Уго Беллагамба. Если отбросить мизогинию...

Ugo Bellagamba. Misogynie à part…

«...мудрец был прав»

Жорж Брассенс

1. Бельдемиаль Великолепный

Солнце скорее мерцало, чем пылало. Тлеющий уголёк, из которого было изгнано всё золото, свет которого понемногу уступал место тьме. Лишённое своих некогда циклопических протуберанцев, кашляющее светило заволакивалось пеплом, словно пытаясь избежать объятий холода. Оно скрывало свою больную плоть, чтобы не бросить её в жадную пасть Пожирателя. Напрасно. Звезда неумолимо умирала.

Золотой были её юность и зрелость. Красной была её старость. Чёрным станет её конец.

В Альмери, к западу от Падающей Стены, несмотря на отчаянное буйство жизни, стихийные духи, сандестины и другие, ещё более могущественные существа, угасали. В этом сорок пятом эоне цвета сводились к серому оттенку первородного мюсли, которое когда-то давно содержало всю материю и энергию вселенной. И даже сказочные силы архимагов Великого Мотолама не смогли бы остановить сей пагубный процесс. Выжившим оставалось лишь наслаждаться этими последними мгновениями в беззаботности, порождённой чувством неизбежности.

Именно об этом думал скромный и дотошный Ататур, ухаживая за гигантскими тыквенными растениями своего хозяина и учителя, Бельдемиаля Великолепного. Великий маг готовил мутированные побеги в чанах своего скромного жилища, на опушке Леса Тысячи Ароматов, а затем они вместе высаживали их и наблюдали за ростом. Когда одна из тыкв созревала, Ататур осторожно срывал её и готовил для Бельдемиаля — в виде консоме или запеканки. Из всех обязанностей, которые предполагал статус помощника, садоводство и кулинария были наиболее любезны сердцу Ататура. И поскольку он служил у тонкого гурмана, носившего пурпурные штаны, они занимали большую часть его времени.

Ататур мог бы заниматься садоводством до конца времён, если бы с неба внезапно не обрушился душераздирающий рёв. Он поднял голову и увидел необычайную огненную комету, которая неслась прямо на него. Помощник немедленно бросил лопату и с воплем отступил к дому. На крыльце Бельдемиаль Великолепный вздрогнул, будучи внезапно вырван из своего ежедневного послеобеденного сна. Быстро оценив ситуацию, элегантный маг протянул руку и развернул Усовершенствованную Всемогущую Сферу. Полупрозрачный щит растянулся в сторону его перепуганного помощника и, достигнув своего максимального диаметра, застыл в нескольких шагах от него. Ататур споткнулся и продолжил ползти на четвереньках, не отрывая взгляда от косматого пламени, которое увеличивалось, заполняя всё его поле зрения.

Небесный шар рухнул в потоке огня, с апокалиптическим грохотом, прямо на огород с беспомощными тыквами, которые мгновенно сгорели. Удар был невероятной силы. Куски земли и тыквенных растений разлетелись до самой опушки Леса Тысячи Ароматов. Но Всемогущая Сфера выстояла. Ататур и Бельдемиаль остались невредимы. И хотя их жилище затряслось до основания, оно не рухнуло. Когда вернулась тишина и земля перестала сотрясаться, Бельдемиаль кратким жестом рассеял действие заклинания.

Ататур позволил себе дышать нормальным образом. Самым первым, что он почувствовал, был навязчивый запах тыквенного супа, гораздо более сильный, чем запах гари. Затем пришёл сильный жар. Наконец глаза явили ему картину разрушения. На месте тыквенных саженцев находилась лишь зияющая дымящаяся яма. Можно было подумать, что какой-то шутливый маг решил бросить вызов Бельдемиалю, наложив на его сад чрезвычайно разрушительное заклинание, возможно, Отдалённое Инкапсулирование. Но Ататур чувствовал, что это не было ни вызовом, ни даже заклинанием. Он выпрямился, когда Бельдемиаль подошёл к нему, и они вместе приблизились и заглянули в кратер обожжённой земли. Высокий лоб мага сморщился, а грязные пальцы его помощника судорожно сжались.

На дне кратера что-то было. Предмет, чёрный как смоль.

— Интересно... — сказал Ататур. — Что это, хозяин?

— Это метеорит. Камень, прилетевший издалека.

— Вы собираетесь его забрать?

— Я ещё не знаю...

Продолговатый предмет испускал густой дым, который мешал смотреть и раздражал горло. Было трудно оценить его размер и невозможно оценить вес. Он казался слишком горячим, чтобы подходить к нему близко.

— У нас больше нет сада, — сказал Ататур печальным голосом.

— Мы разобъём другой, не волнуйся.

— Это настоящий кавардак.

— Возможно, что и нет...

Вероятно, полагая, что ожидание — это лучшее, что можно сделать, Бельдемиаль попросил своего помощника подать ему обед на крыльцо, как обычно. Несмотря на своё любопытство, Ататур повиновался. Но пока маг молча ел, Ататур не сводил глаз с остывающего кратера.

Два часа спустя, когда Бельдемиаль Великолепный потягивал чай в кресле-качалке, а его помощник, терпеливо справляясь с неудобствами, убирал крыльцо, из кратера донёсся пронзительный свист, за которым сразу же последовал глухой удар.

— Я посмотрю, хозяин, — воскликнул Ататур, не в силах больше сдерживаться.

Бельдемиаль не сделал ничего, чтобы отговорить его.

В несколько быстрых шагов добравшись до ямы, Ататур наклонился вперёд и понял причину шума: метеорит раскололся. Теперь в кратере было два чёрных камня. Большой и маленький.

— Они мне нужны, Ататур. Иди и принеси их!

Ататур вздрогнул. Он не слышал, как подошёл Бельдемиаль. Слуга на мгновение встретился взглядом со своим хозяином и прочёл в нём нечто большее, чем простая решимость. Маг очень редко говорил таким властным тоном. В его голосе внезапно появилась жадность, которая была ему несвойственна. Помощник заколебался.

— Я защищу тебя, — шепнул Бельдемиаль, словно подбадривая его.

Ататур повиновался.

Ему потребовалось лишь короткое мгновение, чтобы достичь дна кратера. Он коснулся одного из двух внеземных камней кончиками пальцев и не почувствовал ожога. Ататур схватил тот, что побольше, и поднял его. Он оказался тяжёлым. Сгибаясь под его весом, уже вспотевший как от физических усилий, так и от жара, исходящего от камня, служитель вытащил его из ямы. Повинуясь резкому приказу Бельдемиаля, он отнёс его в лабораторию мага, расположенную под домом. Затем проделал то же самое со вторым камнем, поднять который было почти так же нелегко.

Когда два куска метеорита были помещены в подвал, Ататур смог отдохнуть, пока Бельдемиаль засыпал некрасивый кратер с помощью Земляного Смешивания Зелёной Руки. Затем, не дав помощнику никаких объяснений, маг ушёл и заперся в своей лаборатории.

Дни шли за днями. Смутно обеспокоенный, хотя и привыкший к долгим отсутствиям своего хозяина и учителя, Ататур проводил время за подготовкой нового огорода. Периодически он слышал, как гудят чаны в подземной лаборатории. До него доносились металлические отзвуки, сопровождаемые то радостными возгласами, то ругательствами. Понимая, что его учитель работает не покладая рук, Ататур ни разу не попытался проникнуть в лабораторию. Он строго соблюдал все инструкции, оставленные тем, кто, как он надеялся, однажды сделает его своим преемником, после того как эксплуатировал его в течение многих лет.

