«Гамбит девятихвостого лиса» – захватывающая боевая фантастика, навеянная книгами по этноматематике. Да, существует и такая неожиданная дисциплина, изучающая математические системы разных народов. Фантазия Юн Ха Ли выстроила на базе этого знания весьма необычную схватку.

Сила космической империи в «Гамбите» базируется на ее календаре. Области, где люди живут в нужном времяисчислении, позволяют совершать убийственные маневры космофлота, но вне таких областей корабли теряют силы. Еретики отказываются от календаря империи – и их нужно вернуть в нужную систему счисления, иначе наступит дестабилизация. Главная героиня -военный командир, в голову которой подсаживают цифровую копию умершего военачальника-предателя, ценного отсутствием проигранных боев. Вместе эти непохожие люди из разных эпох должны штурмовать неприступную крепость с ложным календарем – или придумать другой способ победить еретиков.

Битвы в «Гамбите» разворачиваются сразу на нескольких уровнях – это и стратегия ведения боя с “алгебраическим” оружием, и битва умов между героями, один из которых – обманщик, и очень остросюжетно показанный переход героини из командира среднего звена в крупные руководители флота. Никакого замедления темпа, только политика как стратегия и бои как тактическое ее воплощение. Ну и посудите сами: суровая женщина-воин с подсаженным ей в голову мертвым военачальником-трикстером плюс все это в вихре из алгебраической магии, космических боев и полностью без любовного мусора. Тяжело пройти мимо.

«Больше, чем люди» — хороший пример того, как работает устаревание фантастики. Если она строится только вокруг какой-то модной идеи, владевшей умами в прошлом, это будет казаться неуместным. В «Больше, чем людях» такая идея — гештальт-психология.

Старджон берет одиноких людей со сверхспособностями — и создает из них человеческого трансформера, гештальт-человека, т.е. некое целое, симбионта, скрепляющегося из отдельных частей. Сам автор находится ближе к американскому классическому роману, чем к фантастике, даже один из героев его — фермер, евпочя. У книги великолепное, достойное любого большого романа начало. К созданию гештальт-человека он ведет долго, показывая сцены человеческой отчужденности, потерянности, отделенности от мира. Его герои пребывают будто бы отрезанными от единства бытия и обретают его лишь собравшись вместе.

Старджон хорошо пишет, но он слишком фрагментирует историю, часто не договаривает, полагается на схему старых романистов там, где нужно быть резче. Он использует свое чувство языка для того, чтобы прочитать мораль, и это вместе с общей старомодностью как самой морали, так и поведения героев в целом, меня отталкивает. И очевидно, что это впечатление именно из-за разницы во времени между нами, а не из-за качества текста, потому что роман как минимум любопытный. Старджона интересует, что будет удерживать человека со сверхспособностями от зла, его гештальт-человек растет как ребенок. Это с одной стороны, мощная тема, а с другой гештальт-психология вызывает у меня ухмылку. Автор хочет прямолинейно навязать этому существу этику, а мы-то живем внутри моды more dark more realistic — и смеемся этому в лицо.

Певель — один из крупнейших французских фэнтези-авторов, что само по себе интересно. Вдобавок это цепляющее скупое dark fantasy, где упор не на пласты насилия и хтонь, а на одиночество и погружение главного героя во тьму.

Тьма — неотъемлемая составляющая мира, там даже есть осадки с Тьмой. Эта поэтичная буквальность пронизывает всю конструкцию, хотя написан роман без языковых изысков. Главный герой, любимец короля, попадает в страшную тюрьму, из которой нормальным не выходит никто, т.к. Тьма просачивается в камеры, окутывает их, сводит с ума. Спустя три года, которые герой провел в одиночке в этом аду, старый король выпускает его на свободу, объявляет невиновным и делает первым Рыцарем Королевства — человеком, воплощающим в себе короля и его волю. Все только посмеиваются, ведь что может сделать один человек перед лицом мирной капитуляции королевства и продажей прежде завоеванной с таким трудом крепости противнику? Но Тьма уже оставила на Рыцаре свою отметину, и его действия непредсказуемы ни для союзников, ни для врагов.

Отличная штука, но второй и третий тома саги не переведены с французского даже на английский. И что теперь? Проклятые циклы!

