7-янв-2020 00:23 — Любопытно...
18. Любопытное
В _книге_ «Тайна двух океанов» (1939) не говорилось, как именно капитан Маэда связывался со своим начальством (через посольство, наверное). В _фильме_ (1955, 1957) отправка сообщений происходит «посредством рояля». В повести «На критических углах» (1957) шпион для той же цели использует концертино. В «Тайне «Соленоида»» (1959) шпион также использует концертино, правда, не для отправки сообщений, а для «озвучивания» их (текст кодируется в нотах). И даже в «Тайне Стонущей пещеры» (1958) шпион играет на аккордеоне.
Любопытно, не восходят ли все эти случаи к какому-нибудь одному реальному?.. Любопытно также, почему практически во всех случаях используются «баян и его родственники». Ну, концертино удобно тем, что оно маленькое... Губная гармошка в то время ассоциировалась скорее с немецкими солдатами. А что еще может быть такое же удобное и маленькое?..
А вот гитара не упоминается ни разу. Она в то время в моду еще не вошла вновь...
3-окт-2019 13:39 — Любопытно...
18. Любопытное
Обычно преступников только _сравнивают_ с какими-нибудь животными («В ответ Папаша лишь глухо, по-звериному зарычал и стал ожесточенно вырываться, пытаясь кусать державшие его руки»). А тут все открытым текстом:
«На мостике лодки под охраной моряков стоял человек в гражданском костюме. С одежды его скатывались на палубу капли воды. Он вертел головой, стараясь отвернуть лицо от слепящих лучей.
— Удивительное дело, товарищ майор, — сказал Долгоносов, улыбаясь и морщась от боли. — Вы заметили, что все преступники не могут переносить яркого света?
— Нормальное явление, капитан. Хищнику нужна ночь. Это закон природы, — отозвался Сечин. — Смотрите, это же «Мятежный» подходит?!»
«Это будет мораль, свежая и оригинальная». Кстати, хороший вопрос: характерна ли вот такая финальная мораль (не путать с морализированием!) для шпионских романов?..
1-июн-2019 12:36 — Любопытно...
13. Книги-приключения
Неужели противники у Г.Адамова — та самая краснокнижная и исчезающе редкая разновидность, достойный_ (т.е. ведущий себя с достоинством) враг?..
Понятно, что победить они не могут по определению, для «у каждого своя правда» — не те время и жанр. Но ведь даже серпентарием они не показаны, да и недостойного поведения вроде так не замечено.
Любопытно: это примета времени или особенность творческой манеры Адамова?..
28-май-2019 10:22 — Любопытно...
12. Книги-море
То, что Горелова должен забрать с «Пионера» корабль под названием «Леди Макбет» (а также именно ему надо сообщать координаты Саргассовой станции и именно он должен указать, когда «следует пустить пояса» — кстати, что это значит?) — не есть ли иллюстрация фразы «Императорская клика и военщина готовили удар против Советского Союза, _надеясь на помощь с Запада_»? Т.е. а японский ли это корабль?.. Правда, капитан Маэда говорит, что до конца похода ««Леди Макбет» или _другой наш корабль_ даст вам своевременно знать об этом» (в смысле что о моменте забирания с «Пионера»).
Интересно, что более вероятно — что в императорском флоте есть корабль «Леди Макбет» или что у описываемой страны («Старый враг, упорно и неутомимо добивавшийся господства на Азиатском континенте») настолько тесные контакты с некоей другой страной, в чьем флоте может быть корабль «Леди Макбет», что «старый враг» может называть корабли этой другой страны «своими»?..
24-май-2019 01:54 — Любопытно...
12. Книги-море
У Адамова в «Тайне двух океанов» основной (и «на редкость трудно опознаваемый») противник — «старый враг, упорно и неутомимо добивавшийся господства на Азиатском континенте, не оставлял своих захватнических замыслов относительно Советского Приморья. Этот цветущий край разжигал его аппетиты. Императорская клика и военщина готовили удар против Советского Союза, надеясь на помощь с Запада».
И замечается, что «двадцать четвертого августа, в день рождения императора, ожидалось принятие решений, от которых зависела мирная жизнь миллионов трудящихся».
Все бы ничего, но день рождения Хирохито (японского императора, правившего в т.ч. и в предвоенный период) — 29 апреля. Хоть как-то в августе (правда, 31) — день рождения его предшественника, Ёсихито (но он правил с 1912 по 1926 годы; как-то сложно предположить, что действие романа происходит в середине 1920-х).
Интересно, почему такое изменение («чтобы никто не догадался») и почему именно такое...
17-май-2019 11:47 — Любопытно...
13. Книги-приключения
А откуда Г.Адамов брал японские имена?.. Я догадываюсь, откуда взялся, скажем, (лейтенант) Тодзио (и то не факт, что догадываюсь верно). Но откуда Маэда, к примеру, Хасегава, Айдзава, Судзуки, Осима?.. (Фамилии эти, похоже, реально существующие, но откуда их взял Г.Адамов?)
