Уничтожение российской науки готовилось в глубокой тайне в лучших традициях всех наших либерастичных реформ.
(Прошу прощение у отцов-основателей либерализма за столь двусмысленный термин, но он сознательно выбран для того, чтобы отличать эту странную помесь фундаментализма и фашизма от вполне респектабельного идейного течения, вполне имеющего права на существование, против которого мы не имеем ничего против, пусть оно только существует в соседней деревне.)
Так вот, основное оправдание подобной закрытости и келейности — мол, Российская Академия наук закостенела, и сама себя реформироват не может ибо никакая организация в здравом уме и твердой памяти себя не может реформировать. Точка.
Шедевр либералистической мысли — организация сама себя не может реформировать.
Помилуйте, тогда выходит что и любая реформа государства возможна только под чутким руководством дул автоматов, простите, направляющей руки дружеского оккупационного режима? Что ж, либерастам не отказать в последовательности, поминая реформы девяностых, совершаемых под чутким руководством иностранных советников, загребущей невидимой рукой рыночных реформ освобождавших дорогих россиян от социалистической собственности. Но бог сним, с государством. Роль оккупационных режимов в реформировании других стран отрицать глупо — послевоенные Европа и Азия тому доказательство. Да и государство в глазах либераста, если только это государство не называется США, — злейший враг любой креативности и толерантности и место ему на свалке истории, которой, кстати, тоже пришел конец по-фукуямовски.
Но корпорации! Которые также являются организациями, так неужели и у них отнято священное право вытянуть себя за волосы из болота кризиса подобно барону Мюхгаузену?! Несчесть примеров того, как самореформирование вполне удавалось большим и маленьким компаниям, впрочем, как и не удавалось. Насчет первого советуем ознакомиться с историей одной яблочной компании, а насчет второго вспонить некогда правивший миром пленочной фотографии Кодак. Причем заметьте, фруктовой компании не пришлось отдаваться в руки другого айтишного гиганта, с удовольствией обгладавшего бы под лозунгом реформ и прочей реструктуризации павшую ниже некуда Apple до яблочных косточек, и даже варягов зазывать не пришлось, ибо ранее призванные варяги сделали с компанией то, после чего просто обязаны были на ней жениться, будь у них столько денег. Нет, в компанию вернулся свой доморощенный отец-основатель, некогда успешно и доведший компанию до ручки — из песни слова, увы, не выкинешь.
Как бы то ни было, а нехитрые лекала либерастических реформ таковы:
1. Нечто развалить под лозунгом реформ
2. Объявить это нечто разваленное вообще нереформируемым
3. Призвать мародеров эффективных собственников
4. Profit
Совсем недавний пример — разгул сердюковщины в нашей армии, которую тоже решили лишить не только собственности, но и оборонной промышленности, тихой сапой протаскивая безумную идею, что оружие выгоднее закупать зарубежом. Армии, к счастью, удалось отбиться. Хотя формы ликвидации сердюковщины уж очень сильно напоминают спецоперацию против собственного правительства. Что навевает уж слишком нехорошие ассоциации из недавней истории Греции, Чили, Турции.
В свое время бытовала шутка, что от обвиненний в буржуазности, которых не удалось избежать генетике, физики отбились атомной бомбой. Чем могут отбиться наши академики? Что наука может предложить государственной системе, которой не нужна не только наука, но и собственная армия?! Боюсь, что ничего, кроме флэшмобов на тему похорон отечественной науки. Государству без амбиций на мировой арене, без жалости сдающего все, всех и вся, интеллектуальная мощь всего лишь обуза. К тому же дорогостоящая. Два процента ВВП можно с большей эффективностью превратить в зарубежные фантики и потребить или даже злоупотребить.
Говорят, если лягушку бросить в кипяток, то она выскочит и останется жива. Но если воду нагревать постепенно, то лягушка не заметит повышения температуры и заживо сварится. Не в этом ли еще один секрет либерастизма? Демонтаж среднего образования и его зачистка ЕГЭ. Голодный паек для науки, пока она окончательно не превратилась в доходягу. Снижение статуса науки до такого уровня, что из страны уже не только мозги, но и безмозглость утекать начнет.
И все это на фоне интеллигентного и застенчивого молчания все тех же академиков. Что ж, иногда молчание — золото, если оно не ведет к гибели.