Витебск уже снискал однажды всемирное признание. Принесли его городу две упорные голенастые девочки, Лариса и Тамара. Школьницы Петрик и Лазакович.
Ах, сколько Ларочек и Томочек с льняными волосами и сегодня спешат по витебским тротуарам, бегло любуясь собственным отражением в витринном стекле, или рассеянно листают страницы учебников под старой яблоней в бабушкином саду, где их ничуть не отвлекает звук падунцев, привычный, будто тиканье ходиков на бревенчатой стене, потому что Витебск до сих пор город наполовину деревянный, и девочки дышат чаще не выхлопными газами центральной магистрали, а здоровым полудеревенским воздухом Песковатика и Елаги.
Увлечение художественной гимнастикой, как и фигурным катаньем, носится по миру неким поветрием, по крайней мере уже последние десять лет. Но задумываемся ли мы, что должно испытывать пятнадцатилетнее существо, увидев на экране телевизора сверстницу, которой рукоплещут тысячные толпы? Какие противоречивые эмоции терзают взбаламученное, не закаленное еще жизнью сердце? Восторг? Мечта о соперничестве? Скрытая досада? Зависть? А о чем думают сами чемпионки, вознесенные на пьедесталы олимпиад и мировых первенств, когда покорно обращают к объективам потное счастливое лицо?.. Сознаюсь, это занимает меня подчас больше, чем само зрелище. Ходячие слова, что в спорте путь к победе долог и труден, остаются где-то «за кадром». Мы ведь видим только результат, только славу, видим победительниц, а не тружениц...
В Витебске три детских спортивных школы. Естественно, захотелось побывать именно в той, откуда вышли в разное время обе чемпионки, познакомиться с их тренером Веньямином Дмитриевым. Плоское кирпичное здание на одной из боковых улиц, сбегающих к Двине. Большой зал, двухсветный, с двенадцатью верхними окнами, с зеркальной стеной, зеленым ковром во всю ширь пола и зелеными же квадратиками потолка.
Мне повезло: сегодня здесь соревнования. Пусть не громкие, всего лишь местного масштаба, да и посторонних зрителей, кроме нас с Михаилом Степановичем Рывкиным (который болеет не столько за спорт, сколько за весь Витебск в целом!), не видать, но ритуал соблюдается полностью. Звучит гимн. Нина Зеленкова, девятиклассница, мастер спорта, витебская восходящая звездочка, медленно поднимает динамовский флаг с голубой окантовкой.
Мы мгновенно переносимся в особый мир! Попадаем в атмосферу не столько азарта, сколько предельной собранности. Когда мимо нас бежит девочка, чтобы выполнить опорный прыжок, видно, как сжимаются ее губы — упрямство, самоотданность, какой-то внезапный мощный всплеск воли!
Такие же лица, полные сосредоточенности, и у тех крошечных гимнасток, которые под слабый звук пианино выбрасывают вперед тонкие загорелые ножки, грациозно и отработанно округляют руки.
Роль греческого хора, комментатора событий, выполняют малыши в разноцветных трусиках. Они подпрыгивают на батуте, изнемогая от избытка энергии (скамеек для зрителей здесь нет), визжат при удачном выполнении и рукоплещут вовсю.
Гонг. Гонг. Топанье ног. Перемена снарядов, разминка. Лица горят возбуждением; глаза, не видя ничего вокруг» устремлены лишь к тому снаряду, на котором предстоит выступить. Матерчатые тапочки утопают в зеленом ковре.
Мы не сразу замечаем Тамару Лазакович. В красных шерстяных носках, в небрежно сидящем тренировочном костюме, она как-то даже тяжеловесно, вразвалочку шлепает по деревянному настилу, неся в руках список. Во время прошлогодней поездки по Америке, когда советских гимнасток принял президент Соединенных Штатов, а каждое их выступление проходило с не меньшим триумфом, чем гастроли балета Большого театра, она неудачно прыгнула, повредила колено, и нынешний год из тренировок у нее выпал. Сейчас Тамара несет обязанности ассистента. Она присаживается за пустой судейский столик и, по-ученически грызя мизинец, проставляет баллы. Ей девятнадцать лет, она студентка физкультурного техникума.
Выпадает несколько минут и для разговора с Веньямином Дмитриевым. С любопытством исподтишка разглядываю его. Это плотный коренастый блондин, который донашивает синюю олимпийскую форму с золотыми пуговицами, отчего и показался мне час назад, в своем кабинете, похожим на морского капитана.
Он и в самом деле когда-то служил на флоте. А рос в Ленинграде, возле Витебского вокзала,-— название этого города у него на слуху с детства! Как почти у всех тренеров, за спиной Дмитриева довольно значительные собственные спортивные достижения: в свое время он был чемпионом Ленинграда среди юношей по гимнастике.
На вопрос, как влияет акселерация — фактор новый для спорта,— Дмитриев ответил, что по его наблюдениям ничего из ряда вон выходящего пока не происходит:
— Процесс этот, видимо, не бурный, и мы не спешим менять методику. Если где-то начинает греметь двенадцатилетний вундеркинд, наша школа еще думает, следовать ли этому примеру? Вот женская гимнастика, действительно, быстро помолодела! Взять хотя бы Ларису Петрик: в 1965 году она выиграла первенство Союза, а спустя три года стала чемпионкой в вольных упражнениях на мексиканской олимпиаде, и все это не достигнув двадцати лет! Чем объясняются наши успехи? Какова система? Нет, не только тщательные тренировки. Подготовка гимнаста зависит и от разнообразия элементов, которыми он овладеет. Мы даем девочкам как можно больше нагрузок, не требующих силы: например, прыжки на батуте. Они привыкают ощущать послушность тела, его легкость, отвыкают от боязни падения и высоты. Вообще в девочках есть что-то от мгновенной вспышки! Они легче усваивают элементы, но быстрее покидают спорт. Мальчики же набирают мастерство постепенно, но и отдача у них долговременна.
Очень важно, по мнению Дмитриева, отношение родителей к спортивным тренировкам. Для Петрик были созданы дома самые благоприятные условия.
— А вот нашу надежду, Игоря Б., мать увезла на все лето, и он будет лишен тренировок в специальном лагере.— Дмитриев вдруг усмехается.— Да что толко-
вать. Мои собственные родители лишь недавно примирились с моей профессией.
Мне интересно узнать, можно ли говорить об особом спортивном таланте, с которым человек будто бы рождается, как со способностями к живописи или музыке?
Да, Веньямин Дмитриев убежден, что талантливость существует и не так уж часто встречается. К ним в школу приводят своих лучших учеников преподаватели физкультуры, и от них очень многое зависит: разглядят вовремя одаренность ребенка или нет? Ларису Петрик привел физрук 9-й школы Олег Войцешко; у него гимнастика была поставлена отлично, и это сыграло определенную роль. А из учеников 31-й школы создалась даже целая группа мальчиков, воспитанников Валентины Федоровны Лаврененковой...