28-июн-2018 12:26 — Вот, кстати, забавный момент
18. Любопытное
В советской массовой фантастической и шпионской (я как-то так и не понимаю, как проводить между ними границу) литературе, похоже, довольно часто встречается момент, долженствующий подтверждать гуманизм советского строя: разрабатывается/существует некий вид оружия, который принципиально вреден только для техники (и условно безвреден для человека) — я не говорю, как бы результат применения этого оружия выглядел в «реальной жизни», но позиционируется оно как «гуманное». Что у Казанцева в «Пылающем острове» (газ, который «глушит» самолетный мотор»), что у В.Михайлова в «Бумеранг не возвращается» (акустический снаряд,который вибрацией вызывает разрушение самолета). Или, в крайнем случае, «негуманное» оружие применяется исключительно «по технике» (Адамов, «Тайна двух океанов» и инфразвуковая пушка). Или, как вариант, вообще не позиционируется как оружие (Ланин, не к ночи будь помянут, с его «Островом Алмазов» и этими самыми лучами)...
Глючится мне, что можно и еще примеры вспомнить, просто не так сходу.
И еще глючится мне, что с какого-то момента эта тема потихоньку сходит на нет. То ли потому, что с какого-то момента фантастика и шпионское все-таки расползаются в разные стороны, то ли потому, что с какого-то же момента шпионское становится куда более «абстрактным» (вот у того же Шмелева с Востоковым — упоминается интерес к разным производствам, но что именно там производят — не говорится). То ли потому, что тема войны (особенно грядущей) как-то становится менее популярной...
30-май-2017 12:51 — Удивительное таки рядом
13. Книги-приключения
В абсолютном большинстве советских шпионских романах шпионы так или иначе будут связаны с нацистами. В сущности, исключения крайне редки, я так сходу и не припомню... Кроме...
И вот мне встретилось одно из них. А.Адамов, «Дело «пестрых»». Да, там действие (за кадром) происходит в Германии — но уже в послевоенной. И Пит с зарубежными (традиционно неопознаваемыми... начальником разведшколы чего может быть человек по фамилии Кардан, при том что в ней преподает отец Скворенцо, а расположена она где-то в Германии? С другой стороны, в США найдутся фамилии всех типов, с третьей — кто сказал, что это фамилия настоящая...) спецслужбами связан, что естественно и неизбежно. Но — не с нацистами (даже про Герту этого не говорится). И даже насчет _фашистского_ прошлого отца Скворенцо не упоминается.
Может быть, дело в том, что «Дело «пестрых»» все-таки не «про шпионов», линия Пита — только одна из нескольких и не самая главная...
Но все же сабж.
24-апр-2017 13:32 — А вот еще такой момент...
18. Любопытное
В советских детективах и шпионских романах встречается сравнение противника (шпиона/преступника) со зверем. Не совсем в лоб, а что-нибудь типа «звериная ухмылка», или, чтобы далеко не ходить — у Адамова: «В ответ Папаша лишь глухо, по-звериному зарычал и стал ожесточенно вырываться, пытаясь кусать державшие его руки».
Встречается это настолько часто, что, пожалуй, можно сказать даже не про «как правило», а про «чаще всего». Исключения, конечно, есть — тот же цикл про Тульева, к примеру... Но это именно редкие исключения.
А вот в зарубежных детективах/шпионских романах этого то ли нет вообще, то ли исчезает при переводе... До высот достойного врага (не опасного, а именно достойного, в т.ч. — «в моральном плане») — да, поднимаются не всегда, но и сравнений со зверем я что-то не помню... Хотя, может, там свои штампы, которые я плохо вижу.
21-апр-2017 14:33 — А вот еще любопытно...
18. Любопытное
В «Деле пестрых» линия Пита завершается так:
«Сандлер сел за стол начальника МУРа, Просмотрев переданные ему материалы, он поднял голову и сказал:
— Все ясно. Так начнем, товарищи?
Он резким движением руки направил яркий свет настольной лампы на одинокий стул посреди кабинета, где должен был сидеть арестованный иностранный разведчик.»
Все. Собственно допрос не описан.
И вот почему — потому ли, что «а что о нем говорить, забыть и все тут», или потому, что ход (и, главное, результат) допроса читателю должен быть знаком из многих других произведений — шпион всех выдает и рассказывает, «за чьи деньги подкладывал мину в двигатель звездолета» (ну, максимум — поторгуется, с предсказуемым результатом), а главное — демонстрирует низость своей натуры, показывая еще раз, что у противников советского строя никаких высоких побуждений и т.д. быть не может по определению...
И, чтобы два раза не вставать — «отец Скворенцо, сухой, высокий старик с живыми черными глазами, член ордена иезуитов, великий знаток человеческой психологии, преподававший в школе Кардана». Какое-то у него подозрительное имя — автор имел в виду, что он — перемещенное лицо из первой волны эмиграции, или просто подобрал условно-иностранно выглядящий набор букв?..
30-сент-2016 13:01 — Интересно...
18. Любопытное
Помните, может быть, в «Тайне двух океанов» диалог, как именно следует называть Гольфстрим — Гольфстримом или Гольфштремом? («— Гольфштрем, — быстро ответил Марат.
По правде сказать, Шелавин задал этот вопрос просто по привычке, не столько другим, сколько себе, чтобы продлить удовольствие и придать немного загадочности своему рассказу. Марат испортил ему игру, и океанограф почувствовал некоторое неудовольствие.
