себе над таким удивительным феноменом подшучивать. Но уже порядочно, как перестал. Серьезное и даже трагическое за ним стоит.
Сходите разок на Фонтанку в городской суд, когда судят там за аварию моряков. Сколько экспертов — столько мнений.
Такие дела. 
цитировать
свернуть ветку
