«А еще долго никто ничего не знает и не чует беды — люди пили и ели, женились, выходили замуж. И когда пришел час, забили в набат, а уже никуда не уйти»
Паоло БАЧИГАЛУПИ. Водяной нож.
Серия: NEO.
М.: Изд-во АСТ, 2016 год,
448 стр. Тираж 4 000 экз.
Прочтя последние страницы «Водяного ножа» Паоло БАЧИГАЛУПИ, даже не переходя к «Благодарностям», я вернулся к первой главе и понял, что в ней как в увертюрах опер Верди было уже заложено все последующее.
Нельзя предвидеть
Многочисленные отзывы, в том числе и англоязычные, однозначно определяют книгу как климатический апокалипсис. Это не совсем так.
Василий ВЛАДИМИРСКИЙ, критик чуткий и глубокий, в рецензии в «Мире фантастики» очень точно заметил:
— Несмотря на внешние атрибуты, «Водяной нож» не вполне вписывается в канон «романа о Конце Света». Катастрофа здесь не выступает на первый план, а остается фоном, персонажи слишком сложны, интрига чересчур запутана, второй и третий план прописаны слишком тщательно.
Дмитрий ГРОМОВ и Олег ЛАДЫЖЕНСКИЙ вполне могли бы использовать «Водяной нож» в качестве иллюстрации к лекциям по технологии писательства наряду с любимым «Колобком». Здесь классический случай разделения темы и идеи. Поставившее на грань и даже за грань выживания обезвоживание бассейна реки Колорадо, взаимоотношения людей и групп в условиях разной возможности доступа к воде при ее острейшей недостаточности, борьба за этот доступ – тема.
Идея — другая. Она была воплощена еще в «Охотнике за тамариском», из которого как из семени зародился «Водяной нож». Лоло, главному герою рассказа, платят за то, что в условиях стремительного усыхания реки Колорадо он уничтожает по берегам активно сосущий воду тамариск. Вокруг и людей-то почти не осталось, а он цепляется как «водяной клещ» за кусок земли, за образ жизни. И даже готов к столь же неблагоприятному будущему, тайно высаживая на уже очищенных участках семена тамариска. Но будущее вдруг поменялось: через полгода Лоло отрежут доступ к воде – даже ведерка украсть не сможет, а через год-два реку вольют в сплошную трубу. Его услуги не нужны. Все им ожидаемое и предполагаемое мигом обратилось в труху. Увы, будущее – это не повторение настоящего.
Думать туман
Эта же идея ледоколом проходит через весь роман. И в первую очередь, в главах, где речь идет о тинейджерского возраста Марии:
— К тому времени Мария уже не верила папе. Она поняла, что он старик. Viejo, да. Он жил, руководствуясь старой картой мира, которого уже не существовало.
У него были старые глаза. Ojos viejos. Ее отец не видел того, что происходит прямо у него под носом. Он говорил, что люди вернутся в свои дома, — но этого не произошло. Он говорил, что ты сможешь остаться в родном городе, — но этого не произошло. Он говорил, что ты снова увидишь своих школьных друзей, — но этого не произошло. Все вышло совсем не так, как он говорил.
Мария не глупа. Она прислушалась к болтовне богатого гидролога — любовника своей подруги-ровесницы Сары. Тот говорил, что два-три раза в год большие вертикальные фермы отключают насосы, чтобы все высохло перед сбором урожая, и тогда падает рыночная цена, по которой из насосов гуманитарных организаций в «оазисе» можно купить воду. И вскоре Мария стоит у насоса в ожидании с множеством бутылей и всеми имеющимися деньгами. Ей удалось купить за 50 долларов количество воды эквивалентное 120. А если эту воду вывезти и продавать в розницу – то можно продать и за 200 долларов:
— Пятак Сары видел мир ясно. Теперь его так же ясно видела и Мария.
Наивная. Она сделала все по правилам, даже заплатила бандитской крыше. Но сорвала куш, который был ей не по рангу, и резко выпятилась из общего ряда. Ее попросту кинули, отобрав все. Без всяких правил и понятий. Даже бандитских.
Выстроенный сверкающий образ будущего тут же раскололся. И она оказалась в худшем положении, чем была до того.
Да и богач-пятак, тоже решивший сыграть свою игру и сорвать куш не по рангу, вскоре был убит. Не смотря на то, что «видел мир ясно».
В конце романа Мария стреляет в журналистку Люси, которая, чтобы возродить город Финикс, пыталась увезти документы, за которыми все охотятся. Стреляет без раздумий только потому, что услышала — за бумаги обещана хорошая жизнь там, где много воды:
— У нее были старые глаза. У моего папы была та же проблема. Она думает, что мир должен быть устроен так-то. Но он уже изменился. А она этого не понимает – потому что видит только то, каким он был раньше.
Этим заканчивается роман.