— Во-первых, — сказал он, — не говорите, Марат, «Гольфштрем». Это неправильно. Это слово английское, и его нужно произносить «Гольфстрим».»).
Так вот, я тут все-таки затеяла сверку двух вариантов «Энергия подвластна нам» (правда, еще и до четверти не доползла). И в журнальном варианте это течение называют Гольфстримом, а в книжном (более позднем) — Гольфштремом.
(«Тайна двух океанов» — 1939 год, журнальный вариант «Энергии...» — 1949-1950, книжный — 1951).
26-авг-2016 13:06 — Кстати про золото
12. Книги-море
Вообще в советской приключенческой литературе это довольно частый ход — находят _нечто_. Плохие люди думают, что это золото (которое абсолютно незачем сдавать государству — им самим пригодится), и обламываются, хорошие — сдают _это_ государству (и узнают, что это не золото, но нечто не менее полезное).
В общем, фишка в том, что находится нечто полезное, но полезное государству, а не индивиду (индивиду будет польза потом).
В принципе говоря, в «Тайне двух океанов» этот момент тоже есть — «золотоносные» моллюски Лордкипанидзе (если те моллюски таки будут акклиматизированы). Золото, конечно, полезно и индивиду, но индивид не сможет его извлечь...
Кстати, интересно в этом плане, что золотые самородки нашел Шелавин, а не Горелов. Интересно, как бы повел себя Горелов, найдя те россыпи?.. Впрочем, деньги для него не главное, так что, может, и никак особо...
22-авг-2016 17:21 — Кстати про имена
18. Любопытное
Вот в «Тайне двух океанов» есть как минимум два любопытных имени. То есть фамилии. Бронштейн (Марат, помните? Похоже, к упоминанию настоящей фамилии Троцкого относились куда спокойнее; впрочем, тут и имя интересное — характерное для первых послереволюционных лет. Ну а что? Ему 20 лет, ) и Тодзио (лейтенант, который «с сердечной дружбой и любовью» помог Маэде в харакири; если кому интересно, чем именно эта фамилия так любопытна — то вот: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D0%B... ; «Тайна двух океанов» написана в 1939, так что про _этого_ Тодзио Адамов вполне мог слышать). Возможно, среди японских есть и еще интересные фамилии, но я недостаточно знаю историю Японии тех лет...
Интересно, а в других шпионско-приключенческих романах тоже есть такие интересные фамилии? А на Западе как с этим?..
16-авг-2016 20:11 — Вот кстати...
14. Книги-фантастика
О смерти как каре и смерти как милосердии.
В «Тайне двух океанов» мы «видим смерть троих хоть как-то поименованных: Кравцова, командира «Идзумо» и Маэды.
Про Кравцова капитан «Пионера» прямо говорит (что характерно, при торжественном прощании):
«Открыв траурный митинг, капитан произнес краткую речь над гробом погибшего. Он сказал между прочим, что лейтенант допустил в результате беспечности серьезный проступок, выпустив изменника Горелова из подлодки за несколько минут до подготовленного последним взрыва. За это он должен был бы понести суровую кару, но своей мужественной борьбой с предателем при попытке его задержать он во многом искупил свою тяжкую вину перед Родиной. Еще слабый после перенесенного ранения, он погиб славной смертью героя. И Родина и все его боевые товарищи прощают ему проступок, допущенный им по молодости и отсутствию выдержки.»
(Что характерно, Горелова берут живым.)
Про командира «Идзумо» неизвестно ничего, разве что «пусть теперь расплачивается за всех один этот волк» и «в последний раз мы слишком дорого заплатили за это заблуждение, потеряв наш лучший крейсер и лучшего капитана флота его величества.» Но ему хоть досталась... не то чтобы почетная, но внушающая уважение смерть. Вместе с кораблем.
Ну и Маэда — «не перенеся бесчестия поражения, учинил над собой харакири, в чем ему с сердечной дружбой и любовью помог лейтенант Тодзио. Командование крейсером принял старший лейтенант Ясугуро Накано.»
(Что-то мне фамилия того лейтенанта напоминает.)
Не уверена, что два последних случая можно рассматривать как милосердие. Может, как уважение?.. Или поскольку _компетентные органы_ дотянуться до них гарантированно не смогут (ледорубы и проч. оставим пока — ну не при детях же...), пусть они хоть так заплатят за свои преступления?..
12. Книги-море
Вот у Адамова, в «Тайне двух океанов», противником является, опять же, не названная прямо страна — но ошибиться невозможно: «Старый враг, упорно и неутомимо добивавшийся господства на Азиатском континенте, не оставлял своих захватнических замыслов относительно Советского Приморья», «императорская клика и военщина»... Это даже не учитывая имен, крейсера «Ямато» и того, что «Матвея Петровича Ивашева» таки называют японцем.
Но в начале романа Крока планирует забрать корабль под названием «Леди Макбет». И позже он упоминается так: ««Леди Макбет» или другой наш корабль даст вам своевременно знать об этом…» Т.е. очень похоже, что «Леди Макбет» тоже принадлежит флоту «старого врага... и т.д.».