Но, правда, отсев тоже большой. Три года назад Николай Ильич Бабкин, заведующий спортшколой, выступил по городскому телевидению,— пришло около тысячи ребят! И что же? Через год из них осталось двести шестьдесят, еще через год — всего семьдесят. Не у каждого хватает упорства, способностей или даже простой дисциплинированности.
Так мы незаметно подошли к вопросу, который меня больше всего занимал: какова взаимосвязь между занятиями спортом и нравственным воспитанием подростка? Какие черты характера пробуждает и углубляет спорт?
— В вашей работе существует, как мне кажется, противоречие! С одной стороны, вам необходимо прививать своим воспитанникам напористость, злость, стремление к первенству во что бы то ни стало. А в то же время — зачем нам, советскому обществу, чрезмерные честолюбцы и эгоисты?
Дмитриев задумывается. У него нет готовых формулировок.
— По моему мнению, и плохие и хорошие черты характера зависят от самого человека, а не от того, чем он увлекается. Есть у меня одна девочка, которая болезненно самолюбива: если что-то не ладится и она не идет впереди всех, то готова скорее совсем отказаться от борьбы, отойти в сторону...
Нас прерывает Михаил Степанович Рывкин. Как он ни старался держаться в тени, чтоб «не мешать работе», но коль скоро речь зашла о человеческой психологии — а это как раз смежный предмет тому, который он ведет в Витебском педагогическом институте и по которому защитил кандидатскую диссертацию,— ретивое не выдерживает.
— Вы неправильно ставите вопрос,— произносит он со всею деликатностью, близко заглядывая нам в лица сильно увеличенными в толстых окулярах синими зрачками.— Вопрос лишь в том, где теряется грань здорового соперничества, присущего людям в любой сфере и более явного в спорте? Только там, где первенства достигают не собственными возможностями, а чем-то другим. Нет, спорт нравственен! Он воспитывает трезвое понимание того, что не все, чего ты хочешь, достижимо. Но зато уж то, чего добился, заработано честным трудом и честной борьбой.
В этот момент на зеленый ковер вышли воспитанницы Дмитриева, и он целиком ушел во внимание. Разговор прекратился сам собою.
Одна из девочек — черненькая — делала упражнения с милой угловатостью полуребенка. Другая — высокая, с кокетливыми завитками на висках — готовилась вступить на порог девичества; ее движения отличались уже некоторой женственностью, плавностью. У третьей откровенную некрасивость переходного возраста сполна искупал заключенный во всем ее существе искрометный задор: она казалась смелее и напористее подруг. Именно ей готовы были мы невольно отдать свое зрительское предпочтение...
* * *
...И вот на этом рассказе о трех юных витебских грациях мы и закончим, пожалуй, наше повествование.
Остановимся и переведем дух.
Благодарю всех. Спасибо городу, который позволил быть его летописцем. Спасибо Витебску, ставшему родиной моей души.
Мир молод. Эстафета продолжается.
Да и что такое, в сущности, тысяча лет?! Просто человеческая жизнь, повторенная двадцать раз...
Август 1972 года — август 1973 года Москва — Витебск — Летцы
Петрик Л. Л.— родилась в 1949 г. в г. Долинске Южно-Сахалинской области. В 1955 г. переехала в Витебск. После окончания школы в 1966 г. поступила в Витебский пединститут имени С. М. Кирова. Абсолютная чемпионка СССР (1966), призер розыгрыша кубка Европы (1966) и первенства мира (1967), двукратная чемпионка XIX Олимпийских игр (1968), чемпионка IV Спартакиады народов СССР (1969), Заслуженный мастер спорта СССР. Награждена орденом Трудового Красного Знамени. Живет и работает в Москве,
Лазакович Т. В.— родилась в 1954 г. в с. Севское Правдинского района Калининградской области. В 1962 г. вместе с семьей переехала в Витебск. В 1968 г. на лично-командном первенстве СССР по спортивной гимнастике завоевала пять золотых медалей. Абсолютная чемпионка V Спартакиады народов СССР (1971), абсолютная чемпионка Европы (1971), чемпионка мира в командном первенстве (1970), чемпионка XX Олимпийских игр
(1972). Заслуженный мастер спорта СССР. Награждена орденом «Знак Почета». Студентка Витебского техникума физической культуры.
Дмитриев В. Д.— родился в 1931 г. в г. Ленинграде. В 1955—1958 гг. учился в Витебском техникуме физической культуры. За успехи в подготовке спортсменов высокого класса присвоены звания Заслуженного тренера СССР, Заслуженного тренера БССР, Заслуженного учителя БССР, Заслуженного деятеля физической культуры БССР. Награжден орденами Красного Знамени и «Знак Почета». Почетный гражданин города Витебска, Работает- тренером специализированной Детско-юношеской спортивной школы Витебского областного совета «Динамо».
Лидия Обухова. Витьбичи. Исторические новеллы. Минск: Мастацкая літаратура, 1974 г.
***
Улучшение спортивной базы ДЮСШ-1 и добросовестный труд коллектива тренеров способствовали успешному выступлению сборных команд города по спортивной и художественной гимнастике и акробатике на VIII спартакиаде БССР. Команда акробатов в составе В.Швальбо, В. Звягинцева, Г.Скрипко, Н.Шамшуро, С.Бляхмана и других (тренер И.А.Крапин) заняла первое место, а команды по спортивной и художественной гимнастике стали бронзовыми призерами спартакиады.
В 1958 г. в ДЮСШ-1 начал свой тренерский путь выпускник Витебского техникума физкультуры Викентий Дмитриевич Дмитриев. Травма мешала ему достичь личных высоких спортивных результатов, и он решил готовить своих учеников к достижению высших вершин в спорте. Этой цели было подчинено все: преданность гимнастике, самоотверженность и творчество в тренерской работе, самосовершенствование. Целеустремленность, напористость, энтузиазм молодого тренера вскоре принесли школе первые значительные результаты. В 1960 г. его ученица Алла Итсон становится первым мастером спорта по спортивной гимнастике в Витебске и чемпионкой республики. Победителями и призерами республиканских и всесоюзных первенств становятся его ученики Юрий Козырев, Владимир Панарин, Владимир Витковский и другие. Но эти достижения были лишь первой ласточкой олимпийских успехов витебской школы гимнастики.
В маленьком полуподвальном спортивном зале по улице Суворова, 5, где в это время одновременно занимались акробатикой, художественной и спортивной гимнастикой десятки юных спортсменов, В.Д.Дмитриев готовил талантливую и трудолюбивую девочку Ларису Петрик. Это ей, ученице 9-й средней школы Витебска, суждено было сделать настоящую революцию во всесоюзной и мировой гимнастике. И это случилось в 1964 г., когда юная 15-летняя витебчанка Лариса Петрик неожиданно становится абсолютной чемпионкой СССР, оставив позади себя всех титулованных гимнасток «старой гвардии» во главе с прославленной Ларисой Латыниной. Многие специалисты гимнастики восприняли эту победу Ларисы как чистую случайность. Но юная трудолюбивая и обаятельная витебчанка Лариса Петрик в 1965 г. становится призером чемпионата Европы, а в следующем году — чемпионкой мира. Не затерялась она и в элитном ряду гимнасток — участниц Олимпийских игр в Мехико в 1968 г., завоевав 2 золотые и одну бронзовую медали. О витебской школе гимнастики стали говорить как о центре мировой гимнастики. Но были и скептики, не верившие в закономерность успехов нашей школы гимнастики.
