Annals of the Ukrainian Academy of Arts & Sciences in the US , 16, 41-42, 1984-85, р.327-340
In imaginative literature special honors are bestowed on writers who
attempt to foretell the future development and achievements of mankind.
Works built around such predictions are very popular: they are
published in numerous editions and translated into many languages.
Francis Godwin’s The Man in the Moone, for example— a narrative of
an imagined journey to m oon— was translated into four languages
and printed in twenty-five editions during the first thirty years after its
appearance.1 Those who are not impressed by such information should
bear in mind that this work was written by a bishop and first published
in 1638. In the beginning of the seventeenth century, Francis Godwin
envisioned not only the construction of a vehicle for a journey to the
moon, but also had this to say about subsequent technological developments:
You shall then see men flie from place to place in the ayre; you shall
be able, (without moving or travailing of any creature), to send messages
in an instant many Miles off, and receive answer againe immediately; you
shall bee able to declare your minde presently unto your friend, being in
some private and remote place of a populous Citie, with a number of such
like things: but that which far surpasseth all the rest, you shall have notice
of a new World, of many most rare and incredible secrets of Nature, that
all the Philosophers of former ages could never so much as dream off.2
Only in recent times has it become possible to ascertain how accurately
Godwin predicted the development of air transport, the invention of the
1 Julij Kagarlickij, “Как popasť na Lunu’? Fantastika 1968 (M oscow , 1969), p. 253.
2 Francis Godwin, The M an in the M oon: or a Discourse o f a Voyage thither by
D om ingo Gonsales (London, 1638; republished in fascimle by Da Capo Press Inc., Am —
sterdam, 1972),, pp. 10-11; the archaic and inconsistent English spelling is cited as in the
original.
328 THE ANNALS OF THE UKRAINIAN ACADEMY
telephone, radio and television, as well as other vast advances in science
and technology.
The prevalence and the universal appeal of such writings has not
diminished in our times. This is amply confirmed by Arthur Clarke’s
novel Childhood's End. Initially published in 1953, the work went
through its thirty-fifth printing by 1976, and now “almost twenty million
copies of his books have been printed in over thirty languages.”3
Such data show that modern readers are still very fond of “prophetic”
writings. Not every such work, however, enjoys global popularity. In
spite of their ability to predict the future, some works from our century
have been confined to obscurity. A case in point is a novel by Volodymyr
Vynnyčenko, Sonjašna mašyna (Solar Machine).
Written between 1922 and 1924, when its author, Volodymyr Vynnyčenko
was already an emigre in the West, Sonjašna masyna was published
in Soviet Ukraine in 1928. The work proved to be very popular
and by 1930 had gone through three editions. But since then, the novel
has been almost unavailable not only in Ukraine, but also in the West.
In 1962 an attempt was made to reprint it in the United States, but
regrettably only the first part managed to appear. Were all three parts
of Sonjašna mašyna more accessible, contemporary readers would be
able to enjoy the heterogeneous nature of the work. It can be appreciated
as an adventure tale, a detective novel, a psychological and a
philosophical novel, a social and political satire, and certainly as a
prophecy.
Contemporary readers would realize that in Sonjašna mašyna Vynnyčenko
quite accurately foretold some recent economic, political,
social, scientific and technical developments. For example, in the description
of the industrial empire of Friedrich (Fridrix) Mertens (one of
the main characters), the reader can easily recognize an outline of the
structure and functions of present-day multinational corporations. Vynnyčenko’s
prediction of the rise of various economic “kingdoms” and
“empires” has certainly come true in many respects. In the same vein,
the writer foretold how the heads of companies and corporations exert a
3 Arthur C. Clarke, C hildh ood’s i W (New York, 1976), pp. 4, 219.
VYNNYCENKO’S s o n ja s n á m á š y n a 329
substantial influence on, or are in complete control over, national and
international political and economic developments. Vynnyčenko illustrates
this by noting that because Friedrich Mertens was the President
of the United Bank, it was taken for granted that “at a moment’s notice,
by way of their Parliament, the German people would be prepared to
follow Mr. President even to the very brink.”4 A similar tendency prevails
in international affairs. The novelist conveys this by describing
how, during a “World Congress” attended by delegates from many
countries, also gathered:
a number of friends and mutual acquaintances from various Western
countries and [were] taking a holiday at the green shores of the Breton
sea. A private gathering . . . a party of about thirty people in all. . . . They
have absolutely nothing to do with the Congress. They are neither delegates
from parliaments, neither ministers, chairmen of committees, nor
presidents of states. . . . And perhaps only once in a while they’ll talk of
this and that and among other things about the Congress. . . . But lo and
behold, what a strange thing: everything that is being said by these private
friends, by these nobodies, all of it is strangely enough repeated word for
word in all of the speeches at the Congress.5
One inevitably recognizes in such passages analogies to present-day political
life in the West, Parliaments, political parties, and free elections
seem to prevail and function unencumbered in Europe and in North
America. As Vynnyčenko predicted, however, the major political decisions
and the economic policies are determined more frequently by the
corporate giants than by the electors or their representatives.
No less striking is Vynnycenko’s depiction of a radical political
group called INARAC — an acronym for “International Avant-garde
of Revolutionary Actions.”6 Denounced by all official socialist parties,
INARAC is an illegal political organization dedicated to relentless
struggle against the political and economic establishment. Branches of
INARAC are coordinated by intellectuals, but the organization draws
its members from all walks of life. The members of INARAC exemplify
4 V. Vynnyčenko, Sonjašna m ašyna (Kharkiv, 1928), vol. I, p. 175. Translations of
quotations are mine.
5 ibid., p. 180.
6 Ibid., p. 55.
330 THE ANNALS OF THE UKRAINIAN ACADEMY
a fanatical devotion to their cause. The main weapon of INARAC is
unlimited terrorism; consequently, its members “assassinate successful
capitalist leaders and members of the government, they rob banks and
call such acts expropriations, and they blow up buildings. INARAC is
an inevitable phenomenon, a logical consequence of the socio-political
regime which has been established by the present heads of state; this is a
natural reaction against the social terror of the kings of the stock
exchange. Branches of INARAC exist throughout the world,”7 In his
invention of INARAC, Vynnyčenko predicted the emergence of the
ideology and urban guerilla warfare tactics, exemplified by such recent
terrorist organizations as Brigate Rosse, the Bader-Mainhof gang, the
Middle Eastern terrorists and a host of other groups.
The most recent developments in science, morever, have provided
some credibility to the solar machine, which is the center of Vynnyčenko’s
novel. Until recently, the very concept of a solar machine seemed
quite impossible. What is more, Vynnyčenko’s description of the machine
did not at all enhance its credibility. The solar machine resembles an
old-fashioned camera attached to a hand-operated coffee grinder. A
unique part of the machine is a special lens made from heliolite (sunstone).
This red lens can harness and modify the rays of the sun so that
they can be used for the production of synthetic food, which is called
“sunbread” Until recently, it did not seem possible to modify and to
redirect the rays of light. But in 1960 Theodore H. Maiman gave the
first practical demonstration of light amplification by stimulated emission
of radiation: he made a working model of a laser by using a red
lens, a ruby lens to be exact. The full potential of lasers is, of course,
not known at present, but it is not out of the question that in the future
they may yet be used for the synthetic production of food. Be that as it
may, the recent development of laser technology has certainly enhanced
Vynnyčenko’s solar machine with unprecedented verisimilitude.
