облако тэгов
Представленная в вышедшем 3-томнике детективная проза Матвея Ройзмана — это лишь часть его литературного наследия. Обратившись в начале 1940-х годов к детективному жанру, М. Ройзман остался верен ему до самой смерти. Но — удивительное дело — после вполне успешного старта, начавшегося с книги очерков о милиции «Друзья, рискующие жизнью» и продолженного сборником повестей «Берлинская лазурь» (после известнейшей экранизации переименованной редакторами Детгиза в «Дело № 306»), дальнейшая работа Матвея Давидовича на этом поприще шла по-преимуществу «в стол». Свет увидели лишь несколько собственных рассказов, да написанные в соавторстве со своим другом Николаем Ловцовым детективные истории, действие которых происходит в Забайкальском крае. Конечно, в 60-е годы основное время у писателя отнимала работа над мемуарами, получившими название «Всё, что помню о Есенине». Неопубликованными остались и созданные в те же годы рукописи биографических романов. Нас же в рамках серии «БПНФ» интересует именно детективно-приключенческая проза Ройзмана.
● В первый том вошли очерки о милиции, объединенные в книгу под названием «Друзья, рискующие жизнью» (публ. 1943), а также впервые публикуемые очерки «Око Москвы» и «Будничная служба». Из первого мы узнаём, как создавались «Друзья...», герой второго очерка — чемпион СССР по самбо Николай Братко. Детективный цикл о лейтенанте Мозарине (в последнем романе мы встречаемся с Мозариным уже в звании полковника) открывается рассказами «Охотник за аккордеонами» (публ. 1946), «Первая операция» (публ. 1947) и «Рассказ о коллекции» (публ. 1956), впервые увидевшими свет в газетно-журнальной периодике. Завершают первый том повести «Дело № 306» (1949-50, публ. 1961) и «Волк» (1952-54, публ. 1956).
● Второй том открывается повестью «Вор-невидимка» (1962-64, публ.1965) — известной читателям детективной историей, впервые увидевшей свет в 11-ом выпуске альманаха «Мир приключений». Далее следуют впервые публикуемые по хранящимся в РГАЛИ рукописям повести «Человек с бронзовым лицом» (публ. 2023), «Черная кошка» (1962, публ. 2023) и «Человек с экрана» (1965-66, публ. 2023). И вновь — знакомые нам Михаил Мозарин и его начальник Виктор Градов, эксперт Надежда Корнева, секретарша Клава Бойкова и даже перекочевавшие из «Вора-невидимки» врач Лев Натанович Галкин, профессор Кокорев и кинорежиссер Роман Разумов.
Время от времени автор напоминает нам, что его истории основаны на реальных событиях, а полюбившиеся герои имеют реальных прототипов. Их имена мы также узнаем, прочитав новые повести.
...Придя домой, я достал свои изрядно запылившиеся
записи, пересмотрел их, и в памяти ожили годы Отече-
ственной войны, работа над первой повестью о милиции
«Берлинская лазурь», впоследствии экранизированной
под названием «Дело № 306».
Я вспомнил первое знакомство с Градовым, то-
гда еще майором милиции, с Мозариным, получившим
чин лейтенанта, с молодым экспертом Надей Корневой —
бойкой, лукавой и острой на язычок.
● Произведения, вошедшие в третий том, написаны Матвеем Ройзманом совместно со своим давним другом Николаем Ловцовым — автором многочисленных рассказов о Гражданской войне, об охоте, об Уссурийском крае.
Сборник открывает цикл рассказов «Из записок лейтенанта А. Д. Зилова» — «таежные» детективы, действие которых происходит, как и в большинстве произведений Н. Ловцова, на Дальнем Востоке — в приграничной российско-китайской полосе. Начальные рассказы цикла — «Секачи» (публ. 1959), «Пуля из третьего ствола» (публ. 1960) и «Старая фанза» (публ. 1960) увидели свет при жизни соавторов. Рассказы «Потерянный тренчик», «Медвежий коготь» и повесть «Предупрежденный выстрел» публикуются впервые. Все они, как и следующая мини-повесть «Тигровая долина», — прямая отсылка к произведениям Владимира Арсеньева, имя которого частенько встречается на страницах этого тома, а верный спутник Арсеньева проводник Сунцай Геонка и вовсе является одним из персонажей «Тигровой долины».
«Черная смерть на Аргуни» — еще одна страница истории приграничного Забайкалья. Начало 1921 года. На востоке страны еще длится Гражданская война. Забайкалье контролируют власти Дальневосточной республики — «красного буфера», Приморье оккупировано японцами. Бывшие белогвардейцы и их новые хозяева, японские и американские империалисты, не останавливаются ни перед чем в своей подрывной деятельности против молодой Советской страны, в дело идут даже бациллы легочной чумы… Роман написан на основе повести Н. Ловцова «Чума», также включенной в эту книгу.