Наконец на рассвете хмурого дня, когда Ататур только встал, Бельдемиаль появился снова. С безумным взглядом и предельно расширенными зрачками маг выскочил из лаборатории, похожий на гримасничающего лейкоморфа.

И Ататур увидел, что он не один. Рядом с ним стояли двое новеньких.

— Ататур, позволь представить тебе Неувядаемого Силя и его симбиота, Дряблого Виоха.

Две названные Бельдемиалем сущности действительно дополняли друг друга.

По правде говоря, подумал Ататур, вздрогнув, они составляли одно целое.

Силь был высоким стройным существом с телом из несокрушимого металла. Казалось, он был сотворён в латунной оболочке с сапфировым отливом. Обладая неподвластной времени красотой, он стоял рядом с Бельдемиалем в столь естественной, достойной и элегантной позе, что без труда мог присвоить себе эпитет Великолепный, который до сих пор отличал хозяина Ататура от других магов, с их небрежной манерой одеваться. Виох же был полной его противоположностью: маленький, вялый, гротескный, чтобы не сказать отвратительный. Совершенно безволосый, он сидел на широких плечах Силя, словно маленький ребёнок, которого несёт отец. Его розоватые гипотрофические нижние конечности исчезали под металлической кожей андроида, а бесформенные руки с опухшими пальцами лежали на латунном черепе, покрывая его, точно отвратительная шевелюра из плоти.

— Что ты думаешь об этом, Ататур?

Ничего не ответив, собеседник скорчил недовольную гримасу и встретился взглядом с двумя существами.

Очи Силя были аметистовыми, гипнотическими. Глаза Виоха напоминали грязь.

— Я использовал весь метеорит целиком, — продолжал Бельдемиаль, восторженный и возбуждённый. — Конечно, дозировка была сложной, и на неё ушли все мои культуры гомункулов. Но это того стоило, не так ли?

— Я не уверен, хозяин.

— Ты ошибаешься, — резко ответил Бельдемиаль необычайно сухим тоном. — Видишь ли, Ататур, несмотря на внешний вид, Виох обладает удивительными возможностями. Что касается Силя, то он способен как на физические подвиги, так и на изучение второстепенных заклинаний. Так же, как и ты, а может быть, и лучше тебя. Это невероятно! Я провёл множество испытаний: Силь устойчив ко всему. Он и его симбиот станут превосходными охранниками и приятными компаньонами.

— Кажется, я понимаю...

— Нет, ты ничего не понимаешь. Но это не важно... Ты мне больше не нужен, Ататур. Я тебя увольняю. Ты пойдёшь учиться магии к одному из моих собратьев, более терпеливому и менее занятому...

Сердце Ататура бешено колотилось. Он никогда бы не подумал, что его хозяин может проявить по отношению к нему такую холодность.

— Учитель, вы совершаете ошибку. Мне кажется, что...

— Меня мало волнует то, что тебе кажется, Ататур, — презрительно бросил Бельдемиаль.

— Я...

— Возьми немного овощей, не более одного камня Иона и уходи!

На этот раз Ататур не ответил. Он ушёл в дом собирать свои вещи.

Когда он отправился в путь менее чем через час, с небольшим узелком на плече, Бельдемиаль Великолепный забавлялся, подвергая Силя-Виоха залпам Превосходного Призматического Разбрызгивателя, которые, казалось, никоим образом не влияли на симбиотическое существо. А великий маг в переливчатом плаще и с заплетённой бородой смеялся так, что Ататур никогда доселе не слышал подобного.

2. Учёная Элоиз

Ататур продвигался по дороге, идущей вдоль Леса Тысячи Ароматов, с кажущейся небрежностью человека, который предчувствует драму, но полагает, что не в силах её предотвратить.

Ибо он был уверен в двух вещах: симбиотическое существо выйдет из-под контроля Бельдемиаля, и его никто не сможет остановить. В этих условиях лучше всего было затаиться где-нибудь и ждать, пока восстановится спокойствие. Предупреждать других магов было бы бесполезно: большинство коллег Бельдемиаля вели себя настолько беззаботно и безответственно, как никогда раньше в истории человечества. Маги Сорок Пятого эона превращали самые бесполезные, рискованные и даже опасные занятия в тонкое искусство, а затем избегали всякой ответственности, когда их творения выходили из-под контроля. Силь-Виох вот-вот должен был заявить о свободе исследования своих способностей, и, несмотря на всю свою мудрость, его элегантный создатель не смог бы удержать строптивца.

Размышляя на ходу, Ататур понял, что всё же может кое-что сделать: спасти других, подобных ему. Ассистентов. Во время турниров заклинаний, которые регулярно проводились в Альмери, Ататур часто встречал тех, кто должен был исполнять любые желания своего хозяина и терпеть эгоцентричные бредни, ожидая возможности занять его место и делать то же самое. Пока маги-мегаломаны отчаянно оспаривали лавры гордыни и тщеславия в бесконечных поединках, Ататур приобрёл привычку обсуждать дела с другими помощниками. Он напряг память, тщательно выбирая тех, к кому чувствовал наибольшую близость.

Первым из них ему вспомнился кроткий Давиэль, ассистент вспыльчивого Мэтергунка. Они оба жили на холмах Оварга. Был также старый Дерте́бан, мудрый слуга Гордия Непредсказуемого, последнего мага Древних Островов. Ещё тучный Нгорок, помощник Набука из Ноза. Они проживали в самом сердце обширных равнин Междуречья. Наконец, Манж-Сель, терпеливый спутник Цэста Шутника, обосновавшегося в акваполисах Новой Атлантиды. Однако все они жили слишком далеко от владений Бельдемиаля Великолепного. Ататуру потребовались бы месяцы, чтобы добраться до Древних Островов или Новой Атлантиды, и минимум три недели, чтобы достичь переплетённых берегов Двух Рек или зелёной прохлады холмов Оварга. Ему нужно было выбрать ассистента, чей хозяин жил рядом с домом Бельдемиаля.

Ататур терзал свою память, пока не вызвал этим у себя феноменальную головную боль. Наконец он нашёл то, что искал, и понял, почему ему пришлось так мучиться, чтобы извлечь информацию на поверхность. Архимага звали Эмеригон Мудрый — хвалебный эпитет, который, несомненно, следовало рассматривать с иронией, — и он жил на вершине Лысой Горы, недалеко от Леса Тысячи Ароматов. Ататур встречал помощника мага всего один раз, но не забыл его. И неудивительно, ибо это была женщина, что само по себе являлось исключением. Её звали Элоиз.

Она была высокой и красивой.

Но, как и все женщины, она была опасна. В прошлом Бельдемиаль объяснял Ататуру всю необходимость трезвой, разумной и твёрдой мизогинии: женщины, склонные усложнять простые ситуации и делать неразрешимыми те, что и без того являлись сложными, представляли опасность, вызывая сомнения в умах магов. А сомнения и магия сочетались отнюдь не лучшим образом. На протяжении эонов женское начало было носителем хаоса, и ведьмы долгое время оставались Немезидами магов. Со времён Великого Мотолама они, к счастью, были истреблены, но все женщины несли в себе — как непреодолимый атавизм — лицедейский потенциал ведьм. Крайне редко могущественный маг соглашался делить свой дом с женщиной, и совсем уж невероятной выглядела возможность сделать её своим ассистентом со всем присущим этому действию риском. Эмеригон являлся исключением, подтверждающим правило. Таков был урок: следует остерегаться женщин, потому что они опаснее деодандов и коварнее дайхаков.

