Ведь разговоры глазами своих актёров даются Бортко просто изумительно. Встреча в «Крестах» Сергея и Кати, когда они, бессловесно и не отводя глаз, смотрели друг на друга, мне до мельчайших подробностей напомнила встречу Мастера и женщины с отвратительно желтыми цветами в пустынном переулке: кажется, тысячи жизней пробежали и заискрили в этих глазах, тысячи поломанных судеб, тысячи раскаяний и тысячи одиночеств.

Непростительно крепкой душевной привязанностью Катя приросла именно к Челищеву, хотя могла вытащить сразу обоих адвокатов: ее полномочий сильной, волевой и умной женщины вполне бы хватило тогда и для этого.

Но все дело в том, что, разрабатывая план мести за гибель своих родителей, чёрный Адвокат (Челищев) сложил его так виртуозно, что эта махина поехала, постепенно набирая ход, уже никем не контролируемая — и сделать уже было ничего нельзя...

В двух словах, что это было за время. Повсеместная анархия и разгул 90-х развалили всю прогнившую на тот момент систему окончательно, — и те государственные мужи, что раньше воровали «велосипедами», расхищали новую демократическую Россию уже целыми вагонами. И все это с подачи лёгкой и счастливой руки фартового Антибиотика (Лев Борисов) и таких, как он, — обладающих блестящим аналитическим умом и воздвигших в максимально короткий срок целые империи на пепелище этого выгодного тогда беспредела.

И то, что творилось с бывшим правильным адвокатом Челищевым на протяжении всей картины: все его душевные муки, терзания и напрасные подозрения в предательстве близких ему людей можно смело подвести под монументальные слова Кости Кинчева:

Вот он я, смотри, Господи,

И ересь моя вся со мной.

Посреди грязи — алмазные россыпи

Глазами в облака да в трясину ногой

Утром Челищев с ледяным желанием отомстить и поквитаться хватался за пистолет, а вечером особая душевная потребность смуты и раскаяния заставляла его бежать в храм, но двери этого храма были для Серёжы уже закрыты.

Слишком плотный рабочий график сотрудничества с Антибиотиком не пускал его в молебен, — слишком поздно он понял, что ошибся. И в предложении «Казнить нельзя помиловать» Челищев сотни раз неправильно расставил запятые.

Бортко вместе с Константиновым прессуют своего лирического героя на полную катушку. Чем дальше вглубь сюжета, тем сильнее они сжимают стальным обручем его больное сердце. И болело оно не столько физически, — просто не мог Челищев уже нести так много боли от трагической гибели родителей, искалеченных судеб своих друзей, вкушая последствия своей блестящей аналитики.

На языке всё той же аллегории: он просто вылетел на встречную полосу движения, поскольку собственная жизнь его уже мало интересовала, и передавил столько ни в чём не повинных людей, оказавшихся по воле судьбы шестерёнками виртуозно придуманного им хитросплетенного плана и великолепно отлаженного совершенного механизма — тоталитарного исполнения всех его хладнокровных замыслов.

И здесь сам собой возникает риторический вопрос: Так за что же тогда его полюбили в далёком 2000 году — не за этот же вандализм на грани жёсткого беспредела?..

Я думаю, — и здесь только индивидуальное восприятие, а у каждого зрителя оно безусловно будет именно своим, — полюбили за его глаза, глубиной в три человеческих роста. Иногда они были темнее колодца, а иногда в них плясали лучики пробивающегося света. И несмотря ни на что, он был одним из немногих отмороженных братков смутных 90х, в ком постоянно пульсировала душа. И пусть надрывно и неровно, — с явными перекосами, — но все же он был живой.

И под конец картины Бортко и Константинов вытянули из Челищева буквально все жилы: на Олега Званцева, учинившим панибратскую разборку по поводу своей жены, глянул исподлобья постаревший и наполовину поседевший человек, который когда-то был его другом…

Условно переходя на терминологию спортивных комментаторов фигурного катания, — ибо так проще выразить моё к нему отношение, — я скажу, что Бортко откатал в этом фильме на сплошные десятки. Ключевые составляющие «сюжет / актерская игра / операторская работа» выдержаны на такой высоте, что придраться абсолютно не к чему. Разве что Бортко иногда сильно нервничал, освещая то время, и срывался на тяжеловесную документалистику, от которой часто стыла кровь, — но киноленте это пошло на очевидную пользу.