Vynnyčenko also mentions other uses of solar energy. He points out
that the heliolite collector of solar energy “could be utilized not only for
the solar machine, but for other machines as well. In general, instead of
7 Ibid., p. 56.
VYNNYCENKO’S s o n ja š n a m a s y n a 331
relying on various gases and so forth, solar energy could be put to work.
Just imagine . . . that you would be able to install a heliolite lens into your
automobile, or into your air-car and the energy in the sun would take
you wherever you wanted to go.” 8 Although Vynnyčenko alludes to
such uses of solar energy, he does not elaborate on the necessary technology
for such operations. He provides instead detailed accounts of the
economic, political and social consequences of the extensive use of solar
energy. These speculations are perhaps of greatest interest to contemporary
readers, inasmuch as they imply the grave problems confronting
mankind in the near future, namely, extensive energy and food shortages.
In his Sonjašna mašyna; Vynnyčenko quite perceptively conjectures
on the possible responses of the heads of industry to an invention which
would be inexpensive and yet useful to everyone. As soon as Dr. Rudolf
Stor (Stor), a brilliant German chemist, had constructed his solar
machine, the establishment made every effort to denounce the machine
and to discredit the inventor: it proclaimed that the solar machine was a
hoax and interred the inventor in an asylum. Rudolf Stor had no other
recourse but to pass the plans for his solar machine to INARAC.
This episode may remind contemporary readers of the various inventions
that were never produced for consumers, although they had been
announced in the press. Lately, several case histories pertaining to the
suppression of inventions have come to light. In a recent article, Eliot
Janeway outlines a case reminiscent of the episode in Vynnycenko’s
novel. Janeway describes how an American chemist, William Jay Hale,
in the 1930s discovered an efficient means of producing cheaper gasoline
by mixing it with methane alcohol. But “the gasohol initiative was
suppressed by a corporate alliance between Du Pont and Standard Oil
of New Jersey (now Exxon). Du Pont not only dominated the chemical
industry; it controlled General Motors. The three of them together . . .
committed the country to lead and against alcohol.”9 As Janeway points
out, moreover, much of the ethyl alcohol can be derived from the distillation
of gasoline from crude oil. But instead of producing gasohol dur
8 Ibid., vol. Ill, pp. 159-60.
9 Eliot Janeway, “Gasohol: Solution to the Gas Shortage,” The Atlantic, November
1979, pp. 62, 64.
332 THE ANNALS OF THE UKRAINIAN ACADEMY
ing the recent energy shortage, the oil industry is still burning off 4en
billion pounds of ethylene a year into the smog above its fractioning
towers.”10
In view of recent revelations of such corporate suppressions, it is
obvious that Vynnyčenko foresaw that inventions would not be promoted,
unless they could yield corporate profits and ensure corporate
dominance. He vividly illustrates how corporate heads compelled the
government to spare no efforts in suppressing Stor’s invention which, as
we mentioned above, entailed the use of freely available solar energy for
the production of “solar bread” from any organic substance, mostly
grass. This “bread” presented an enormous economic threat to the corporate
establishment, because it contained all the necessary nutrients to
sustain life, and hence made all other foods a matter of luxurious
self-indulgence.
Rudolf Stor was correct in foreseeing that his solar machine, which
was inexpensive to build and simple to operate, would bring obvious
benefits to all people, rather than benefit only the privileged few.
Indeed, the solar machine freed all men from the drudgery of daily
labor, for it was no longer necessary to earn one’s daily bread. Vynny
čenko shows, however, that the inventor did not anticipate any of the
side effects of the new technology. The solar machine soon gave rise to
universal and total unemployment. Everyone began to enjoy unlimited
leisure; this led to a collapse of the workforce, and consequently, to the
deterioration of all social institutions. For the first time in history, men
and women became free, neither controlled nor restrained in any way by
social or economic forces. Yet on attaining such absolute freedom,
mankind used it to no other end than to wallow in abject laziness. A
world emerged in which “Oblomov’s dream” became an actuality.
Vynnyčenko goes to great lengths to convey the atmosphere of sloth,
lethargy and repulsive torpidity that prevail in this “new world.” Here
he seems to have foreseen the way of thinking and the mode of life
among the chronically unemployed and among the long-term recipients
of welfare. The author also emphasizes that scientists and inventors are
unable to foresee many of the consequences of their discoveries. Rudolf
10 Ibid.
VYNNYCENKO’S SONJAŠNA MAŠYNA 333
Stor certainly could not anticipate, let alone resolve, the social disasters
resulting from his invention.
As we see, in Sonjašna mašyna Vynnyčenko outlined most accurately
a number of problems that we are beginning to realize only sixty
years later. One of them is our extensive reliance on science and technology
in many of our activities. Neither we nor the specialists in various
branches of science, however, have the means of predicting the
long-range effects of our dependence on scientific know-how and devices.
What is worse, nobody seems able to foresee the possible disasters
from a single human error or mechanical malfunction. There are many
shocking examples of this. Among them is the potential poisoning of
almost the whole population of the state of Michigan. It resulted from a
simple mistake in the shipment of forty bags of chemicals in 1973.
Because of this error, a highly toxic and carcinogenic chemical PBB
(polybrominated biphenyl) entered the food chain and now “up to 90
percent of Michigan’s nine million people have PBB in their body fat.”!!
The chemical gives rise to cancer in rats and retards the growth of
monkeys—what it will eventually do to humans is anyone’s guess.
Readers will find in Vynnyčenko’s novel a parallel to the Michigan disaster:
the author describes how several million people were poisoned by
the substitution of a single chemical for another in the production of
lenses for the solar machine.
Vynnyčenko’s insight into the relationship between scientific progress
and religious belief is equally astute. The first part of the novel
contains examples of skeptical and even cynical attitudes toward God
and the doctrines of the Christian church. A character, Truda, tells her
pastor that, although “she believes in God, and loves Him and wants to
please Him with all her heart,”52 she has doubts about religious matters.
She cannot understand why in the Bible “the Almighty God is always so
terribly angry at everybody. . . . And why it is that for mere trifles He
imposes awfully harsh punishments. . . . And besides one gets a very
11 Ted J. Rakstis, “The Poisoning of M ichigan,” R eader’s Digest, October 1979, p. 200.
This article was written before the Chornobyl disaster which would have provided the
author with a dramatic illustration of his argument.(Ed.)
