Пока пассажиры спали
Унылый звон колокола донёсся до ушей Джордана, он перегнулся через перила мостика и вгляделся в чёрную воду. Казалось, что до воды рукой подать, и при других обстоятельствах Джордану не пришлось бы так пристально смотреть, но сегодня ночью над морем была тонкая белая дымка.
Он был одним из пятерых человек на мостике «Ортаника» — пятерых мужчин, кутавшихся в тяжёлую тёплую одежду, потому что ночь была очень холодной. Капитан Мэнсон, сжав сигару в зубах, засунув руки в карманы пальто, стоял у перил. Бёртон, второй помощник, сидевший на парусиновом обвесе, тщетно вглядывался сквозь ночной бинокль; старшина за штурвалом слабо виднелся в свете нактоуза, и был намёк на другую фигуру у телеграфа. Джордан нервничал, все были на пределе, и поэтому понимали его состояние; он был хорошим моряком, а хорошие моряки суеверны, ведь в этих водах затонул «Карпоник» как предупреждение всем слишком оптимистичным офицерам корабля, ослабившим бдительность в Ла-Манше. Не то чтобы команда «Карпоника» была легкомысленной...
«Бом-бом!»
Снова донесся безысходный резкий звон колокола, и Джордан обернулся:
— Вы слышали это, сэр? — раздражённо спросил он.
Шкипер крякнул над сигарой.
— Да, наверное, сигнальный буй на месте затонувшего судна.
— Зачем нужен сигнальный буй, сэр, над сорока саженью воды? — спросил Джордан с вежливым презрением. — Невозможно, чтобы при такой глубине затонувшие обломки мешали навигации. Нет, это буй Колдервуда.
Он сказал это с мрачной решимостью, и второй помощник вздрогнул за стёклами бинокля.
— У меня мурашки по коже, Джордан!
Капитан Мэнсон усмехнулся.
— Вы чертовски суеверны, Джордан! — сказал он с ноткой восхищения в голосе, как будто суеверие — это редкий дар, который нужно ценить.
Джордан безоговорочно верил, и не был одинок в своей вере, что в Лондоне существует богатый синдикат, который страхует корабли и нанимает людей, чтобы от этих кораблей избавиться.
— Двадцатый век на дворе, Джордан. Сейчас так не бывает, — самодовольно сказал капитан.
— Человеческая природа не меняется, — пробурчал помощник в ответ.
— И вы действительно верите, что бедный Колдервуд ставит на водах призрачный буй, чтобы предупредить моряков об опасности? — капитан Мэнсон засмеялся и ласково посмотрел на неподвижную фигуру своего старшего офицера. – Вам необязательно сочинять эту сказку, — сухо сказал он.
— Впереди лоцманский катер, сэр!
Бдительный Бёртон прервал разговор, и капитан Мэнсон бросил приказ через плечо: «Стоп машина!».
Далёкий звонок в машинном отделении и ответный лязг сменились внезапной тишиной, когда грохочущие двигатели остановились.
— Я знаю, что я знаю, сэр, — упорно настаивал Джордан. — Мы с Колдервудом были старыми друзьями. Я не верю, что его смерть была результатом несчастного случая. Я уже слышал этот колокол — каждый моряк в этих водах слышал его в туманную погоду.
— Если это не было несчастным случаем, то это, стало быть, убийство, — резко сказал ему капитан. — Вы не должны этого больше повторять — очень вероятно, что человек, которого вы обвиняете, поднимется на борт через минуту.
— Да, у меня ужасное ощущение, что это он и есть, — тихо сказал Джордан. Он нервничал и волновался, весь звенел от опасений, которые даже себе не мог объяснить. Этот переход выдался тяжёлым. Два дня тумана над банками с блуждающими льдинами, усложняющими навигацию, и теперь снова поднимался туман. Шкипер понял то напряжение, которое переживал этот человек, и положил свою большую руку помощнику на плечо.
— Он был на «Королеве Карберри», когда она затонула, — сказал Джордан.
— В тумане, — отрезал шкипер, — всё может произойти. Они врезались в барк — всю ответственность нельзя возлагать на одного человека.