Но нужно же было кого-то предупредить.

Так пусть это будет Элоиз, которая узнает об этом первой и сделает с этой зловещей новостью всё, что захочет. Таким образом, злорадно подумал Ататур, позор от катастрофы падёт на неё, а не на него. «Женщины всегда предвещают катастрофы», — говаривал Бельдемиаль. Вот прекрасная возможность это доказать.

Ататур направился к Лысой Горе, чей чёткий силуэт маячил на южном горизонте, поднимаясь из туманов над зелёной массой Леса Тысячи Ароматов. Где-то в скалистых складках горы, напоминающих кружево старой, уснувшей куртизанки, скрывались Эмеригон и его ассистентка Элоиз.

Когда он достиг вершины Лысой Горы после изнурительного подъёма, перемежающегося участками настоящего скалолазания — несколько карнизов едва не заставили его сдаться, — Ататур понял, что, несмотря на быстроту собственной реакции, он не оценил всего масштаба вредоносности создания своего бывшего хозяина. От обители Эмеригона, которая, должно быть, была шедевром альмерийской архитектуры, построенной, вероятно, с помощью Возвышенного Восприятия Пропорций, остались лишь дымящиеся руины.

Прямо перед обломками порфирового бассейна — должно быть, эта часть дворца являлась атриумом — лежало ужасно изуродованное тело архимага. Его конечности были выгнуты под неестественными углами и усеяны розоватой белизной множественных открытых переломов. Кожа, от которой остались лишь почерневшие фрагменты, была полностью обуглена, в то время как лежащая под ней мышечная сеть, казалось, кристаллизовалась под воздействием сильного холода. Очевидно, маг подвергся Двойному Смертоносному Омовению Мордрата, заклинанию невиданной жестокости, которое осмеливались использовать лишь немногие маги, как из-за его сложности, так и из-за беспричинно садистского характера. Тело жертвы мгновенно нагревалось докрасна, а затем резко замораживалось, прежде чем вернуться к своей первоначальной температуре. Как правило, все конечности при этом вывихивались, органы взрывались, а мозг растрескивался. Это была гарантированная смерть. Если память не изменяла Ататуру, на использование Смертоносного Омовения был наложен мораторий, целью которого был запрет этого заклинания в конце Сорок Второго эона, под страхом конфискации сосудов и камней Иона.

Но Сорок Второй эон остался далеко в истории, а моратории, которые когда-то заставили поверить в возвращение Великого Мотолама, теперь были лишь нормами, молчаливо отменёнными тяжестью веков…

Погружённый в свои мысли, Ататур чуть не пропустил молодую женщину. Она опустилась на колени недалеко от трупа Эмеригона, наполовину скрытая рухнувшей стеной. С опущенной головой, словно в глубоком благоговении, женщина стояла спиной к гостю, лицом к больному солнцу этого сумеречного времени. Ататур понял, что это Элоиз.

Ассистентка мага, должно быть, была в ужасе.

Он подошёл к ней как можно медленнее.

— Элоиз? — тихо позвал он.

Она вздрогнула и начала подниматься.

— Элоиз, — продолжил Ататур, — я не причиню тебе вреда. Не бойся…

Молодая женщина обернулась, не отвечая, держа голову опущенной.

Ататур почувствовал, как в нём нарастает сомнение. Элоиз отреагировала не так, как он ожидал. Она должна была убежать при первых же его словах или наброситься на него, выпустив когти. Но нет, помощница казалась неестественно спокойной.

Наконец она подняла голову. Ататур встретился с ней взглядом. Он остановился, поражённый необычайной уверенностью, которую прочёл в нём. Она потеряла всё — хозяина и безопасность, и должна была находиться на грани истерики. Однако Элоиз улыбалась, как будто была довольна.

— Кто ты?

Ошеломлённый властностью, прозвучавшей в голосе Элоиз, Ататур ответил:

— Меня зовут Ататур. Я был ассистентом Бельдемиаля Великолепного, мага, который живёт на опушке Леса Тысячи Ароматов.

— Что тебе нужно?

— Я пришёл, чтобы предупредить тебя о катастрофе.

— Ты немного опоздал, как можешь заметить.

Голос Элоиз был полон холода. Ататур недоумевал всё больше и больше.

— Что произошло? Кто убил архимага? — спросил он.

— А как ты думаешь, помощник?

Теперь молодая женщина говорила презрительным тоном, хотя была ему ровней.

— Не знаю, мне трудно понять…

— Я это вижу. В конце концов, что может хорошо понимать простой ассистент, кроме работы по дому и экспериментального садоводства?

— Ну, объясни мне, раз ты такая умная…

Ответная провокация Ататура не возымела ожидаемого эффекта: откинув голову назад, Элоиз разразилась громовым смехом, в котором не было ничего женского, и совершенно неуместным. Ататур уже собирался уйти, навсегда убеждённый в абсолютной необходимости избегать женщин, когда она снова обратилась к нему серьёзным тоном:

— Слушай меня внимательно, Ататур. Я не та, кем ты меня считаешь.

— А?

— Я Эмеригон.

— Прошу прощения?

— Да. В теле, лежащем рядом со мной, был дух моей ассистентки Элоиз. Благодаря её жертве я спасся из лап смерти. Мой противник, странное симбиотическое существо, ошибся с целью. Я потерял свою плотскую оболочку, но жив и обладаю всеми своими знаниями.

— Но… Как это возможно?

— Благодаря заклинанию моего изобретения, чрезвычайно трудному для реализации. Я назвал его Односторонне Выгодным Обменом Эмеригона. Я никогда его не тестировал, но, очевидно, оно сработало идеально. Единственная проблема в том, что оно необратимо. Моё тело потеряно навсегда…

— Как и ваша ассистентка.

— А… да, она тоже. Действительно. Но я должен сказать, что её тело — это весьма интересный сосуд, который обещает тысячи впечатлений.

— Вы демонстрируете безумный цинизм.

— Мудрость часто идёт рука об руку с цинизмом. Разве Бельдемиаль не научил тебя этому?

— Он прогнал меня…

— Видимо, ему не нужен был ассистент-идеалист.

— Дело не в том. Это из-за Силь-Виоха.

— Кого?

— Симбиотического существа, которое напало на вас. Металлический андроид с недоделанным гомункулом на плечах…

— Да, это именно оно.

— Это Бельдемиаль создал его из метеорита, упавшего в огород.

— Ах… Захватывающе.

— Самое важное, что он опасен. Что вы собираетесь делать?

— Ничего.

— Он победил вас…

— Он застал меня в неудобном положении.

— В каком?

— Скажем так, сладострастие и магия нелегко сочетаются. Это просто вопрос… концентрации.

— Понимаю.

— С другой стороны, для проведения Обмена это было идеально. Это единственное, что я успел сделать. Она даже не…

— Прошу вас, замолчите, — воскликнул Ататур, испытывая отвращение к эгоизму мага.

Откровения сменяли друг друга слишком быстро. Обмен душами, вмешательство Силь-Виоха — Ататур никогда бы не подумал, что тот сможет так быстро освободиться от Бельдемиаля. А теперь ассистентка, которую он хотел предупредить, была мертва, а в её теле жил архимаг. Всё это было крайне тревожно.

