Микрорассказ, написанный в октябре прошлого года для секретного блица на фантлабе.

                                                                                            Чернее ночи

— Малыш, ты уже большой, стыдно бояться темноты.

— Мам, я не боюсь темноты, я боюсь Его! – Мальчик изо всех сил вцепился в нее маленькими ручками. Они были ледяными и дрожали. Господи, как сон может так напугать? Дане ведь уже восемь, он не маленький.

— Сыночек, это просто сон, тебе опять приснился кошмар.

Никакие уговоры не действовали на сына, он прибегал к ней ночью уже в который раз за несколько недель и просился в кровать.

— Это не сон, мам! Он появился, постоял и исчез!

— Он пришел к тебе во сне, а потом ты проснулся, и его не стало. Мне иногда тоже снятся кошмары, но я же не бегаю по квартире и не бужу вас с папой!

Ох уж этот папа, вечно его нет, когда он нужен. Больше тратит в своих поездках, чем зарабатывает. Мальчика нужно показать хорошему доктору, а это немалые деньги. Дотянуть бы только до зарплаты и не сойти с ума от всего этого. Совсем одна, все на ней – и дом, и ребенок. Еще и проклятая работа не дает вздохнуть. Хоть плачь.

Сын смотрел на нее с отчаянной мольбой. Еще немного и он расплачется. Худой темноволосый мальчишка с яркими серыми глазами. Копия отца. Когда вырастет, будет не отличить от него в молодости. Она подхватила мальчика под мышки и приблизила лицо к его глазам. Вид у него неважный. Но, кажется, немного успокоился, перестал трястись.

— Ладно, — она сдалась. – Ложись ко мне, а то все равно ведь не отстанешь. Только спи, не болтай. Мне завтра на работу.

Мальчик нырнул под одеяло со скоростью напуганного мелкого зверька и прижался к ней. Сквозь тревогу она ощутила прилив нежности и всепоглощающее желание защитить сына от всех бед. Избавить его от кошмаров. Боже мой, бедный, бедный мой малыш. Сколько это уже продолжается? Недели три, не меньше.

— Мааам?

— Что?

— А ты купишь мне Халка, когда деньги будут?

— Ох, ну посмотрим. Если будут, то куплю. Договорились?

— Договорились. – Он придвинулся ближе, и, повернувшись на бок, прижался к ней, своей единственной защитнице и надежде на спокойный сон этой ночью.

Через некоторое время он засопел. Сначала отрывисто, потом размеренно и глубоко. Кажется, уснул. Теперь бы самой заснуть. Сколько там времени? Часа два ночи. В шесть ей уже вставать, варить ему кашу, гладить одежду и собирать портфель. Потом идти на остановку и тащиться на постылую работу с тупыми сплетницами-коллегами и мерзкой начальницей. Хорошо, хоть ей кошмары не снятся.

Как там муж на своей стройке, все ли у него в порядке? В тайге не было связи и интернета, звонил он раз в несколько дней с какой-то вышки. Спрашивал про сына, про ее дела на работе. Еще целый месяц до его возвращения. Поскорей бы. Тогда бы ей было не так страшно. В последнее время она тоже стала бояться. Кошмар ребенка начал становиться ее кошмаром. Навязчивая фигура, преследующая сына, лишила ее последнего островка покоя. Дом, куда она раньше возвращалась с радостью, стал теперь пугающим и пустым. По ночам шорохи и звуки в стенах действовали на нервы. Две ночи назад она проснулась от гула в трубах и чуть не закричала, пока не поняла, что это всего лишь голос старой хрущевки.

Так неудобно лежать, спина затекла и не пошевелиться — вдруг Данька проснется. Она осторожно подвинулась, проверяя, спит ли сын. Кажется, спит. Медленно вытащила из-под подушки руку и улеглась так, чтобы острые коленки мальчика не упирались в бок. Таааак, получилось, можно перевести дух.

Чернее ночи. Так Даня сказал. Он чернее ночи, мама. Мне страшно. Она закрыла глаза. Главное не думать ни о чем, все пройдет, как страшный сон. Несмотря на мальчика под боком ей сейчас было очень одиноко. Скорее бы муж вернулся. В полудреме она вспомнила их первые свидания. Он стоит перед ней и улыбается. Он такой красивый, просто дух захватывает.

