(из разговора с самим собой)
-- С самим собой? Ведь…
-- Даже не начинай.
-- Ладно, не буду. Стало быть, на чем мы остановились?
-- Разбираясь с Кристиной Гжибовской…
-- Хорошая женщина. И писательница хорошая.
-- Да, хорошая -- ветвь древа Эстрейхеровского по определению не может быть кривой, но не об этом ведь речь!
-- Про ветвь это ты сам придумал?
-- Да какая разница!
-- Ладно, продолжай.
-- … мы обнаружили, что ее дочь была женой Мацея Сломчиньского.
-- Третьей…
-- Да хоть пятой – не важно!
-- Нет, важно! Потому что…
-- Да знаю я, знаю. Косвенное указание на тип характера. Но, может быть, ты помолчишь хоть малость?! Все ведь гораздо глубже!
-- Молчу, молчу! Продолжай.
-- Стало быть – женой Сломчиньского. Это показалось достаточно прозрачным намеком судьбы на то, что пора бы нам уже упорядочить свои знания об этом человеке – знаменитом польском переводчике (“Второй после Боя”!) и литературном отце Джо Алекса.
-- И Казимежа Квасьневского.
-- Да, и Квасьневского. Но мы споткнулись уже на первом абзаце биографического описания. Пришлось разбираться с нестыковками насчет даты рождения и родителей.
-- (Мечтательно) И тут мы набрели на Мериана Купера.
-- Да, и здорово увлеклись. Вот начало и вот конец Девять полноценных постов…
-- Но оно того стоило – не станешь ведь отрицать?
-- Да, стоило. Точку размышлениям мы поставили здесь В сухом остатке оказалось: 1) в жилах лучшего, считай, переводчика с английского на польский язык не текло ни капли польской крови и 2) родился наш герой двумя годами позже, чем показывают все русскоязычные источники и изрядная часть польских.
-- Неплохо… Ну так что, зеленый свет?
-- Да, начнем завтра.
-- Ребят! А вы чë тут делаете? Можно мне к вам третьим?
-- Ну конечно. Нам только третьего и не хватало.
-- Ну возьмите, ребят! Пригожусь ведь!
-- Ладно, мы подумаем. Может, и пригодишься…