Pirx 
|
 20 июля 2020 г. 18:37
|
Спасибище! Эх, ещё бы полную распечатку найти (или магнитозапись) — вообще праздник был бы! 
|
|
chert999
|
| 20 июля 2020 г. 18:49
|
Почему не помню — помню. Беседа с Гансовским состоялась в августе 1987 года — то есть, за 2 года до этой публикации. Дело было так — я приехал в Москву специально для того, чтобы взять интервью у фантастов — у всех, до кого я смогу дотянуться (по имеющейся у меня специальной телефонной книжке). С собой в дипломате у меня был кассетный магнитофон «Весна» (чужой, кстати, и довольно тяжёлый — кто помнит, тот знает, а кто не знает, тот может погуглить) и с десяток пустых магнитофонных кассет советского производства. Жильё в Москве на эту пару недель мне предоставил известный московский фэн и ФЛП-шник Миша Дагаев, — он показал мне, где у него тут что, дал мне ключ от квартиры («где деньги лежат»(с))) и спокойно умотал куда-то на югА — такие были у нас в фэндоме нравы... но даже для бесшабашного фэндома такое гостеприимство было достаточно непривычно.
|
|
chert999
|
| 20 июля 2020 г. 19:03
|
|
В первый же вечер я позвонил Булычеву — решил с него начать. Тогда мы еще не были знакомы. Булычев сказал, что меня принять он не сможет, потому что уезжает, и тут же огорошил меня известием, что буквально вчера умер очень известный писатель-фантаст Дмитрий Биленкин (который тоже был у меня в планах), и поэтому вся московская фант-тусовка наверняка будет на похоронах, и я никого не найду. На следующий день, перемещаясь в целях рекогносцировки в московском метро, в первом же случайно выбранном вагоне, войдя в случайно выбранную дверь, я тут же наткнулся не на кого иного, а на старого приятеля по фэндому, с которым мы были знакомы аж с 1983 года, — на саратовца Романа Арбитмана. Роман, естественно, был ошарашен не меньше, чем я. Выяснилось, что он тоже только что приехал в Москву, и тоже за интервью, — но не с писателями, а с художниками, иллюстрирующими фантастику; таким должен был стать цикл задуманных им материалов в КЛФ-ном разделе саратовской газеты «Заря молодёжи». Также Роман сказал, что он созвонился с Виталием Бабенко, услышал от него о Биленкине и узнал, где и когда будут похороны. Естественно, передал приглашение Бабенко и мне.
|
|
chert999
|
| 20 июля 2020 г. 19:43
|
|
На следующий день мы встретились на похоронах Биленкина. Там было много людей — в основном из Московского семинара молодых фантастов, которых я знал по редким публикациям в журналах и по слухам, но в качестве объектов для интервью они не годились — авторской книги и прилагающейся к ней всесоюзной славы ни у кого из них еще не было. Виталий Бабенко, Андрей Саломатов, Владимир Покровский, Эдуард Геворкян, Борис Руденко, Владимир Гопман, Михаил Ковальчук, Владислав Задорожный, Вадим Каплун и другие. В общем, проводили мы Дмитрия Александровича, а на поминки я приглашен, естественно, не был. Договорились мы с Романом созвониться на следующий день. У него был запланирован поход к Михаилу Ромадину, художнику-постановщику фильма «Солярис» и иллюстратору Брэдбери, а я уже созвонился с Зиновием Юрьевым. Так и пошло — Роман ходил по художникам, а я начал доставать писателей. После Юрьева (очень приятный и интересный разговор получился) я встретился с Сергеем Павловым (неудачно), Михаилом Пуховым (тоже неудачно), Аркадием Стругацким (великолепная вышла встреча — короткий текст интервью под названием «Будем драться!» я тогда же, в конце 80-х, опубликовал в Симферополе и в Хабаровске (да-да!), а полный текст, со всеми крепкими словечками, на которые Арктаныч был весьма горазд, пойдёт в 28-й том полного собрания сочинений АБС, которое готовят сейчас «Людены», — буквально на днях я ответил на несколько вопросов БВИ по этому тексту).
|
|
chert999
|
| 20 июля 2020 г. 20:08
|
|
Через пару дней, созваниваясь с Арбитманом (как вы понимаете, никаких мобильных тогда еще не было, так что мы созванивались по стационарным телефонам наших временных местопребываний в чётко установленный заранее срок), я узнал, что у него возник вдруг сбой в программе — кто-то из намеченных художников выпал из плана, а у меня уже как раз был согласован визит к Гансовскому. Ну и Роман загорелся пойти со мной — буквально «упасть мне на хвост», — благо Гансовский не только прекрасный писатель, но и очень необычный иллюстратор фантастики, а об этом мало кто знает. Я перезвонил Северу Феликсовичу и сказал ему, что я буду не один: «Вы не против?» — «Да пожалуйста», — ответил он мне. Вот так и состоялась эта довольно продолжительная встреча. Гансовский напоил нас крепким чаем и отвечал, отвечал, отвечал на вопросы — сначала мои, потом Романа, потом снова мои — попеременно. Хотя временами это был чистый монолог. Кажется, я тогда записал две часовые кассеты.