Совсем иного мнения на этот счет придерживался в то время спокойный и рассудительный тренер В.Д.Дмитриев. Он не только верил в грядущие успехи своих учениц, но и терпеливо готовил их и уже возил на различные соревнования вместе с прославленной Ларисой Петрик хрупкую и дерзкую девчушку с роскошным хвостом белокурых волос — Тамару Лазакович. Вскоре Тамара Лазакович побеждает на всех снарядах в юношеском первенстве СССР, а в 1970 г. получает свою первую «взрослую» медаль, став чемпионкой Союза. Этот успех Тамара Лазакович повторяет в 1971, 1972, 1975 годах, а в 1971 г. завоевывает еще 3 золотые медали чемпионата Европы и становится чемпионкой мира в командном зачете.
Самый большой успех пришел к Тамаре Лазакович в 1972 г.: на XX Олимпийских играх в Мюнхене она завоевала одну золотую, одну серебряную и две бронзовые медали. Тем самым Витебская школа гимнастики, школа Дмитриева, вновь подтвердила свой высокий Олимпийский рейтинг.
В 1971 г. за успешную подготовку мастеров и высокие спортивные показатели динамовская спортивная школа становится специализированной детско-юношеской школой олимпийского резерва — СДЮШОР «Динамо». В новом, соответствующем всем требованиям для подготовки гимнастов высокого класса спортивном зале «Динамо» вместе с В. Д. Дмитриевым продолжили тренерскую работу ее директор Н.И.Бабкин, Л.Б.Ковалева, Н.И.Лискович, В.Н.Корякин, И.Г.Ларионов. Совместными усилиями этих тренеров была подготовлена плеяда мастеров гимнастики, которые продолжили чемпионские традиции витебской школы гимнастики. Среди них заслуженные мастера спорта Лариса Петрик, Тамара Лазакович, Александр Тумилович, Юрий Балабанов; мастера спорта международного класса Татьяна Аржаникова, Ирина Кирпиченко, Елена Плюх; мастера спорта Нина Зеленкова, Владимир Панарин, Владимир Витковский, Сергей Политов, Людмила Аргучинская, Светлана Москалева, Светлана Кудинова, Светлана Ходорченко, Людмила Кириченко, Людмила Куликова, Александра Высоцкая, Елена Ксензова, Елена Лихачева, Марина Подопришрова, Марина Карпенко, Анна Шалунова, Ирина Лабовкина, Светлана Кузнецова, Ирина Кузнецова, Светлана Рубежевич, Инна Зыгмант, Татьяна Голубева, Наталья Жавнерко, Алла Букштынова, Жанна Никитина, Светлана Стабурова, Татьяна Кремизович, Ольга Тюпенкина, Ольга Шалай, Екатерина Румянцева, Наталья Китайчик, Ольга Лабановская, Наталья Киселева, Екатерина Терентьева, Мария Ушенко, Ольга Лемнева, Ольга Тулянкина и другие.
Воспитанники витебской школы гимнастики завоевали 7 олимпийских медалей (3 золотые, 2 серебряные и 2 бронзовые), 5 раз поднимались на пьедесталы мировых первенств, 6 раз — на пьедесталы первенств Европы, получили 36 медалей различного достоинства на чемпионатах Советского Союза и Беларуси.
Плодотворный труд многих тренеров и воспитанников СДЮШОР «Динамо» по достоинству отмечен. Викентий Дмитриев награжден орденом Трудового Красного Знамени, двумя орденами «Знак Почета», Почетными грамотами Верховного Совета БССР. Он четырежды заслуженный: заслуженный тренер БССР (1964), заслуженный тренер СССР (1966), заслуженный учитель БССР (1965), заслуженный деятель физической культуры БССР (1968), является почетным гражданином города Витебска (1968).
Заслуженный тренер СССР Николай Лискович награжден медалью «За трудовую доблесть», Почетными грамотами Верховного Совета БССР.
Заслуженный мастер спорта Александр Тумилович награжден медалью «За трудовое отличие», двумя Грамотами Верховного Совета БССР.
За многолетний тренерский труд, подготовку чемпионов и призеров крупных соревнований по гимнастике заслуженными тренерами республики стали Н.И.Бабкин, И.Г.Ларионов, С.А.Кудинова, Л.Б.Ковалева, В.Н.Карякин, Е.С.Адашкова.
В 1972 г. отделения акробатики и батута ДЮСШ-1 гороно переходят в областную спортивную школу, а затем реорганизуются в специализированную детско-юношескую школу №. 2 гороно. В этой школе под руководством воспитанников ДЮСШ-1 мастеров спорта СССР В.И.Швальбо, В.И.Вагеля и других подготовлено 20 мастеров спорта по акробатике. За высокие показатели в работе В.И.Швальбо было присвоено звание «Заслуженный тренер СССР». Он является почетным гражданином Витебска.
С января 1975 г. за высокие показатели в работе тренерско-преподавательского состава школа становится Специализированной детско-юношеской школой Олимпийского резерва (СДЮШОР N0 1 гороно). В 1977 г. на работу в СДЮШОР-1 на должность старшего тренера-преподавателя пришел работать
Н.И.Лискович, который зарекомендовал себя грамотным и требовательным тренером в школе «Динамо». Под его руководством зал областной школы был переоборудован и стал отвечать всем требованиям подготовки гимнастов высокого класса, и результаты не заставили себя ждать. Вслед за Александром Ту-миловичем — чемпионом мира 1984 года, воспитанник СДЮШОР-1 Сергей Титов стал победителем Молодежного первенства СССР в вольных упражнениях и бронзовым призером молодежных игр СССР. Серебряным призером Вторых летних Всесоюзных юношеских спортивных игр стал второй воспитанник школы Владислав Шкуратов, а Андрей Деменщонок — победителем и призером Всесоюзных соревнований среди учащихся ДЮСШ органов народного образования. Чемпионом ЦС «Динамо» и Республики Беларусь стали учащиеся СДЮШОР-1 Сергей Лонь и Павел Тарамыкин.
В мае 1996 г. СДЮШОР №. 1 Витебского гороно исполнилось 50 лет. За полувековую историю самоотверженный труд, энтузиазм, творческие традиции тренерского коллектива внесли и продолжают вносить достойный вклад в дело гармонического воспитания подрастающего поколения, развития спорта высших достижений. На смену чемпионам пришла новая плеяда талантливых учеников: Алексей Синкевич — мастер спорта международного класса, участник Олимпийских игр в Атланте (четвертое место в командном первенстве), серебряный призер Чемпионата мира 1997 года, член национальной сборной Республики Беларусь (тренеры заслуженный тренер СССР Н.И.Лискович, И.А.Барышев); Юрий Киселев — серебряный призер Чемпионата Европы в упражнениях на кольцах (тренер А. Н. Москалев); Алексей Звягинцев — мастер спорта, чемпион Республики Беларусь в упражнениях на брусьях, неоднократный победитель молодежных первенств Республики Беларусь (тренер В. Д.Виноградов); Денис Сальников — чемпион Беларуси в упражнениях на коне, неоднократный победитель республиканских первенств, награжден специальным призом «Надежда Белорусской гимнастики»; Сергей Палюх — неоднократный победитель первенств Республики Беларусь (тренер В.Н. Карякин). Сборная команда гимнастов СДЮШОР №. 1 стала победителем IX спартакиады учащейся молодежи Республики Беларусь 1997 г. Пять учащихся школы являются членами национальной сборной Республики Беларусь.
