Владимир Аренев «Комендант мертвой крепости»

Аннотация:

Двадцать лет назад наступил конец света. Умер один из богов, мир распался на куски. Рухнули в бездну города, оборвались миллионы жизней. Но тем, кто уцелел, нужно как-то жить дальше.

Если ты комендант приграничной крепости — охранять вверенный твоей заботе городок от потусторонних тварей.

Если ты нечаянный герой из захолустья — с благодарностью принять назначение на должность наместника приграничной крепости.

Если ты последний из народа, что по недомыслию устроил конец света, — исправлять ошибки своих сородичей.

Но когда приходит сезон ветров, и ураган несёт из пустыни клочья смертельного тумана, и пробуждаются похороненные в древнем городе тайны, — вам троим всё же придётся встать спиной к спине: там, на стенах крепости Горелый Шандал.

Пылью на ветру стелются жизни обитателей Палимпсеста. Загадочная катастрофа, названная впоследствии Разломом, разорвала мир на клочки островов, залила промежутки убийственными радужными чернилами — ким-стэгат, закружила народы беспощадной смутой. Нет надежды на Праотцов, покинувших мир после Разлома, нет надежды на столичных властвующих, которые заняты своими более важными делами. Есть лишь руки, мечи, остатки чести и долга. И крепость Горелый Шандал, последний южный форпост перед гибельными кляксами, дикими кочевниками и безжалостными помарками.

Благодаря тщательно подобранной системе диалектов, понятий и названий «Коменданта мертвой крепости» хочется пить как старинное ароматное вино, наслаждаясь нотками тайны и древности, кивая вкусу узнавания и обыденности, привыкая к букету чуждости и вычурности. Отчасти это создано удачными созвучиями. Например, в слове «скоростель» сразу же слышится что-то птичье, а что-то напоминает о беге. В то же время чуть неторопливый, размеренный слог хорошо подходит для описаний и затянувшейся напряженной погони, и нелегкого быта форпоста, и заброшенного города Шэквир. И почему-то наиболее близкой кажется стилистика Сапковского.

Впрочем, любая книга остается мертворожденной без настоящих персонажей. Дворянин Сиврим, который еще только учится быть командиром. Хродас, комендант Шандала, постаревший не столько телом, сколько душой. И загадочный алаксар, последний из своего народа, несущий тяжкий груз ответственности и памяти. Герои, сперва кажущиеся предсказуемыми, быстро выходят за рамки типажей, усложняя рисунок характеров. А помимо этих есть десятки других, по-своему ярких судеб людей, вовлеченных в события, которым суждено породить баллады и легенды. Баллады о героическом сражении на стенах старой крепости. Легенды о тайнах Шэквира, о чудесах и подвигах.

Вот только в балладах не останется подлинной правды. Правды о несправедливой жестокости жизни, об отчаянном выборе между долгом и честью. О ненависти и любви, о любопытстве и тяге к запретным знаниям. Правды о незаметных трагедиях и душевных ранах. Правды, которая есть в каждой строке романа.

Если говорить о композиции, то трудно назвать ее экстраординарной. Аренев постепенно знакомит читателя с предысторией мира, где-то подробно освещая события, а где-то приберегая откровения до самого конца. При таком обилии информации автор волей-неволей был вынужден подавать ее большими порциями вначале. Но затем он заставляет думать самостоятельно при первой же возможности.

Наверное, кто-то задастся вопросом, насколько беспристрастен я в рецензии? Отвечу, Медведя можно подкупить лишь одним способом — бочкой ароматного вкусного меда. Только ее он будет хвалить, расписывая красоты. Но нельзя сказать и что роман вышел идеальным. Долгое время автору удавалось выдерживать баланс между глобальными событиями, которые могут определить судьбу всего мира, и локальными, связанными с душами отдельных людей.

Соотношение между этими составляющими все время меняется, точка зрения то отдаляется, показывая весь потрясающий мир, то приближается, сосредотачиваясь на душевных метаниях одного героя. И ближе к концу, на мой взгляд, автор поторопился свести нити, и в результате действие оказалось замкнуто в стенах крепости. И обилие действия, смятенных чувств, ощущение предопределенности, наконец, тяжким камнем легло на артерию сюжета. Хотя, возможно, это особенность моего восприятия. Стоит понимать, что романом Аренев замахнулся на уровень Мастеров жанра фэнтези, а потому и планка оказалась поднята выше.

Итог: история о человеческих судьбах в продуманном и самобытном антураже фэнтезийного Палимпсеста.