Сегодня — иллюстрации к пушкинскому "Борису Годунову" художника В.Минаева.
Книга издательства "Художественная литература" готовилась долго: в набор была сдана ещё при СССР — 12.02.1990, а подписана в печать только через два года — 05.03.1992, на титуле и вовсе стоит 1993 год. Рисунки, соответственно, делались (по крайней мере, заканчивались) в бурные, но ещё травоядные годы Перестройки. Всем хотелось выразить что-то новое, но пока ещё вполне советское.
В.Минаев — титулованный советский художник, у которого были явные успехи в книжной иллюстрации (в наши дни "Речь", например, переиздала его сюиту к "Братьям Карамазовым").
В послесловии известного искусствоведа М.Чегодаевой высказывается неудовлетворённость иллюстрациями Фаворского и Кибрика к "Борису Годунову" за их величавое спокойствие и декоративность, что явилось, якобы, следствием оперного восприятия. Минаевские иллюстрации подобной традиции противопоставляются.
Развёрнутая суперобложка книги: Пимен и царь Борис — негативы фотографий.
Главные герои трагедии: Борис правит, Пимен ведёт бесстрастную летопись.
Борис у художника — тип очень слабый, измученный муками совести.
С детьми очень ласков, обретает с ними душевное спокойствие.
Народа боится.
Умирает, запрокинув голову.
Перестроечное время: царя Николая II уже пожалели, надо и Бориса рефлексирующим интеллигентом выставить. Впрочем, может быть, это и была задумка Пушкина: интриган отдаёт приказ об убийстве ребёнка, занимает вместо него трон, а потом все беды государства объясняет небесной карой, которая лично на него обрушилась.
Интересно подаёт художник и образы бояр-смутьянов. Вот Воротынский и Шуйский. Вялые, анемичные. Стройные, бородки куцые: тоже советская интеллигенция.
Борис на переднем плане угрожает Шуйскому, но сам зажат и забит. Понятно, Шуйский его не боится. С состраданием смотрит на Бориса (думает, небось: "Деваться некуда, приходится трон другому передавать".
Самозванец тих и спокоен, столь же, сколь и другие персонажи. Вот, подумал маленько и решил царём стать.
Марина Мнишек — сонная страдалица. И не хочется, а надо на московский престол тащиться.
Если и есть кто буйный в этой сюите, так это народ.
Интересная нота появляется: шутовской карнавал, веселье на площади по случаю того, что уломали Бориса править. Победившая уличная демократия (термин времён Перестройки).
А что после? Озлобление да удивление.