— Лоцманский катер идёт рядом, сэр.
Пляшущий свет с мачты катера попал под нос парохода по правому борту.
— Малый назад, — сказал капитан, и телеграфный звонок повторил его приказ. – Примите мой совет, — сказал он, обращаясь к первому помощнику. — Я старше вас; выбросьте из головы эти идеи о призраках, колоколах и… прочих глупостях. Молодому человеку так думать нехорошо — это похоже на болезнь.
— Возможно, сэр. — Джордан отошёл в сторону и оглянулся. Лоцманский катер юрко маневрировал, и тёмная фигура человека тянулась к лестнице.
— Он сможет поймать её?
— Он поймал, сэр.
Первый помощник не терпел промедления даже в лучшие времена; теперь он поднял свой мегафон.
— Уберите эту обезьяну с лестницы... Что ты делаешь? Всё в порядке?
— Да, сэр! — отозвался далёкий голос.
— Там на катере, убирайтесь отсюда! Убирайтесь, чтоб вас! Вы что, оглохли? — он повернулся, взявшись за фуражку.
— Лоцман на борту, сэр!
— Полный вперёд!
Зазвенел телеграфный звонок, и «дук-дук» двигателей сотряс мостик.
Низкий голос старшины окликнул с палубы.
— Туман сгущается.
— Это была всего лишь передышка, — кивнул шкипер. – Вы должны отслеживать землю, как только она забрезжит.
— Огни катера по носу левого борта, сэр, — сообщил Бёртон.
Старший помощник повернулся к трапу. На мостик поднималась неуклюжая фигура человека. Крупный мужчина, видимый в свете переборки, мимо который он поднимался, отличался бесформенностью и определённой неотёсанностью фигуры. Большое бледное лицо было несимметрично. Нос был искривлён, а рот перекошен. Его глубоко посаженные глаза горели яростно, как у человека, охваченного внутренней лихорадкой. Всё это Джордан увидел, глядя на человека с откровенной враждебностью. Затем он повернулся к капитану, когда вновь прибывший добрался до мостика.
— Лоцман, сэр, — доложил он.
— Прибыл на борт, сэр, — прорычал лоцман.
— А, лоцман! Хорошенькая ночь, — шкипер приветливо кивнул.
— Довольно милая, — коротко сказал лоцман. Он посмотрел на нактоуз.
— Сильный прилив? — спросил капитан.
— Приличный – как всегда бывает в это время года.
— Я так и полагал, — он дал свисток, и лоцман вздрогнул. Очевидно, в ту ночь на мостике было двое нервных мужчин.
— Дайте лоцману немного какао, — сказал капитан старшине, прибывшему по сигналу. – Нервишки шалят, лоцман?
— Не знаю, как тут не нервничать, — грубо сказал мужчина. — Болтаться на этом катере четыре часа – поневоле нервы сдадут.
Капитан Мэнсон кивнул.
— Так говаривал бедный Колдервуд. Вы помните Колдервуда?
— Да.
— Погиб на вашей лодке, не так ли? — небрежно спросил старший помощник.
— Припоминаю, — капитан Мэнсон был в настроении повспоминать, — вы выходили вести «Карпоник». Лодка вела его в Дувр, вы поднимали его по реке, и он врезался в парусное судно, на котором не было огней, и все погибли.
— Так и было. И это не моя вина!
В голосе лоцмана прозвучал вызов, и капитан рассмеялся.
— Не ваша вина! Конечно, нет, лоцман. Оба корабля затонули. Но как вы уцелели?
— Я схватился за спасательный пояс и выплыл с ним, — лаконично сказал мужчина.
— Вам повезло, — вмешался Джордан. — Происшествие стоило страховщикам немалых денег. Они тоже рассказывали много интересного.
Мужчина яростно повернулся к нему.
— Какая мне разница, что они рассказывали! Я исполнил свой долг. И мне этого достаточно. Они болтали, что кто-то застраховал груз, которого не было на борту, и что кто-то заработал четверть миллиона на этом барке, вставшем на пути «Карпоника».
