Я тебе сердце вырву!

Я тебе Сердце вырву!

— Заходи же! — Валька втащила Роберта в прихожую, и сразу — в комнату, зажав ему рот ладошкой. Роберт никогда не видел подругу в таком состоянии. Одежда и лицо в пятнах, руки — кое-как обмотаны бинтами.

— Молчи! Молчи! — Валентину трясло, — Какое счастье, что ты пришел! Я все сделала, как ты сказал...взяла твою монетку двухкопеечную...поехала и нашла Ту телефонную будку. Которая вроде как может исправлять прошлое...И позвонила. И вот...

Роберту послышался звук. Будто кто-то с силой ударил в стену, и словно женский голос. Валентина вздрогнула..

— Ты позвонила? И что? Ты...тоже смогла вернуться в прошлое? Ты смогла что-то исправить?

— Исправить? — Валентина задергалась в визгливом хохоте. — О да!...

-------------------------------------------------

Телефонная будка исчезла, едва я поднесла к уху трубку. Я сидела на тахте, в старой бабушкиной квартире. Из зеркала на меня пялилась девчонка пятнадцати лет, со впалыми щеками, и кретинской накрашенной челкой. Это я. Девятый класс. Едва открыв глаза, я знала, что день – тот самый. Несколько секунд я в упор пялилась на циферблат. Часы шли, но слишком медленно. Маятнику требовалось не меньше полминуты, чтобы качнуться из стороны в сторону. Ходики издавали низкий бормочущий звук. Наверняка я сплю. Могу ли я выйти из дома и убежать? Ведь если я уеду, прямо сейчас…

Для Юльки ничего не изменится. Ее зарежут. В ванной.

От звонка я подпрыгнула и прижалась к стенке.

Это звонила она, Юлька. Ноги сами понесли меня к двери. Юля. Юлька. Юлечка. Отлично, сказала я вслух. Если проснуться не получается, мне что, предстоит прожить все заново? Я знаю, как она погибнет.

— Валя, ты тут? – Юлькин веселый голос, приглушенный слоем дермантина.

Юлька колобродила с Аликом Ермоловым, она жутко задирала нос, что за ней бегают такие взрослые пацаны. Алик был старше на три года, из очень приличной семьи. А я...Десять лет я рыдаю на кладбище.

— Да, сейчас открою.

Я вовсе не собиралась отвечать, но рот сам раскрылся. Как вам трепаться с человеком, которого давно черви съели?!

— Валь, у меня Ермолов и Удугов сидят, вместе, ты не поверишь! – она шкодливо захихикала. – У тебя чай есть? Ермолов с тортом приперся, прикинь. Ой, а давай к нам, вместе с них побалдеем…

— И что они, как это они оба у тебя? – подмигивая, зашептала я, прикрыв рот. Краем глаза я видела в зеркале свое румяное азартное личико. Конечно, это же так увлекательно, когда к подруге одновременно вваливаются оба любовника!

— Юлька, ты куда делась? – из глубины ее квартиры донесся ломкий тенорок Ермолова.

В армии Алика Ермолова засунули в стройбат. Ему повезло попасть в часть с пацаном из его двора – с тем самым Удуговым. Что-то у них там произошло, Алик что-то украл, и его едва не затоптали сапогами. Удугов Алика отмазал, своей грудью закрывал и кого-то порезал. На год загремел в штрафные войска. Алик демобилизовался и прибежал к Юльке. Юльке он был уже никак, но зачем-то решила с ним спать...

Тем временем мы снова мило щебетали. Как тогда, десять лет назад.

— Ты. Послала. Ермолова?! А этот что?

— Ха-ха-ха, Удугов, уголовник этот? Его тоже послала. Надоел. Я им обоим сказала, что уезжаю!

Мне хотелось врезать ей, втащить в дом. Левой рукой, тяжелой как гиря, я взяла ее за локоть. И время сдвинулось. В комнате нормально защелкали ходики. Но ненадолго! Юлька упорхнула, грохнула дверью.

Ермолов бегал за Юлей хвостиком. И тут выпустили из штрафбата его дружка Удугова. Юлька поглядела на все эти наколки, послушала примочки блатные, и… И закрутила роман с обоими.