Но что могло японцев подвигнуть назвать свой корабль «Леди Макбет»?..
Если же это не японский корабль, то... Во-первых, почему? Намек на то, что и с Британией у Советского Союза были сложные отношения? Или на силу Японии? (Примерно как в послевоенной книге американские спецслужбы могли бы использовать западногерманский корабль.) Во-вторых, «как»?..
14-май-2015 10:59 — Вот, совсем другое дело!
13. Книги-приключения
По причине недостатка времени (а на самом деле — ломов) проверка «Когда исчез Пит» отложена до лучших дней.
Когда-нибудь я все-таки доберусь до РГБ, закажу все издания и проверю. Мне уже тихо интересно.
Но пока главное — то, что svinka_p сказала мне, что у ее экземпляра «Дела пестрых» 1958 года издания Пит присутствует. А я пошла на Алиб, нашла там это издание (можно было и другие, конечно, но одного эксперимента пока хватит). И теперь у меня есть _правильный_ вариант. Может, он, конечно, автору нравился меньше — но автор никогда не узнает...
И у него _приличная_ обложка!
5-май-2015 02:37 — Однако, облом...
13. Книги-приключения
Есть такой детектив — «Дело пестрых», авторства А.Адамова. Я его читала в электронном виде, и он мне нравился. Особенно нравилась шпионская линия. Начинается-то все даже не столько как детектив, сколько как милицейский роман, так же, в общем, и продолжается, но постепенно вводится линия связи «стиляг» с иностранной разведкой, ну, все в привычном духе.
И вот решила я как-то завести бумажную версию. Все равно надо было чем-то добить заказ до бесплатной доставки, так почему бы не «Делом пестрых»?..
И представляете — вот этой вот шпионской линии в бумажном варианте нет! И вообще, у меня такое чувство, что там как-то «сужено» повествование, практически отсутствует и линия «борьбы» с Арнольдом...
Интересно, сколько всего редакций «Дела пестрых» есть в природе?.. И с которой исчезла шпионская линия?..
19-апр-2014 15:50 — А вот еще забавное совпадение...
09. Книги
В неоднократно тут поминавшейся «На критических углах» В.Михайлова шпион использует для связи радиостанцию, вмонтированную в концертино (некий музыкальный инструмент, судя по описанию — в родстве с баяном и проч.).
Если я ничего ни с чем не путаю (что сильно не факт), в _фильме_ (не путать с книгой!) «Тайна двух океанов» шпион для связи использует рояль.
А в не менее неоднократно поминавшейся здесь «Тайне Стонущей пещеры» шпион покупает аккордеон. И потом играет на нем. Правда, о недокументированных свойствах этого аккордеона ничего не говорится (подозреваю, что их и нет).
Мораль: отсутствует.
15-июн-2010 03:29 — Виктор Михайлов, «Бумеранг не возвращается»
04. Девушка на ступеньках
С определенного момента (интересно, с какого, кстати говоря...) авторы шпионских детективов (и не только) «о современности» почему-то испытывают амбивалентную потребность: а) довести до сознания читателя, что «мир капитала» и в первую очередь США (а раньше, видимо, Япония или Германия? В общем, основной предполагаемый противник) — это очень плохо; б) ни в коем случае не назвать этого основного предполагаемого противника _прямо_. Дорогу эвфемизмам (типа «старый враг, упорно и неутомимо добивавшийся господства на Азиатском континенте», «держава, считавшая себя владычицей Востока и азиатских морей». Это Адамов, «Тайна двух океанов». И захочешь ошибиться — Японию не узнать — особенно в сочетании с именами — невозможно. Да и Маэду прямо называют японцем, и о командировке Горелова в Японию открыто говорится. Но условность соблюдена)!
Иногда они устают искать эвфемизмы и просто изобретают какую-нибудь страну (типа Аржантейи или, как вот здесь, Марсонвиля). Но, опасаясь, что читатель не поймет, против кого направлено произведение («А _Вы_ кого имели в виду, товарищ Берия???»), они подкидывают детали, которые должны указать на то, что скрывается под псевдонимом (например, многонациональность Аржантейи, Город Больших Жаб там же). Или вот: «- Это символ современной России, если «Марсонвиль бэнк билдинг» или бронзовая группа Марса и Меркурия у пирса Марсонвильской гавани являются символом нашей родины.
— А что же, по-вашему, является символом нашей родины?
— Трущобы Марсонвиля и дворцы пригорода, бараки химического концерна «Фроман», Марсонвиль-авеню, богатство и нищета, высокий уровень производства и низкий уровень потребления.», «Он, быть может, видел сейчас каменную громаду «Марсонвиль бэнк билдинга» и сверкающую бронзу Меркурия и Марса на пирсе огромной гавани, аркады ажурного моста через полноводную Саговар и слепящие огни реклам на Марсонвиль-авеню, быть может, он слышал грохот надземных дорог и протяжные гудки океанских лайнеров, быть может, он думал сейчас о том, зачем его занесло в эту далекую и непонятную страну...»