Несомненно, что Матвеем Ройзманом были написаны и другие произведения, но мы располагаем только тем материалом, который попал в РГАЛИ. Ниже я приведу отрывок из книги Феликса Медведева, в котором он рассказывает о смутном постперестроечном времени, после которого часть литературного архива Ройзмана пропала. Впрочем, неизвестна судьба и его коллекции. Вот как описывает ее Ф. Медведев:
«...я еще в коридоре увидел полки, уставленные книгами с пола до потолка — собраниями сочинений в твердых кожаных переплетах конца XIX века; изданиями, вышедшими до революции и ставшими раритетами, ибо почти все были уничтожены как не вписавшиеся в советскую идеологию; прижизненными томами Толстого, Чехова, Амфитеатрова, Бунина, Мережковского, Андреева, Достоевского; книгами по пресловутому еврейскому вопросу, специально переплетенными, видимо, с целью спрятать корешки с названиями, и многими-многими другими, привлекшими мой библиоманский взгляд, — я задрожал, как осиновый лист в бурю.
Но это было только начало — другая сторона коридора (о боже!) была увешана фотографиями самых знаменитых поэтов и писателей от начала XX века до 30-х годов с их дарственными надписями Матвею Ройзману. Блок и Городецкий, Кусиков и Маяковский, Гиппиус и Демьян Бедный, Рукавишников, Катаев, Ивнев... И, конечно же, Есенин... Целая экспозиция уникальных снимков.
Думаю, что их было не меньше тридцати-сорока.
Но самое главное, самое потрясающее ждало меня впереди! В дальней комнате я не мог не обратить внимания на старинный резной шкаф, заполненный тоненькими, изящными книжечками (я мгновенно понял, что здесь хранится самое сокровенное) — прижизненными изданиями Есенина, а также альманахами символистов, имажинистов и акмеистов, мемуарами первых послереволюционных лет, папками с какими-то документами...
<…>
Во время перестройки мои журналистские интересы вышли за пределы Советского Союза, и одной из тем стала тема русской эмиграции, судеб соотечественников, оказавшихся после революции и войны на чужбине.
<…>
Однажды раздался телефонный звонок. Звонил Вениамин Матвеевич Ройзман. Он попросил меня прийти к нему поговорить по важному делу. Может, наследник библиотеки хочет расстаться с какими-то книгами? Время-то на дворе голодное. Я знал, что он работал в техническом институте научным сотрудником, а наука в нашем государстве особо не кормит.
Вениамин Матвеевич принял меня на кухне. По его настроению я сразу почувствовал: что-то случилось.
— Феликс, у меня к вам есть одно предложение. Моя жизнь резко меняется. Я уезжаю в Америку. Вы же видите, что здесь происходит...
Он тяжело вздохнул и решительно проговорил:
— Вы не могли бы купить эту квартиру?
Несмотря на то что Ройзман увидел в моих глазах легкую растерянность и ощутил, что я без особого энтузиазма реагирую на его предложение, он добавил:
— Моя ситуация требует срочного разрешения. Так вышло. Выездные документы уже готовы.
Надо сказать, что наш семейный бюджет испытывал явный недостаток, и, если честно, я должен был сразу отвергнуть эту абсолютно нереальную для меня сделку. Но некий азарт обуял меня в те минуты.
— Ну, хорошо, Вениамин, сколько же стоит ваша квартира? — выдохнул я.
— Я бы хотел 86 тысяч долларов... Не удивляйтесь — со всей мебелью, с библиотекой и автографами. Часть архива, правда, сдана мною в литературный музей.
Этот, выражаясь современным языком, бонус, предложенный хозяином квартиры, меня добил. Я окаменел. Мне показалось, что я схожу с ума. На мгновение я представил себе содержимое старинных шкафов, стоящие на полках книжные раритеты, автографы знаменитых писателей и поэтов, украшавшие длинный просторный коридор. Но в те же секунды я понял, что эти сокровища никогда не станут моими. Названная Ройзманом сумма была по тем временам (начало 90-х) огромной и для меня неподъемной. Наверное, в тот вечер я постарел на несколько лет.
Эта драматическая история кончилась банально: для приличия взяв на раздумье какое-то время, через пару дней я позвонил и отказался от волшебного предложения сына незабвенной Татьяны Лазаревны.
Что стало с квартирой в Козицком переулке, кому достались библиофильские сокровища друга Есенина, не знаю…»