Жутковатое впечатление от утра — это проснуться, дочитав «Сферу» Эггерса, и увидеть новости про интеграцию Facebook, Instagram и WhatsApp. Мир изменился быстрее, чем мне бы хотелось, — теперь ты должен поддерживать приятную искусственную личность в соцсетях, заполняя ее постами, которые должны понравиться гражданину майору, рекрутерам, будущим коллегам, школьным учителям или соседям по жк. Суд принимает во внимание «облик» обвиняемых в соцсетях. И, разумеется, высказанные в таких профилях мысли должны быть максимально усредненными, обтекаемыми и безобидными.

«Сфера», в принципе, как раз про это. Про то, что приватная жизнь — это свобода, и она заканчивается. Компания «Сфера» (Circle), похожая на гибрид Гугла, Фэйсбука и Эппла, становится монополистом — и создает цифровую тиранию, где устрашающая, давящая прозрачность и максимальная исповедь перед маркетинговыми опросами становятся обязательными. Эггерс не единственный, кто об этом писал, но какая-то ошеломляющая удача «Сферы» в выборе главной героини. Это пустоватая девчонка, которая за все хорошее против всего плохого, и недостаток глубины, возможности включать в картину мира риски, последствия, мировоззрение других людей, отличающихся от нее, позволяют отменно показать, как айтишник, увлеченный масштабами задачи, запросто может создать нового Гитлера. Для этого не надо быть опереточным злодеем. Достаточно просто быть обыкновенным человеком — не так уж много знающим вне одной области, воспринимающим правила как хорошие, а нарушителей как плохих, погруженным в свой опыт и плюющим на опыт других. Простецки, нарочито прямолинейно написанный роман, но очень страшный.

Зимний роман-катастрофа, в котором люди заболевают смертельным гриппом и пачками умирают, а редкие выжившие вынуждены бежать из мертвых городов и конкурировать за ресурсы. Угроза замерзнуть так же сильна, как и вероятность погибнуть от рук мародеров, а главные герои — несколько семей обычных людей, для которых вопросы спасения осложняются трениями внутри семьи (муж главной героини спасает сына от другого брака и бывшую жену). Вагнер — хороший психолог, а выбор женщины-матери главной героиней вносит в постапокал какие-то очень неожиданные нотки. Ей удалось избежать бессмысленных истерик, которые являются ключевой визитной карточкой русских сериалов, но при этом дополнительный пласт жути — это неуверенность в том, что тебя не выбросят на мороз ради «другой жены», с которой нужно теперь делиться хлебом и теплом.

У Вагнер прозрачный, как студеный зимний воздух, язык, минималистичный, но емкий. Покупка прав на экранизацию книги, а также готовое продолжение «Живые люди» говорит, что она знает, что делает.

Очень круто. Это гибрид британского стимпанка с тонко внедренными элементами корякской мифологии про трикстера Кутха и жадное зло, поедающее звезды. Чертовски красивый небольшой текст. Он как-то идеально сбалансирован, прост, но певуч, прозрачен, но фактурен.

Британские воздушные корабли плавают по эфиру, периодически ныряя в «варп» и отвозя туристов на изнанку мира. Британцев это всецело устраивает, пусть и приходится во время перехода опасаться агрессивного черного льда, который моряки курят как легкий наркотик. А вот открытый ими народ, для которых душа — это еще одно измерение , относятся к переходу иначе. Они знают, что рядом находится зло, только и ждущее пассажира, в которого можно вселиться. И безэмоциональному, травмированному капитану корабля придется встретиться с этим злом лицом к лицу.

Мне совершенно не хочется рассказывать детали, потому что самое волшебное в тексте — видеть, как эти шестеренки прилаживаются друг к другу и начинают движение. Погружение происходит моментально, а отстраненная, архаичная поэзия захватывает. При этом есть там и внутренний юмор, и немного жути. Это своеобразный, очень интересный текст, который моментально переносит в трюмы стимпанкового корабля, делает соучастником. Терина к тому же получила массу наград как прекрасный иллюстратор и автор обложек к самым ярким сериям фантастики — http://k-a-teryna.blogspot.com , и удивительно видеть, что словом она рисует ничуть не хуже. Катерина Терина с ходу врывается в мой топ отечественных нестандартных авторов и устраивает там ракетный залп =)

«Эксмо» запустило серию неформатной фантастики «Сломанный миф» — и удачно начало ее постмодернистским gore-вестерном двух нестандартных соавторов. Врочек Шимун до того, как занялся циклами, был королем жестких, черных и прекрасных мини-повестей, где ломал каноны и восхищал мрачной поэзией. «Золотая пуля» — это его коллаборация с Юрием Некрасовым, широко известным в узких кругах автором «Брандлькаста», сюрреалистического издевательского фэнтези, в котором языковые игры полностью замещали и маскировали историю. Для отечественного фанта, где языковые игры ведут к крикам и судорогам фандома, это было интересно, поэтому неудивительно, что два автора, изобретательно совершавшие с эльфами ужасные вещи, объединились.