— На барке без огней, — многозначительно сказал Джордан. — Никто так и не узнал, что это за корабль. Никого из его команды так и не подобрали. Для какого-нибудь негодяя было бы недурно покинуть корабль в нужный момент — крепкий железный корабль, — медленно сказал он. — Оставить его на якоре на пути парохода и застраховать несчастное отродье, в которое этот пароход врезался… Не так ли?
Капитан собирался в штурманскую рубку, но остановился.
— Ну да, лоцману и так всё известно об этом, — улыбнулся он. — Вы могли бы предотвратить это, если бы находились там и смогли помочь лоцману. Но вас там не было. Вопрос закрыт?
Гримвальд почти уткнулся своим большим лицом в лицо первого помощника. Джордан не дрогнул. В полумраке мостика он смотрел в глаза лоцману, и через мгновение Джордж Гримвальд с рычанием отвернулся к человеку за штурвалом.
— На полградуса восточнее, старшина, — сказал он.
— Почему? — спросил Джордан.
— Я веду этот корабль, — прорычал лоцман.
— Я спросил только из любопытства.
— Сильный прилив, я говорил вам.
— Но сейчас прилив должен идти на юг, — настаивал Джордан.
— Здесь коварное течение.
Слова, которые он ещё мог бы сказать в ярости, были остановлены сигналом дозорного с палубы. Лоцман посмотрел вперёд.
— Пароход по правому борту, сэр.
— Судно, идущее к берегу, — хрипло сказал лоцман.
Старшина принёс ему какао. Гримвальд бы с большим удовольствием выпил виски, о чём и сказал вслух.
— Не на этом корабле, — коротко ответил Джордан. — Мы довольно щепетильны в этом вопросе. Когда на борту шестьсот человеческих душ, мы не можем рисковать.
Джордан прошёл через мостик к тому месту, где второй помощник прижался к биноклю.
— Это ваш бинокль? – тихо спросил он.
— Мой. А что с ним не так? — ответил тот обиженно.
— Ничего. Но возьмите мой, он намного лучше подходит для ночной работы.
Гримвальд с тревогой смотрел на двух мужчин. В ту ночь для него всё было важно. Не о нём ли говорили люди, перебрасывающиеся тихими фразами? Кого же ещё они могут обсуждать? Он показал свои жёлтые зубы в искажённой улыбке. Затем взглянул на человека за штурвалом.
— Старшина, — он понизил голос, чтобы они не услышали, — о чём они шепчутся?
Рулевой задумчиво сплюнул на настил.
— Насколько я знаю, ни о чём, сэр.
Как же! Они говорили о нём. Они обвиняли его в крушении «Карпоника». Проклятье!
— Вы знали моего приятеля Колдервуда, не так ли?
— Да сэр. Он был хорошим человеком.
Гримвальд кивнул.
— Выпал за борт из лодки. Только он и я были в ней. Как вы думаете, это выглядит подозрительно?
Он быстро задал вопрос, и впечатлительный матрос охнул.
— Да благословит вас Бог, нет, сэр! – сказал он.
— Люди пустили слух, что я пытался заставить его сделать то, чего он не хотел, и что я испугался, когда он отказался, и выстрелил в него. Они об этом болтают, не так ли? Гляньте-ка!
Старшина посмотрел вниз и чуть не подпрыгнул. В руке Гримвальда был револьвер с длинным чёрным стволом, и нервные руки здоровяка дрожали на спусковом крючке.
— Застрелил его из этого, — хрипло прошептал он, — вот что они будут болтать и дальше. Они заявили, что я стал богачом, что я внезапно разбогател после крушения «Карпоника». Но это ложь. Старшина, деньги мне оставил дядя из Америки. Ясно?
— Думаю, вам не о чем беспокоится, — вежливо успокоил его моряк.
— Выставьте ещё градус на восток, — он украдкой взглянул на небольшую карту, которую вытащил из кармана. — Да, градус. Колдервуд выпал из моей лодки случайно.
Джордан внезапно обернулся.
— Вы снова изменили курс, лоцман, — резко сказал он.
Гримвальд кивнул.
— Впереди рыболовная флотилия, — ответил он.
Окуляры бинокля нервно зарыскали по морской глади.
— Ей-богу, у вас хорошее зрение! — сказал Бёртон. – Вот, я вижу их.
