Еще один роман Крапивина, который напомнил мне Стругацких для подростков – на этот раз «Хищные вещи века», конечно. Благоустроенный мир Западной Федерации, такой хрестомайтиный загнивающий капитализм, все люди с вшитыми в младенчестве индексами, которые заменяют все документы и деньги, а также позволяют государству следить за каждым их шагом. И странная система «машинного правосудия», выписывающая за любые нарушения одно наказание – смертную казнь, но с разным процентом вероятности. Наказание, таким образом, превращается в общегосударственную лотерею.
Систему ломает на этот раз не пришелец извне, а совершенно хрестоматийный ее обыватель – немолодой скучный мужчина, ведущий совершенно пустую жизнь и проводящий свой досуг с теликом и алкоголем, образцовый средний класс и столп этого общества. Стоит ему испытать на себе действие машины правосудия – и выясняется, что справедливостью там и не пахнет, а стоит оказаться исключенным из привычной системы «индексов» — и можно очень быстро дойти до революционных настроений и действий.
Редкий случай у Крапивина, видимо, когда главным героем является взрослый человек. Впрочем, детей там тоже хватает, и дети это странные – не обычные стандартно-хорошие «крапивинские мальчики» (хотя есть и пара таких). Честно говоря, странные и не слишком счастливые дети кажутся более интересными.
Удивительно быстро и легко происходит во взрослом герое эта перемена – от добропорядочного члена общества до главы местного подполья. Откуда-то берутся силы, смелость и активность, которых в прежней, благополучной жизни у него совсем не наблюдалось. Нет, я не верю, что жизнь заставит – у человека изменился характер полностью, не образ мыслей даже, а сама личность. Выглядит это немного странно: на родную дочь герой плевать хотел (утешаясь тем, что она на него тоже и у нее все хорошо, но это достоверно неизвестно), а с чужими детьми неожиданно начал носиться и спасать их, всем рискуя. Это очень похвально, но не очень достоверно.
Оставив этот момент с сомнительной трансформацией героя – отличный цельный сюжет развала зловредной государственной системы, который начался с одного рекламного менеджера и стайки приютских детей. Хотела было сказать, что раз система так быстро развалилась, то вряд ли она была такой всеобъемлющей и серьезной, как представляется в романе, но потом вспомнила СССР и теперь уже не знаю, что сказать.