Фамилии — английские, иногда встречающиеся реплики на иностранных языках — тоже английские («Сан оф эйбич! — выругался Эдмонсон и широким жестом выплеснул шампанское в лицо Роггльса.»), упоминается «комиссия по расследованию антипатриотической деятельности»
И вот эта неназванная, но так легко узнающаяся англоязычная страна и засылает в СССР шпионов, и вообще по-всякому гадит. И не только СССР. Она еще преследует своих прогрессивных граждан.
Впрочем, это уже немалое достижение. Не преследование прогрессивных граждан, а признание того факта, что они вообще в природе _есть_. Раньше, как-то, умудрялись обходиться и без этого. Ну, то есть если так подумать, понятно, что пусть даже сотня... ладно, тысяча, я не жадная... шпионов, их руководителей и т.д. не могут быть _всеми_ гражданами неназванной страны. Но о тех, кто не одобряет этой деятельности, ничего не говорилось.
А шпионы... Не люблю этого выражения, но оно точно. «Шпионы такие шпионы»... Как обычно: помимо попыток добыть какое-то изобретение (ну, им положено) — убийства (в т.ч. своих «пособников», причем, что характерно, пособников _идейных_, тех, кто работает не только за деньги) и, что самое, по мнению автора, отвратительное, — использование влюбившейся честной советской девушки в своих грязных целях. (Или все же более отвратительно — использование произведения и честного имени «прогрессивного марсонвильца»?).
Кстати о влюбленных: обратите внимание, тот же мотив, что и у Кочетова: любовь к иностранцу — нехорошо, от этого только проблемы...
Забавно: преступник готов «работать» на другого, убить по его приказу — не вопрос. Но когда он узнает о том, что работал на _шпиона_...
«Пряхин держался на допросе вяло и безразлично. Ему было все равно: оставалось восемнадцать лет по старому приговору, новый срок за побег из лагеря, да еще разбой в Истре. «Дадут на полную катушку!» — думал Конь, и это наполняло его тупым безразличием ко всему тому, что говорилось в этой комнате.
На столе перед следователем лежали кольцо с изумрудом и наручные часы на муаровой ленточке. Они были обнаружены у преступника при личном обыске. Здесь же лежала разбитая бутылка.
Пряхин не отрицал ни грабежа, ни факта покушения, но, как только речь заходила о том, откуда он знал, кто потерпевшая, преступник молчал или отделывался прибаутками на своеобразном тюремном жаргоне.
— Я вас спрашиваю, — добивался следователь, — откуда вы знали Крылову?
Пряхин упорно молчал.
— Придется мне подсказать ему, — вмешался полковник и, вынув портрет Роггльса, вырезанный с обложки книги «Предатели нации», показал его Пряхину. — Узнаете?
Пряхин бросил безразличный взгляд на фотографию Роггльса, затем посмотрел, уже с интересом, на полковника и с долей уважения обронил:
— Факир, начальничек!
— Этот человек поручил вам убить Крылову, снять с нее ценности и вернуть ему кольцо, часы его не интересовали, — продолжал полковник.
Пряхин осклабился, отчего его маленькие глазки превратились в щелки. Все его лицо, густо залепленное веснушками, выражало неподдельный интерес и восхищение полковником.
[...]
— Вы кто, Пряхин?! — спросил его полковник.
— Я жиган , — видимо, гордясь этим, ответил Пряхин.
— Какой ты жиган, — презрительно бросил полковник, — если в шестерках состоишь у шпиона!
Полковник отлично знал психологию преступника и сумел задеть его за живое, и Пряхин сказал, уже утратив свою заносчивость:
— Я у контриков не шестерил!..
— Крылова, простая русская девушка, разоблачила шпиона, она помогла сохранить важную государственную тайну, а он за это ее убить хотел твоими руками...
— Хорошо, гражданин начальничек, спрашивайте, — после паузы сказал Пряхин.
— Где вы познакомились с этим человеком и как он себя называл? — спросил полковник.
— В закусочной на Тишинском рынке. Он назвал себя Петром Роговым.
Допрос Пряхина продолжался долго. Уже после того, как преступника увели, прощаясь с Куприяновым, полковник сказал:
— Не на кого опереться им в нашей стране. Даже преступник, узнав, что он был орудием в руках шпиона, с отвращением отворачивается от него.
[...]
— Я любил эту девушку всей душой...
— Вы любили? — прервал его Зубов и, позвонив, распорядился:
— Введите Пряхина.
Преступник в сопровождении конвоира вошел в кабинет и, увидев Лассарда, направился прямо к нему:
— У, шакал! — сказал он, сжимая кулаки. — Кусок мяса!
— Пряхин, вы знаете этого человека? — спросил Зубов.
— Знаю, гражданин начальник, это Петр Рогов, — ответил он.
— Когда и при каких обстоятельствах вы встречались с ним в последний раз? — спросил Зубов.
— Тринадцатого, против «Ударника», в саду.
— «...По делу покушения на Марию Крылову арестованный Пряхин показал: человек, назвавший себя Роговым, поручил мне убить отдыхавшую в Истринском доме отдыха Марию Крылову и в качестве вещественного доказательства представить Рогову кольцо с изумрудом, сняв его с руки убитой. За эту расправу с Крыловой Рогов обещал мне вознаграждение в сумме пяти тысяч рублей», — прочел Зубов. — Пряхин, вы подтверждаете ваши показания?