Чего я, признаться, не могу сказать о его экранизации гоголевской классики: с первых кадров увиденного (да, пожалуй, даже с трейлера картины) у меня все оборвалось внутри, как обрывается у преданного зрителя с жадностью смотрящим на фигуриста-одиночника, который в самом начале своей программы падает на лёд. -С самого начала Бортко взял неправильную высоту и скорость, чем и погубил свой фильм, возможно потенциально обладающий очень мощным творческим потенциалом.

Безусловно, можно бесконечно долго обвинять Бортко в том, что он работает на "сухом" подстрочнике, слишком линейно мыслит в своей авторской подаче и часто диалоги его героев это просто зеркальное отражение книжных прототипов...

Но не столь ли это жёстко, честное слово, — для того, чтобы быть хладнокровным и единственно верным отражением его работы сценариста и режиссёра?..

На сегодняшний день у Бортко в любом случае есть как минимум две очень яркие узнаваемые работы, — которые как именные визитные карточки отражают главные концепты его творчества:

— как режиссёр подходит к проработке сценария и кастинга актёров;

— как вдумчиво он относится к подаче каждого типажа, включая в том числе второстепенные (но не менее колоритные) персонажи.

Ведь его очень сильная экранизация Михаила Булгакова "Собачье сердце" 1988 года, — с великолепной харизмой узнаваемых актёров и талантливо поданная через призму голоса автора за кадром, — осталась в своём роде великолепным образчиком жанра телефильмов и моментально ушла в народ в контексте крылатых афоризмов именно в тот момент, когда исходник великого Михаила Афанасьевича ещё был далеко не всем известен.

И да, к классике на самом деле можно "прикасаться" по-разному.

Экранизация "Идиота" 2003 года с великолепной игрой Евгения Миронова, — и не менее сильными колоритными другими типажами этого романа Достоевского, — заставили тогда многих вновь взяться за внимательное и вдумчивое перечтение классики; а некоторые (во всяком случае так трогательно вещали комментарии в сети) познакомились с творчеством Фёдора Михайловича исключительно благодаря одноимённой экранизации.

В определённом смысле вклад Владимира Бортко в отечественный кинематограф просто бесценен.

И в качестве постскриптума что касается непосредственно телесериала "Бандитский Петербург. Адвокат".

Можно по-разному относиться именно к идеологии происходящего на экране в контексте плотно закрученного криминального детектива "тех времён". Можно отчасти воспринимать всю сюжетную подоплёку того времени как некий кич и особый крик души самого Бортко, — далеко не во все времена ценятся ум, честь и достоинство, часто выступая разменной монетой именно конкретных коммерческих величин.

И, положа руку на сердце, я не могу сказать, что страдаю манией пересмотра этого сериала, — хотя бы потому, что вне всякого сомнения в нём осталось очень много вещей (поворотов сюжета) которые, быть может, в наше время отчасти смотрятся нелепо и наивно.

Но как бы то ни было, — по сравнению с другими отечественными сериалами подобного жанра "Адвокат" по-прежнему стоИт неким особняком: великолепные типажи актёров, закрученные на плотный и местами тяжеловесный сюжет этой истории, по инерции периодически листают в памяти самые яркие его сцены.

И дело здесь, честное слово, не в киче определённых криминальных авторитетов. А именно в глубоких и плотных переживаниях ключевых персонажей; в тех ярких и мощных всплесках их души, которые собственно особым сердечным пульсом и наполняют эту картину такой подлинностью человеческих переживаний в моменты сложных решений и трагических переломов собственной судьбы.

Отличный сериал. Практически всё в нём идеально и уместно. Такого Бортко очень люблю, ценю и уважаю. Вне всякого сомнения у каждого творческого человека бывают свои взлеты и падения. И по умолчанию искренне желаю ему следующих отличных проектов и определённых успехов в его многогранном межжанровом творчестве.