12 V. Vynnyčenko, Sonjašna mašyna, vol. 1, p. 51.
334 THE ANNALS OF THE UKRAINIAN ACADEMY
unpleasant impression from the fact that God is terribly fond of various
worldly signs of authority, as though He were some kind of general.”13
Truda is also of the opinion that the Bible contains “on the whole, many
incomprehensible notions.” But she is distraught and puzzled most of all
by the questions pertaining to the existence of evil. Truda questions
“why God has to put up with various forms of evil in this world? After
all, He is Omnipotent, and, therefore, He can do anything. What does
He need evil for? . . . He cannot eliminate it? Then it follows that He is
not Omnipotent. He does not want to? Then He is not All-Merciful.”14
Vynnyčenko shows that although Truda’s questions are imbued with
skepticism and even echo Schopenhauer’s pessimistic philosophy, they
are nevertheless the doubts of a believer. Max Stor (Maks Stor)—
Rudolf’s brother, a zealous member of INARAC—expresses radically
different views on religion. He is so well acquainted with the substance
of Christian morality and beliefs that he freely quotes from the New
Testament: “Love your enemies, bless those who hate you, obey those
who are plundering you, turn to them your left cheek when they hit you
on the right one, love your neighbors as you love yourself, avoid anger,
malice, hatred, for they are indeed great sins.”15 He recites such quotations
only to call them “foolish and false nonsense.” M ax’s sarcastic and
even cynical attitude toward the Christian faith stems from the murderous
ideology of INARAC: the basic moving force of life is a “ruthless,
malicious and blunt egoism.”16
Vynnyčenko goes on to speculate that, in addition to the skepticism
among believers and the cynicism of the terrorists, there exists also a
somewhat peculiar “religion of people who have lost the ability to
adhere to all religions.” Such people have not turned into cynics on
losing their belief in God; instead, they have created for themselves a
secular cult, a so-called cult of beauty. They frequent a “Temple of
Beauty,” where M ax’s sweetheart, Suzanna, presides as the main priestess.
Both Suzanna and the members of this cult believe that “the wor
13 Ibid., p. 48.
n Ibid.
is Ibid., p. 115.
16 Ibid., p. 116.
VYNNYCENKO’S s o n ja š n a m a š y n a 335
ship of beauty, the love of beauty . . . is, after all, the noblest purpse of
life.”17
The invention and the mass production of solar machines led to several
changes in the sphere of religious beliefs. Max Stor, for example,
was fully convinced that solar machines would bring about the “death
of all gods and demons.” As the novel progresses, however, it becomes
obvious that his was hardly an accurate foresight. Because of the consequences
of the solar machines, to be sure, the former religious doctrines
did lose their authority and influence. But they were soon replaced by
other forms of worship. Shortly after “solar bread” became available,
various discussions began among the people as to the nature and the
new purpose of human existence. For instance, a man named Spindler
(Spindler) proudly declared: “My hypothesis is short and simple: our
present state is the state . . . o f gods. Yes, we have become gods, my
dear fellow beings.” Although Spindler attempts to substantiate this
notion with various examples, not all of his colleagues are prepared to
share his beliefs; a character named Han states that from an indulgence
in “solar food” the people have become ‘pigs” rather than “gods.” 18
The reader soon realizes that H an’s assertion amounts to an accurate
prognosis of subsequent life. In a state of total idleness, the people, who
only a short time ago proudly declared themselves gods, begin to
resemble not only wallowing swine, but also filthy rats who would
spend the winter in hiding and emerge from their burrows only in order
to get some “solar bread.” Obviously, all former conjectures about the
godhood of human beings as a result of “solar bread” now became
ridiculous.
On realizing that man “cannot live by bread alone,” not even by
“solar bread,” the people in Europe and North America gradually
abandoned their vegetative existence and returned to work. But with the
re-establishment of normal ways, the former notions about the new
beings, the so-called “mangods,” began to be heard again. At this point
the narrator of the novel becomes openly ironic on the subject of these
17 Ibid., pp. 114, 117.
18 Ibid., vol. Ill, pp. 31, 34 (Vynnycenko’s italics).
336 THE ANNALS OF THE UKRAINIAN ACADEMY
“mangods.”19 The irony is most effective and conspicuous in Vynnyčenko’s
descriptions of the “Freedom Day” festivities. The “mangods”
spared no efforts in preparing for this celebration. They even created “a
real hill which did not exist previously at this place. . . . And on top of
the hill . . . W hat’s on that hill? A gigantic golden coffer? An ark? An
altar? Its edges glitter, beaming with blinding flashes of yellow and
golden rays. There’s chimney on top, just like on a solar machine. My
God! This really is a gigantic solar machine.”20
It is not difficult to discern Vynnycenko’s irony in the fact that the
very characters who so recently had proclaimed the hour of “death of all
gods and demons” and had boasted of having become godlike beings
themselves, finally achieved nothing more than the creation of a
mechanical idol which they began to worship devoutly. The mocking
irony increases in Vynnycenko’s descriptions of the ceremonies during
the “Day of Freedom”:
At the very base of the golden idol gathered all the priests and pontiffs.
As it had been thousands of years ago—in all epochs of human existence,
during periods of brutal slavery and ignorance—so it was now: the priests
refrained from mingling with the crowd and relied on the same old
sorcery, the same old smoke screen to conceal the marvelous objects from
the meek souls in the crowd. By using these same silly comedies, the
freedom-loving, independent priests still procured for themselves the
foremost places and maintained control over the dumb flock of sheep.21
From this description it is obvious that the seemingly new celebration
consists mainly of adaptations of the former religious rites and beliefs
which had been altered very little, just enough to make them compatible
with the new cult based on technological developments.
No less ironical is the metaphor of the “metallic shouts of the
trum pets” which proclaim the “Day of Freedom,” or the “thunderous
voice” which roars: “Brethren! Unfettered, free and resurrected brethren!
We are entering the promised land about which our forefathers had
dreamt for thousands of years. ...” Irony can be further discerned in the
19 Ibid., vol. II, p. 172. Vynnyčenko uses the term boholjudy. Here the oblique and
ironical allusion to Dostoevsky cannot be missed.
20 Ibid., vol. Ill, pp. 176-77.
21 Ibid., p. 178.
VYNNYCENKO’S SONJAŠNA MAŠYNA 337
description of the “Crucifixion of Inequality” and the offerings made
during the “Festival of the Solar Machine.”22 The participants of the
festivities, who continually cheer “Hail! Hail to the Solar Machine!”
regard all events as “most grandiose,” and hence perceive with utter
seriousness both “the ecstatic chants, and the devotional clamor and
aw e.. .. ”23 The ultimate irony consists in that the readers of the novel are
hardly ready to share the devotional mood of the festival, or even to
treat it seriously, inasmuch as the architect and chief priest of the Solar
Machine Temple is none other than Max Stor, who only recently proclaimed
the “death of all gods and demons” and maintained that the
solar machine had liberated mankind from all religious superstitions.
What is more, the temple of technology that Max had built was indeed
similar to the temple of beauty formerly established by his sweetheart
Suzanna. Hence it is quite obvious that in essence Max created merely a
variant of the peculiar “religion of people who have lost the ability to
adhere to all religions.”24
The pervasive concern with religious matters in Sonjašna mašyna
interestingly foreshadows the theme of Vynnycenko’s much later work—
his play Prorok (The Prophet). But even more impressive is the fact that
in his considerations of the relationship between religion and progress in
science and technology, the author managed to predict the emergence of
religious cults which worship existing, or even fictional, scientific and
technical achievements. In recent times, particularly during the past
twenty years, a considerable number of these so-called “scientific cults”
have appeared. According to one survey, over three thousand “scientific
cults” came into being since the 1960s on the North American continent
alone.25 Most of these cults essentially represent what Vynnyčenko
called “the religion of people who have lost the ability to adhere to all
religions.” Members of some such cults believe, for instance, that in the
very near future advanced creatures from the far reaches of space will
land on earth in order to save a limited number of humans who will
22 Ibid., pp. 178-80.
2 3 Ibid., p. 187.
