8. Следующий «лемовский» материал (стр. 65) – это небольшое эссе Леха Енчмыка, которое называется
СУЩЕСТВУЕТЕ ЛИ ВЫ, МИСТЕР ЛЕМ?
(Czy pan istnieje, mister Lem?)
Philip K. Dick to the FBI, September 2, 1974
«I am enclosing the letterhead of Professor Darko Suvin, to go with information and enclosures which I have sent you previously. This is the first contact I have had with Professor Suvin. Listed with him are three Marxists whom I sent you information about before, based on personal dealings with them: Peter Fitting, Fredric Jameson, and Franz Rottensteiner who is Stanislaw Lem's official Western agent. The text of the letter indicates the extensive influence of this publication, SCIENCE-FICTION STUDIES.
What is involved here is not that these persons are Marxists per se or even that Fitting, Rottensteiner and Suvin are foreign-based but that all of them without exception represent dedicated outlets in a chain of command from Stanislaw Lem in Krakow, Poland, himself a total Party functionary (I know this from his published writing and personal letters to me and to other people). For an Iron Curtain Party group — Lem is probably a composite committee rather than an individual, since he writes in several styles and sometimes reads foreign, to him, languages and sometimes does not — to gain monopoly positions of power from which they can control opinion through criticism and pedagogic essays is a threat to our whole field of science fiction and its free exchange of views and ideas. Peter Fitting has in addition begun to review books for the magazines Locus and Galaxy. The Party operates (a U.S.] publishing house which does a great deal of Party-controlled science fiction. And in earlier material which I sent to you I indicated their evident penetration of the crucial publications of our professional organization SCIENCE FICTION WRITERS OF AMERICA.
Their main successes would appear to be in the fields of academic articles, book reviews and possibly through our organization the control in the future of the awarding of honors and titles. I think, though, at this time, that their campaign to establish Lem himself as a major novelist and critic is losing ground; it has begun to encounter serious opposition: Lem's creative abilities now appear to have been overrated and Lem's crude, insulting and downright ignorant attacks on American science fiction and American science fiction writers went too far too fast and alienated everyone but the Party faithful (I am one of those highly alienated).
It is a grim development for our field and its hopes to find much of our criticism and academic theses and publications completely controlled by a faceless group in Krakow, Poland. What can be done, though, I do not know».
Филип К. Дик в ФБР, 2 сентября 1974 года.
«Прилагаю письмо профессора Дарко Сувина как дополнение к информации и документам, посланным вам ранее. Это первый мой контакт с профессором Сувиным. Прилагаю также <имена> трех марксистов, о которых я сообщал вам ранее, основываясь на личных контактах с ними: Питер Фиттинг, Фредрик Джеймисон и Франц Роттенштайнер, который является официальным агентом Станислава Лема на Западе. Текст письма указывает на экстенсивное влияние этого журнала -- «SCIENCE-FICTION STUDIES».
Дело здесь не в том, что эти лица являются марксистами per se, или даже не в том, что Фиттинг, Роттенштайнер и Сувин -- иностранцы, а в том, что все они без исключения представляют собой преданных (outlets) в цепи распоряжений, поступающих от Станислава Лема из Кракова (Польша), который сам является ведущим партийным функционером (я знаю об этом из его опубликованных сочинений и личных писем ко мне и другим людям). Если эта партийная ячейка из-за железного занавеса -- Лем, вероятно, скорее целый комитет, чем конкретный человек, поскольку он пишет различными стилями и иногда демонстрирует знание иностранных языков, а иногда – нет – захватит монопольные властные позиции, с которых сможет контролировать общественное мнение посредством критических и педагогических публикаций, это станет угрозой всей сфере нашей научной фантастики и свободному обмену мнениями и идеями внутри нее. Питер Фиттинг вдобавок к этому начал готовить книжные обзоры для журналов «Locus» и «Galaxy». Эта партия управляет (в США) издательским домом, который публикует много контролируемой ею научной фантастики. В посланных вам ранее материалах я уже указывал на очевидное их проникновение в ключевые публикации нашей профессиональной организации, «Science Fiction Writers Of America».