— Подтверждаю, гражданин начальник.»
15-апр-2009 15:53 — Гипотеза?...
04. Девушка на ступеньках
У советского шпионского романа (именно той разновидности, где суть, основа — поиски «шпиона» в СССР) постепенно расширяется «поле деятельности». Сначала чисто «шпионская линия в СССР», потом — уже показ «западного мозгового центра», западных спецслужб и т.д. (не конкретного шпиона или даже их группы в СССР, а «западной спецслужбы как гадючника»), потом — уже показ действий «наших» «не на своей территории»...
Хотя — возьмем Адамова. У него вполне себе «поддержка Западом» прослеживается. А ведь 1930-е годы... А Овалов — тот писал... когда, кстати говоря? А, вот — первые «Рассказы о майоре Пронине» — конец 1930-х.
Зато вот у Семенова (конец 1970-х, «ТАСС уполномочен заявить») — действие наполовину происходит на «чужой территории». Не в «логове врага», нет. Но почти. А «защищаемая территория» расширилась — уже не только СССР, но и некая африканская страна с «прогрессивным режимом»...
24-янв-2009 10:25 — О войне против СССР
04. Девушка на ступеньках
Опять же, в шпионских романах.
Даже, скажем так, в _фантастических_ шпионских романах.
Вот интересно, мне кажется или нет, что в какой-то _определенный момент_, помимо привычных средств борьбы с СССР (ну там шпионы, диверсанты и все такое прочее) в литературе стало модно описывать «климатическое оружие»?... Первым — если не рассматривать романы в стиле «красного Пинкертона» — был, кажется, Адамов, где в «Тайне двух океанов» упоминается идея «перегородить Гольфстрим» (правда, как явно невыполнимая — «по техническим причинам»). Да, был еще Беляев с «Продавцом воздуха» — но это все же не _шпионский_ роман.
Вот тот же Цацулин (все еще недочитанный; интересно, верно ли мне глючится, что климатическое оружие может обернуться против его же создателей? В книге Цацулина, в смысле), до какой-то степени — Казанцев, кажется — Тушкан с «Черным смерчем», но не уверена...
Или даже правильнее будет сказать так: в какой-то момент к собственно шпионским приключениям начинают примешиваться «проблемы экологии», причем с уклоном в «катастрофизм» (ср., скажем, «Изгнание владыки» и «Льды возвращаются»). Так вот, вопрос — в _какой_ момент? И с чем тот момент связан?...
18-дек-2008 10:58 — Два типа «шпионских романов»
04. Девушка на ступеньках
В одном проповедуется «всеобщая бдительность», причем «бдительность активная». Мол, смотри вокруг, как только заметишь что-то подозрительное – немедленно сообщи Куда Следует. И продолжай бдить. Вот, например, у Цацулина (да, я именно его читаю!):
«Постовой внимательно смотрел на Снэйка. У него появились смутные, еще не осознанные подозрения. Не первый год дежурил он в этих местах, но до сегодняшнего дня ему еще ни разу не приходилось видеть, чтобы пассажир такси специально останавливал машину и лез на обочину дороги только для того, чтобы выпросить папиросу у незнакомого ему гражданина, ведь папиросы здесь можно купить через какие-нибудь три — четыре минуты езды, в первом встречном ларьке или магазине… И почему этот сутулый в черной шляпе подошел именно к инженеру Силину? На шоссе было много и других прохожих и проезжих. Стало быть, папироса — лишь предлог, сутулому нужно было зачем-то встретиться вот так именно с Силиным. Но, в таком случае, почему же оба они сделали вид, что незнакомы? Нет, тут что-то не то…
Когда коричневая машина скрылась из виду, милиционер возвратился на то место на обочине дороги, где она стояла, и стал внимательно осматривать цветы, траву.
«По-моему, он что-то тут бросил», — вспоминал милиционер, убеждая себя, что здесь произошла не просто случайная встреча. Ему пришлось довольно долго ползать на коленях, но все же он обнаружил и подобрал несколько крошечных кусочков бумаги. Разложив найденные обрывки на служебном блокноте, он принялся за поистине мозаичную работу. После некоторых усилий ему удалось восстановить слово «приказ». Что бы это значило? Бумажку эту инженер Силин порвал и бросил сейчас же после того, как от него отошел высокий гражданин в черной шляпе. Очевидно, именно тот человек и вручил ему эту бумажку, так как трудно предположить, что Силин, возясь с карбюратором своего автомобиля, стал бы зачем-то держать ее в кулаке. К тому же, хотя бумажка и измята, но она чистая, стало быть, находилась в руках этого Силина всего какую-нибудь минуту и не успела загрязниться. Не значит ли это, что сутулый мужчина в черной шляпе и вручил Силину эту бумажку, прочтя которую Силин немедленно уехал? Что-то он ковырялся-ковырялся, а тут вдруг сразу исправил свою машину! Очевидно, здесь Силин поджидал того, другого. Та-ак… Но что значит «приказ»? По-видимому, Силину или приказали что-то сделать, или сообщали о каком-то приказе, который имеет к нему непосредственное отношение. Надо действовать! Номера обеих автомашин были записаны. Прежде всего следовало установить личность того, кто ехал в такси. Приказ Силину он передал, и теперь ему вряд ли есть смысл уезжать очень далеко, он должен скоро возвратиться»;
«Он вошел в подъезд дома и остановился: ему нужно было выиграть хотя бы минут десять, чтобы шофер убедился в том, что его пассажир находится у человека, к которому он и ехал по срочному делу. Однако не прошло и двух минут, как на лестничной площадке показалась молодая женщина.