24 Ibid., vol. 1, p. 114.
25 “An Encyclopedia of Cults,” Weekend Magazine, April 14, 1979, p. 6.
338 THE ANNALS OF THE UKRAINIAN ACADEMY
then be taken to a “paradise” in “flying saucers.”26 The cult with the
largest membership is the so-called “Church of Scientology” which was
founded by a former American writer L. Ron Hubbard. He began his
career as a science-fiction writer and was quite successful in this genre.
In 1954 Hubbard published a book entitled Dianetics. He defined dianetics
as “a new science of the mind” which would allegedly free mankind
from all psychological traumas and eventually establish a paradise
on earth. Subsequently Hubbard utilized the notion of dianetics for his
cult of Scientology. Scientology became the largest cult in the world; it
has at present an estimated four million members and its “annual
revenues are in the hundreds of millions.”27
The recent proliferation of the various “mystical-scientific” cults
seems to confirm Vynnycenko’s prognoses in the realm of faith. He not
only predicted the rise of such cults, but also pointed out their complete
ineffectiveness in coping with unexpected social crises. We see this in the
passages of the novel which deal with the complete impotence of the
solar machine cult: Max Stor and his priests, for instance, were unable
to advise, let alone protect, their faithful during the unexpected invasion
by the armed forces from Africa and Asia.
Let me point to still another significant prediction in Sonjašna mašyna,
the fulfillment of which we are witnessing in our times. In the novel
women played a subordinate role in all social relations until the wide
availability of “solar food.” Thanks to the solar machine, women gained
complete independence in economics, politics and morality. By emulating
the actions of men, women at first also misused their new freedom:
they, like the males, soon experienced the degenerative effects of social
and economic decline. In subsequent passages of the novel, however, it
becomes evident that only because of the women’s initiative was it possible
to bring to a halt the widespread physical and mental deterioration
and to begin a renaissance. Such healing of society was inititated by
Truda, who was prepared to use all means available to her—feminine
charm and kindness, as well as bitter sarcasm and persistent nagging—
26 Ibid., p. 12.
27 Ibid., p. 11. Webster’s Dictionary defines “dianoetic” as “proceeding from logical
reasoning rather than intuition.”
VYNNYCENKO’S SONJAŠNA MAŠYNA 339
in order to combat the prevailing apathy and sloth. Although hers was
not an easy task, Truda managed at long last to arouse Max Stor from
his lethargic slumber. Instead of yawning and constantly mumbling that
“nothing will come of that,” he began to inquire cautiously “Can that be
true, Truda?” And finally, full of enthusiasm, he shouted: “Truda! Get a
large campaign going, right away! Mobilize the whole commune. Find
all the members of INARAC. Grab them by their hair, grab them by the
neck. Beat their heads in. Get going, Truda!”28
Max Stor realized, in time, that the former members of INARAC had
nothing to do with the regeneration of humanity. He understood that
during its many crises in history, as well as during its recent decline,
mankind survived mainly because of the persistent endeavors and
boundless compassion of women. In view of this awareness, Max Stor
made an effort to honor women by way of symbols and rites in the cult
of the solar machine which he was introducing. He chose an extraordinary
image to convey the notion of equal rights for women in the realm
of faith: in front of the Solar Machine Temple, “at the very center of the
pedestal, there was a black cross bearing the crucified body of a woman.”29
The image of a crucified woman (provided that it is not used
ironically) implies that in his interpretation of equal rights for women,
Vynnyčenko was much more radical—envisioning a broader scope of
women’s rights—than the most ardent advocates of feminine emancipation
in the 1920s.
While Vynnyčenko’s anticipation of women’s influence in economic
and professional spheres is being confirmed by some contemporary
developments, nevertheless his prediction of an absolute equality of
women in religious matters is not likely to be realized. Equally improbable
is the fulfillment of Vynnyčenko’s prophecy about the complete
elimination of war, which in the novel the women achieve through their
willingness to “love their enemies” completely and unconditionally. It is
obviously much easier to manifest such unreserved altruism in a work of
fiction than in real life. The number of such improbable predictions,
28 V. Vynnyčenko, Sonjašna mašyna, vol. Ill, pp. 132, 135-36.
29 Ibid., p. 180.
340 THE ANNALS OF THE UKRAINIAN ACADEMY
however, is riot large and, what is more, such dubious predictions do
not in the least contradict or invalidate the substantial number of accurate
prognoses in Vynnyčenko’s novel.
To sum up, the unexpected crises that stem from extensive reliance on
science and technology, the depiction of the power of multinational
corporations, as well as the rise of extremist terrorist groups which would
attack the economic and the political establishment—these and other
phenomena have become a part of our reality. Vynnycenko’s prophetic
work is no less perceptive, no less accurate and certainly no less entertaining
than similar novels by H.G. Wells, Evgenij Zamjatin, Aldous
Huxley and George Orwell. But, regrettably, Vynnyčenko’s novel is not
so well known. Sonjašna mašyna certainly deserves greater recognition
than it has received thus far, for it also contains a vivid illustration of
the limits of scientific and technical solutions to man’s problems.
*****
Летопись Украинской академии искусств и наук в США, 16, 41-42, 1984-85, р.327-340
В художественной литературе специальные награды вручаются на писателях,
попытка предсказать будущее развитие и достижение человечества.
Работы, построенные вокруг таких прогнозов очень популярны: они
опубликованы в многочисленных изданиях и переведена на многие языки.
Фрэнсис Годвина Люди в Moone, для ПРИМЕР- повествования
воображаемое путешествие в м oon- было переведено на четыре языка
и распечатываются в двадцать пять изданий в течение первых тридцати лет после его
appearance.1 Те, кто не впечатлил такой информации должен
иметь в виду, что эта работа была написана епископом и первым опубликовал
в 1638 г. В начале семнадцатого века, Фрэнсис Годвин
предусмотрено не только строительство транспортного средства для поездки к
Луна, но и было это, чтобы сказать о последующих технологических разработках:
После этого вы должны увидеть мужчин flie с места на место в Айр; Вы должны
быть в состоянии (без перемещения или рождающих любых существ), для отправки сообщений
в одно мгновение много миль, и получить ответ againe немедленно; вы
должна пчела в состоянии объявить Minde в настоящее время к вашему другу, находясь в
некоторое частное и удаленное место многолюдного Citie, с рядом таких
как вещи: но то, что далеко surpasseth всего остального, вы должны иметь уведомление
нового мира, многих самых редких и невероятных тайн природы, что
все философы прошлых веков никогда не мог так много, как мечта off.2
Только в последнее время стало возможным выяснить, насколько точно
Годуин предсказал развитие воздушного транспорта, изобретение
1 Юлий Kagarlickij, «Как popasť на Lunu? Fantastika 1968 (М о, 1969), стр. 253.
2 Фрэнсис Годвин, М в М OON: или Дискурс OFA рейса туда по
Местн Инго Гонсалс (Лондон, 1638; переиздано в fascimle от Da Capo Press Inc., Am
sterdam, 1972) ,, стр 10-11. архаическая и непоследовательный английская орфография цитируются как в
оригинал.
328 анналов УКРАИНСКОЙ АКАДЕМИИ
телефон, радио и телевидение, а также другие огромные достижения в области науки
и технологии.