|
 свернуть ветку | |
chert999
|
| 20 июля 2020 г. 20:40
|
|
Ну а дальше у меня были только какие-то мелкие встречи, которые я уже и не помню, да и Роман свою программу в основном выполнил. Мы расстались и договорились, что я, вернувшись домой, расшифрую эти кассеты, распечатаю полный текст на машинке и вышлю его ему. А публиковать мы можем какие угодно фрагменты из этого интервью и где угодно, но обязательно указывать двойное авторство. Если честно, я уж и не помню, где я напечатал это интервью с Гансовским — ну, в «Крымском комсомольце», естественно, и еще в какой-то рыбацкой многотиражке — однако посмотреть сейчас негде: газетные вырезки у меня не сохранились вообще все. Ну а Роман чётко выполнил свой план — напечатал фрагмент из этого интервью в «художественном» цикле в «Заре молодёжи», где Гансовский рассказывал о том, как он вдруг стал художником и нарисовал свои обалденные иллюстрации к «Улитке на склоне» для журнала «Байкал» — ну, эти его слова достаточно хорошо известны. А потом, как мы видим, Роман использовал это же интервью два года спустя, когда Гансовский стал лауреатом «Аэлиты».
Кстати, с Севером Феликсовичем я встречался еще два раза — в 1988 году в Одессе на конвенте «Большой ФАНТан», где он был вместе со Снеговым, и в 1989 году на «Аэлите» (или в 1990-м это было, когда он получал приз вместо Булычева? — но тут уже начинаются глюки памяти, а вот моего верного архива и дневников, чтобы ее освежить, у меня больше нет).
Полный же текст этого интервью, про который говорит здесь Володя Ларионов, должен быть у Арбитмана (если он у него, конечно, сохранился, и если его еще можно найти в гигантских завалах рукописей, накопившихся у Романа за 30-40 лет творческой деятельности). Свой же экземпляр распечатки, эвакуируясь из Петербурга, я пытался передать Ларионову (зная, что этот вопрос его крайне интересует), но поскольку напрямую это не получалось, я передал этот текст (так же, как и распечатку интервью с Аркадием Стругацким, которую я передал для передачи Юрию Флейшману, координатору группы «Людены») одному нашему общему знакомому, который успел-таки забежать ко мне в гости буквально накануне моего отъезда. И то, что эта рукопись так и не дошла до адресата — ну, мало ли что бывает в нашей жизни? Надо искать! Кто ищет, тот всегда найдёт.
|
| свернуть ветку | |
Shalalak
|
| 25 июля 2020 г. 19:32
|
|
Неудобно со скана читать, заморочился вот... может еще кому понравится :)
Север Гансовский, писатель-фантаст, известен даже тем читателям, кто фантастику знает поверхностно: имя это находится в первой «десятке» мастеров жанра. Книги С. Гансовского — «Шаги в неизвестное», «Идет человек», «Три шага к опасности», «Шесть гениев» и другие — принесли автору заслуженную популярность. Его произведения переводятся за рубежом, по его повестям и рассказам сделано несколько фильмов, поставлены спектакли. Рассказ «День гнева» традиционно включается во все крупнейшие антологии фантастики.
Недавно Север Гансовский стал лауреатом «Аэлиты» — премии Союза писателей РСФСР и журнала «Уральский следопыт», которая присуждается за лучшее произведение года. К сожалению, из-за болезни С. Гансовский не смог прибыть в Свердловск на вручение «Аэлиты». Тем не менее нам удалось побеседовать с писателем в Москве, у него дома. «Как вы пришли в фантастику! Почему обратились именно к такой литературе!» — с такими, признаемся, не слишком оригинальными вопросами мы обратились к писателю.
— Честно говоря, пришел я в фантастику следующим образом. Писать я начал как раз реалистическую прозу, но начал в ту эпоху, когда главным писателем земли русской считался С. Бабаевский со своим романом. «Кавалер Золотой Звезды». То, что я читал в книгах, журналах, до такой степени не походило на мой жизненный опыт, что мне пришлось решать проблему: что неправильно — мой опыт или то, что пишется? Не решив этого, я многими вещами занимался, в частности ремонтом мотоциклов, а потом как-то мне вдруг в голову пришла такая повесть, «Шаги в неизвестное» — повесть о фантастическом замедлении времени... Это произведение я принес в издательство «Детская литература» в тот момент, когда, зидимо, и надо было принести, было самое начало 60-х. Редактор взял мою рукопись... Сейчас бывает часто так: человек берет рукопись, потом ее теряет, потом после разных скандалов снова находит, потом дает понять, что автор здесь вообще не нужен, что он только мешает настоящей работе, и дай бог, если через полгода автор дождется от издательства какого-то ответа...