Десять лет спустя. Я с трудом отлепилась от стенки и пошаркала в кухню. За стеной еле слышно смеялись, что-то упало, загремело, потом врубили музыку. Вот оно. Часы грохотали на весь дом. Я все вспомнила. Я ведь тогда почувствовала, когда Юличку убивали. Ее могли бы не убить, если бы трусиха Валя тогда выскочила в коридор. Если нажала бы на все звонки, вызвала бы полицаев, подожгла бы соседскую дверь.

Ходики хрипели, шли все быстрее...и вдруг снова резко замедлились.

Я попыталась еще раз. Это оказалось трудно. К тому моменту, как я добралась до входной двери, взмокла. Замок не поддавался, его словно приварили. Уцепившись двумя руками за дужку, я сдвинула ее с места. Дверь открывалась так медленно, будто с той стороны ее держали трое. Преодолевая резиновый воздух, я доковыляла до Юлькиной двери. Повисла на кнопке звонка и ждала, пока внутри защебечет электрическая птичка. Потом я развернулась и стала бить в ее дверь пяткой. Била и била, но звук получался смазанным, негромким шлепком, точно выбивала подушку.

Десять лет назад я постучала и позвонила, но никто не открыл. И я поскакала по своим делам. Хотя знала, что она там с ними, с обоими, с пьяными. Вернулась я вечером, когда во дворе стояла полицейская машина. Ермолова забрали тепленьким, он не сопротивлялся.

Юлька над ними издевалась, что они два лоха, потом они озверели. Они поймали общую любовницу уже возле входной двери. Алик держал, а Удугов душил проводом от торшера. Когда стало ясно, что девочка мертвая, они отнесли ее в ванную. Удугов сказал, что надо вскрыть вены, чтобы сошло за самоубийство. Потом он сказал Алику, чтобы тот сидел, а сам побежал добывать алиби. При этом не забыл прихватить серебро.

Десять лет спустя. Я продолжала монотонно долбить ногой в соседскую дверь. И чем дальше долбила, тем быстрее тикали ходики у нас в прихожей. Что-то я делала правильно. Когда с той стороны провернулся ключ, я почти не удивилась.

— Валь, ты чего? – она высунулась, раскрасневшаяся, веселая.

— Пойдем со мной, на минутку, — поманила я. Как я только сумела выдавить эти пять слов. Юлька что-то бурчала, но шла за мной. Сценарий крошился, часы уже не тикали, громыхали.

— Юлька, ты куда, мы еще не договорили! – это Удугов, его гнусавый тенорок воткнулся мне между лопатками, словно тюремная заточка.

Едва Юлька очутилась в нашей квартире, я развернулась и захлопнула дверь. Задвинула засов, повернула предохранитель.

— Валь, ты чего? – подружка еще улыбалась, но как-то криво.

Дверь дернули снаружи.

— Эй, вы там чего? Валька, ты дома, что–ли?

— Иди сюда, мне надо кое-что тебе отдать, — как можно ласковей я поманила Юльку к чулану. Она пожала плечами, криво улыбнулась, шагнула за мной. Те ругались на лестнице.

— Кто там? Да эта, соседка ее звезданутая.

— Дверь заперла, сучка.

Я прекрасно слышала их голоса. Ермолов тоже вышел на площадку. Дверь дернули с удвоенной силой. Из замка выскочил шуруп. Собачка погнулась. Хотя бабушкин замок нелегко оторвать.

— Валя, тебе плохо? Подруга, зачем мы сюда? – Юля нервно захихикала, очутившись между полками с вареньем и грудой старых пальто.

Пока она не очухалась, я шагнула назад и заперла чулан на задвижку.

— Открой, дура! Открой! — орали на лестнице, — Я тебе сердце вырву!

— Ты что, в психушку захотела?