Распространенность и универсальная привлекательность таких сочинений не имеют
уменьшилось в наше время. Это убедительно подтверждается Артур Кларка
Конец романа Детства. Первоначально опубликовано в 1953 году, работа пошла
через тридцать пятой печати по 1976 г., и в настоящее время «почти двадцать миллионов
копии его книг были напечатаны в более чем тридцати языках.»3
Такие данные показывают, что современные читатели все еще очень любят «пророческий»
писанина. Не каждая такая работа, однако, пользуется глобальной популярностью. В
несмотря на их способность предсказывать будущее, некоторые из работ нашего века
были ограничены неизвестности. В данном случае речь является роман Владимира
Vynnyčenko, Sonjašna mašyna (Solar Machine).
Написано между 1922 и 1924 году, когда ее автор, Владимир Vynnyčenko
уже эмигрант на Западе, Sonjašna masyna был опубликован
в советской Украине в 1928 г. Работа оказалась очень популярной
и к 1930 году уже прошли через три издания. Но с тех пор, роман
было практически недоступно не только в Украине, но и на Западе.
В 1962 году была предпринята попытка переиздать его в Соединенных Штатах, но
к сожалению, только первая часть смогла появиться. Были все три части
из Sonjašna mašyna более доступной, современные читатели были бы
возможность пользоваться гетерогенным характером работы. Это может быть оценено
как приключенческая сказка, детективный роман, психологическая и
философский роман, социальная и политическая сатира, и, конечно же, как
пророчество.
Современные читатели поняли бы, что в Sonjašna mašyna Vynnyčenko
довольно точно предсказал некоторые недавние экономические, политические,
социальные, научные и технические разработки. Например, в описании
промышленной империи Фридриха (Fridrix) Мертенс (один из
главные герои), читатель может легко узнать в общих чертах изложить
структура и функции современных транснациональных корпораций. Vynnyčenko-х
прогнозирование возникновения различных экономических «царства» и
«Империи», безусловно, сбылись во многих отношениях. В том же духе,
писатель предсказал, как руководители компаний и корпораций оказывают
3 Артур C Кларк, я C hildh ООД в W (Нью-Йорк, 1976), стр. 4, 219.
VYNNYCENKO'S сын JA зп а м а £ YNA 329
существенное влияние на, или находятся в полном контроле над, национальными и
международные политические и экономические события. Vynnyčenko иллюстрирует
это, отметив, что, поскольку Фридрих Мертенс был президентом
из Объединенного банка, это было нечто само собой разумеющееся, что «в любой момент,
путем их парламента, немецкий народ будет готов
следовать г-н Председатель, даже на самом краю.»4 превалирует Аналогичная тенденция
в международных делах. Романистом передает это путем описания
как во время «Всемирного конгресса» приняли участие делегаты из многих
страны, также собрались:
ряд друзей и общих знакомых из различных западных
страны и [были] взять отпуск на зеленых берегах Бретон
море. Частное собрание. , , партия около тридцати людей во всем. , , , Oни
не имеет абсолютно ничего общего с Конгрессом. Они не являются ни делегаты
парламенты, ни министры, председатели комитетов, ни
Президенты государств. , , , И, возможно, только один раз в какое-то время они будут говорить
это и то, и среди прочего о Конгрессе. , , , Но вот и
вот, какая странная вещь: все, что было сказано на эти частные
друзья, эти ничтожества, все это достаточно странно повторяются слова
слово во всех выступлениях на Congress.5
Один неизбежно признает в таких местах аналогий в современной политической
жизнь на Западе, парламентов, политических партий и свободных выборов
кажется, преобладают и функции неизрасходованный в Европе и в Северной
Америка. Как Vynnyčenko предсказывал, однако, основные политические решения
и экономическая политика определяется более часто встречающимся в
корпоративные гиганты, чем на избирателей или их представителей.
Не менее поразительным является описание Vynnycenko о радикальной политической
группа под названием INARAC — это аббревиатура «Международный авангард
Революционных действия.»6 доносу всех официальных социалистических партий,
INARAC является незаконной политической организацией, занимающейся неумолимым
борьба против политического и экономического истеблишмента. Отрасли
INARAC координируется интеллигентами, но организация привлекает
ее члены из всех слоев общества. Члены INARAC иллюстрировать
4 В. Vynnyčenko, Sonjašna м ašyna (Харьков, 1928), том. I, стр. 175. Переводы
цитаты мои.
5. Там же, стр. 180.
6 Там же., Стр. 55.
330 анналов Украинской академии
фанатичная преданность своему делу. Главным оружием INARAC является
неограниченный терроризм; следовательно, его члены «убить успешно
капиталистические лидеры и члены правительства, они Роб Банкс и
называть такие акты экспроприации, и они взрывают здания. INARAC является
неизбежное явление, логическое следствие социально-политического
режим, который был установлен настоящими главами государств; это
естественная реакция против социального террора царей акций
обмен. существуют филиалы INARAC по всему миру,»7 В своем
Изобретение INARAC, Vynnyčenko предсказал появление из
идеология и городская партизанская война тактик, примеры которых является таким недавним
террористические организации, как Brigate Росс, банды Бадеров-Mainhof, тем
Ближневосточные террористы и множество других групп.
Самые последние разработки в области науки, Morever, предоставили
некоторые доверие к солнечной машине, которая является центром Vynnyčenko-х
роман. До недавнего времени само понятие солнечной машины, казалось,
совершенно невозможно. Более того, описание Vynnyčenko о машине
не совсем повысить свой авторитет. Солнечная машина напоминает
старомодная камера крепится к ручным кофемолке.
Уникальная часть машины является специальной линзой, изготовленная из гелиолита (Sunstone).
Эта красная линза может использовать и модифицировать лучи солнца, так что
они могут быть использованы для производства синтетической пищи, которая называется
«Sunbread» До недавнего времени это не представлялось возможным изменять и
перенаправить лучи света. Но в 1960 году Теодор H Мейман дал
первая практическая демонстрация усиления света вынужденным излучением
излучения: он сделал рабочую модель лазера с использованием красного
объектив, рубин объектив, чтобы быть точным. Полный потенциал лазеров, конечно,
Не известно, в настоящее время, но это не может быть и речи, что в будущем
они все же могут быть использованы для производства синтетического пищи. Как бы то
может, в последнее время развитие лазерной техники, безусловно, усиливается
солнечная машина Vynnyčenko с беспрецедентным правдоподобием.
Vynnyčenko также упоминает другие виды использования солнечной энергии. Он указывает,
что гелиолит коллектор солнечной энергии «может быть использована не только для
солнечная машина, но и для других машин, а также. В общем, вместо того,
7 Там же., Стр. 56.
VYNNYCENKO'S сын JA š namasyna 331
опираясь на различные газы и так далее, солнечная энергия может быть поставлен на работу.
Представь . , , что вы могли бы установить гелиолит объектив в ваш
автомобиль, или в ваш воздушный автомобиль и энергия на солнце бы
вы туда, куда вы хотите идти.»8 Хотя Vynnyčenko ссылается
такое использование солнечной энергии, он не более подробной информации о необходимой технологии
для таких операций. Он предоставляет вместо подробных счетов
экономические, политические и социальные последствия широкого использования солнечной энергии
энергия. Эти рассуждения, возможно, наибольший интерес к современному
читатели, поскольку они подразумевают серьезные проблемы, стоящие перед
человечество в ближайшем будущем, а именно, обширная энергия и нехватка продовольствия.
