В Дилогии о комиссаре Йенсене социальный элемент максимально обострен, так что эти романы чаще относят к жанру утопии, а не детектива. Однако, в каждом из них комиссар Йенсен расследует конкретное дело, так что есть все основания считать данные произведения и детективами тоже.
В первом романе дилогии «Гибель 31-го отдела», написанном в 1964 году, Валё показал нам свое виденье будущего капиталистического общества. Будущее это безрадостно, поскольку не так уж благополучно живут люди: жилищные условия спартанские, питание синтетическое из автоматов, разобщенность людей, тотальное одиночество и мир, воспринимаемый как будто через целлофановый пакет, как бывает, когда снимаешь очки. А где-то за стеной существует социалистический мир, где все гораздо лучше, об этом упоминается всего в паре мест романа краткими репликами персонажей. Иной мир есть, хотя мы его не видим, и он как бы лучше, люди в нем живут веселее.
В реальности нарисованная автором картинка воплотилась с точностью до наоборот, что можно видеть по фильму «Зависть богов» и другим подобным произведениям. Однако мир не стоит на месте, единое общество может возникнуть где угодно и когда угодно, ведь гламур и глянец давно заполонили рынки СМИ, а огромное число людей живет судьбами героев телесериалов. Дом, может, и не один, но для единого общества он не обязательно должен быть один, главное — единство мышления, а к этому мы как-то опасно приближаемся.
Валё пытался критиковать буржуазное общество, а создал замечательную критику общества потребителей, пораженного ленью ума и утратившего потребность в творчестве и познании. Теперь, в веке двадцать первом, мы знаем, что такое может быть везде, политический строй тут не принципиален. Зомбирование населения через СМИ — универсальный инструментарий контроля над ним.
Идея секретного отдела, цель которого в изъятии из общества самостоятельно мыслящих людей, меня особо не впечатлила. Если таких людей настолько мало, что все они могут быть собраны в один отдел, ничего страшного не случится, если их не собирать. В общей атмосфере сонности и безмыслия, алкоголизма и угасания даже «основного» инстинкта их глас никто не услышит. Финал предсказуем, хоть автор и оставил его открытым. Размышлять над вариантами смысла нет, ибо все они ведут к одинаковому результату — 31-й отдел никому не нужен, и именно поэтому обречен, независимо от того, будет взрыв в Доме или нет.
Роман этот меня заинтересовал в большей мере формой. В нем только один персонаж назван по имени, все остальные безымянны, обозначаются либо профессией, либо возрастом и полом. Так видит эту жизнь главный герой комиссар полиции Йенсен, ведь это он общается с другими героями, ведет следствие, пытается выявить и обезвредить преступника. Он стоит на страже общественного порядка, но людей воспринимает только по их месту в социальной структуре. По другому у него просто не получается.
В этом контексте характерна манера комиссара Йенсена общаться с людьми. Он задает вопросы, слушает вроде бы внимательно, наблюдает, но при этом, как только собеседник увлекается диалогом, выдает коронную фразу: «Пожалуйста, без лишних подробностей». Он говорит это подозреваемым при допросах, начальнику патруля при приеме рапорта. Он не хочет видеть ничего, выходящего за рамки сухого перечисления фактов. Ему не интересны такие вещи, как психологический портрет преступника, мотивы, предпосылки преступления. Мозг Йенсена тоже засыпает. Он еще не впал в тотальную спячку, как большая часть людей в его мире, но близок к этому и поддерживает активность ума лишь настолько, насколько этого требует работа. Наверное, по другому в таком мире просто не выжить.
Люди не могут быть счастливы, когда все они и все вокруг одинаковое. А если нельзя быть счастливым, зачем жить? Нет цели, нет смысла, у большинства героев нет даже такой отдушины, как семья — все они одиночки, плывущие по течение с полузакрытыми глазами. Такой мир даже не пугает, он вызывает острую жалость к людям и чувство безнадежности. Ведь перед нами картина духовного апокалипсиса. Для конца света совсем не обязательно устраивать глобальные техногенные или природные катастрофы, можно вытравить в душе человека желание жить, превратить его в социальную функцию, что и случилось в едином обществе нарисованного Пером Валё мира.
Картина духовного апокалипсиса впечатляет. Способ подачи материала впечатляет тоже: безымянность и отчужденность везде и во всем, при том, что слово «одиночество» не произносится; навязчивые повторы малозначительных бытовых деталей, из которых постепенно складывается представление о жизни людей, их быте, взаимоотношениях; монументальность Дома как символ могущества четвертой власти; небольшие историйки поглощения «прогрессивных» изданий — за всем этим виден мир, мир серый, неуютный, в котором не хочется жить и рожать детей.
Мир, нарисованный без описаний, одними лишь повторами и отсутствием имен, кажется мне самым интересным в данном романе. В нем нет цвета, нет чувств, почти нет мыслей, жизнь осталась где-то там, за стеной...
Детективная составляющая романа очень необычна. Дело не только в гиперболизации социально-политического аспекта, ведь действие происходит в антиутопическом мире будущего, но, прежде всего, в том, что на начальном этапе нет признаков какого-либо преступления.