— Вам кого, гражданин? — спросила она, с явным любопытством рассматривая незнакомца.
— Я ищу Стрекопытова, — соврал застигнутый врасплох Шервуд. — Вы не знаете, в какой квартире он живет?
— Стрекопытова? — повторила женщина. — У нас такого нет.
— Значит, я спутал… в другом доме…
— Я тут в поселке всех знаю, — сказала женщина. — Никакого Стрекопытова у нас нет. Да вам какой адрес-то нужен?
Шервуд пробурчал что-то неопределенное и решительно направился к выходу. За женщиной закрылась дверь, и, несколько успокоившись, Шервуд вышел на улицу.
— Я останусь здесь, у приятеля. Вам придется возвращаться одному, сказал он шоферу и, расплатившись, снова вошел в подъезд. Но на этот раз он оставался в подъезде какие-то доли минуты: едва машина скрылась за поворотом, как Шервуд вышел на дорогу и быстро пошел по направлению к станции Лианозово. Если бы Шервуд не так спешил, возможно, он заметил бы, что невдалеке от него, в том же направлении, шла и женщина, которую он видел на лестничной площадке: она слышала, как, расплачиваясь с шофером, Шервуд говорил, что он останется здесь у приятеля. И удивилась: ведь никакого Стрекопытова поблизости не было, это-то она хорошо знала. Когда же она увидела, как, отделавшись от шофера, незнакомец немедленно отправился на станцию, это ее насторожило. Что все это значило? Зачем этот человек приезжал сюда из Москвы, заплатив сорок рублей за такси? Движимая любопытством и еще не совсем осознанным беспокойством, женщина пошла следом за Шервудом, стараясь не быть им замеченной.
Они пришли на станцию. Шервуд подошел к кассе, взял билет на электричку до Москвы и стал с нетерпением ожидать поезда. Женщина же направилась к уполномоченному государственной безопасности.»
Или, скажем, у Усыченко: «Машина гудела случайному прохожему, шагавшему по шоссе. Прохожий свернул к обочине, торопливым движением снял с головы пилотку, вытер лоб. Шофер резко затормозил, прохожему что-то передали из автомобиля, затем машина умчалась.
Сперва Гречко не придал этому никакого значения. Однако потом он забеспокоился. О чем может беседовать пассажир машины с иностранным флажком со случайным прохожим? Узнавать дорогу? Узнавать-то нечего — одно шоссе без развилок и перекрестков ведет из Энска в Воскресенск. Захочешь — не собьешься с пути. А что передали из машины? Тут дело не чисто.»
Другой же тип... Изображенный в нем образ мышления «среднего человека» принципиально иной: о шпионах и т.д. он, «средний человек», не думает и не заморачивается ими до «момента Х». По умолчанию – все люди хороши и да, интересны, но интересны как личности (ну, или не интересны), но не как особи, совершающие «подозрительные действия» (понимаете мысль?). Ну вот как у того же Овалова, скажем... Галина не замечает, что ее спутник занимается чем-то неблаговидным. И не только потому, что он умело маскируется, но и потому, что в ее картине мира шпионам и т.д. просто нет места. Или, допустим, Леночка – она не может заподозрить в «капитане Королеве» шпиона потому, что мир, где есть шпионы и т.д, предельно от нее далек. Ну, об «Ошибке резидента» в этой связи тоже можно вспомнить.
Т.е. в первом типе, можно сказать, изображается противостояние вражеской спецслужбы и Всего Советского
Народа, во втором же – вражеской и отечественной спецслужб.
Не уверена, можно ли связывать эти два типа с «идеологией осажденной крепости» (первый очень похож на ее проявление, а вот второй – не очень; но ведь эта идеология никуда не девалась чуть ли не до конца СССР; о том, что с ней стало сейчас – не будем) или, скажем, с «дооттепельными» временами, «оттепелью» и «застоем» (в первую очередь потому, что не знаю, когда была написана «Атомная крепость» — а в Интернете не могу посмотреть, потому что сижу без него; хотя... «Энциклопедия фантастики» — вам повезет!»: первая часть – 1958, вторая часть – 1974; если гипотеза верна, то эти две части должны довольно сильно различаться, вот дочитаю и узнаю).
Итак, что у нас с датами: «Атомная крепость» — 1958, «Когда город спит» — 1956 (публикация), «Секретное оружие» и «Букет алых роз» — точно не скажу, но, по-моему, все же времена «оттепели», «Ошибка резидента» — не знаю, но точно не «до оттепели».
Еще примеры нужны.