— В конце концов, я передумал, — резко заявила Элоиз-Эмеригон.

— Да? — удивился Ататур.

— Да. Нужно предупредить других магов. Мы должны срочно созвать конклав.

— Значит, вы думаете о выживании своих коллег. Вы хотите организовать борьбу…

— Дело совсем не в этом. Поскольку это проклятое существо отняло у меня всё, нет причин, по которым я должен быть единственным пострадавшим. Я вовлеку их всех в эту историю, которая, надеюсь, оставит их в таком же бедственном положении, как и меня. И если нам всё-таки удастся изничтожить этого Силь-Виоха, от них останутся только их духи. Что касается Бельдемиаля, поверь мне, ассистент, он ещё получит своё, если, конечно, уже не мёртв!

Растерянность и ужас Ататура достигли апогея. Но эти чувства, пусть и вполне законные в данной ситуации, внезапно отступили, когда Элоиз, наклонившись, чтобы собрать кое-какие вещи, открыла идеальные изгибы своих ног.

Во вспышке просветления Ататур понял три вещи.

Во-первых, он не ошибся насчёт опасности Силь-Виоха: существо, рождённое из метеорита-тыквоубийцы и безрассудства Бельдемиаля Великолепно Глупого, будет блуждать по землям Альмери как вестник конца магов. Во-вторых, ему лгали о природе женщин, и теперь нужно рассмотреть возможность сексуальной переориентации — к большому облегчению гомункулов. В-третих, его влечение к женскому полу будет несколько замедлено тем фактом, что первая женщина, которую он встретил, несомненно, обладала телом богини, но при этом в ней таился коварный ум мстительного и самовлюблённого архимага.

В ответ на блаженное выражение, которое, должно быть, превратило лицо Ататура в маску глупости, Элоиз злорадно улыбнулась и подняла руки к небу. В следующее мгновение Ататур взмыл в воздух в невыносимом рёве ветра, крича и вращаясь с неприличной скоростью.

Он почувствовал, как всё его тело яростно рвануло на все четыре стороны, и, пока внутренности и желудок пытались вернуться на место, мощный порыв ветра превратил его в воздушного змея из человеческой плоти, проглоченного бурей. Несчастный понял, что его новый хозяин, невероятный, но вполне реальный архимаг с пышными бёдрами, активировал Призыв Неистового Облака и теперь они на всех парах мчались к неизвестному месту назначения…

3. Ллорио Белая

Время, которое понадобилось Элоиз и Ататуру, чтобы найти магов, рассеянных по всей Альмери, и убедить их собраться на конклав, чего не происходило на протяжении многих эонов — последнее подобное собрание, известное как Бумергарфский конклав, датировалось Двадцать Первым эоном, — успело послужить разрушительной алчности Силь-Виоха.

Когда идея конклава была принята, магам пришлось договориться о месте встречи, что оказалось непросто. Каждый предлагал вариант, который был наиболее удобен ему или льстил его самолюбию. Когда наконец был достигнут консенсус — благодаря сдерживающему влиянию помощников, чьи действия координировал Ататур, — на счету симбиотического существа уже было огромное число жертв. Но истерзанную ауру и ускользающую память жертв Силь-Виоха можно было собрать, если взяться за это вовремя. Единственный альмерийский маг, специализирующийся на Астральных Архивах, к счастью, оказался достаточно усердным. Лоёбсан Рампанг, по прозвищу Лоёб Пергаментный, сумел сохранить почти все эти воспоминания, дабы его собратья по магии могли изучить заклинания, которым отдавал предпочтение их симбиотический враг.

В итоге конклав состоялся на Тапробане, маленьком острове, затерянном в сапфировых водах Сонганского моря. Большинство магов добрались туда с помощью Неистового Облака. На самой первой сессии конклава великий распорядитель дебатов, некий Раз Тигнак — маг с далёких ледниковых озёр База, способный одновременно следить за двенадцатью темами дискуссий — поручил дотошному Ататуру просмотреть Астральные Архивы Рампанга и составить отчёт о преступлениях Силь-Виоха, дабы убедить выживших в неотложности поиска решения. На третьей сессии Ататур занял место справа от кафедры и, прочистив горло, представил историю этого кровавого крестового похода.

Первым из погибших, очевидно, оказался Бельдемиаль Великолепный. Посланники, отправленные верховным распорядителем дебатов, чтобы вызвать его на конклав, нашли в обители мага лишь груду плоти, лежащую, как охотничий трофей, под великолепно подметённым крыльцом. После тщательного анализа выяснилось, что неосторожный Бельдемиаль подвергся особенно злобной Последней Мутации Ксарфаджио: все его конечности и органы расплавились в бесформенную массу. Ему, должно быть, было суждено прожить лишь ровно столько, чтобы успеть осознать свою мучительную оплошность.

Подобная дикость была уже совершенно неуместна в эти последние времена, сладостные, как подпорченный фрукт. К несчастью, Силь-Виох, казалось, становился всё более могущественным и всё более садистским по мере того, как продолжались его бесчинства.

Об этом свидетельствовали ауры его следующих жертв, которые засвидетельствовали это через уста Ататура.

Архимаг Пнумофилос столкнулся с Силь-Виохом у подножия горы Лимфы. Его противник обрушил на него Звёздный Взрыв Фандаала, одновременно заключив его в Инвертированную Всемогущую Сферу, которая вдесятеро усилила эффект заклинания. Пнумофилос был распылён на элементарные частицы. Но ему повезло умереть быстрее, чем Маэтергунку. Вспыльчивый маг зелёных холмов умер ужасной смертью: Силь-Виох сначала убил его помощника Прокаливающим Лучом Дельмио, а затем превратил Маэтергунка в покорного раба с помощью Триумфальных Диплазм Пангуира. Затем он заставил его пожирать самого себя, начиная с пальцев ног. Пока маг выполнял приказание, Силь-Виох произнёс заклинание Макроидного Пальца Ноги, и Маэтергунк взорвался на третьем глотке. Следующий маг умер не менее жестокой, но ещё более изощрённой смертью: Набук из Ноза был замучен деревянными иглами Непроходящей Чесотки Лагвайлера, которые сами по себе вырастали под кожей, а затем Внутренним Вскипанием Дельмио, которое резко повысило температуру его крови, доведя её до кипения. Когда ему надоели крики Набука, симбиотический садист позволил Объективному Рассеянию Уака разорвать мага на сотни окровавленных фрагментов. Его помощник остался жив, но уже никогда не смог бы стать прежним: Физическая Малепсия Ксарфаджио превратила его в тучного и гротескного карлика. Цэст Шутник, в свою очередь, претерпел тысячу мучений, вызванных обострением его чувств под действием Удил Длинных Нервов Кламбарда, прежде чем пасть от ожогов, нанесённых всему его телу огненными столбами Пирокариатид Дельмио, несмотря на его отчаянное бегство.

Потрясённый таким количеством ужасов, Ататур вынужден был сделать паузу в перечислении жертв Силь-Виоха. Конклав на мгновение замер в нездоровой тишине, а затем, собравшись с духом, и снова с согласия верховного распорядителя дебатов, дотошный асессор приступил к изложению членам Тапробанского конклава истории битвы двух магов, которые были очень близки к тому, чтобы победить Силь-Виоха.