«Золотая пуля» состоит из трех частей, первая из которых мрачная, живописная и в своем роде прекрасная, а затем книга окончательно слетает с катушек. Формально это черный, нуарный вестерн в постапокалиптическом мире вымышленной Америки с элементами сюрреализма, но мощно замешанный на слэшер-эстетике. Классика постапокалиптического вестерна здесь мешается с gore-традицией эксплотейшнов + добавляется легкий религиозный декор и щедрые, явные отсылки к другим книгам (от совсем уж издевательских — к «Стрелку» Кинга, Гайдару и «Человеческой многоножке» — до вещей потоньше). Такой «гипертекстовый» постмодернизм — это уже старомодно (еще один пример — комикс «Фронтир»). Но это средства, а в центре истории — самоубийственный поход охотника за головами, который не хочет, но все-таки следует за «чистым злом», маньяком, сшивающим из живых людей чудовищные скульптуры, и то, что заставляет людей становиться маньяками (или быть таковыми в чужих глазах). Резкость, мрачность и суровая, извращенная красота нарисованных картин мира, где нет справедливости, а милость будет наказана, хороши, но дальше подключается еще несколько слоев — история подается глазами разных героев, а сердцевину романа занимает инициация мальчика Джека, проходящего через страдания и кошмары, преувеличенные до масштабов трэш-хоррора. В какой-то момент книга окончательно разваливается, утопая в частных картинах очередной красочной жести и превращаясь в свалку кровавых сцен.

«Золотая пуля» позволяет вольно собирать итоговую картинку и видеть части истории разными глазами, но все средства, которые используют авторы, с трудом могут что-то сообщить. Большой недостаток романа в том, что эти инструменты в нем полностью заслоняют цель. Роман можно расшифровывать, но он к этому не подталкивает, порой представляя собой просто набор упражнений по описанию многообразных путей боли и страха. Складывается ощущение, что и Некрасову, и Шимуну просто не к чему применить свое знание языка; они здесь знают, что и как хотят сочно обрисовать, но словно не понимают, зачем именно это обрисовывать и для чего кому-то это читать. И с точки зрения текста как вызова или склейки упражнений «Золотая пуля» выглядит круто, в ней есть яростная энергия, а вот с точки зрения романа она работает с трудом. Возможно, это тот случай, когда роман собирать было необязательно, для меня бы лучше сработала разбивка внутри межавторского сборника рассказов, который собирался бы в атмосферную картину логикой читателя (и плевать, что издательства такое не любят).

Если вы любите читать аналитику о фантастике, то есть шикарная новость — запущена серия «Лезвие бритвы», в которой уже вышли две книги с циклами текстов о фантастической литературе от неординарных критиков.

Первая книга — это «Hyperfiction» Галиной. Мария Галина сама писатель на стыке современной литературы и фантастики, причем получившая целый мешок премий, так что анализирует литературу и как эрудированный читатель, и как автор. Она одинаково легко обращается и к Игану с Уоттсом, и к лауреатам «Большой книги», и к Томасу Мэллори, и к Сорокину. Мне особенно понравился ее взгляд на символику подземного мира, которая проникает в романы последних лет все сильнее, про Арагорна и его сходство с королем Артуром и средневековье в «Песни льда и пламени». Это нахождение связей в разных текстах, анализ общих тем — тот вид обнаружения общей мелодии в разнородных данных, который так обожают фанаты аналитики.

«Hyperfiction» — это для тех, кто хочет распухания своего списка чтения до неприличных размеров, кому нужны открытия в том числе в мире отечественной фантастики. Там есть и про Хуснутдинова, и про шикарный «Перевод с подстрочника», и про боязнь стать фантастом (ведь писатель мэйнстрима может поиграть с фантастикой и не испортить репутацию, лол, а к чистому фантасту отношение другое), и про целую кучу абсолютно нишевых писателей, которые сейчас проходят мимо радаров. Волшебно разбирает Филипа Дика с помощью Тойнби, рассказывает про «Убыр» и Мьевиля. Если вы соскучились по беседе с начитанным собеседником, то купить можно в «Фаланстере» (Мск) и «Раскольникове(Спб) или заказать у Василия Владимирского, куратора серии — https://vk.com/vvladimirsky?w=wall7638100_4648