Значительный вклад в развитие витебской школы гимнастики внес коллектив тренеров-преподавателей художественной гимнастики. Истоки ее развития в Витебске были положены в начале 1950-х годов в Витебском техникуме физкультуры В.А.Мироновым, И.И.Фейги-ной, З.Н.Козловой, которая являлась мастером спорта СССР по акробатике и работала в ДСШ-1 в 1958 — 67 гг. Под ее руководством сборная команда города и ее воспитанница Алла Сергеева в личном первенстве были призерами республиканских соревнований.
Памяць: гісторыка-дакументальныя хронікі гарадоў і раёнаў Беларусі : Віцебск. т. 2. Мн. Беларуская Энцыклапедыя, 2002
«Озорница»
Ольге исполнилось шестнадцать лет, и она вполне отчетливо понимала: пришло время отрабатывать выданные авансы. Она чувствовала: стоит лишь приостановиться в этой бешеной гонке за новизной и сложностью, отшлифовать, отточить, отглянцевать уже освоенное — и победы придут.
Но Кныш, крепко держа за руку, шагал вприпрыжку и слушать не хотел о привале. Именно поэтому и находилась Ольга так долго на нейтральной полосе — как бы в сборной и как бы вне ее.
Мюнхенская олимпиада выплыла из череды дней стремительно, неожиданно. Казалось, столько еще впереди времени, любые ошибки поправить можно, любой элемент освоить. А вот уже и январь позади, февраль закончился, через два месяца чемпионат страны в Киеве — конечно
же, отборочный — а у Ольги хандра. У нее случаются такие периоды (наверняка три биоритма разом заклинивает в нижнем, стрессовом положении), когда ничего делать не хочется и все из рук валится.
В такие минуты тоскливо представляется, будто все лучшее и главное в жизни ты уже совершил, и остается незаметно соскользнуть с освещенной сцены и — бегом, бегом, — через черный ход подальше от суеты, шумихи, зрителей в тихий дворик на площади Ленина, в знакомый подъезд со скрипучей лестницей, где в квартире номер 3 стоит справа от двери мягкая обшарпанная кушетка, на которой, укрывшись с головой одеялом, можно безмятежно растянуться и спокойно глядеть на расчерченное дождем в косую полоску окно, слушать тихую и печальную мелодию жести, стекла и воды.
Уныние — недолгий попутчик. И она может однажды утром проснуться беспричинно счастливой. Все, как вчера, только со знаком плюс, и солнечный зайчик, пробравшийся через щелочку штор, уже не метит раздражающе настырно в глаза, а весело прыгает по потолку и по сердцу. Мир снова цветной.
Наверное, тогда, в начале 1972-го, игра в перспективную «звездочку» и всеобщую любимицу кончилась. Ольге захотелось ставить цели и добиваться их, захотелось побеждать.
Два внутрисоюзных соревнования должны были определить тех шестерых, что поедут на Олимпиаду, — апрельский чемпионат страны в Киеве и июльский Кубок СССР в Москве. В очереди же за билетом в Мюнхен стояло никак не меньше 10-12 гимнасток, и лишь двое — Турищева и Лазакович — могли не опасаться превратностей судьбы, так как заказали броню еще в прошлом году.
Еще раньше Ольга почувствовала, как Кныш притормозил,, ослабил поводья, перестал вгрызаться в неизведанные пласты. Любовно, методично принялся обрабатывать ранее высеченные глыбы. Теперь в каждом упражнении он безжалостно изымал паузы, заполнял их всевозможными связками (иные из которых казались Оле труднее самых сложных элементов) и повсюду стремился рассыпать изюминки собственного изготовления, старался в каждом номере эффектно преподнести ударное движение, которое, как хотелось думать (и думалось), еще никто в мире не исполняет.
На бревне это было «сальто назад» и «бланш-перекат»; на брусьях — «петля» и серия оригинальных перелетов; в прыжках — «сгиб-разгиб»; в «вольных» — снова «бланш-перекат», исполняемый на ковре, плюс каскад «уникальных, почти из мужской гимнастики, элементов»... Это цитата из «Советского спорта».
Как ни странно, больше всего неприятностей доставляли «вольные». «Полет шмеля» на музыку Римского-Корсакова, поставленный прекрасным, неистощимым на выдумки хореографом из Ленинграда Аидой Селезневой, болельщикам сразу пришелся по душе. Едва первые такты знакомой мелодии взлетали над помостом, зал взрывался аплодисментами и тут же взволнованно умолкал. Под многодецибельное жужжание громкоговорителей на ковер выпархивала быстроногая, резкая, угловато-порывистая девчоночка-шмель, металась от одного воображаемого цветка к другому, баловалась, кокетничала, беспокоилась, играла,
радовалась солнечному дню и своему свободному полету. Так понимала Ольга настроение «вольных», и вроде бы постановщица и тренер остались довольны.
А сама Ольга говорила, что «все там — от стартового до до финишного си — про меня и для меня».
К сожалению, арбитры непоколебимо принялись отстаивать несколько иную точку зрения. «Да, — говорили холодно служители гимнастической Фемиды, — в композиции прекрасно схвачено настроение, гимнастка артистична, если хотите, даже блистательна. Но, простите, «вольные» упражнения — это непременно изящество, пластика, грация. Оленька Корбут слишком мала, она, простите, — коротконожка, короткоручка, ей, что называется, не дано. Так что не обессудьте, мы будем безжалостно резать баллы, и пусть трибуны негодуют и беснуются».
Пробить стену этого устоявшегося мнения не удавалось очень долго. До самого Мюнхена. Напрасно было спорить с судьями после окончания соревнований, без толку ругаться с разного рода жюри и апелляционными комиссиями — ответ следовал один и тот же: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда». 9,5—9,6 — тогдашняя норма Ольги Корбут.
В Киеве на чемпионате страны она впервые за три года нигде не споткнулась, ни разу не упала. Выступала себе в удовольствие, об отборе на Олимпиаду и ответственности вспоминала лишь поздно вечером в номере гостиницы. В итоге выиграла бронзовую медаль в многоборье и за все время единственный раз испытала огорчение, когда бригада рефери поставила под негодующие крики болельщиков 9,55 за «вольные».
Однако и этот шрамик в душе скоро зарубцевался. Стоило только подойти Ларисе Семеновне Латынинойг обнять Олю ласково и сказать: «Глупенькая, нашла из-за чего огорчаться. Ведь теперь мы с тобой непременно поедем, в Мюнхен. Ты доказала, ты убедила...»