Тогда было не так. Я отдал редактору рукопись, а на следующий день он уже позвонил мне по телефону: «Север Феликсович, мне очень понравилось, мы берем повесть в альманах «Мир приключений». Потом он говорит: «Тут у нас еще молодой сотрудник, Аркадий Стругацкий, передаю ему трубку...» Аркадий мне говорит: «Как тебя звать? Север? Ты приезжай...» Так мы познакомились.
После этого я сразу начал еще писать, написал рассказ «Стальные змеи», понес по журналам, нигде не берут. Говорят: не похоже это на фантастику, это у вас как будто все было на самом деле... Написал я еще рассказ, еще — ничего нигде тоже не берут. А надо сказать, что я каждый рассказ относил еще и в редакцию к Аркадию. Потом как-то он мне и говорит: «Ты давай пиши, старайся...» — «А что такое?» — спрашиваю. «Так у тебя книга в плане нашего издательства!..» Оказывается, он взял все те рассказы, которые я ему приносил, поставил в план (тогда это тоже было проще, быстрее).— «Что ж, — говорю,— давай редактируй». Он мне говорит: «А я сейчас и редактирую — вот, беседую с автором...». Так книга и вышла, причем Аркадий ни одной запятой зря не изменил. После того, как вышел этот сборник «Шаги в неизвестное», отовсюду стали сразу просить рассказы. Я писал-писал, но потом вдруг у меня возникло ощущение такое, что я где-то уперся... Понимаете, время ведь было «брежневское», и оно давало о себе знать. Поэтому-то «Шесть гениев» — это, в какой-то мере, вещь автобиографическая. Здесь и собственные переживания, и бедность, и окружение, и прочее... Я бросил писать фантастику, попробовал себя в драматургии, стал писать радиопьесы. Причем, такая странность: если пробовал писать реалистическую прозу, меня выводило в фантастику. Пробуешь писать пьесы, фантастические — а их иногда заказывали дпя радио, обязательно выводит на реальный мир, что-то не пускает туда фантастику.
Начал я с маленьких одноактных пьес, тоже от безденежья. Как-то жена мне сказала, что объявлен всесоюзный конкурс одноактных пьес, — попробуй, мол, напиши. Я написал одну, потом конкурс продлили — я написал еще одну (а все имена авторов шли под девизами). Опять продлили. Жена говорит: «Пиши еще одну, вдруг что-то получится». Я написал третью пьесу... Потом было заседание жюри, возглавлял его Н. Погодин. Первая премия, «Северо-западнее Берлина», вскрывают пакет с девизом: Гансовский Север Феликсович. Вторая премия: тоже Гансовский Север Феликсович, «Люди этого часа». Тут они решают — больше двух одному автору не давать. Смотрят, что там на третью премию... а там опять Гансовский... Такая вот история. Потом я еще пьесы писал, для радио, для театра, потом кино немного занялся. Ну и болел еще я, была такая эпоха у меня: на мотоцикле врезался в автомобиль, девять лет ходил на костылях. Потом меня кто-то надоумил, попал я в Курган, к Илизарову, и годика через полтора ходил на своих двоих... А потом соскучился по фантастике и стал писать каким-то вторым заходом, что ли. Написал «Черный камень».
На мой взгляд, в фантастике важна раскованность мышления. Нельзя исключить и некоторый элемент предвидения фантаста, «растормозившего себя» — вполне возможно, что он сможет предположить такое, что для ученого станет предметом интереса, что ли... Но это очень редкий случай, когда фантастика толкает на какое-то технологическое открытие. У меня такой случай однажды был: мой рассказ «Хозяин бухты» предлагали двум группам на курсах изобретателей, этим Г. Альтов занимается. Речь шла о том, чтобы усовершенствовать дымоулавливающий прибор в заводской трубе. Так вот, те, кто прочел рассказ, решили задачу довольно быстро: построить сетку из опилок металлических, взвешенных в магнитном поле... А те, кто не читал рассказ, шли к решению задачи с затруднениями. Но это, повторяю, вообще редкий случай, и не для этого фантастика существует. Фантастика, как и всякая другая литература, важна тем, что она позволяет представить наш собственный внутренний мир в качестве объекта рассмотрения. Мне нравятся такие НФ произведения, прочитав которые можешь получить ответ на вопросы о том земном, что непосредственно нас касается. Я люблю фантастику — прием, которая может оторвать читателя от привычных точек зрения, таких систем мышления, к которым он притерпелся, показать ему нашу же родную действительность, но освещенную таким светом, чтобы читатель смог бы заметить то новое, что прежде никогда не замечал. И мне не нравится «фантастика ради фантастики», нагромождения всевозможных чудес, это всего-навсего комбинации штампов, псевдонаучных, псевдо-технических, за которыми, как правило, нет ни научного, ни социального, чи художественного обеспечения...
Записали А. АНДРЕЕВ, А. ЧЕРТКОВ
|
| свернуть ветку | |
|
цитировать