Йенсену, находившемуся на лечении за границей, поручено установить, что происходит в государстве всеобщего взаимопонимания, с которым нет связи и из которого никто не возвращается. Казалось бы, такое задание больше подходит разведчику, чем полицейскому комиссару, но профессионал всегда остается профессионалом: прибыв на место, комиссар пытается полицейскими методами установить, каково положение в стране, и что же произошло за время его трехмесячного отсутствия.
Сначала перед ним (и перед нами тоже) разворачивается картина всеобщего запустения, зараженной зоны, покинутой людьми: нет ни правительственных учреждений, ни полиции, ни армии, ни городских служб, закрыты магазины, почта, столовые, отключена коммунальная инфраструктура города, полицейский участок покинут, по улицам разъезжают медицинские патрули, объявлено чрезвычайное положение, практически нет людей. Апокалипсис в одной, отдельно взятой стране.
Постепенно из допросов немногих обнаруженных все-таки свидетелей, осмотра улиц, личного столкновения с медицинским патрулем, изучения корреспонденции, скопившейся дома и на службе, бесед с внезапно объявившимся знакомым по старым временам полицейским врачом и его изувеченным другом начинает складываться определенная картина состояния дел в стране. Появляются направления поиска недостающей информации, новые вопросы.
В этой части роман хорош. Наконец раскрывается детективный талант комиссара Йенсена: из каждого свидетеля он умеет вытянуть максимум полезной информации, спрашивая человека о том, что он лично видел, делал, думал. Кажется, еще чуть-чуть и комиссар раскроет это дело, точнее, выяснит, что же произошло в стране, потому что раскрывать нечего, преступления как такового все еще нет, есть разрушение государства в результате эпидемии и прекращения функционирования инженерных, бытовых и административных структур страны.
Но автор не дал возможности комиссару завершить расследование. Детективная линия резко обрывается, все объясняется в одном пространном диалоге нового персонажа, достаточно грубо введенного в сюжет. Оказывается, преступление все-таки есть — преступление власти перед народом. Как только это становится ясно, детективный сюжет отодвигается в сторону как уже использованный инструмент, и автор переходит к обличению буржуазной власти. В финале дилогии, как и в начале, акцент сделан на социально-политическую составляющую сюжета, вскрытие пороков власти избранных, дистанцированных от обычных людей, которыми они управляют.
На примере гибели государства всеобщего взаимопонимания Пер Валё показывает, что отчуждение народа от общественной жизни, подробно показанное в первом романе дилогии, в конечном итоге приводит к самоуничтожению власти.
В государстве всеобщего взаимопонимания отчуждение людей от общественной жизни достигло критической точки, за которой наступает отчуждение от самой жизни. В монолитном унифицированном обществе полностью уничтожено личное пространство человека. Поэтому его уход из пространства общественного происходит либо в пьяное забытье, либо в смерть. Операция «Стальной прыжок», задуманная как не опасный для людей элемент предвыборной компании, должна была всего лишь повысить градус социальной активности населения.
Система всеобщего взаимопонимания стала опасна для всех: и для власти, и для населения. Ее надо было менять. Наблюдающая рост протестной активности социалистов власть решила провести эти изменения сама, в своих интересах и под своих контролем. И в результате сама себя уничтожила.
Финал дилогии заставляет криво улыбнуться. Ну прямо «Интернационал» с его «...мы наш, мы новый мир построим». По книгам видно, что Пер Валё выступал за социалистический путь развития государственности. Но слишком уж воздушная идея, в том смысле, что в воздухе висит.
В дилогии нам показан только один город. Такое впечатление, что никаких других территорий в государстве всеобщего взаимопонимания нет. Если это так, то строить социалистическое государство уже некому. В живых осталось совсем немного социально активных людей, таких, как полицейский врач, да и не факт, что все они здоровы. Основная масса населения привыкла жить по инерции, ни во что не вникая. Результат очевиден: власть от одной малой группы переходит к другой малой группе, которая начинает строить счастливую жизнь для всех по своему разумению. Перспектив трансформации антиутопии в утопию здесь не просматривается.
Основной вывод из дилогии следующий: насильственная унификация социальной жизни разрушает личность человека и, как следствие, влечет за собой разрушение самой унифицированной социальной структуры. Зона личного пространства, помимо прочего, является буфером между зоной общественных интересов и небытием. Это проблема не связана с каким-то определенным государственным строем, она может возникнуть при любом государственном устройстве в любое время и в любой стране.
А в плане детективном дилогия рисует мир, в котором сыщикам нет места. Сыщик, в отличии от разведчика или шпиона, работает как раз в зоне личного пространства человека или на стыке личного и общественного. В едином обществе сыщик не нужен, потому что преступления могут быть либо явные, пресекаемые обычным полицейским патрулем, либо такие, которые раскрывать непозволительно. На пепелище же рухнувшего государства можно провести только одно, последнее расследование, которое и провел комиссар Йенсен — последний полицейский прекратившего быть государства.
Дилогия о комиссаре Йенсене являет нам прекрасный образец неразвлекательного детектива, который создавался автором для достижения социально значимых целей. Актуальность этого произведения со временем только возрастает, поскольку выявленная автором проблема оказывается более масштабной, чем полагал он сам.
цитировать