Но на всякий случай — для полной гарантии — Ольге пришлось спустя три месяца выиграть Кубок СССР. Тогда же тренеры назвали пять участ-- ниц, которые будут представлять женскую сборную страны по спортивной гимнастике на Олимпийских играх — Турищева, Лазакович, Бурда, Корбут и Саади.
Примерно за месяц до Игр сборная в полном составе перебазировалась в Минск. Дворец спорта в столице Белоруссии был своеобразным талисманом сильнейших гимнастов страны, именно тут проходили последние тренировки перед большинством крупнейших соревнований. Суеверные страхи здесь не при чем, но добрая примета никому еще не помешала перед дальней и трудной дорогой.
В конце июля, после изнурительных тренировок, доводок и корректировок состоялась генеральная репетиция по полной программе в присутствии огромного числа болельщиков. Все, как на настоящих больших соревнованиях, с той лишь разницей, что оценки арбитров не обнаро-довались, а инкогнито попадали в блокноты тренеров сборной. Они уж потом между собой судили-рядили — кто есть кто, Так, шестое вакантное место отдали Антонине Кошель. Ольга очень обрадовалась: во-первых, Тоня ей была ближе всех из девочек, во-вторых, она стала третьим представителем Белоруссии в сборной.
Тогда же, в горячке последних тренировок, произошел случай, а точнее ЧП, а еще точнее — скандал, имевший самые неожиданные последствия.
Из воспоминаний Ольги:
— Обедаем мы с Кнышем в ресторане гостиницы «Юбилейная», вяло боремся с антрекотом и в самом невоинственном расположении духа, какое бывает у людей в коротких промежутках отдыха между напряженной работой, обсуждаем вопросы, отстоящие от гимнастики в миллионы парсек. Такой у нас уговор. И вдруг «Спидола», стоящая на соседнем столике, вздыхает своими электрическими легкими и наполняет окружающее пространство незнакомой мелодией: «Та-да-рам, там-там, та-да-рам, тамтам...» Ток высокого напряжения пробегает от Рена ко мне и обратно, я поднимаю глаза, вижу его необычайно взволнованное лицо, и мы одновременно вскрикиваем: «Эврика!» Не знаю, что подтолкнуло Архимеда в известный момент, возможно, он также услышал звуки отдаленной мандолины, но мы — и это не подретушированная правда — делаем открытие: вот она, долгожданная, неуловимая музыка для олимпийских «вольных». Долой «шмеля», да здравствует «та-да-рам, там-там!» Я и сейчас себя иногда спрашиваю: почему? Почему, имея откатанную, отрепетированную программу, которая к тому же нравилась нам самим, мы в одночасье решили отвергнуть ее, переиначить? Почему решились на этот безумный по всем
меркам шаг, когда до главного в жизни старта оставалось две недели и вероятность провала была весьма велика? Не прихоть ли это, не каприз ли, не блажь? Что я могу сказать? Сослаться на наше неугомонное, неистовое желание искать, экспериментировать? Но есть же разумные границы риска, а здесь мы как будто явно перегнули палку, переступили черту серьезных аргументов. Но что же я могу сказать, если именно так все и было, — годы ничего не убавили и не прибавили к нашим доводам.
В «Озорнице» — это она, приятельница мистера Случая, выпорхнула в ресторанном зале гостиницы «Юбилейная» — многое осталось от «Полета шмеля». Те же озорство, лукавство, детское неосознанное кокетство, игра, веселье, стремительность и радость. Те же — только в квадрате, в кубе, в четвертой степени. Движения остались прежними, но новая музыка вдохнула в них новый смысл, иное содержание, другой характер. Так мегафон, поднесенный к губам, превращает шепот в ревущий ураган звуков.
Бой был выдержан, «Озорница» обрела право гражданства, благо, через недели полторы самый придирчивый взгляд не мог обнаружить в ней ни одной шероховатости.
Золото Мюнхена
Олимпийские игры в Мюнхене. Прекрасный сон, парение в нереальности, сказочная страна сбывающихся желаний...
Еще в Москве в самый канун отъезда, когда было множество встреч, напутствий, пожеланий, — порой веселых и суетливых, порой торжественных и утомительных, но всегда искренних, — все девушки с необыкновенной остротой ощутили свой долг и свою ответственность. Тогда поселилось в Ольге негромкое, неистребимое волнение, какой-то сердечный трепет с налетом тревоги и ожидания. Оно усиливалось, росло по мере того, как падали день за днем листки отрывного календаря, который Оля Корбут возила повсюду вместе с гимнастической амуницией и школьными учебниками. Она ходила по городу, разговаривала с девочками, тренировалась, а сознание отказывалось фиксировать происходящее, события ударялись о его металлическую оболочку и отскакивали прочь, не оставляя следа. И только тема гимнастики, Олимпиады легко вспарывала болезненноострым плугом сознание, оставляя там широкие борозды.
Кныш, испробовавший тысячу и один способ оживить ученицу, попал в точку. «Да ты со своими переживаниями проиграешь любой участнице, которая только вчера научилась забираться на бревно», — сказал он однажды. Ольга вскинула брови — шутит? Нет, серьезен. «Может, не поедем?» — продолжал он, не отводя взгляда.
Не поедем?!! Ольгу прорвало, такого наговорила — в другой раз не сносить бы головы: и про его деспотизм, и про мозоли на руках, и про слезы в подушку, и про интриги судей, и бог знает еще про что безо всякой привязки к существу разговора. Кныш выслушал не перебивая и сказал: «Вот так-то лучше...» И вправду стало лучше, легче, свободней. И она вновь смогла слушать и слышать, смотреть и видеть.
Кныш отправлялся в Мюнхен отдельно с тургруппой и поэтому, находясь рядом, спешил перегрузить в Ольгу свои мысли, наблюдения, опыт. Кроме знакомой тетрадки с подробнейшим планом тренировок она получила такие наставления: «Работай думая, осознанно, ни в коем случае, слышишь, ни в коем случае не механически. Что-то не станет получаться — не пугайся, не паникуй, остановись, поразмысли, отыщи причину. Потом попробуй еще раз. Снова не заладится, оставь, перейди к другому снаряду. И думай, думай, Корбут. На разминках и прикидке не скромничай, включись на полную мощь: судьи — ребята ушлые, они заранее присматривают, кто чего стоит, понравься им, обязательно понравься. Еще улыбка — у тебя чудесная улыбка, Оленька, — не забудь про нее. И знай — ты отличная гимнастка, ты самая лучшая гимнастка, которую я знаю».
Ни слова о шансах, о медалях, о местах. Единственное, традиционное: покажи, Ольга, что можешь!
Сборная прилетела в Мюнхен примерно за неделю до старта, и сразу с головой окунулась в гремящий, улюлюкающий, аплодирующий водоворот Олимпиады. Тренеры отражали набеги репортеров, атакующих наперевес с микрофонами. Но перекрыть каналы радиотрансляционной линии было выше их сил, и Ольга не раз, вслушиваясь в иноязычную вязь звуков, выхватывала, вычленяла из потока слов свою фамилию. После прикидки, где она действовала в точности с пожеланиями Кныша, радиодикторы, кажется, стали проявлять к Корбут еще больший интерес.