Основного успеха им удалось достичь в области <публикации> научных статей, книжных рецензий и, возможно, через нашу организацию, в контроле над присуждением в будущем премий и почетных званий. Я думаю, однако, что сейчас их кампания по возведению Лема в ранг главного романиста и критика теряет под собою почву и начинает получать серьезный отпор: сегодня кажется, что творческие способности Лема были преувеличены; Лем в своих грубых, оскорбительных и совершенно невежественных нападках на американскую научную фантастику и на американских писателей научной фантастики зашел слишком далеко и оттолкнул от себя всех, кроме верных членов партии (я – один из тех, кого он оттолкнул в наибольшей степени).
Это ужасно для нашей сферы <деятельности> и для ее чаяний – обнаружить, что значительная часть нашей критики, диссертационных работ и научных публикаций полностью контролируется некоей анонимной группой из Кракова (Польша). Однако что с этим делать, я не знаю».
Дик послал по меньшей мере 21 такое письмо в лос-анджелесское отделение ФБР (столько их сохранилось). Станислав Лем предстает в них могущественным агентом КГБ, а может быть, лишь условным наименованием целой организации, действующей в таинственном Кракове. Когда французское телевидение пригласило Дика в Париж, чтобы взять у него там интервью, он тут же решил, что это очередная интрига Лема. «Я поеду в Париж, там меня похитят и отправят в Варшаву, а потом в Краков, а потом Бог знает куда», -- жаловался он ФБР.
Верил ли Дик в то, о чем он писал? Рэй Нельсон, друживший с ним на протяжении многих лет, утверждает, что Дик свято верил во все, что он писал. В романах – тоже. Основой для создания теории лемовско-краковского заговора послужило издание «Убика» в серии «Stanisław Lem poleca». Дик, живший в то время в крайней нужде, вообразил себе, что издание книги в Польше его обогатит, а когда пережил разочарование, решил, что Лем присвоил все его деньги.
Станислав Лем, отвечая на упреки Дика, написал, что не следует публиковать письма Дика, потому что ими должны интересоваться лишь психиатры.
Но все же связь между психикой писателя и его произведением стоит исследовать. Говоря о Дике, я неоднократно сравнивал его с Ван Гогом и Достоевским, как с людьми, которые бывали за гранью нашего мира, но сумели прислать оттуда странные, правда, но весьма дельные сообщения. У Дика этот переход за грань миров постоянно чувствуется.
Интуиция, советовавшая проводить сравнение этих трех очень разных творцов (все нормальные люди похожи друг на друга, а сходит с ума каждый по своему), неожиданно получила поддержку со стороны американских психиатров. Они утверждают, что открыли болезнь, которой дали название “temporal lobe epilepsy”. К ее симптомам относятся галлюцинации, религиозные мании и неудержимое стремление писать. Типичными представителями хворавших этой болезнью называют… Достоевского, Ван Гога и Льюиса Кэрролла. Дик к этим типичным симптомам добавил изрядную охапку своих, оригинальных. Помимо прочих его всю жизнь преследовала мысль о сестре-близняшке, которая умерла в возрасте шести недель. Дик представлял себе, как его сестра, брюнетка, растет вместе с ним, он вводил ее в свои романы, а теперь она лежит рядом с ним в одном гробу в Форт-Моргане, штат Колорадо.
Дик верил, что в 1974 году его, как и святого Павла, пронзил фиолетовый луч, который помимо прочего сообщил ему латинское название болезни сына. (Врачи и в самом деле скорректировали свой диагноз). Дик считал, что он является воплощением пророка Илии и что был физически перенесен в древний Рим. Он был уверен в том, что Гаррисон Форд, с которым он познакомился на съемках фильма “Бегущий по лезвию бритвы”, собирается его убить. В этой ситуации убеждение в том, что Лем – это условное наименование марксистской ячейки, намеревающейся захватить американский рынок НФ, следует признать одной из незначительных маний Дика. Жизнь этого человека представляла собой ад, а писательство было единственной терапией. И в том-то и заключается чудо литературы и искусства вообще, что из мучений художника рождается жемчужина, которой мы затем можем восхищаться.
P.S. Я позволил себе привести в этой сетевой публикации оригинальный вариант письма Дика и свой его перевод, в котором отчасти использованы некоторые удачные находки предшественников. Как и этим самым предшественникам (см., например, “Компьютерра”, № 15 от 17.04.2001), мне не слишком-то удался перевод одного маленького, но довольно-таки важного фрагмента письма. Хитрец Енчмык при переводе письма на польский язык попросту пересказал этот фрагмент своими словами. W.