— Да, у меня хорошее зрение, — прорычал мужчина. — Я не верю в эти бинокли. Дайте мне взглянуть.
Он взял бинокль в руку, мгновение повозился с ним, а затем с грохотом уронил на настил.
— Осторожней! — Джордан с проклятием поднял свою любимую оптику.
— Не сломал ли я его? — медленно спросил Гримвальд.
Старший помощник тихо выругался, осматривая свой повреждённый бинокль. Затем подошёл к небольшой батарее разговорных трубок у ветрового стекла своего наблюдательного пункта.
— Капитан? — позвал он, когда раздался ответный звук. – Говорит Джордан, сэр! Да, всё в порядке, но я покидаю мостик на время, чтобы найти свой второй бинокль. Да, сэр! Смотрите в оба, Бёртон! — пробормотал он, проходя мимо своего подчиненного.
Глаза лоцмана проследили за ним, казалось, стремясь проникнуть в темноту, поглотившую его противника. Затем он снова повернулся к нактоузу, пожав плечами. Он вытащил из кармана плоскую фляжку и поднёс её к губам; затем, поймав взгляд рулевого, он протянул руку.
— Хлебнёте? – прошептал он.
— Нет, спасибо, сэр, не на дежурстве! — сухо сказал тот.
— Что ж, осталось ещё кое-что! — прорычал лоцман и подошёл к Бёртону. — Мы миновали ту рыболовную флотилию?
Бёртон кивнул. Он с тревогой смотрел вперёд. Звёзды, висевшие прямо по курсу, снова погасли.
Джордан вернулся на палубу со вторым биноклем, и они простояли десять минут, не разговаривая, глядя вперёд на медленно качающееся море; мало-помалу полоса тьмы на горизонте стала подниматься, как театральный занавес.
— Похоже, прямо впереди туман, — внезапно сказал Бёртон.
— Ничего, там ещё будут просветы. Мы войдем в туман через пять минут, — сказал Гримвальд.
Джордан снова подошёл к ветровому стеклу и нажал на звонок. Потом быстро повернулся к левому телеграфу и положил руку на рычаг.
— Уж не собираетесь ли вы снижать скорость? — прорычал Гримвальд.
— Именно.
— Убавить дыма? — усмехнулся лоцман.
— Убавить дыма, — подтвердил Джордан. И снизил обороты двигателей до половины скорости. — На борту корабля шестьсот человек, один лоцман и очень ценный груз.
— Я отвечаю за этот корабль! — громко сказал лоцман.
— Вы можете указывать нам путь, — Джордан был резок до грубости, — но я решаю, как быстро мы будем идти!
Шкипер, вызванный звонком, присоединился к компании, застёгивая пальто.
Джордан обернулся.
— Впереди туман, сэр! Я уменьшил скорость до половины.
Капитан Мэнсон нетерпеливо цыкнул.
— Вы правы! Через минуту мы не увидим палубы!
Сквозь клочковатую дымку впереди донесся меланхоличный вой сирены. Капитан с лёгкой улыбкой повернулся к лоцману.
— В такую погоду мне нравилось видеть вашего бедного друга Колдервуда на моём мостике. Малый ход!
По сигналу все старшины прибыли на свои места.
Повинуясь команде, заверещал телеграф, и раздался ответный звонок, прежде чем более медленный стук двигателей сообщил о снижении скорости.
Налетел туман. Серое облако поднялось из-под носовой части и накрыло корабль — кружащееся, клубящееся одеяло влажной дымки, скрывшее из поля зрения даже огни палубы. Затем внезапно погасли все фонари на переборках, и мостик погрузился в абсолютную тьму.
— Кто погасил переборки? Старшина, что, чёрт возьми, с фонарями?
— Я думаю, сэр, предохранитель не выдержал, — сказал приглушённый голос.
— Самый малый ход! — это был голос капитана, и снова зазвонил телеграф.
— Колдервуд, Колдервуд — всегда Колдервуд! — пробормотал Гримвальд. — Разве они не могут поговорить о ком-то другом? «Колдервуд мог всё предвидеть, Колдервуд мог вести судно с закрытыми проклятыми глазами!» Но Колдервуд мёртв… мёртв… мёртв!
