Тут настала пора оглянуться назад –
Как же там у Шульгена дела обстоят?
Он направо свернул и, проехав немного,
Старика одного повстречал, говорят.
Обо всем он ему рассказал, говорят,
Что искал он в далеких краях, говорят.
Рассказал и о том, кто ему повстречался,
А старик, не таясь, отвечал, говорят.
Старик:
«Тот старик, что уже повстречался тебе,
Младшим братом по крови приходится мне.
Даже если сейчас в это трудно поверить –
Родились мы когда-то в одной стороне.
А теперь он ослаб, сединою покрыт,
Тело – кожа да кости, хрустит и скрипит.
На меня посмотри: если младшим его я
Назову, ты подумаешь – бредит старик!
Расскажу, не скрывая, какой тут секрет:
Стар ли, мал ли ты – в этом различия нет.
Все мы словно родные по крови друг другу –
Так уж издавна принято в нашей стране.
Поклялись мы не грабить и не убивать,
Капли крови на родине не проливать,
Не утаивать то, что добыто совместно,
Не делить, в землю лишнее не зарывать.
Право сильного выше других не считать
И сирот обездоленных не обижать,
Если дочь родилась – матерей не позорить,
И детей ее в воды реки не кидать.
Но от этих обычаев брат отступил:
Всех, кто был послабее – злодейски убил.
Смерти стал лучшим другом, и ей помогая,
Всю страну без пощады в крови утопил.
Потому и прогнали его из страны,
Где мы были однажды на свет рождены
И теперь обречен он на горе и муку
Смерти вечной печатью великой вины».
Понял это Шульген, расспросил, говорят,
Как проехать, страну повидать, говорят,
Разузнать все о ней, и старик откровенно,
Не таясь, объяснил ему все, говорят.
Месяц ехал Шульген, ехал год, говорят,
Много рек миновал он и гор, говорят.
Засыпал там, где ночь застигала в дороге,
И добрался до озера он, говорят.
Берега камышами его заросли
И кувшинки раскинули листья свои,
Словно дерево тика, в воде безмятежной
Пышным цветом на озере том расцвели.
Видел уток, лебедушек, диких гусей,
Щуки плавали прямо среди пескарей –
Без опаски резвились и птицы, и рыбы,
Не считая друг друга добычей своей.
И со льва своего соскочил, говорят,
Вырвал волос из гривы его, говорят.
Сделать петлю решил он, и в поисках палки
Для петли к ивняку подошел, говорят.
В ивняке соловья углядел, говорят.
Ястреб тут же на ветке сидел, говорят,
Рядом с певчими – прочие хищные птицы,
Но никто нападать не хотел, говорят.
А на склоне горы увидал, говорят,
Лис, баранов, волков и овец, говорят.
Вместе все собрались безо всякого страха,
И никто никого не пожрал, говорят.
Но с охотой не стал он спешить, говорят,
К падишаху решил он пойти, говорят –
Разузнать все дворцовые тайны, а дичи
На обратном пути настрелять, говорят.
Сев на льва, во дворец поспешает Шульген;
По дороге Заркума встречает Шульген;
Азраки-падишаха тот сыном назвался
И на эту уловку попался Шульген.
А Заркум к Азраке проводить обещал,
Одарить его щедрой рукой обещал,
И воды обещал из Источника Жизни,
Все что хочет – с собой унести обещал.
И отправились вместе они, говорят,
И по многим дорогам прошли, говорят,
И однажды увидели черное нечто
От земли и до самых небес, говорят.
И горой бы назвали – кипит, говорят,
И назвали бы тучей – гудит, говорят.
Удивился Шульген, повернулся к Заркуму:
«Что за диво такое?» – спросил, говорят.
Заркум:
«Чернота, что собой небеса достает –
Азраки-падишаха дворец стережет.
Среди дивов отца самым главным зовется,
Нас заметив, он лично навстречу идет».
На дороге велел подождать, говорят.
Первым к диву направился он, говорят:
«Ты меня и того, кто явился со мною,
Во дворец отведи!» – попросил, говорят.
Азраке сообщили о том, говорят,
Понял хитрость Заркума злодей, говорят,
Повелел двух коней оседлать для батыров,
Повелел их с почетом встречать, говорят.
Так оставил Шульгена Заркум, говорят,
Во дворец без него он пошел, говорят,
С Азракой-падишахом по правую руку
Он отца своего увидал, говорят.
Разговор был у них меж собой, говорят,
И решали они, как им быть, говорят.
Как Урала им со свету сжить, размышляли –
Даже дивы-сынчи были там, говорят.