Данька дернулся. Сыночек, успокойся. Никого тут нет. Ты проснулся — он исчез. Муж снова улыбнулся и растаял в воздухе. Она открыла глаза. И увидела его. Он не исчез. Он был здесь. Чернее ночи.

Микрорассказ на вампирскую тему, написанный в октябре 2021 года, когда я был на больничном. Поскольку его никуда не взяли, публикую здесь. Так его хоть кто-то прочтет. А кому-то он даже понравится.

                                                                                       Суеверие

Я стоял у моста и ждал. В этот раз я не слышал зова, и это заставляло нервничать. А вдруг и правда не придет? Она не любит мосты. Говорит, что не может их пересечь. Какое-то древнее суеверие. Такое же глупое, как и боязнь проточной воды.

Мне надоели встречи в лесу. Каждый раз лезть через бурелом и прелую траву. Пачкать джинсы и кроссовки, а заодно кормить комаров. Нет уж, тебе это надо не меньше чем мне, так что разок сыграем по моим правилам. Надо было видеть, как она разозлилась. Зашипела, выпустила когти и чуть не бросилась на меня. Желтые глаза загорелись яростным пламенем. Я думал, Ламия оторвет мне голову, но она лишь отступила в тень, велев больше не появляться в ее угодьях. Она найдет себе другой сосуд, чтобы напиться.

Но я знал, что не найдет. Она запала на меня, я ей понравился. Не знаю чем, но это так. Я нравлюсь почти всем девчонкам в школе, а Ламия ничем от них не отличается. Хоть ей и триста лет (она так говорит). Поэтому я ответил, что в следующий раз буду ждать ее у моста через реку. Там мы продолжим мое обращение. Ей нужна кровь юноши, именно такого, как я. Наглого и дерзкого. Я много читал разной готической литературы и легенд о вампирах, и кое-что понимал про ее жажду.

Я люблю глумиться над девчонками. Так они еще сильнее к тебе привязываются. Над ней я тоже поиздеваюсь, чтоб знала кто тут главный. Интересно, способна ли она плакать? Вот заодно и проверю.

Несмотря на глубокие сумерки на другом берегу не спали. Вечерняя жизнь в поселке била ключом. Кто-то громко кричал, смеялись гуляющие подростки, играла музыка. Молодежь и местная пьянь не угомонятся до утра. Мне это на руку. Именно так я и задумал. Конечно, это ее разозлит, столько людей под боком она вряд ли стерпит. И все же меня не покидала уверенность в собственном расчете.

Я встретил ее месяц назад. Делать в поселке было нечего, с местными я ладил плохо и предпочитал бродить по округе в одиночестве. Мой единственный друг это я сам и других мне не надо. В тот день я шатался несколько часов, пока не забрел в лес. Там решил передохнуть и присев под дерево незаметно для себя задремал. Мне снилось, что из чащи появилась змея, заползла мне на грудь и больно укусила. От боли я проснулся и увидел перед собой нагую черноволосую женщину. Она слизывала с губ кровь. Она могла бы выпить меня досуха, но не стала этого делать. Ей захотелось дать мне бессмертие.

Она рассказала, что пришла из очень далеких краев. Таких, о которых никто никогда не слышал. Ее изгнали за какое-то прегрешение другие существа ее рода. С той поры Ламия обречена скитаться, питаясь кровью людей и обращая некоторых из них в себе подобных. Я приходил на ее зов, с каждым разом приближаясь к заветной цели. Пока не решил сыграть в свою игру. И вот я здесь. В ожидании.

Неподалеку ухнула сова, внезапный порыв ветра взъерошил кусты. А следом еще один волнующим шепотом прошелестел у меня в волосах. Я обернулся, ища Ламию шестым чувством, всегда предупреждавшем о ее появлении. Она возникла передо мной смутной фигурой, сверкнув глазами, будто прожекторами. Несмотря на то, что я был готов, это все равно произошло неожиданно. Это ее излюбленный трюк. Она знает, какой ужас он наводит на людей. Похоже, она и впрямь у меня в кармане, раз все-таки пришла. Будет служить мне после обращения в моей новой вечной жизни.

— Ну что, передумала?

— Как видишь, – Ее слова словно прожгли дыру в моем мозгу. Умеют они страху нагнать, эти твари. – Ты готов?