Он говорил сам с собой вслух и не обращал внимания на туман, позабыв обо всём остальном, кроме того, что Колдервуд не уходил из его мыслей – лоцман не мог забыть лицо этого человека, его отчаявшиеся глаза, когда тот летел, барахтаясь, навстречу смерти с лоцманской лодки, и воду розовую от крови. Как Гримвальд наблюдал за ним, когда стоял, застыв с пистолетом в руке.
— Барк впереди!
Голос раздался из-под руки Гримвальда.
— Кто здесь? – вскрикнул он; но, спрашивая, он уже узнал голос.
Его волосы встали дыбом; он чувствовал, как его лицо съеживается и морщится от страха. Он хотел закричать и открыл рот; но звука не было. Потом он увидел...
Расплываясь в тумане рядом со старшиной возник призрачный силуэт человека.
Колдервуд!
Колдервуд, бледный и весь промокший, маленькие веточки водорослей свисали с его мокрой одежды. Силуэт медленно повернул голову, и его нижняя челюсть жалобно отвисла.
— Не стреляй в меня, Гримвальд! — заскулил он. — У меня молодая жена и ребёнок! Не стреляй в меня, Гримвальд! Я не могу разбить корабль! Я не хочу этого делать! Градус на север!
Последние слова предназначались рулевому, и штурвал медленно завращался.
— Есть, сэр!
Старшина ответил машинально, не сводя глаз с компаса. Гримвальд, съёжившись, пошёл вперёд, протягивая трясущиеся руки…
— Я не хотел убивать! – прохрипел он и упал на колени. — Клянусь! Пощади меня! Когда-то мы были друзьями – прошу милосердия! Милосердия!
Раздался крик капитана.
— Что там впереди? Смотреть всем!
— Впереди ничего не видно, сэр. Сплошной туман!
— Боже, я почти чувствую это!
Капитан вытер мокрый лоб, но Гримвальд ничего не видел и не слышал. Он смотрел с перекошенным ртом на Колдервуда и махал большими руками.
— Вернём всё назад! — пробормотал он. — Бери свой спасательный пояс, и у нас всё получится, Колдервуд! — он продолжительно и страшно засмеялся. – Давай, возьми свой спасательный пояс, — прошептал он. – А у меня есть свой. И они спасут нас. Не стой здесь и не смотри на меня, чёрт возьми! — прорычал он и выхватил револьвер. — Я уже стрелял один раз, и снова смогу выстрелить!
— Что это такое?
Джордан заметил это первым и чуть не вскрикнул.
— Что-то впереди, сэр!
Раздался предупреждающий испуганный крик наблюдателя.
— Руль на левый борт до отказа! Руль налево!
Это заговорил Колдервуд, и штурвал закрутился под рукой старшины.
— Боже мой! Полный назад!
Большой лайнер накренился, когда натужно загудели двигатели. Их гудение и выстрел сошлись воедино.
Джордан услышал выстрел, но он пристально смотрел на корпус впереди — тёмный корпус, который проносился мимо по правому борту, так близко, что можно было перепрыгнуть на его палубу.
Увидев, что опасность уходит в темноту ночи, капитан Мэнсон обернулся.
Он подошёл к распростёртой фигуре Гримвальда.
— Что случилось? — спросил он.
— Я не знаю, сэр. Кто-то приказал мне перенести руль на левый борт! — сказал бледный старшина.
Джордан присоединился к капитану, и вместе они опустились на колени рядом с Гримвальдом.
— Этот человек мёртв, — приглушённым голосом сказал капитан.
— Мёртв?
Бёртон отвернулся, слишком занятый своими делами, чтобы долго обращать внимание на это происшествие.
— Туман рассеялся, сэр!
— Мёртв? — Мэнсон поднял револьвер. – Но не застрелен?
Джордан рассматривал мёртвого человека при свете электрического фонаря.
— Его лицо… Лицо человека, который увидел… — Он внимательно смотрел на искажённые черты лица.
— Интересно, что же он увидел? — сказал он наполовину сам себе.
Перевод — Wind.