Александр Кондратьев. На берегах Ярыни. Демонологический роман (1930)
Автор именует свой роман «демонологическим», при том, что демон в нем появляется лишь дважды — на шабаше ведьм, в остальное же время действуют люди и нежить — речная, лесная, болотная.
Мы видим зарисовку жизни уединенной деревни на берегу реки и столь же уединенного анклава речной, болотной и лесной нежити. Автор рассказывает не о ком-то главном, чья история должна образовать сюжет, а об этом мирке в целом, о каждом его обитателе понемногу.
Александр Кондратьев создал изумительный мир, сотканный из старинных славянских сказаний и суеверий. Это уединенный, камерный мир без географической привязки, словно затаившийся на одной из неведомых дорожек пушкинского Лукоморья, только без чудес и неведомых зверей: все прибрежные обитатели ведомы друг другу в той или иной мере, их проявление чудом не считается. В деревне живут люди, в реке — Водяник с русалками и утопленниками, в болоте — Болотник с болотницами и бесенятами, в лесу — лешаки и лешачихи. Каждому свое место отведено по соседству. Отработаны меры предосторожности при проникновении на чужую территорию.
Люди и нежить прописаны Автором одинаково тщательно, с прорисовкой множества деталей внутреннего уклада жизни, обычаев, устремлений, страхов, трагических и смешных происшествий. Поведение людей и нежити на удивление похоже. Лешачиха Бородавка выслеживает неверного супруга и кидается его избивать точно как деревенская баба. Водяник и Болотник — эдакие мелкие феодальные князьки, владетели гаремов. А люди...
Водная нежить прямо-таки жаждет заполучить в свою власть живого человека: закружить, напугать, утопить — заставить пережить яркие эмоции сладострастия или ужаса, впитать их и таким образом продлить время бытия своих неживых, но существующих тел. Водной нежити для существования жизнь человеческая требуется, чужая, но рядом.
Вот лешакам с лешачихами люди не особо нужны: человек для них — источник опасности и развлечений. Они окружены деревьями, животными, птицами. В лесу так много иной, нечеловеческой жизни, которая и напитает, и заскучать не даст. Но и сумеречным владетелям леса нужна жизнь, чтобы существовать.
А жизнь начинается с воды. Где есть река, там есть и лес, и животные, и люди. Ярынь — главная. Она принимает людей и русалок, болотниц и лесовиков, зверей и деревянных идолов. Одни приходят, другие теряются непонятно где, и только река продолжает свое величественное спокойное течение, хотя и она подвластна времени, как древний языческий бог, имя которого забыто даже его истуканом.
Перед нами проходят судьбы разных людей, выхваченных словно бы случайно, от переломного момента судьбы до смерти. Автор словно иллюстрирует мысль о повторяемости путей и судеб, от которых не уйти. Рядом с Ярынью все пути ведут к ней. К ней пришла девушка Горпина, с утопления которой начинается роман, и бесовка Ксения, утоплением которой он завершается, и даже идол Перуна. Нежить и люди опасны друг для друга, но никто из них не чужой реке, никто не минует ее на пути своем, и никто не обретет покоя ни рядом с нею, ни на дне ее вод.
Мир на берегах Ярыни тревожный, пронизанный ожиданием и неудовлетворенностью. В нем нет счастливых людей, и счастливых не людей тоже нет. Все ждут чего-то непонятного, пугающего и стремятся отдалить момент встречи с ним. А оно настигает неумолимо в реке, в лесу, в избе симпатичной молодки. И начинается новый виток ожидания, такой же мучительно-тревожный, наполненный тоской по прошедшему и не случившемуся.
А вот мир демонов, с которыми контактируют деревенские ведьмы, реке чужой. Нежить — это просто неживая, но разумная часть мира. Граница между нею и человеком по линии физической смерти проходит. Нет здесь места категориям добра и зла. А при соприкосновении с миром демонов человек сталкивается именно с этими категориями.
Такой вот странный роман создал Александр Кондратьев: роман без главных героев и сюжета, о Жизни, являющейся основой для всего остального — и для сказочной нежити, и для демонов, похищающих души... Придуманный Автором мир очаровывает, как пение русалки, и не отпускает, даже когда перевернута последняя страница. Он словно несет в себе отголосок Серебряного века русской поэзии, нечаянно прорвавшийся через железный кордон.
Ирина Попова. Озеро Вядь (2007)
цитировать
свернуть ветку