Тар Древний и Каин Высокомерный жили вместе, без помощников, в соляных горах Мыса Печальных Воспоминаний, в западном Альмери, между Мрачной бухтой и заливом Санреаль. Они объединили свои силы против агрессора, как ранее решили объединить свои умы в повседневной жизни.

Опираясь на опыт, приобретённый в столкновениях предыдущими противниками, симбиотическое существо не ожидало, что ему придётся столкнуться с двумя соперниками одновременно. Сначала оно напало на Тара Древнего, обрушив на него Критический Холод Фандаала. Но Чары Растворения, запущенные Каином Высокомерным, рассеяли тысячи ледяных игл прежде, чем они достигли Тара Древнего.

Удивлённому Силь-Виоху пришлось с этим осваиваться.

При этом он совершил ошибку, разделившись надвое. Симбиот разделил собственные силы, в то время как его противники объединили свои. Силь оставил симбиота Виоха на земле, поручив ему заняться Каином, пока сам он будет расправляться с Таром. В течение того ничтожного мгновения, которое потребовалось для этого разделения, Тар и Каин не сидели сложа руки. Они сблизились, сделав бесполезным разделение их двутелого врага. Когда Силь обрушил Тотальное Воспламенение Дельмио на Тара, Каин просто развернул Всемогущую Сферу, которая защитила их обоих, позволив Тару подготовить атаку. Воспламенение не удалось, Сфера рассеялась. Тар исчез, в то время как Каин запустил Великолепный Призматический Разбрызгиватель против Силя. Благодаря Световому Смещению Фандаала, старый маг вновь появился возле Виоха, который был занят тем, что бормотал атакующее заклинание против Каина. Виох не успел ни запустить его, ни блокировать Удушающую Нарколепсию Пангуира, направленную на него Таром.

Симбиот погрузился в глубокое изнеможение, обливаясь слюной. Обезумевший от страха потерять его, Силь обрушил все свои атаки на Тара, поражая его Магматическими Кулаками. Это позволило Каину обездвижить его с помощью Тотального Клея Эриана Преемника. Силь упал на землю, бешено сопротивляясь.

На этой стадии Тар и Каин могли бы одержать верх. Но, в свою очередь, они совершили ошибку, сосредоточив свои атаки на Силе, намеренно игнорируя симбиота, сочтя его менее могущественным и опасным. И совершенно напрасно. Оставленный без присмотра слюнявый Виох вскоре освободился от искусственной усталости, наложенной Таром. Обезумев от ярости, он обрушил на двух магов, которые стояли к нему спиной, Двойную Ультрагнилостную Флегмону Ксарфаджио. Первая из них вонзилась одному магу в рот, а вторая другому в анус. Охваченные столь же внезапной, сколь и сильной болью и лихорадкой, Тар и Каин прекратили атаки на Силя и, вопя, начали кататься по земле.

Силь спокойно водрузил своего симбиота обратно на плечи и, сев на камень, наблюдал, как они корчатся в своих страданиях, пока их нарывы не лопнули и не наступила смерть.

Тар Древний и Каин Высокомерный могли бы отбросить Силь-Виоха к Падающей Стене, если бы были более осмотрительны. Не следует доверять внешнему виду — таков был первый урок трагических событий в соляных горах. Но имелся и другой, более фундаментальный: объединение сил всех магов, безусловно, было единственным способом уничтожить симбиотическое существо.

После тщательно подготовленного отчёта, составленного Ататуром, который ещё не стал магом, но был уже гораздо большим, чем помощником, Элоиз встала и заговорила сама. Некоторые почтенные архимаги запротестовали, крича о скандале и обмане. Явно ошеломлённый масштабом катастрофы, Раз Тигнак, главный распорядитель дебатов, не сделал ничего, чтобы их успокоить. Применив старую теорию о том, что маленькая демонстрация лучше длинной речи, Элоиз сделала жест и превратила в пепел несколько незанятых скамеек амфитеатра. Вся аудитория теперь была убеждена — Элоиз-Эмеригон являлась именно тем, кем себя называла: архимагом в женском теле.

— Сейчас тяжёлое время, — сказала она. — Это мерзкое симбиотическое существо, которое стало причиной смерти нескольких наших собратьев, должно быть устранено. Его сила не может обманывать или пугать нас...

Послышался шелест изысканных тканей, сопровождаемый покашливанием, исходящим из пересохшего горла. Гордий Непредсказуемый, совершивший очень долгое путешествие с Древних Островов, чтобы прибыть на конклав, попросил слова и ответил Элоиз:

— Однако именно эта сила и представляет для нас проблему, дорогой собрат. Силь-Виох знает все наши заклинания, как будто прочитал их в умах всех, кого убил. Он намного сильнее любого из нас.

Собрание отозвалось одобрительным ропотом.

Элоиз не спешила с ответом.

— Совершенно верно, Гордий. Силь-Виох не только знает самые мощные наши заклинания, но и, кроме того, обладает достаточными ресурсами, чтобы противостоять им. Однако мы ещё не испробовали против него всего...

— Все, кто с ним сталкивался, мертвы. Не думаю, что этот конклав может предложить какое-либо решение. Мне не стоило приезжать...

— Ты ошибаешься, Гордий. Распорядитель, с вашего позволения...

После того как Раз Тигнак благосклонно кивнул, Элоиз повернулась к Ататуру, который всё ещё исполнял роль асессора, и сделала ему знак. Бывший помощник Бельдемиаля направился к маленькому резному сундуку, который стоял справа от кафедры. По настоятельной просьбе Элоиз действующий верховный распорядитель дебатов за несколько дней до этого согласился отправить небольшую группу посланников на гору Кхоля Проклятого, несмотря на невероятную сложность этого похода. На вершине этого одинокого, истерзанного ветрами пика находился мемориал конклавов, в котором хранился упомянутый сундук. Этот мемориал был построен в конце Великого Мотолама, дабы напоминать всем грядущим магам о том, сколь славными были ушедшие времена. В сундуке должен был содержаться церемониальный предмет, обладающий особыми магическими силами, который использовался во время конклавов магов в период между Двенадцатым и Двадцать Первым эонами. Ни один маг не имел права открывать сундук, кроме как в рамках конклава и в присутствии верховного распорядителя дебатов. Раз Тигнак, любопытный и смущённый настойчивостью, с которой Элоиз требовала присутствия этого сундука на Тапробанском конклаве, в конце концов уступил её просьбе и велел доставить сей незапамятный предмет... И вот, трое посланников отправились за ним. Вернулся только один, с безумным взглядом и разбитым телом. Маленький сундук, не открывая, поместили, как того требовал ритуал, пришедший из глубины веков, справа от кафедры. И теперь то, что в нём содержалось, должно было быть извлечено из окружавшей его пелены времени и тайн.

Элоиз, казалось, была вне себя от возбуждения. Открыв сундучок, Ататур вынул из него небольшой цилиндрический предмет, который немедленно передал Элоиз. Повернувшись лицом к аудитории, и в частности к Гордию, она продемонстрировала предмет всем собравшимся.

Это была маленькая белая флейта, совершенно безобидная с виду.

С громким ропотом собравшиеся маги наклонились вперёд, чтобы рассмотреть её получше. Чистый голос учёной Элоиз разнёсся по всему амфитеатру:

— Кто из вас когда-либо слышал о Бесконечном Межвременье?