— Как видишь. – Передразнил я.

— Ну так что, почему именно здесь? В чем смысл?

— Пойдем к воде.

— Ты идиот, что ли? Я же сказала, мне нельзя к воде.

— А я хочу.

— Для чего?

— Меня это заводит, опасность в смысле, — я старался быть убедительнее.

— Правда?

— Да.

— Я ведь могу выпотрошить и подвесить тебя за кишки на этом мосту. Хочешь?

— Ну, давай. – Я уже понял, что она блефует и нагло ухмыльнулся этим звериным глазам. – Потроши.

— Ладно, придурок, хочешь завестись? Окей, сейчас я тебя заведу. За это отдашь мне свою семью. Выпью их досуха перед завершением твоего обращения, пока еще живы твои чувства. А ты будешь смотреть и визжать, козел.

Как же легко она сдалась.

Снова ухмыльнувшись, я повернулся к берегу и не спеша спустился на сырую отмель в полуметре от воды. Ламия возникла передо мной.

— С другой стороны.

— Что? – Желтые глаза яростно сверкнули, обдав меня потоком ненависти. Но я был непреклонен.

— Делай, что говорят. Туда. – Я указал на полоску песка у самой воды.

Она что-то прорычала, и я решил, что сейчас мне придет конец, но не успел и глазом моргнуть, как она переместилась туда, куда я указал. К воде. Отлично.

Я медленно расстегнул пуговицы на джинсовке. Распахнул ее и опустил руки. Куртка соскользнула на песок. Ламия молча ждала. В сгустившейся темноте ее размытая прежде фигура обрела очертания. Полная высокая грудь и округлые бедра. Длинные черные волосы ниже плеч. Белая, как гипс, кожа, от которой исходило слабое свечение. Нагая и прекрасная. Я стянул футболку, отбросил в сторону, выпрямился и посмотрел ей в глаза.

Ламия жадно припала к моей груди. Она пила со страстью и яростью. Я чувствовал, как она зла от того, что не в силах мне перечить. Она думает, я ее унизил. Как бы не так. Это еще цветочки, бэйба. Настоящее унижение впереди.

Единственный момент, когда она слаба это эйфория после насыщения. Я понял это после второго укуса. В тот раз, закончив пить, она пошатнулась, как пьяная. Длилось это пару секунд, потом она совладала с собой и вновь стала невероятно сильной и быстрой. У меня есть пара секунд.

Ламия оторвалась от меня. Огни ее глаз затянулись поволокой и побледнели от наслаждения. Сейчас. Я шагнул вперед и с силой толкнул ее в грудь. Она повалилась в реку. Раздался громкий всплеск, и светящаяся фигура исчезла из вида. На миг мои глаза, лишенные исходившего от Ламии света, застила тьма. А потом черная вода озарилась ярчайшей вспышкой и вскипела, как от гигантской таблетки шипучего аспирина. Истошный вой Ламии прозвучал вечным проклятием, от которого сотряслись звезды. Он был такой силы, что мой разум взорвался. Меня отбросило на берег. В голове вспыхнули яркие, раскаленные звезды, чей свет тут же сменился кромешной тьмой. Я попытался встать и не смог. Тело не слушалось. Темнота воцарилась снаружи и внутри. Попытался сморгнуть и не смог. Что-то потекло по лицу. Что-то густое. Кровь. Она струилась из зиявших на месте глаз ран.

Так она отомстила. Ее предсмертный вопль лишил меня глаз. Он продлился бесконечное мгновение, оборвался почти человеческой нотой отчаяния и затих. Но я все еще его слышал. О нет, это было не суеверие. Вода реки убила ее. На том берегу раздались удивленные крики. Они все видели и слышали. Трудно было не услышать. Они бежали сюда. Я слышал их топот.

Это укус был предпоследним. И теперь я уже не человек, я — недопитый бастард. Настоящим вампиром мне не стать, но для солнца я теперь уязвим. Его лучи испепелят меня, освободив от страданий. Люди не успеют меня найти, я уползу так далеко, как смогу. И там дождусь рассвета. Смерть станет наказанием за мою глупость. А пока…

Я жадно слизал струившуюся по лицу кровь. На вкус она оказалась не так уж плоха, до утра я успею напиться ею всласть. Нужно только найти укрытие. Впереди долгая ночь.