Бывают соревнования, когда с самой первой минуты — с прихода в зал, с начального касания снаряда, с чьего-то доброго взгляда — все идет свободно, точно, удачно. В Мюнхене будто целиком наша сборная попала в эту счастливую полосу. Девушки без помарок, солидно, с чувством собственного достоинства и превосходства откатали обязательную и произвольную программы и достаточно легко и обыденно обыграли отличную команду ГДР.
Едва Ольга вышла на помост, страхи и тревоги, сидевшие в глубине души, мгновенно улетучились, и она прыгала, танцевала, кувыркалась в упоении, с восторгом ощущая флюиды зрительских симпатий. Зал реагировал на происходящее фантастически. Каждый удачно исполненный кем-либо элемент вызывал на трибунах небольшое землетрясение — овации, свист, крики, аплодисменты. Корбут как будто приметили, выделили из общей массы, и к концу первого дня она услышала, как непроизвольно рождается в недрах трибун скандирующее, режущее иностранным акцентом эхо: «Ол-га! Ол-га!»
Что за удивительные вещи происходили тогда в ревущем, раскалывающемся надвое мюнхенском «Шпортхалле»? Два дня пролетели как мгновение, и вот девушек уже поздравляют со званием олимпийских чемпионок. И Ольга Корбут — олимпийская чемпионка. Зал негодует на арбитров, посмевших поставить смехотворные, по его мнению, 9,6 после великолепного «сальто на бревне». Кончается произвольная программа, и Корбут уносят из зала на руках через бушующий океан болельщиков, плещущий охрипшим прибоем единственного слова: «Ол-га! Ол-га!»
Из воспоминаний Ольги:
— К концу второго дня в голове совершеннейший беспорядок, я уже не в состоянии уследить, какое событие за каким следует. Одна лишь неуправляемая радость, восторг, вдохновение. Засыпаю при пульсе 140 ударов в минуту и перед тем, как сомкнуть векиг успеваю вспомнить: в многоборье иду на третьем месте после Турищевой и Янц, проигрывая им 0,15 балла. Хорошо это или плохо, много или мало — разве время обдумывать такие неинтересные, скучные вещи? Ведь меня любит зал, и я-олимпийская чемпионка! Как, наверное, радуются Кныш в своей тургостинице и родители в Гродно. Это последний угасающий всполох суматошного вечера.
А завтра — как продолжение вчера. Ни страха, ни сомнений, ни тревог по поводу невероятной перспективы — выиграть Олимпиаду в многоборье. Лишь желание: поскорее в зал — выпорхнуть на помост, услышать, ощутить его обжигающую силу и восхищение, окунуться в клокочущую стихию взглядов — людей, телекамер, прожекторов.
9,8 — кто там утверждал, будто Ольге Корбут в «вольных» «не дано»?
Теперь — прыжок. Она разбегается, летит, врастает в маты. Трибуны неистовствуют: «Ол-га!» Это пока разминка, но сейчас она повторит!.. Смотрите, любуйтесь и, пожалуйста, восхищайтесь, как девочка с косичками вычерчивает в пространстве свой «сгиб-разгиб». 9,65 — Ольга вышла в лидеры, обогнала Турищеву и Янц. Следующие — брусья.
Из воспоминаний Ольги:
— Сейчас я выйду к брусьям и... И магнитофонная пленка памяти рвется в клочья. Неуклюжая, растерянная, не помнящая себя сижу в середине огромного здания, заполненного молчаливыми, неподвижными людьми. Кто они, почему смотрят на меня, чего ждут? Сгорбившись, я поднимаюсь с матов. Убежать? Стыд. Страх. Усталость. Убежать? На край света, к черту на кулички. Туда, где зимуют раки и куда Макар телят гонял. Чтоб никого не знать и не видеть. Чтоб выплакаться вволю и забыть обо всем. Навсегда. Убежать?!! Плечо задевает за нижнюю жердь, она бьется током: ах, да Олимпиада, я могла стать абсолютной чемпионкой и упала с брусьев. Вспрыгиваю машинально на снаряд, начинаю двигаться. Сознание отключено, работает только тело. Память вышколенных мышц, как говорил Кныш. Я спускаюсь в зал, жизнь кончена...
Ольга плакала, репортеры, сбивая друг друга с ног, окружили ее своими бесстыдными объективами, немецкая гимнастка Эрика Цухольд и наша Астахова обнимали и утешали ее. Зал, оглохший и безголосый, вдруг сорвался в фальцет и устроил овацию, а на табло после тягостных минут ожидания высветился приговор — 7,5. Сама Ольга помнит лишь тишину, гнетущую, необъяснимую, и в ней плывут, возникают и исчезают чужие лица без мимики, лица-маски. И еще раздражающий, заставляющий щуриться свет юпитеров.
А потом она выступила на бревне и получила 9,9.
Следующим утром — разговор с Кнышем, из которого Ольга узнала, что ей дали «заслуженного мастера спорта».
На тренировке кружилась голова, колени тряслись и слабость, слабость во всем теле. Но стиснула зубы, заставила себя собраться. И странное дело — стало получаться.
И вот вечер, четыре решающих выхода, четыре заключительных аккорда Олимпиады. Стрекочут кинокамеры, салютуют блицы фоторепортеров, неистовствуют болельщики. Ольга не высчитывает шансов, но помнит: в зачет пошли оценки обязательной и произвольной программ, поделенные на два, а злосчастное многоборье к соревнованиям на отдельных снарядах не имеет никакого отношения.
Из воспоминаний Ольги:
— Прыжка, по правде, я совсем не помню. Вполне допускаю, что в финал я вообще не попала. А может быть, и попала, и прыгала — не помню. Мысли, опережая события, скачут хаотично вокруг брусьев. Глаза на них поднять боюсь, гоню прочь навязчивые образы. А они роятся, порхают, жалят меня эти связки, переходы, прыжки, полеты. «Корбут», — не слышу, догадываюсь по реакции Астаховой, что динамик произнес мою фамилию. Кровь стучит в висках: бум, бум.
Выхожу на помост, опускаю руки в баночку с магнезией, облизываю кончики пальцев. Ах, не так облизала правую руку, плохая примета. Иду к снаряду, перелизываю наново пальцы и натужно, почти в панике вспоминаю, с чего начинается комбинация. Забыла напрочь! Да,
с виса углом! Это после него я позавчера уткнулась в маты. Надо повыше поднять ноги, не дай бог снова повторюсь. Встряхиваю косичками, растягиваю по науке одеревеневшие мускулы губ и, закрыв глаза, прыгаю в неизвестность.
...Сознание вспыхивает в ту самую десятимиллионную долю секунды, когда стопы касаются шершавой поролоновой поверхности. Ввинчиваюсь в мат, кажется, по колени, вытягиваюсь в струночку, делаю изящные пасы руками и думаю злорадно, восторженно, ехидно: доказала, доказала, доказала. В висках — бум, бум.