В своем Sonjašna mašyna; Vynnyčenko весьма проницательны гипотезы
о возможных ответах руководителей отрасли на изобретение, которое
будет недорогим и в то же полезно для всех. Как только д-р Рудольф
Stor (Хр), блестящий немецкий химик, построил свой солнечный
машина, учреждение прилагает все усилия, чтобы денонсировать машину
и дискредитировать изобретателя: он провозгласил, что солнечная машина была
обман и захоронен изобретатель в убежище. Рудольф Stor не имел никакого другого
регресса, но передать планы своей солнечной машины к INARAC.
Этот эпизод может напомнить современным читателям о различных изобретений
которые никогда не были произведены для потребителей, хотя они были
было объявлено в прессе. В последнее время, несколько историй случаев, относящиеся к
подавление изобретения пришли к свету. В недавней статье, Элиот
Джейнуэй очерчивает случай, напоминающий эпизода в Vynnycenko-х
роман. Джейнуэй описывает, как американский химик Уильям Джей Хейл,
в 1930-х годах обнаружили эффективное средство производства дешевле бензина
путем смешивания его с метаном спиртом. Но «инициатива бензоспирте была
подавлено корпоративный альянс между Du Pont и Standard Oil
Нью-Джерси (ныне Exxon). Du Pont не только доминировала химическую
промышленность; она контролировала General Motors. Три из них вместе. , ,
совершил страну, чтобы вести и против алкоголя»9. В пунктах Джейнуэй
вне, кроме того, большая часть этилового спирта может быть получены путем перегонки
бензина из сырой нефти. Но вместо того, чтобы производить газохол дурь
8 Там же., Т. Ill, стр. 159-60.
9 Элиот Джейнуэй, «газохол: Решение проблемы нехватки газа,» The Atlantic, ноябрь
1979, стр. 62, 64.
332 анналов Украинской академии
ИНГ недавний дефицит энергии, нефтяная отрасль все еще выжигания 4EN
млрд фунтов этилена в год в смога над его фракционирования
башни»10.
В свете недавних разоблачений таких корпоративных подавленных, это
Очевидно, что Vynnyčenko предвидели, что изобретения не будут повышены,
если они не могут принести прибыль корпораций и обеспечивать корпоративные
Преобладание. Он наглядно показывает, как корпоративные руководители заставили
правительство не жалеть усилий в подавлении изобретения Stor, который, как и
мы уже упоминали выше, влечет за собой использование свободно доступной солнечной энергии для
производство «солнечного хлеб» из любого органического вещества, в основном,
травы. Этот «хлеб» представил огромную экономическую угрозу для корпоративных
установление, потому что в нем содержатся все необходимые питательные вещества в
поддержания жизни, и, следовательно, сделал все другие продукты питания дела в роскошном
баловство.
Рудольф Stor был правильно предвидя, что его солнечная машина, которая
было недорого построить и прост в эксплуатации, принесет очевидно
выгоды для всех людей, а не только на пользу немногих привилегированных.
Действительно, солнечная машина освободил всех людей от монотонной ежедневной
труда, потому что больше не было необходимости зарабатывать на хлеб насущный. Vynny
čenko показывает, однако, что изобретатель не ожидал какой-либо из
побочные эффекты новой технологии. Солнечная машина вскоре породило
универсальный и общий уровень безработицы. Все стали пользоваться неограниченным
досуг; это привело к коллапсу рабочей силы, и, следовательно, к
ухудшение всех социальных институтов. Впервые в истории, мужчины
и женщины стали свободными, ни контролируются и не сдерживаются каким-либо образом
социальные или экономические силы. Тем не менее, по достижению такой абсолютной свободы,
человечество использовало его никакого другого конца, чем прозябать в жалкой лени.
мир возник, в котором «мечта Обломова» стала действительностью.
Vynnyčenko идет на большие длины, чтобы передать атмосферу лени,
вялость и апатичность отталкивающая, что преобладает в этом «новом мире». Здесь
он, кажется, предусмотрел способ мышления и образ жизни
среди хронических безработных и среди долгосрочных получателей
благосостояния. Автор также подчеркивает, что ученые и изобретатели
не в состоянии предвидеть многие последствия своих открытий. Рудольф
10 Там же.
VYNNYCENKO'S SONJAŠNA MAŠYNA 333
Stor, конечно, не мог предвидеть, не говоря уже о решимости, социальные бедствия
в результате его изобретения.
Как мы видим, в Sonjašna mašyna Vynnyčenko изложил наиболее точно
ряд проблем, с которыми мы начинаем понимать только шестьдесят
годы спустя. Одним из них является нашей обширной зависимостью от науки и техники
во многих наших мероприятиях. Ни мы, ни специалисты в различных
отрасли науки, однако, есть средства прогнозирования
долгосрочные последствия нашего зависимости от научных ноу-хау и устройств.
Что еще хуже, кажется, никто не в состоянии предвидеть возможные бедствия
из одной человеческой ошибки или механической неисправности. Здесь очень много
шокирующие примеры этого. Среди них есть потенциал отравление
почти все население штата Мичиган. Это обусловлено
простая ошибка в отгрузке сорока мешков химических веществ в 1973 году.
Из-за этой ошибки, высоко токсичных и канцерогенных химических ПБД
(Полибромированный дифенил) вошел в пищевой цепочку и теперь «до 90
проценты Мичигана девяти миллионов людей имеют П в своем теле жира.»!!
Химический приводят к раке у крыс и задерживает рост
обезьяны-то, что он будет в конечном итоге сделать для человека, можно только догадываться.
Читатели найдут в романе Vynnyčenko в параллель к катастрофе Мичиган:
автор описывает, как несколько миллионов людей отравились
замена одного химического вещества для другого в производстве
линзы для солнечной машины.
понимание Vynnyčenko в в отношениях между научным прогрессом
и религиозная вера в равной степени проницательная. Первая часть романа
содержит примеры скептически и даже циничного отношения к Богу
и доктрины христианской церкви. Персонаж, Truda, говорит ей
пастор, что, хотя «она верит в Бога, и любит Его и хочет
угождать Ему всем сердцем,»52 она имеет сомнения по поводу религиозных вопросов.
Она не может понять, почему в Библии «Всемогущий Бог всегда так
страшно зол на всех. , , , И почему это, что для простых мелочей Он
накладывает очень жесткие наказания. , , , И кроме того, один получает очень
11 Тед J Ракстис, «Отравление М ichigan,» R eader Дайджест, октябрь 1979, стр. 200.
Эта статья была написана до катастрофы на Чернобыльской АЭС, которая обеспечила бы
автор с драматической иллюстрацией его аргументации. (ред.)
12 В. Vynnyčenko, Sonjašna mašyna, т. 1, стр. 51.