Ей снова ответил Гордий:

— Я узнаю эту флейту и хорошо знаю связанное с ней заклинание темпорального перемещения. Но не думаю, Эмеригон, что отправить нашего симбиотического врага вверх или вниз по течению времени будет хорошей идеей. Угроза не может быть устранена простым перемещением. Твоё предложение опасно. Силь-Виох может не только вернуться из своего временно́го изгнания, но и в отместку изменить наше настоящее.

— Я знаю. Поэтому и не собираюсь отправлять его в иное время.

— Вот как?

— Отправиться должен будет эмиссар конклава.

— Эм... эмиссар?

— Да.

— Единственный смысл в отправке эмиссара мог бы заключаться в том, чтобы помешать Бельдемиалю Великолепному позволить родиться Силь-Виоху в чанах его лаборатории. Но мы знаем, что протяжённость временного скачка Бесконечного Межвременья никак не может быть меньше ста тысяч лет.

— Разумеется, Гордий. Но она может быть больше. Бесконечно больше.

— Что конкретно ты задумал?

— Я собираюсь отправить эмиссара в очень далёкое прошлое.

— Насколько далёкое?

— Задолго до Великого Мотолама.

— Уточни.

— В одиннадцатую эпоху Семнадцатого эона.

— Что?

— Да. Во времена великой войны магов и ведьм.

— Клянусь Гримуаром Панделума! Но с какой целью?

— Чтобы встретиться с Ллорио Белой.

— Ты имеешь в виду королеву ведьм?

— Да, именно её. Ту, которую история называет Муртой Насылающей Наваждения.

Оглушительный шум потряс собрание. Большинство присутствующих магов встали и застучали кулаками по своим пюпитрам. Разу Тигнаку пришлось использовать Алую Триболюминесценцию Ишара Киноварного, чтобы восстановить тишину. Смущённые вспышками раздражающего красного цвета, которые происходили при каждом их движении, маги, наконец, вернулись на свои места и обрели самообладание. Единственным, кто остался стоять, был Гордий.

Даже не спрашивая разрешения у верховного распорядителя дебатов, который уже переставал контролировать происходящее, он покинул свой ряд и спустился на несколько ступеней к Элоиз. Подойдя к кафедре, он выпрямился, как страдающий радикулитом восклицательный знак, и обвиняющим жестом указал пальцем на фигуру женщины. Но обращался он исключительно к духу мага.

— Ты бредишь, Эмеригон. Разве нам мало одного смертельного врага?

— Ты должен дать мне время объяснить всё, Гордий.

— Тебе лучше быть предельно убедительным.

— Оказавшись в Семнадцатом эоне, наш эмиссар должен будет встретиться с Ллорио Белой до того, как Каланктус Спокойный лишит её сил и отправит в изгнание. Тот, кого мы пошлём, должен будет получить от неё способ победить Силь-Виоха. Любой ценой. Ибо лишь могущественные чары смогут одолеть нашего симбиотического врага.

— С чего бы вдруг?

— Это очень логично, Гордий.

Элоиз обвела взглядом собрание, игнорируя его враждебность.

— Вы все, присутствующие здесь, уже должны были это понять. Тот, кто сражается с нами, делает это нашим собственным оружием. Он ничего не знает о ведьмах. А их магия кардинально отличается от нашей. Силь-Виох не сможет парировать чары ведьмы. Это очевидно.

— Нужно ещё, чтобы Насылающая Наваждения согласилась поделиться какими-то своими чарами, — возразил Гордий.

Элоиз снова посмотрела на него, не моргнув глазом.

— Наш эмиссар должен будет изложить ей ситуацию таким образом, чтобы она согласилась.

— Ведьмы ненавидят магов, Эмеригон. Она никогда нам не поможет.

— Вот почему, дорогой Гордий, мы отправим к ней одну из её сестёр из Сорок Пятого эона.

— Прошу прощения?

Снова обращаясь к взволнованному амфитеатру, Элоиз продолжила свою речь:

— Ллорио Белая не знает будущего, и в этом наше преимущество. Мы можем заставить её поверить во что угодно, в том числе и в то, что ведьмы победили магов и что они правят концом времён.

— Но где мы найдём ведьму? — прозвучал громкий вопрос, донёсшийся с верхних рядов.

Элоиз улыбнулась и сделала маленький танцевальный шаг, повернувшись вокруг себя.

— Разве это не очевидно? Разве я не похожа на ведьму, скажите мне?

Ропот усилился в десять раз. Но на сей раз это уже не было неодобрением. Элоиз завоёвывала аудиторию. Она ловко закрепила свою победу.

— Друзья мои, — провозгласила она, — время для колебаний прошло. Вот возможность расширить поле борьбы и убить двух зайцев одним выстрелом: уничтожить нашего симбиотического врага и посмеяться над ведьмами через пропасть времени. Что скажете?

С амфитеатра обрушился гром аплодисментов, подтверждая согласие магов. Но когда тишина вернулась, у Гордия ещё было что сказать.

— Ведьмы Семнадцатого эона — самые могущественные, которых знала наша многострадальная история. Все архимаги могли исчезнуть под их гнётом. Великий Мотолам мог бы никогда не возникнуть. Ллорио — величайшая и самая мудрая из всех ведьм. Что произойдёт, если она раскроет нашу маленькую уловку? Мурта вполне может решить обернуть ситуацию в свою пользу и усилить борьбу, которую она ведёт против магов, чтобы навсегда стереть их с лица земли. Если это произойдёт, мы прекратим своё существование, стремясь сохранить его любой ценой. Что ты ответишь на это, Эмеригон?

— У ведьм есть общие черты с магами, — лукаво сказала Элоиз. — Они тоже обладают чрезмерной гордыней и иногда поддаются на внешний вид.

— Этот ответ неудовлетворителен.

— Разумеется, удовлетворителен, Гордий. Я появлюсь перед Насылающей Наваждения в сопровождении мага, явно лишённого своих сил и низведённого до состояния помощника. Я буду презирать его и плохо обращаться с ним у неё на глазах, рассказывая Ллорио, сколь славное будущее ждёт ведьм. Она не сможет мне не поверить.

— И кто согласится на такое плохое обращение со стороны женщины? Уж точно не я!

В зале раздался смех.

— Я согласен.

Все взгляды обратились к Ататуру.

Собрание разразилось оглушительным смехом. Этот молодой помощник, сначала оказавшийся жертвой сумасшедшего мага, а затем отважным асессором едва ли менее бредового конклава, вновь спонтанно бросился в гущу проблем. Тем не менее рассуждения Элоиз казались здравыми. Несмотря на невероятную дерзость, миссия, которую она поставила перед собой, вполне могла увенчаться успехом. Поэтому верховный распорядитель дебатов дал своё согласие.

Элоиз знаком попросила Ататура подойти поближе.

Немного смущённый, он подчинился. Затем, не медля больше, она схватила маленькую белую флейту и очень сильно дунула в неё. Это возымело двойной эффект: пронзительный звук затопил амфитеатр, а флейта начала раздуваться, как воздушный шар. Она приняла вид полупрозрачной сферы. Элоиз схватила Ататура за плечи, и оба прыгнули в сферу.

Раздался взрыв, и они исчезли.

