Когда приходит ночь на крыши Петербурга,
Меня гнетёт тоска.
И пёс голодный чувствует — ему я бросил булку,
Не взял он ни куска.
Моя любимая сейчас с князьком, наверно,
Над стопкой водки играюсь с револьвером.
И чёрный ворон смотрит с крыши Петербурга,
И сердце, как в тисках.
Но скоро первый солнца луч ослепит,
Уже заря близка.
Моя душа, широкая, как степи,
Как широка тоска.
И горю нет предела и охвата,
И только ты одна и виновата,
В том, что найдут меня на крышах Петербурга
С дырою у виска.
Интересно, что даже у Ногавицы, прекрасно знающего песни Высоцкого и Окуджавы, заставшего время тесной дружбы с СССР, в «русской» песне набор стереотипов — «душа, широкая, как степь», князь Игорь (так в оригинале, я его изменил просто на «князька»), Надежда ИванОвна, которая во всём и виновна. Водка, конечно. Но, вероятно, это стёб.
Более динамичная концертная версия с небольшим оркестром. Зато в первом клипе вместе с Ногавицей снимался не менее известный, наверное, музыкант — гитарист Карел Плихал.