Можно сказать, что звук убил Голливуд. (Туда ему и дорога, скажут некоторые.) Правда, так можно сказать только про Голливуд первой четверти XX века, когда приход звукового кино уничтожил индустрию кино немого. Но все равно метафора выходит очень хорошая, и Чак Паланик не смог отказать себе в удовольствии буквализировать ее в своем самом свежем романе – «Рождении звука». Он действительно взял и убил современный Голливуд с помощью хорошего такого крика. (Туда ему и дорога, скажут некоторые.) Разумеется, по всем правилам жизни тут же родился Голливуд новый, что лишний раз подчеркивает «реалистичность» фантазий Паланика. Этому посвящена вторая (из трех) частей «Рождения звука», и она самая лучшая, самая драйвовая и самая паланиковская, именно она похожа на его старые хиты – от «Бойцовского клуба» до «Колыбельной». С первой и третьей частями все не так хорошо.
Кстати, на языке оригинала рассматриваемый роман называется «The Invention of Sound», что переводить надо все-таки не как «Рождение звука», а как «Изобретение звука». Но переводчик решил так, как решил, пусть название «Изобретение звука» и помногослойней будет.
В какой-то момент Чак Паланик почти всех разочаровал. После первых по-настоящему убойных романов (и это, конечно, не только «Бойцовский клуб», но еще и «Невидимки», «Уцелевший», «Удушье» и «Колыбельная») он как-то стремительно сдулся. Шокирующие приемчики больше не шокировали, куда-то делась фирменная ярость, былая бескомпромиссность улетучилась. Вдруг оказалось, что Чак Паланик может быть искренним в своей сентиментальности и уставшим от бесконечных попыток еще раз ткнуть общество в его недостатки. Уходя во всякие стилистические эксперименты (сами по себе хотя бы любопытные), он стремительно терял поклонников, хотя да, они не переставали любить его ранние романы, если уж полюбил их, то разлюбить невозможно. В таких ситуациях говорят, что автор исписался. Возможно, это применимо и к Паланику. Можно рассуждать о том, что так на него повлияли смерть отца, вынужденный выход из шкафа, в конце концов, проблемы с агентом, который подворовывал его гонорары. А можно посмотреть и под вот таким углом: просто старые фокусы всем приелись, а придумать новые смелости не хватило. Но все равно постоянные читатели не устают давать Паланику новый шанс. И, пожалуй, из всех его книг, написанных в десятые, «Рождение звука» этого шанса заслуживает более всего.
Главных героев у нас двое. Во-первых, страдающая провалами в памяти Митци. Она плотно сидит на таблетках, практикует, мягко скажем, деструктивный секс и создает уникальные звуковые эффекты для кинофильмов. В общем, типичная героиня Паланика. С кучей скелетов в шкафу. Во-вторых, много лет назад потерявший дочь Фостер. Он до сих пор не может справиться со своей потерей: ходит в группу поддержки, разыскивает по Интернету педофилов и мечтает их уничтожить. В общем, типичный герой Паланика. С кучей скелетов в шкафу. Эти двое авторской волей связаны, рано или поздно притянутся друг к другу, по дороге узнав много такого, чего предпочли бы не знать. По ходу истории и читатель узнает много такого, чего предпочел бы не знать. Хотя это, конечно, вранье: в отличие от персонажей книги, читатель как раз-таки хочет все это узнать. Иначе к чему ему открывать очередной роман Паланика.
Да, все это очень напоминает именно что раннего Паланика. Думается, приди ему в голову этот сюжет в начале нулевых, мы получили бы настоящую литературную бомбу, от которой у многих много чего порвало бы. В наличие не только изломанные герои, но и головокружительный сюжет. Постоянно что-то выясняется, на каждой странице вас может ждать поворот если не на сто восемьдесят градусов, так хотя бы на градусов девяносто. Никуда не делся емкий лаконичный язык, хотя в этот раз Паланик решил обойтись без перечислений и повторов, которые стали его визитной карточкой еще в первых романах. Прибавьте к этому еще и прихотливый монтаж повествования. Точка зрения пусть и в третьем лице постоянно скачет: то глазами Митци, то глазами Фостера, то глазами Митци, то глазами Фостера, а порой еще и вклинивается достаточно бесполезный третий рассказчик. Они все ненадежные. К счастью, Паланика не покинула чувство меры, он практически не использует первое лицо, а то читатель точно поплыл бы. Высок сатирический элемент: привычно громят капитализм, а особое внимание уделено Голливуду. Некоторые сюжетные элементы балансируют на стыке реализма и фантастики, когда бредовые порождения сознания персонажей уже и не отличишь от реальности. Хотя один стопроцентно фантастический элемент есть – тот самый крик, с помощью которого Паланик взял и убил Голливуд.
Да, все это очень напоминает именно что раннего Паланика. Но кое-что все равно пошло не так.
Первая часть вышла слишком уж путанной. Причем неоправданно. Понятно, что она нужна, чтобы представить главных героев, а в таком случае без флэшбеков сложно обойтись. Но, во-первых, экспозиция слишком длинная для романа в двести пятьдесят страниц (занимает первую сотню), во-вторых, местами автор из-за все тех же флэшбеков как будто зависает, что идет во вред темпу повествования. А, во-вторых, третья часть больше напоминает синопсис к третьей части, чем полноценный текст. Паланика губит торопливость, такое впечатление, что история ему наскучила, и он хочет как можно скорей с ней разделаться. А теперь повторимся: вторая часть вышла выше всяких похвал – это как раз тот Паланик, которого все полюбили. По сути вторая часть могла бы быть самостоятельной повестью. В ней есть вставной рассказ про мальчика с аллергией, так вот – это прямо концентрированный Паланик, без сантиментов, предельно жесткий и говорящий о мире то, что мы не хотим о нем знать. Да, люди гибнут по глупости своих близких. И порой из-за продолжающейся глупости эти смерти становятся только тяжелей.
Так что, вы уже, наверное, поняли: «Рождение звука» будет интересно, прежде всего, верным поклонникам автора. Возможно, очевидные минусы текста они смогут преодолеть, чтобы поймать от него то ощущение, которое все еще живет в них после прочтения ранних вещей. Хотя думается, самым правильным будет прочитать исключительно вторую часть. Она – отличная!
цитировать
свернуть ветку