Старый див-сынчи:
«Падишах мой! Как только родился Урал,
Каждый див, что по небу в тот час пролетал,
Услыхав его плач, камнем рухнул на землю,
Испугавшись того, что родился Урал.
Ты и дивов, и джиннов к нему посылал,
Чтоб его уничтожить, но выжил Урал:
Лишь в упор посмотрел на пришедших, и ужас
Перед взглядом его им сердца разорвал.
А когда он из дома ушел, говорят,
И приблизился к нашим краям, говорят,
То от мысли, что воду возьмет из Живого
Родника – тот под землю едва не ушел, говорят».
Падишах мой, теперь надо выход искать,
Или новое горе нагрянет опять.
Нужен нам человек – у Самрау-падишаха
Акбузата -коня чтобы смог он отнять».
Азрака:
«Акбузата себе чтобы заполучить,
Оседлав, дикий норов его укротить,
Дивов я семерых посылал безуспешно –
Не сумели его ни поймать, ни убить.
И загнать попытались его, говорят,
И ласкать попытались его, говорят –
Не признал Акбузат и не вышел навстречу,
Как ловить не пытались его, говорят.
И не вынесли дивы такого стыда,
И домой не вернулись уже никогда,
И созвездием стали, по небу скитаясь,
И позор этот дивам не смыть никогда.
Чтобы горечь душевную как-то унять,
Я другого коня у Самрау отнять
Возжелал непременно, но вот незадача:
Неудачей мой план обернулся опять
У Самрау есть дочь, что Луной рождена –
Я похитил ее и томится она
В подземельях дворца, но подарок отцовский –
Рыжий конь – до сих пор неподвластен он нам».
Если где-нибудь мы человека найдем,
То награду любую ему подберем,
Если к сердцу Хумай он дорогу отыщет
И вернется с конем и булатным мечом.
Если сердце батыра во зло обернем –
Все дела в свою пользу тотчас обернем!
От людей нам неведомы будут гоненья,
Если только Урала-злодея убьем!»
И тогда о Шульгене Заркум рассказал,
Об обмане своем все ему рассказал,
Одобренье снискав Азраки-падишаха,
И Шульген перед ними тотчас же предстал.
И когда во дворец он вошел, говорят,
Азрака его рядом с собой, говорят,
Усадил и, назвав своим сыном Заркума,
Кахкаху младшим братом назвал, говорят.
Словно гостя большого его угощал,
И богатство Шульгену свое показал.
Всех красавиц дворцовых созвал и любую
В жены выбрать ему Азрака обещал.
И одна была краше другой, говорят,
Так, что глаз было не оторвать, говорят.
Среди прочих она выделялась особо –
Айхылу очарован он был, говорят.
Среди белых камней словно жемчуг, была,
Среди звездочек лунным сияньем была,
Томной родинкой, что на щеке у красавиц
И цветком среди трав на полянке была.
Глаз не мог отвести от нее, говорят,
У Заркума о ней расспросил, говорят.
Тот его обманул и, назвавшись ей братом,
Зятем сделать своим обещал, говорят.
Медом лести Шульгена Заркум утешал,
А потом Азраке обо всем рассказал.
Тот велел на высокой горе собираться
Дивам всем, а к себе Айхылу подозвал.
И в укромное место отвел, говорят,
Строго-настрого ей наказал, говорят,
Умолчать жениху о своем похищенье,
Из дворца запретил выходить, говорят.
Свадьбу славную справили им, говорят,
Стал красавице мужем Шульген, говорят.
Айхылу всей душою его полюбила,
А Шульген о делах позабыл, говорят.
Как-то раз Азрака-падишах, говорят,
Звал Заркума с Шульгеном к себе, говорят,
И о том, как Хумай завладеть с Акбузатом,
Речь коварную начал вести, говорят.
Азрака:
«Тот, кто сможет Акбуза-коня оседлать,
Меч булатный кто сможет в руках удержать –
В целом мире прославится главным батыром,
Всех заставит он головы в страхе склонять!»
Так Шульгену он все объяснял, говорят,
И наградой его соблазнял, говорят.
Войско дивов ему обещал на подмогу
И в успехе его уверял, говорят.
И Шульген согласился на то, говорят,
Захотел он Хумай овладеть, говорят,
Сговорившись с Заркумом, на дива взобрался
И к Самрау-падишаху пошел, говорят.
Вмиг (и глазом моргнуть не успели они)
В нужном месте вдвоем очутились они,
И на землю сойдя, обсуждая план действий,
Вот какой разговор меж собой повели.