Оценка Ольги Корбут — 9,85. Ее тискают, целуют, поздравляют — и она уже считает себя чемпионкой. И лишь спустя десять минут, когда вызывают на награждение, она заметила, что верхняя ступень пьедестала занята Карин Янц, а у Ольги — серебряная медаль.
Теперь — бревно.
На бревне у Ольги второй предварительный результат. Первая Тамара Лазакович, разница в оценках всего-то 0,05.
Из воспоминаний Ольги:
— Заскакиваю на бревно и чувствую: пусть накренится земная ось — я не оступлюсь, не упаду. Время разбивается на секунды и каждая — размером в век. Пространство раскладывается на атомы. Наверное, это они врезаются в висок: бум, бум. Я точна, строга, непоколебима, как метроном. Раз-два — чисто, три-четы-ре—здорово, пять-шесть—отлично. Приземляюсь — примагничиваюсь, бегу — не касаюсь помоста. 9,9 — золотая медаль моя! Рядом на ска-
мейке плачет Тамара Лазакович. Зачем же я так? Может быть, можно как-нибудь разыграть заново? Но объясняться, оправдываться некогда. В беззвучную какофонию звуков, содрогающих спорткомплекс, врывается «та-да-рам там-там» — «Озорница». Клубок нервов развязывается, плотина эмоций рушится — я танцую в экстазе, ненавидя и любя этот кусочек собственной жизни. Танцую на последнем вздохе. Силы оставляют меня в углу ковра, когда остается исполнить большую диагональ акробатики. Последним усилием я отрываю прилипающие подошвы от пола и мчусь в противоположную сторону. Замираю, кланяюсь, шлю воздушные поцелуи, спускаюсь с помоста.
Это был заключительный олимпийский выход Ольги Корбут. Золотой выход.
Зал скандирует: «Ол-га! Ол-га!»
Ольга Корбут — на первой ступеньке пьедестала почета.
Песня
Потом всех гимнастических героинь — Турищеву, Янц, Лазакович, Корбут — журналисты бесцеремонно взяли в оцепление и под руки привели в конференц-зал на пресс-конференцию. Перекрестный допрос продолжался до глубокого вечера, до тех пор, пока руководитель делегации решительной походкой не вышел на сцену, поднял крест-накрест руки и сказал: «Все, баста, девочкам пора спать».
Но едва гимнастки успели вскочить в автобус, закрыть двери, как людское море разлилось вокруг. Напрасно шофер сигналил и посылал по-не-мецки проклятия на головы болельщиков. Лишь энергичные действия полиции помогли пробить в кольце блокады узенький коридор, через который удалось улизнуть.
Минут пять ехали молча в сплошном коридоре рекламы, переживали перипетии побега, отключившись, отгородившись от гимнастики. И вдруг с заднего сиденья раздался чей-то тихий, неуверенный, чуть смущенный голос: «Поле, русское поле...» Растерялись: такой неуместной, несуразной показалась на островке покоя эта рождающаяся песня. Но уже в следующее мгновение десять голосов, не сговариваясь, грянули дружным хором знакомую мелодию. Потом пели «Голубой вагон бежит, качается...», «Во поле березонька стояла», «А смуглянка-молдаванка отвечала парню так...», какие-то другие мелодичные русские песни.
В номере у Ольги — сплошная стена цветов, писем и телеграмм. Она схватила первый попавшийся листок, пробежала глазами: «Не огорчайтесь, Ольга, Вы все равно сильнее всех!» Другой: «Падение — нелепая случайность, мы гордимся тобой». Третий: «Забудь о неудаче, думай о завтрашнем дне».
Почта опоздала, время утешений прошло, настало время поздравлений.
Язык до Киева доведет
Ольгу и других гимнасток пригласили на показательные выступления в Японию.
На любые показательные Ольга всегда потом ездила с удовольствием: ни судей, ни оценок, ни волнений, ни пресловутого груза ответственности — сплошное удовольствие! К тому же, в отличие от соревнований, где все «завинчено» до предела (едва приехал — надо выступать; выступил — пора уезжать), здесь порой можно выкроить массу свободного времени: побродить по городу, сходить в кино, забежать в магазин, покататься на «колесе обозрения», тайком умять в столовой второй бифштекс. Словом, почувствовать себя свободной от неизбежных соревновательных ограничений. Ведь у спортсменов, как и у артистов, обидно иногда получается. Колесит по городам и весям без передышки, а остановит знакомый, спросит: «Как там поживает мой родной Ереван, или Гомель, или Кострома?» — и он ему ничего вразумительного ответить не в состоянии. Потому что знает только этажность гостиницы, в которой проживали, и вместимость местного концертного зала или Дворца спорта.
Далекая, удивительная, экзотическая, таинственная Япония оказалась именно такой, какой Ольга ее себе и представляла, — удивительной, экзотической, таинственной. Если б не утомительные, тягостные десятичасовые перелеты и не казус, происшедший с ней в день приезда, можно было бы сказать, что это было замечательное турне. А случилось вот что. В Нагое Ольга Корбут с Тамарой Лазакович скоренько бросили вещи в номер и, никому ничего не сказав, выскочили поглядеть на вечерний город: на секундочку, одним глазком, около парадного входа. Потом решили заглянуть за один угол, потом за другой... и заблудились. Лазакович показывает в одну сторону, Ольга — в другую. Проверили обе версии и окончательно утратили ориентиры. Куда ни глянь — повсюду магазины и магазинчики, будто с конвейера, да игрушечные дома-кубики, расцвеченные неоновыми огнями. Плюс близнецы-улицы с равнодушно мчащимися белыми (почему-то 90 процентов японских автомобилей выкрашены в белый цвет) «тойотами». Впору зарыдать от отчаяния.
В этой трагической ситуации Ольга выудила из памяти английское «эскьюз ми», достала из кармана гостиничный ключ (какое счастье, он оказался там!) и решительно подошла к стоящему у обочины полисмену. Так, мол, и так, заблудились мы, не будете ли любезны помочь. И показывает ему ключи от гостиницы. Довел доблестный страж порядка девушек до отеля — он оказался в трех шагах от того места, где они заблудились. А Ольга после этого случая стала учить английский.
В различных турне по Соединенным Штатам Америки Ольге пришлось выступать пять или шесть раз. Многое сегодня стерлось из памяти: события, перетасовавшись, выстроились в произвольной последовательности. Она не может точно сказать, что случилось во второй поездке, что в пятой. Особняком стоит лишь то первое путешествие 1973 года.
Говорят, парфюмерная фирма «Побурже» практически ничем не рисковала, организовывая двадцатидневное турне-женской сборной СССР. Популярность гимнастики в США после Олимпиады в Мюнхене росла, подобно лавине, так что даже бейсбол и баскетбол, традиционные виды спорта, вынуждены были почтительно отступить, освобождая место на пьедестале. Секции, клубы, группы создавались везде. Гимнастика вошла в моду, а значит, стала сферой, куда выгодно помещать деньги. Это, как известно, параграф номер один из свода правил американского образа жизни. Неудивительно, что на всех перекрестках Америки разом врубились тысячи громкоговорителей, возвестивших, что гимнастика — «это здоровье, престиж, успех» и так далее по обычным рекламным образчикам.