Мгновение спустя в небе Тапробаны появилась большая металлическая птица с розоватым гребнем. Силь-Виох прилетел за своей ежедневной порцией архимагов. Раз Тигнак умер первым, задохнувшись от Тошнотворных Испарений Хизера, его носовой придаток был предварительно увеличен в десять раз Додекащедростью Лютара Медноносого. Его громкое удушье шокировало тапробанцев. По крайней мере, ровно до того момента, пока они не поняли, что то, что уготовил им Силь-Виох, было бесконечно хуже...

4. Ататур и Элоиз

Когда два эмиссара вновь появились в амфитеатре, всего через несколько дней после своего взрывного отправления, немногие выжившие маги и напуганные помощники увидели, что они радикально изменились.

Ататур и Элоиз держались за руки и выглядели весьма довольными жизнью.

В Сорок Пятом эоне счастье (как и несчастье до прихода Неувядаемого Силя и Дряблого Виоха) было старой идеей, похороненной глубоко в памяти людей, мёртвым пеплом в остывшем очаге жизни. И теперь Ататур и Элоиз возвращали своим современникам образ самого совершенного счастья. Два путешественника во времени были одеты в свободные и очень красочные одежды с преобладанием цветочных символов. Их длинные волосы были убраны назад, удерживаемые чёрными очками, которые, несомненно, служили для защиты от солнца, гораздо более яркого, чем то, к которому они привыкли. И их загорелый вид подтверждал эту фантастическую гипотезу. Пара улыбалась, как будто ничто не могло пошатнуть их счастье.

Гордий Непредсказуемый, вся нижняя часть тела которого, казалось, превратилась в некую метаморфическую массу, с трудом продвигался к ним, становясь поочерёдно то человеком-скамейкой, то человеком-лестницей, то снова человеком-скамейкой, то человеком-линолеумом в чёрно-белую клетку и наконец человеком-кафедрой, когда он остановился в двух шагах от Элоиз. Очевидно, художественное творчество Силь-Виоха достигло вершин садистской утончённости.

— Я рад вас видеть, — сказал Гордий, почёсывая угол, который явно нуждался в небольшой лакировке. — Здесь царит сущий ад. Видите ли, учитывая нашу малочисленность, Силь-Виох решил ограничить себя. Теперь он мучает только одного мага в день. Полагаю, он стремится продержаться до тех пор, пока не погаснет солнце. Вчера была моя очередь, и вот результат...

— Круто, чувак! У нас есть решение, — сказал Ататур с ослепительной непринуждённостью, в то время как Элоиз прильнула к нему с игривым видом.

— Мурта согласилась нам помочь? — спросил Гордий.

— Нет.

— Я был уверен в этом. Но тогда...

— На самом деле, мы с ней так и не повстречались.

— Как это?

— Ошиблись эпохой.

— Вы не смогли достичь Семнадцатого эона, не так ли?

— Ты понял, брат! — воскликнул Ататур, указывая двумя указательными пальцами на Гордия.

— Что?

— Вот именно. Мы промахнулись мимо эона.

— Бесконечное Межвременье оказалось недостаточно точным, верно?

— Мягко сказано.

— Но в таком случае, где же вы оказались?

Элоиз долго размышляла над этим вопросом, не найдя удовлетворительного ответа в отсутствие какого-либо всеобщего способа подсчёта времени.

— Одно можно сказать наверняка: это было задолго до Семнадцатого эона.

— Откуда ты можешь это знать?

— Там были ведьмы и маги, но...

— Но?

— Их силы были смехотворны. Ничего сопоставимого с нашими. Они не умели пользоваться сандестинами — да что там, даже не знали об их существовании. Что касается камней Иона, то они делали из них декоративные предметы, единственная функция которых была эстетической.

— Это очень прискорбно...

— Однако была категория магов и разновидность ведьм, которые умели колдовать с помощью музыки и мощных галлюциногенных веществ. Очевидно, они не могли жить как без того, так и без другого. Они составляли касту на обочине своего общества. Но их магия была, как бы сказать... интересной, хотя в конечном итоге малоэффективной.

— Я ничего не понимаю.

— Поначалу мы тоже не понимали. Потом всё стало ясно.

— Вы выглядите помолодевшими...

— Да, это странно: время текло медленнее. Чем больше мы узнавали их, тем больше всё замедлялось; в ароматных завитках их церемониальных амулетов всё естественным образом находило своё решение. Мы подстроились под ритм их общества и разделили с ними необычайный опыт благополучия. Они научили нас уважать своё тело и открывать собственный разум. Они жили в эпоху невероятной свободы. Они даже познакомили нас с физической любовью. Элоиз, в частности, открыла для себя бесчисленное количество самых разных вещей.

— Понимаю. Эмеригон, должно быть, хорошо повеселился.

— Кто?

— Эмеригон. Кстати, а что, он сам не может выразить свои мысли?

— Не во время прихода, чувак. Ах да, я забыл вам сказать...

— Что?

— Эмеригон мёртв.

— Прости?

— Его больше нет.

Гордий повернулся к молодой женщине в цветастом платье и встретился с ней взглядом. Он увидел, что её зрачки были неподвижны и предельно расширены. Она блаженно улыбалась ему. Старый архимаг нахмурился и снова переключил внимание на своего собеседника.

— Ты прав, Ататур. Эмеригона больше нет.

— Во-от, уловил! Осталась только цветущая молодая женщина по имени Элоиз.

— Как это возможно?

— Ваша гордость вас обманула, вот и всё.

— Что ты имеешь в виду?

— Эмеригон был всего лишь слугой Элоиз.

— Прости?

— Элоиз — ведьма, Гордий. Последняя ведьма во всей истории Альмери. С самого начала она скрывалась под видом простой помощницы, но на самом деле Эмеригон был не более чем марионеткой в её руках. Она придумала всю эту историю с обменом разумов, ибо знала, что наше явное женоненавистничество сделает её правдоподобной для нас. И меня, как и всех вас, отлично провели. Она преподала нам хороший урок смирения. Респект!

— Я... Но тогда...

— Йес! Думай!

— Вот почему она так страстно желала присоединиться к Ллорио Белой... Вот почему она так настаивала на том, чтобы мы доставили на Тапробану сундук из мемориала конклавов: ей нужна была темпоральная флейта, которая находилась внутри. Она воспользовалась нами, нашим отчаянием, чтобы заполучить её. Она хотела пройти сквозь эоны к Ллорио...

— Разве это не было законным желанием для ведьмы? Встретиться со своей королевой?

— Клянусь великим плащом Риальто!

— И не говори, чувак!

— Как мы могли быть такими глупыми?

— Теперь это неважно. Мы с Элоиз нашли общий язык. Очень круто!

— Но... а как же насчёт Силь-Виоха? — забеспокоился Гордий.

— Как я уже сказал по прибытии, у нас есть решение.

— Вы действительно нашли оружие для борьбы с ним?

— Идеальное оружие!

— Это чары?

— Да, очень мощные чары, которыми Элоиз владеет в совершенстве.

— Что они такое?

— Это сложно определить...

— Как называются эти роковые чары?

— Нежность — вот их имя.

— Нежность?

— Да. Это антитеза насилию, агрессии, высокомерию, боли, всему деструктивному в нас. Гордий, мы ошибались, используя наши наступательные заклинания против Силь-Виоха. Мы лишь подпитывали его, делали сильнее, поскольку насилие порождает насилие. Он начал бросать нам вызов ради игры и продолжил уничтожать нас из подражания...

— Я никогда не рассматривал проблему под таким углом.

— Только женщина могла это понять.