Заркум:
«Вон за этой горой есть страна, говорят,
Аждаха-Кахкаха правит ей, говорят.
У того падишаха есть посох волшебный –
Он огнем и водой может стать, говорят.
В тех краях появился батыр, говорят,
Посох этот волшебный украл, говорят,
Всю страну захватил и, назвавшись Уралом,
Падишахом он сделался сам, говорят».
Так Шульгену Заркум рассказал, говорят,
И узнав, что Урал жив-здоров, говорят,
Хоть и рад был, но зависть его обуяла,
Что во всем обойдет его брат, говорят.
Заркум и Шульген:
«И когда мы вдвоем Акбузата найдем,
Меч булатный Самрау-падишаха найдем,
Перед нами никто устоять не посмеет
И Урала батыра со свету сживем!»
Заркум о Шульгене:
«Акбузата с Хумай он себе заберет,
Меч булатный он тоже себе заберет…
Стать сильнее меня я ему не позволю,
А иначе и нас он за горло возьмет.
Но пока буду вместе с Шульгеном шагать,
Постараюсь на силу его испытать,
А Урала убью и за все поквитаюсь,
Посох в руки отца возвращая опять».
Так до цели добрались они, говорят,
На дворец посмотрели они, говорят.
Стаю птиц, словно белое облако в небе,
Перед ним увидали они, говорят.
Вот одна заприметила их, говорят,
От других отлетела она, говорят,
Тайный знак подала – разлетелись все птицы,
Не успели и глазом моргнуть, говорят.
К ней Шульген и Заркум подошли, говорят,
О Хумай разговор повели, говорят.
Отвечала им птица, что нет ее дома,
Не открыла им правду она, говорят.
А еще через миг, сбросив птичий наряд,
Превратились в красавиц они, говорят,
И Шульген, в восхищенном застыв изумленье,
Онемел от такой красоты, говорят.
Выделялась среди тех красавиц одна:
Среди звезд воссиявшая, словно луна –
Все вокруг: и дворец, и подружек, и землю
Красотою своей озаряла она.
«Видно, это Хумай», – вдруг подумалось им,
Но не выдали девушки видом своим
Ни тревоги, ни прочих каких подозрений –
Словно это и вовсе неведомо им.
Та, что краше всех птиц в этой стае была,
Та, что имя свое так и не назвала,
Словно матка большого пчелиного роя,
Выступая вперед, разговор начала.
Хумай:
«Много стран исходили вы с края в конец,
О Хумай услыхав, к ней пришли наконец.
Подождите ее, она скоро прибудет,
А пока – проходите скорей во дворец!»
И открыла им двери она, говорят,
Пригласила их жестом пройти, говорят,
Утаила лишь имя свое перед ними,
И они не спросили о нем, говорят.
И прошли эти двое за ней, говорят,
Словно гости высокие, сев, говорят,
На почетное место, Хумай ожидая…
Вдруг туманом окутало все, говорят.
В тот же миг и Шульген, и Заркум, говорят,
Чувств лишились, уснув крепким сном, говорят.
Гул прошел, под ногами земля расступилась,
Будто в яму упали они, говорят.
Заметались они в темноте, говорят,
Ужас их обуял в темноте, говорят.
Растерялся Шульген, а Заркум же, не медля,
Снова облик змеиный обрел, говорят.
А Хумай догадалась о том, говорят,
Яму эту водой затопить, говорят,
Приказала – Заркум тогда крысой
Водяной обернуться успел, говорят.
Хумай – Шульгену:
«Когда в темную бездну летели вдвоем,
Не зашлось ли от ужаса сердце твое?
Помнишь, нож наточил на меня ты однажды –
И за это в могилу спустился живьем.
Ты за все мои слезы получишь ответ.
За страданья людские и множество бед,
Что успел причинить – ни словам, ни поступкам,
Даже мыслям твоим оправдания нет.
И пока, жажде крови своей вопреки,
Смерти, злу и порокам своим вопреки,
Не смягчишься душой – оставайся в темнице,
Пусть тоска разрывает тебя на куски!
До тех пор тебе вновь человеком не стать,
Что способен достойных друзей выбирать,
Что в народе оставит лишь добрую память
О себе, и всех змеев врагами считать!»
Примечания:
Сынчи – отгадывающий чужие мысли.
Акбузат (Акбуз, Бузат) – волшебный крылатый конь.
Етеган (баш.) – созвездие Большой Медведицы.
Аждаха – мифическое существо, змея, прожившая 100–500 лет. Змея, прожившая более 1000 лет, становится юхой-оборотнем.