С другой стороны, вот тот же Адамов, «Изгнание владыки» (не позже 1946 года... а, вот: 1938-1942), а шпионами там занимаются именно те, «кому положено» (Ирина и пр. не видят в каждом встречном и поперечном шпиона), и его же «Тайна двух океанов» (то же самое; причем очень забавно сопоставить с фильмом; книга – 1938, про фильм не знаю; так вот, в фильме «общей подозрительности» куда больше). Или вот, скажем, «Судьба барабанщика».
Получается, что надо выделить еще «довоенные шпионские романы»? Которые по некоторым параметрам близки к «оттепельным»? Забавно. Но, опять же, мало примеров...
PS. Мироощущение, описанное в вышеупомянутом первом типе, меня «напрягает». Хотя читать забавно.
9-дек-2008 06:15 — «Внешняя политика для чайников»
04. Девушка на ступеньках
Вот интересно — могут ли советские шпионские романы считаться таким «пособием по советской внешней политике для чайников»?... (И вообще шпионские романы — по соответствующей внешней политике).
По крайней мере, кто враг, а кто друг (хотя с последним хуже) по «официальной версии» из них, кажется, узнать можно. Перед Второй мировой войной это были в основном японцы (Адамов, «Тайна двух океанов», скажем) или «нечто капиталистическое» (хотя фамилия чаще всего оказывалась английской — он же — «Изгнание владыки», опять же Овалов... но на страну в этом случае прямо не указывалось. Интересно, в виду все же имелись Великобритания или США?). Французских, скажем, или итальянских шпионов я что-то не припоминаю; немецких — кажется, тоже... Ну, были еще белогвардейские, да.
В войну — по понятным прицинам — шпионы немецкие. А были ли японские? (не в реальности, я имею в виду, а в литературе).
После войны — «интернационал» (с явным преобладанием русских, ранее работавших на нацистские спецслужбы, и бывших нацистов) под «чутким руководством» ЦРУ (то есть США) (Шмелев с Востоковым, тот же Овалов, Авдеенко...)
Вот интересно — если бы существовал детектив, написанный в краткий промежуток между концом Второй мировой и началом холодной войны — кто бы был «главгадом»?...
11-мар-2008 15:31 — Оказывается...
04. Девушка на ступеньках
...знаменитую «Пуговку» («Коричневая пуговка лежала на дороге...») написал Долматовский.
Судя по тому, что ivonn пишет — http://ivonn.livejournal.com/58924.html — шпиономания была не только в литературе, но и «в жизни». Что неудивительно.
Да, так о шпионах и советской шпионской литературе... Есть у меня чувство, что в какой-то момент настроения несколько изменились. «Сначала» — где-то в 1950-е годы... «настороженны» были все (ну, почти все, а то и книги бы не было) — шпиона подозревали в любом чужаке. Кстати, вот интересный вопрос: кому можно было проявлять «не-бдительность»?... Девушке (Авдеенко, «Над Тиссой»; о, кстати, Шебалов!..., в какой-то мере — Овалов... но там уже речь идет о «прямом пособничестве» — а не о чем-то вроде ослепления влюбленностью... Хотя грань малозаметная), ребенку/подростку (тот же Шебалов)... Народ бдил и о любом мало-мальски подозрительном человеке сообщал «куда следует».
Потом же — с какого-то момента — эта настороженность резко убавилась. Можно общаться с иностранцем — и никто (ну, почти никто...) ничего не скажет. Нет, «те, кому положено» — есть и бдят, и каждый должен знать что-то типа «правил бдительности» (н-да, ну и термин... имелось в виду нечто типа «правил оказания первой помощи») — но все же «компетентные органы» должны (по мысли «общественного сознания», отраженной в литературе) сами вести «наблюдение», не ожидая, пока к ним придут с информацией. То есть количество «просто граждан», добровольно идущих туда, где «прием граждан круглосуточно», и докладывающих о странных людях, в литературе (по-моему, где-то с 1960-х годов) уменьшается.
Органы как знали, так и знают все (сравните, например, Авдеенко «Над Тиссой» — яркий пример «первого этапа» — и... да хоть того же Ардаматского «Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов»). Но такое чувство, что каким-то «магическим способом».
А вот еще интересно... Ведь советская литература не с 1950-х годов началась... И в тех шпионских произведениях, что я могу вспомнить из 30-х годов (Овалов — «Рассказы майора Пронина», в какой-то степени — «Тайна двух океанов» и «Изгнание владыки», что-то у Гайдара...) — положение с бдительностью, скорее, ближе к 1960-м годам (есть те, «кому положено», пусть они этим и заморачиваются, а у нас своих проблем хватает...).
14-янв-2008 00:31 — Чего-то я в этом мире не понимаю...
04. Девушка на ступеньках
Читаю «Тайну двух океанов» (Г.Адамов) — и натыкаюсь на фразу: «К концу третьих суток благодаря такой быстроте подлодка выиграла во времени около пяти часов, и ее отделяло теперь от северной оконечности острова Ниппон — самого крупного среди Японских островов — расстояние всего лишь около тысячи километров».
И как это понимать?... То ли у Хонсю (или Хоккайдо?...) было второе название — Ниппон, то ли что?...
Кстати, вот тоже интересно сравнить было бы книгу и ее экранизацию. Но для этого надо фильм пересмотреть. Ну да когда-нибудь...