Они качались на лестничной клетке, готовые на все. Юлька уже колотила изнутри в дверцу чулана. Я схватилась за край гардероба, потянула на себя, намертво задвинула дверь в чулан. Как мне хватило сил?! Обычно этот шкаф еле сдвигали трое. Юлькины вопли стали глуше. Замок на входной двери подпрыгнул. Вылетела длинная щепка. Засов уже не держался прочно. Я заметалась по квартире. Ко мне в дверь бились не два пьяненьких обиженных пацана. Против меня ополчилось что-то совсем иное. Замок повис на одном шурупе. Надежный стальной запор стал выгибаться. Юлька без устали долбила кулачками, гардероб шатался.

— Валя, выпусти меня, ты с ума сошла?

Тут я вспомнила. Я рванулась в комнату родителей. За шкафом у папы лежал скрученный автомобильный трос. На ходу разматывая проволоку, я пулей вернулась в коридор. Дела обстояли совсем худо. Юлька прилагала кучу энергии, чтобы поскорее очутиться в ванне с перерезанными венами. Входная дверь ходила ходуном. Там уже не перекликались пьяные мальчишеские голоса. Там ревело и сопело нечто.

Мне дьявольски повезло, что дверь отпиралась наружу. Непослушными пальцами я защелкнула карабин троса на стальном кольце от старого-престарого дверного крюка. Крюк держался на крестовине со сквозными болтами. Разматывая трос, я изрезала руки. Пробежала через весь коридор, толкнула дверь в ванную. Труба! Одной ногой пришлось встать на умывальник, другой – упереться в стиральную машину. Скрипя зубами от натуги, я трижды обвила трос вокруг черной фановой трубы и защелкнула второй карабин. В ту же секунду трос натянулся рывком, меня ударило в бок. Нога соскочила с гладкого умывальника, и я грохнулась на кафельный пол. Ржавая проволока натянулась, как струна. Петля вокруг трубы дергалась, сдирая краску. Цепочка на входной двери порвалась. Замок валялся на полу. Засов вырвало из гнезда.

За дверью рычали. Но крюк держал. Я попыталась подняться. Голова точно прилипла к кафелю. Волосы пропитались чем-то липким и горячим.

— Юля, — сказала я. – Юля, прости меня.

Гирька на ходиках оторвалась и упала. Стрелки встали. И стало тихо. А потом...я открыла глаза...и очутилась дома. Здесь.

------------------------------------

Валька заплакала и уткнулась Роберту в плечо. Ее неловко забинтованные руки торчали в стороны.

— Ну, ну, не хнычь, я с тобой, все позади...

— Ты ничего не понял! — она резко отпрянула, — Ничего не позади! Это ты меня отправил в ту телефонную будку! Ты меня как-то загнал в прошлое! Идем со мной! — толкнула дверь в коридор, и щелкнула выключателем.

Роберт ненадолго прирос к полу. Вдоль ковровой дорожки змеился рваный автомобильный трос.Огромный старинный гардероб, которого прежде здесь никогда не было, порвав верхушкой натяжной потолок, перегораживал угол коридора и вход в кухню.

— Там... — Валька прижалась к стене, — Только не трогай...

Роберт сделал шаг к гардеробу. Старые шубы, сапоги, узлы, валенки вздрогнули, подпрыгнули. С той стороны, где в новой квартире Носиков была глухая стена, в гардероб что-то ударило. Еще и еще раз. Роберт заставил себя заглянуть в щель. Он уже знал, что увидит. За гардеробом оказалась чуть приоткрытая дверь чулана, с оторванной задвижкой. Открыться дальше ей мешала могучая задняя стенка шкафа. В дверную щель просунулась тонкая девичья рука, с окровавленными, разбитыми пальцами. Ногти заскребли, раздирая в клочки обои.

Роберт отшатнулся, едва не упав. Сердце лупило в горле.

— Валя, Валечка, выпусти меня! — прохрипел тонкий голос из-за гардероба.

— Валечка миленькая подружка...мне плохо...где я? .

Валя Носик смотрела на Роберта стеклянными глазами, двумя руками зажав себе рот.

— Ей...этой твоей Юле должно быть пятнадцать лет? — выдавил Роберт, наблюдая, как чуть заметно ползут по полу толстые ножки гардероба.

— Выпусти меня дрянь... — басом заржали за шкафом, — Я тебе сердце вырву!