334 анналов Украинской академии
неприятное впечатление от того, что Бог очень любит различные
мирские признаки власти, как если бы он был каким-то общее.»13
Truda также считает, что Библия содержит «в целом, многие
непонятные понятия». Но она растеряна и озадачили больше всего
по вопросам, касающимся существования зла. Truda вопросы
«Почему Бог должен мириться с различными формами зла в этом мире? После
все, Он всемогущ, и, следовательно, он может сделать что-нибудь. Что значит
Ему нужно худо? , , , Он не может устранить его? Отсюда следует, что Он
не всемогущ. Он не хочет? Тогда он не Всемилостивый.»14
Vynnyčenko показывает, что, хотя вопросы Truda проникнуты
скепсис и даже эхо пессимистический философии Шопенгауэра, они
тем не менее, сомнения верующего. Макс Stor (Maks Stor) —
брат Рудольфа, ревностный член INARAC-выражает радикально
разные взгляды на религию. Он настолько хорошо знаком с веществом
христианской морали и верований, что он свободно цитаты из Нового
Завет: «Любите врагов ваших, благословляйте тех, кто вас ненавидит, подчинитесь
которые грабят вас, обратиться к ним левую щеку, когда они ударяют вас
на праве, любите свои сосед, как вы любите себя, избежать гнева,
Злоба, ненависть, ибо они действительно великие грехи.»15 Он читает такие цитаты
только называть их «глупыми и ложными нонсенс.» М Акса саркастический и
даже циничное отношение к христианской вере проистекает из убийственных
Идеология INARAC: основная движущая сила жизни является «безжалостной,
злой и тупой эгоизм.»16
Vynnyčenko продолжается предположить, что, в дополнение к скептицизму
среди верующих и цинизма террористов, существует также
несколько своеобразных «религия людей, которые потеряли способность к
придерживаться всех религий.»Такие люди не превратились в циник на
теряют свою веру в Бога; вместо этого, они создали для себя
светский культ, так называемый культ красоты. Они часто приходят в «Храм
Красота», где возлюбленная M Акса, Suzanna, председательствует в качестве главной жрицы.
Оба Suzanna и члены этого культа считают, что «УНР
13 Там же., Стр. 48.
п Там же.
Там это., стр. 115.
16 Там же., Стр. 116.
сын VYNNYCENKO'S JA š š нама YNA 335
Корабль красоты, любовь к красоте. , , В конце концов, благороднейший purpse из
жизнь.»17
Изобретение и массовое производство солнечных машин привели к нескольким
изменения в сфере религиозных верований. Макс Stor, например,
был полностью убежден, что солнечные машины привело бы к «смерти
всех богов и демонов.»По ходу романа, однако, становится
Очевидно, что его вряд ли точное предвидение. Из-за последствий
солнечных машин, конечно, бывшие религиозные доктрины
даже теряет свой авторитет и влияние. Но вскоре они были заменены
другие формы поклонения. Вскоре после того, как «солнечный хлеб» стали доступны,
различная началась дискуссия среди людей, как в природу и
Новая цель человеческого существования. Например, человек по имени Шпиндлера
(Spindler) с гордостью заявил: «Моя гипотеза коротко и просто: наши
Современное состояние является состоянием. , , богов. Да, мы стали богами, мой
дорогие собратья существа.»Хотя Spindler предпринимают попытку обосновать это
понятие с различными примерами, не все его коллеги готовы
разделяют его убеждения; персонаж по имени Хан утверждает, что из индульгенции
в «солнечной пище» люди стали «свиньями», а не „богов“ 18.
Читатель вскоре понимает, что утверждение H Ан составляет точный
прогноз последующей жизни. В состоянии полного безделья, люди, которые
только некоторое время назад с гордостью объявили себя богами, начинают
напоминают не только валяться свиней, но и мерзкие крысы, которые бы
провести зиму в укрытии и вылезают из своих нор только для того,
чтобы получить «солнечный хлеб.» Очевидно, что все прежние догадки о
божественность человеческих существ в результате «солнечного хлеба» теперь стали
смешной.
Понимая, что человек «не может жить хлебом единым,» не даже
«Солнечный хлеб,» люди в Европе и Северной Америке постепенно
отказался от своего вегетативного существования и вернулся к работе. Но с
повторное установление нормальных путей, бывших представления о новом
существа, так называемые «mangods» стали раздаваться снова. С этой точки зрения
рассказчик романа становится откровенно ироничный на предмет их
17 Там же., Стр. 114, 117.
18 Там же., Т. III, стр. 31, 34 (курсив Vynnycenko в).
336 анналов Украинской академии
«Mangods.» 19 Ирония является наиболее эффективным и заметным в Vynnyčenko-х
описания празднеств «День свободы». В «mangods»
не жалели усилий в подготовке к этому празднику. Они даже создали «
реальный холм, который не существовал ранее в этом месте. , , , И на вершине
холм . , , W шляпа на этом холме? Гигантская золотая кессона? Ковчег?
алтарь? Его края блеск, сияющий ослепительным вспышки желтого и
золотые лучи. Там в дымоход сверху, так же, как на солнечной машине. мой
Бог! Это действительно гигантская солнечная машина.»20
Это не трудно различить иронию Vynnycenko в том факте, что
очень персонажи, которые совсем недавно были провозглашены час «смерти всех
Боги и демоны»и хвастался, став богоподобные существа
сами, в конце концов ничего не добился больше, чем создание
механический идол, который они начали поклоняться благоговейно. насмешливый
ирония увеличивается в описаниях Vynnycenko в этих церемониях во время
«День свободы»:
В самой основе золотого идола собрал все священник и понтифик.
Как это было тысячи лет назад, во все времена человеческого существования,
в период жестокого рабства и невежества, так что теперь: священники
воздерживались от смешиваясь с толпой и опиралась на тот же самый старый
колдовство, тот же экран старого дыма, чтобы скрыть удивительные объекты
кроткие души в толпе. Используя те же самые глупые комедии
свободолюбивый, независимые священники до сих пор закупаются для себя
первые места и сохранить контроль над немым стадом sheep.21
Из этого описания видно, что, казалось бы, новый праздник
состоит в основном из адаптаций бывших религиозных обрядов и верований
которые были изменены очень мало, достаточно, чтобы сделать их совместимыми
с новым культом на основе технологических разработок.
Не менее ироничная метафора из «металлических криков
спектр автоионизации домашних животных», которые провозглашают„День свободы“или«громовые
голос», который ревет:«Братия! Нестесненные, свободные и воскресшие братья!
Мы вступаем в обетованную землю, о которой наши предки
мечтали на протяжении тысяч лет. ...»Иронию можно еще различить в
19 Там же., Т. II, стр. 172. Vynnyčenko использует термин boholjudy. Здесь косой и
ироническая отсылка к Достоевскому не может быть пропущена.
20 Там же., Т. Ill, стр. 176-77.
21 Там же., Стр. 178.
VYNNYCENKO'S SONJAŠNA MAŠYNA 337
описание «Распятие неравенства» и сожигаемые
во время «Фестиваля Солнечной машины.» 22 участников
Празднества, которые постоянно развеселить «Hail! Слава Солнечной машине!»
Учитывая все события, как «самым грандиозным,» и, следовательно, воспринимать с полной
Серьезность и «экстатические песнопения, и преданная шумиха и
ав е .. .. «23 Конечной Ирония заключается в том, что читатели романа
вряд ли готов поделиться преданное настроение праздника, или даже
относиться к этому серьезно, так как архитектор и главный священник Solar
Храм машина не что иное, как Макс Stor, который только недавно провозглашенной
«смерть всех богов и демонов» и утверждал, что
солнечная машина освободила человечество от всех религиозных суеверий.