— Элоиз?

— Только женщина способна противопоставить нежность насилию, — медленно кивнул Ататур, улыбаясь.

— Есть ли риск, что Силь-Виох может избегнуть ваших чар? — спросил Гордий.

— Никаких шансов. Он не знает ни толерантности, ни уважения, ни любви к ближнему, которые являются камнями Иона нежности. Он умеет только разрушать и навязывать, причинять боль и обесценивать. Перед нежностью женщины Силь-Виох бессилен: он буквально растает.

— Нас ждёт та же участь?

— Может быть, и нет. Вы маги. Вы эгоцентричны, высокомерны, безумны, беззаботны и безответственны, но никогда не совершали тех ужасов, которые Силь-Виох творил без всякой причины.

— О, пусть твои слова окажутся правдой, ибо мы достаточно настрадались в этом эоне...

— Полагаю, самое большее, что вам грозит, это спасительное осознание тщетности ваших распрей и пустоты существования...

Гордий казался глубоко обеспокоенным как молчанием Элоиз, сотканным из мечтательности и презрения, так и словами того, кто с течением событий и открытий стал гораздо мудрее большинства присутствующих архимагов. Гордий повернулся к апатичной аудитории, состоящей теперь из нескольких подавленных стариков, бледных наследников многотысячелетней магической традиции.

— Друзья мои, Ататур и Элоиз вернулись из прошлого с решением, которое положит конец нашим мучениям и, возможно... нашей слепоте, — закончил он шёпотом.

Его слова не сопровождались никакими проявлениями энтузиазма.

Маги были измучены и разочарованы. Но, немного придя в себя, Элоиз показала им, что они ошибаются.

В сопровождении Ататура, Гордия, магов, у которых ещё хватало сил двигаться, и всех праздношатающихся помощников, Элоиз спокойно вышла из амфитеатра и ступила на эспланаду, поросшую сорняками и рододендронами. Вдали раздавался грохот битвы, перемежаемый вспышками молний.

Ещё один маг погибал.

Элоиз тихо позвала:

— Силь-Виох.

Некоторое время ничего не происходило, и маги, собравшиеся вокруг двух путешественников во времени, исчерпали свои последние остатки высокомерия и скептицизма. Но, разрывая пространство, точно нанося исполинскую рану, Силь-Виох наконец приземлился перед Элоиз. Несокрушимое тело андроида, казалось, было пропитано кровью. Что касается симбиота, то его опухшие и скрюченные пальцы играли с клочками мозговой массы.

Элоиз развела руки, обращаясь к Виоху:

— Иди ко мне, я вылечу тебя, и ты забудешь обо всём остальном...

Андроид Силь сделал атакующее движение в сторону молодой ведьмы. Но острая грань его металлической руки остановилась в нескольких сантиметрах от нежного лица Элоиз. Сидевший у него на плечах Виох, казалось, колебался.

— Я здесь только ради тебя... — прошептала Элоиз.

Силь выпрямился, словно застыв от непонимания. Виох сполз с его плеч и неуклюже пополз к Элоиз. Она, как заботливая мать, опустилась на колени и протянула руки к жалкому созданию. Когда контакт установился, она погладила его по лбу. Виох издал стон удовольствия, за которым быстро последовали душераздирающие рыдания.

— Вот так. Теперь всё кончено, — сказала молодая женщина, похлопывая симбиота по безволосой спине.

Затем на глазах Ататура и всех, кто наблюдал за этой сценой, Виох претерпел поразительную трансформацию: его деформированные конечности стали гармоничными, черепная коробка, казалось, вернулась к нормальным пропорциям, черты лица смягчились и округлились, постепенно позволяя появиться улыбке.

Теперь на руках Элоиз сидел розовый и пухлый новорождённый. Это была маленькая девочка... Элоиз тихонько укачивала её, пока та не уснула.

Ататур подошёл к Элоиз и, обняв её за плечи, прошептал:

— Мы назовём её Ллорио.

Поскольку всё взгляды и всё внимание были прикованы к очаровательному младенцу, никто толком не увидел, как исчез Силь. Игнорируемый всеми, не имея больше противников, он истощил свою сущность, постепенно уменьшившись в размерах, пока не стал таким же маленьким, как самый мелкий из камешков, разбросанных по равнине. Затем он сублимировался. Превратившись в эфемерный газ, он поднялся в небо и стал облаком. Ветры подхватили его и подарили ему самое необыкновенное путешествие, унося в столь далёкие края, что никто в Альмери не знал их названия. И там, под влиянием депрессии, он превратился в дождь и устремился к земле в последней жертве. Спустя некоторое время на ней проросли тысячи разноцветных цветов. В каждом из них чёрный, как ночь, пестик напоминал, что даже в самом дурном существе всегда присутствует обещание искупления...

То был конец сорок пятого эона. Умирающее солнце всё ещё подвергалось атакам Великой Пожирательницы. В этом не было ничего ненормального: некоторые угрозы являлись частью миропорядка и не могли, да и не должны были быть устранены. Светило, освещавшее Альмери, скоро должно было умереть, и не стоило желать иного исхода. Вскоре всему настанет конец.

Но не сейчас, не сегодня. Прижимая Элоиз к себе, Ататур подумал, что этот день принадлежит им. Он засмеялся и поцеловал молодую ведьму, и она нежно ответила на его ласки...

***

Уго Беллагамба живёт в Экс-ан-Провансе. Доктор исторических наук (история права), он женат на очаровательной женщине, имеет невероятно маленькую собачку и состоит в меняющей свой состав группе авторов из Экса. Уго признаётся в своей страсти к утопии и ухронии, заявляет о своей любви к рассказам и признаёт наличие склонности к соавторству. Он опубликовал несколько текстов под псевдонимом Майкл Рейсс (в настоящее время отказался от него), включая «Республиканский Апофис» (L’Apopis Républicain) — ухронию с элементами космической оперы, которая принесла ему номинацию на премию Жозефа Рони-старшего. Этот рассказ был переиздан в антологии «SF 2000-2002» и войдёт в первый сборник автора, который выйдет в издательстве Belial в начале 2003 года. Недавно Уго Беллагамба опубликовал киберпанк-роман «Школа убийц» (l’École des Assassins), написанный в соавторстве с Томасом Дэем, и завершает с тем же автором второй роман, сочетающий фэнтези и политику. В будущем Уго готовит свой первый сольный роман — ухронию о крестовых походах и тамплиерах, вдохновлённую оперой Кампры*.

* Андре Кампра́ — французский композитор эпохи барокко.

Филипп Моно Джек Вэнс, этнолог воображения или гомункул, заспиртованный в банке? Эссе

Уго Беллагамба Если отбросить мизогинию...

Микаэль Иворра La Perle de Nimrod

Лоран Айллет L'Auberge de la Tonnelle

Тьерри ди Ролло Perspective infinie

Дэвид Соньер Escale Musicale

Жан Милманн Ultime déjeuner

Скотч Арлстон Filet d'oie braisé au coulis de ponape frais (en jus de Vin de Lune). Повесть.

Йохан Элио Le Maton des Magiciens

Габриэль Феро Des hommes d'honneur

Л. В. Сервера Мерино Dans l'ombre de l'Aryenorden

Николя Клюзо L'Affaire de l'archiplume dépossédé

Жорж Фово Et Epucaü créa la vie… Faribole en Almery

Перевод В. Спринского