Маячили где-то за…
Чтобы не быть голословным по поводу первой главы, где действует третий главный персонаж романа «Водяной нож» Анхель Веласкес, обосную. Там уже звучит эта мелодия. Молодая девушка-наемник называет Анхеля «старик», а он говорит в ответ:
— Ты слишком молодая, не помнишь, как было раньше. Раньше нужно было встречаться с адвокатами и бюрократами, с их кучами бумаг, с чехлами для ручек…
Анхель замолчал, вспоминая старые времена, когда он — телохранитель — стоял позади Кэтрин Кейс во время встреч с лысыми бюрократами из городских служб водоснабжения, Бюро мелиорации, Министерства внутренних дел. Они говорили о принципах мелиорации, о сотрудничестве, эффективной обработке сточных вод, повторной переработке, создании банков воды, уменьшении испарений, вырубке тамарисков, ив и тополей. Пытались переставлять шезлонги на «Титанике», играли честно, верили, что если как следует обмозговать проблему, то ее общими усилиями удастся решить.
А потом Калифорния порвала книжку с правилами и выбрала новую игру.
На благо людей
Такие книги называют роман-предупреждение: люди, остановитесь, вы толкаете мир к пропасти! Все признаки будущего обезвоживания описанных в «Водяном ноже» штатов США, налицо уже сегодня. Именно об этом значимая в «Водяном ноже» книга журналиста Марка РЕЙСНЕРА «Пустыня Кадиллак: Американский Запад и его исчезающая вода» (1986 и дополненное издание 1993 года) и одноименный документальный фильм 1997 года.
Но со времен Кассандры люди не внемлют предупреждениям. Как бы ни били в колокола ученые, журналисты, писатели и общественники. Люди могли, может быть, вскинуться, если бы перемены к худшему случились вот прямо сейчас. Может быть… А когда эти перемены идут плавно, не спеша, или небольшими рывками, большинство остается лягушкой в медленно подогреваемой воде, плоть до самого кипятка, когда уже делать что-либо поздно:
— Но вот насчет нас, благородный дон. Как вы полагаете? Приспособимся, а? Под Орденом-то, а?
В «Водяном ноже» границу Невады охраняют наемные «Псы пустыни»: они буквально садистки убивают всех (а как еще их остановишь?), кто пытается бежать сюда из гибельного юга, ведь ресурсов на всех не хватит. Как говорит Анхель Веласкес, поменяй этих людей местами, и убиваемые начнут так же калечить рвущихся в Неваду, а убивающие – рваться сюда и молить о пощаде, так как на юге – еще более верная смерть:
— Никто бы не изменился. Живешь в хорошем доме — ты один человек; живешь в трущобах — вступаешь в банду, садишься в тюрьму. Если идешь в Национальную гвардию, то играешь роль солдата… Может, у людей действительно есть выбор. Однако чаще всего они просто делают то, к чему их подталкивают.
То есть не просто будущее стало ужасным, но это ужасное будущее сделало страшными людей, вытащило из них то, что в более спокойные времена запечатано глубоко внутри. Идея будущего, которое делается нами, но не для нас, – одна из тех, над которыми на протяжении всего своего творчества бились братья СТРУГАЦКИЕ. В этом контексте «мы» — те, кто способен удивляться происходящему, наблюдать его и, в какой-то мере, не поддаваться ему.
Откуда явились в наш мир мокрецы? Из мира, как пояснил позже Борис Натанович, экологической катастрофы. Мира, где что-либо уже сделать невозможно. Они вернулись не допустить катастрофу. А для этого необходимо изменить неизменяемое – людей. С кем работают мокрецы? С тинейджерами типа Марии, в головы которых еще не впитались устоявшиеся образы мира, которые еще верят, что мир можно изменить умом и что физик «главнее» солдата, готовыми безоглядно двигаться только вперед:
— Вам хотелось бы, чтобы мы работали на благо людей. То есть фактически на благо тех грязных и неприятных типов, которыми наполнены ваши книги… Дело в том, что изображаемые вами объекты совсем не хотят, чтобы их изменяли. И потом они настолько неприятны, настолько запущены, так безнадежны, что их не хочется изменять. Понимаете, они не стоят этого. Пусть уж себе догнивают – они ведь не играют никакой роли… Вы просто никак не можете поверить, что вы уже мертвецы, что вы своими руками создали мир, который стал для вас надгробным памятником.
Последняя фраза гимназистки на встрече с Виктором БАНЕВЫМ чуть ли не дословно повторяет слова бачигалупинской Марии.
Похоже, американский автор размышляет над теми же проблемами, что СТРУГАЦКИЕ.
Не забыть бы вернуться…
Роман Паоло БАЧИГАЛУПИ все же не называется «Просто Мария». «Водяной нож» — окрестили Анхеля Веласкеса и ему подобных. Он — бандит, убийца, наемник. И выполняет порученное даже, если знает, что в результате погибнут многие. Но вопреки ожидаемому, не убивает после допроса двух других порученцев, которые должны были найти его труп, или, если он еще жив, очень жестко допросить:
— Это просто солдаты, такие же, как я. Для них это обыкновенная работа. Работа, за которую не стоит умирать… И однажды, когда им поручат завалить тебя или меня, они вспомнят, что мы оказали им услугу.
Впрочем, понятно, не из-за этой надежды он оставил их в живых. Как не из-за соображений паблисити Невады в первой главе-прологе спас жизнь управляющему комплекса подачи воды в городок Карвер-сити Соломону Ю перед тем, как взорвать этот комплекс и обречь многие тысячи жителей на долгую смерть от жажды или при попытке достичь границы с Невадой (или другим таким же штатом с такими же наемниками на границе).
Он – тот самый солдат, который «главнее» физика.
цитировать
свернуть ветку