Более того, храм технологии, построил Макс действительно был
похожий на храм красоты, установленный ранее его возлюбленная
Suzanna. Поэтому совершенно очевидно, что в сущности Макс создал просто
вариант своеобразной «религии людей, которые потеряли способность к
придерживаться всех религий.»24
Распространенная озабоченность в связи с религиозными вопросами в Sonjašna mašyna
интересно предвосхищает тему гораздо позже работы- Vynnycenko в
его игра Prorok (Пророк). Но еще более впечатляющим является тот факт, что
в своих соображениях отношений между религией и прогрессом
науки и техники, автору удалось предсказать появление
религиозные культы, которые поклоняются существующими, или даже вымышленные, научные и
технические достижения. В последнее время, особенно во время прошлого
двадцать лет, значительное число так называемых «научных культах»
появились. Согласно одному опросу, более трех тысяч «научный
культы»возникли с 1960 годом на североамериканском континенте
alone.25 Большинство из этих культов в основном представляют собой то, что Vynnyčenko
называют «религией людей, которые потеряли способность прилипать ко всем
религии». Члены некоторых таких культов кажется, например, что в
ближайшего будущего продвинутых существ из дальнего пространства будет
земля на земле для того, чтобы сохранить ограниченное число людей, которые будут
22 Там же., Стр. 178-80.
2 3 Там же., Стр. 187.
24 Там же., Т. 1, стр. 114.
25 «Энциклопедия культов» Журнал Weekend, 14 апреля 1979 г., с. 6.
338 анналов Украинской академии
затем доставлен в «рай» в «летающих тарелках». 26 культ с
крупнейшим членство является так называемая «Церковь сайентологии», который был
основанная бывшим американским писателем Л. Рона Хаббарда. Он начал свою
карьера как писателя-фантаста и был весьма успешным в этом жанре.
В 1954 году Хаббард опубликовал книгу под названием Дианетика. Он определил дианетику
как «новая наука ума», который будет якобы освободить человечество
от всех психологических травм и в конечном итоге создать рай
на земле. Впоследствии Хаббард использовал понятие дианетики для его
культ сайентологии. Саентология стала самым крупным культовым в мире; Это
имеет в настоящее время, по оценкам, четыре миллиона членов и его «годовой
доходы в сотни миллионов.»27
Недавнее распространение различных «мистико-научных» культы
кажется, подтверждают прогнозы Vynnycenko в области веры. Он не
только предсказал рост таких культов, но также отметил их полное
Неэффективность в решении неожиданных социальных кризисов. Мы видим это в
отрывки из романа, которые имеют дело с полным бессилием
солнечная машина культовый: Макс Stor и священники его, к примеру, не смогло
проконсультировать, не говоря уже о защите, их верных во время неожиданного вторжения
вооруженные силы из Африки и Азии.
Позвольте мне указать на еще одно значительное предсказание в Sonjašna mašyna,
выполнение которых мы наблюдаем в наше время. В романе
женщины не играли подчиненную роль во всех социальных отношениях, пока широкий
наличие «солнечной пищи». Благодаря солнечной машины, женщины получили
полная независимость в экономике, политике и морали. По эмуляция
действия мужчин, женщины в первую также неправильно их новая свобода:
они, как и мужчины, вскоре испытали дегенеративные эффекты социального
и экономический спад. В последующих проходах романа, однако,
становится очевидным, что только из-за женскую инициативой была возможность
привести к остановке широкое физическое и умственное ухудшение
и начать возрождение. Такое исцеление общества было inititated пути
Truda, который был готов использовать все доступные средства, чтобы ее-женственный
обаяние и доброта, а также горький сарказм и стойкие nagging-
26 Там же., Стр. 12.
27 Там же., Стр. Словарь 11. Вебстера определяет «относящийся к интеллекту», как «исходя из логического
рассуждения, а не интуиции «.
VYNNYCENKO'S SONJAŠNA MAŠYNA 339
в целях борьбы с преобладающей апатией и лености. Хотя у нее было
не простая задача, Truda удалось в конце концов, чтобы вызвать Макс Stor из
его летаргический сон. Вместо того, зевая и постоянно бормоча что
«Ничего не выйдет, что» начал он спрашивать осторожно «Может ли это быть
? Правда, Truda»И, наконец, полный энтузиазма, он крикнул:«Truda! Получить
большая кампания идет, прямо сейчас! Мобилизовать всю коммуну. найти
все члены INARAC. Возьмите их за волосы, возьмите их за
шея. Удар головой в. Поезжай, Truda!»28
Макс Stor понял, во время, что бывшие члены INARAC имели
ничего не делать с регенерацией человечества. Он понял, что
во время его многочисленных кризисов в истории, а также во время его недавнего падения,
Человечество выжило в основном из-за постоянных усилий и
безграничное сострадание женщин. С учетом этого понимания, Макс Stor
сделал усилие, чтобы почтить женщин путем символов и обрядов культа
солнечной машины, которую он вводил. Он выбрал необыкновенный
изображение, чтобы передать понятие равенства прав женщин в сфере
веры: в передней части храма Солнечной машины «в самом центре
Пьедестал, был черный крест, несущий распяли тело женщины «. 29
Образ распятых женщин (при условии, что она не используется
иронический) следует, что в его интерпретации равных прав для женщин,
Vynnyčenko был гораздо более радикально-предусматривающим более широким кругом
право, чем женские ярые поборники женского освобождения
в 1920-е годы.
В то время как предвосхищение Vynnyčenko о влиянии женщин в экономической
и профессиональные сферы подтверждаются некоторыми современник
события, тем не менее, его прогноз абсолютного равенства
женщины в религиозных вопросах, скорее всего, будет реализовываться не. Столь же маловероятно
это исполнение пророчества Vynnyčenko по поводу полной
ликвидация войны, которая в романе женщины достичь за счет их
готовность «любить своих врагов» полностью и безоговорочно. это
очевидно, гораздо легче проявлять такой безоговорочный альтруизм в работе
фикция, чем в реальной жизни. Число таких невероятных предсказаний,
28 В. Vynnyčenko, Sonjašna mašyna, т. III, стр. 132, 135-36.
29 Там же., Стр. 180.
340 анналов Украинской академии
Однако, это бунт большой и, более того, такие сомнительные прогнозы делать
не в коей мере не противоречит или аннулированию значительного числа точных
Прогнозы в романе Vynnyčenko в.
Подводя итог, неожиданные кризисы, которые вытекают из обширной опоры на
науки и техники, изображение силы многонациональной
корпораций, а также подъем экстремистских террористических групп, которые бы
атаковать экономический и политический истеблишмент, эти и другие
явления стали частью нашей реальности. Vynnycenko-й пророческое
работа не менее проницательный, не менее точным и, конечно, не менее занимательный
чем аналогичные романы Хг Уэлс, Евгений Замятин, Олдос
Хаксли и Джордж Оруэлл. Но, к сожалению, роман Vynnyčenko не является
так хорошо известны. Sonjašna mašyna, безусловно, заслуживает большего признания
чем он получил до сих пор, поскольку она также содержит яркую иллюстрацию
пределы научно-технических решений по проблемам человека.