Как утверждают, в центре тайфуна развевался на ветру огромный мыльный пузырь-миф по имени Ольга Корбут. Образ плачущей мюнхен-
ской неудачницы дорисовали до уровня легенды, сказки по голливудским стереотипам. Пересказывалась она вкратце примерно так. Маленькая, добрая, беззащитная и никому не известная девочка приезжает на свой первый в жизни королевский бал. И случается чудо — принц замечает ее, влюбляется и делает предложение! Но в тот самый благословенный момент, когда растроганный король-отец готов соединить руки и сердца детей, произнеся напутственное родительское слово, злые силы разлучили влюбленных. В страшном темном лесу, наполненном саблезубыми тиграми, горько плачет маленькая и вновь беззащитная девчушка, едва не ставшая принцессой. Плачет, высвеченная юпитерами американской телекомпании Эн-би-си. Она потеряла все! Но... приобрела больше, чем все. Ее, маленькую, беззащитную, плачущую, узнал и полюбил мир, поспешивший на выручку с ватным тампоном, смоченным в нашатыре, и носовым платком, дабы утереть дитяти слезы, утешить, восстановить справедливость. Короче, сюжет Ольгиного мюнхенского выступления пропели на мотив Золушки.
Но, оказавшись в нью-йоркском аэропорту в марте 1973 года, Ольга об этом еще не знала и не думала. У трапа волновалось людское море, с транспарантами: «Добро пожаловать, Ольга!», «Корбут и советская сборная впервые в США!», «Мы приветствуем олимпийских чемпионок во главе с блестящей Ольгой!» и т.д. Ольга признавалась, что ей было ужасно неудобно перед Людмилой Турищевой — абсолютная олимпийская-то чемпионка она! Но червячок затаенной радости копошился, копошился-таки в душе: это же надо — «Добро пожаловать, Ольга!» Приятно!
Планировалось в течение восемнадцати дней выступить в шести городах США с двухчасовыми показательными программами. С одной стороны, турне получалось облегченно-разгрузочным, особенно если вспомнить поездки, где на день приходилось по два выступления. А с другой... Чем занять публику в течение двух часов? Ведь их было всего шестеро (Людмила Турищева, Тамара Лазакович, Любовь Богданова, Антонина Кошель, Русудан Сихарулидзе и Ольга), а каждое упражнение длится не более полутора минут. В конце концов они решили действовать, как на соревнованиях, и включить для показа даже разминку
Пятнадцати-семнадцатитысячные спортивно-концертные комплексы не могли вместить всех желающих. С момента появления гимнасток на помосте и до самого ухода трибуны аплодировали, топали, свистели, кричали.
А удачное исполнение соскока вызывало едва ли не ликование. Таких восторженных, шумных, сопереживающих болельщиков встречать очень приятно. Приятны были и отзывы-панегирики на первых полосах местных газет, приятно было смотреть на собственные сияющие лица в американских телевизорах, давать бесконечные интервью и автографы.
Но никто не замечал, как тяжело было Ольге. А она сама буквально приходила в ярость от одной лишь мысли, что кто-то станет ее жалеть, — и прятала, прятала, прятала свою неуверенность от чужих глаз.
После очередного выступления группа прилетала в Вашингтон. Вечер, как обычно, ушел на гостиничные хлопоты, а утром... Утром их разбудили ни свет ни заря, собрали в фойе и весьма торжественно объявили: в 11.00 делегацию советских гимнасток примет президент Соединенных Штатов Америки Ричард Никсон. Ольгу это не обрадовало: мало того, что поспать не дали, так еще утренняя тренировка срывается.
Без пятнадцати одиннадцать комфортабельный двухэтажный дом-автобус с русскими гимнастками увяз было в автомобильной пробке не далеко от Белого дома, но потом прыгнул влево, вправо, .нашел лазейку и ровно без пяти одиннадцать стоял у ворот главного здания США.
Минут двадцать девушек, в сопровождении несметного числа репортеров, водили по Белому дому.
И вдруг откуда-то сбоку, резко и легко разорвав надвое кольцо журналистского окружения, появился высокий, осанистый, величавый человек. Президент! Никсон надвинулся горой, глянул на Ольгу откуда-то со своего высока вниз и иронично, но совсем необидно сказал:
— У-у-у, какая же ты маленькая!
А Оля задрала голову и, сохраняя никсоновские интонации, тут же в ответ сказала, как ей казалось, на весьма приличном английском:
— У-у-у, какой же ты большой!..
Американская сторона, включая главу государства, дружно прыснула. Как объяснила Ольге потом переводчица, набор звуков, произнесенных ею в тот памятный момент, дословно переводился так: «У-у-у, сам ты большой мальчик!..»
Потом Никсон пожал всем руки, сказал персонально в адрес каждого добрые слова (проявив при этом удивительную осведомленность) и сделал маленькие подарки: женщинам — золотые броши с гербом Белого дома, мужчинам — такие же запонки.
Прощальная речь президента была короткой и образной (вероятно, так полагалось по сценарию встречи):
— Вы — гимнасты. Вы прыгаете, вертитесь, летите вниз головой над снарядом. И всегда приземляетесь на ноги. Мне думается, нам, политикам, есть чему у вас поучиться. Особенно вот такому умению — всегда, в любой экстремальной ситуации, твердо становиться на ноги.
Вот и все. Мысленно задним числом Ольга извинилась перед Никсоном за свое утреннее недовольство.
Л. Борткевич «„Песняры“ и Ольга» . М.: Вагриус, 2003
***
***
***
наград хватит и на мишку)
с президентом США Ричардом Никсоном. Белый дом. 1973
слева направо: А. Кошель, Л. Богданова, Л. Турищева, О. Корбут, Т. Лазакович, Р. Сихарулидзе
http://tamara-lazakovich.narod.ru/
Во время двухмесячного турне по США в 1973 году Викентий Дмитриев вместе с Тамарой Лазакович в составе женской сборной Советского Союза посетили Белый дом и президент Ричард Никсон подарил ему запонки с изображением американского герба (которые тренер так никогда и не носил), а мэрия Чикаго присвоила им звание почетных граждан города.
goo.gl/kef5SM
Витеблянка Татьяна Саевич:
мы учились с Тамарой в параллельных классах, в школе N 22. Она показала мне, как тренируется Лариса Петрик и сказала, что очень хочет быть такой же. Потом было все: чемпионаты, олимпиада, серебро... Была жизнь, далеко друг от друга. Мы столкнулись с ней в конце её жизни... Томочка, я тебя помню. Покойся с миром.
"Тамара Лазакович жила со мной на одной площадке,по ул.1-я Бядули.
Она умерла в своей квартире, однокомнатной, со всеми удобствами, р-н ДСК.
Там ее и обнаружили.
А в частном доме она жила до этого,с мужем,тоже р-н ДСК И в документальных фильмах есть всего лишь предположения.
Пусть покоится с миром,ее имя много потрепали.
У каждого человека бывают ошибки.
Как человек-очень хорошая и добрая была Тамара Лазакович."
Надежда Новикова (Ногина), р. 29.01.1954, Витебск