А ведь эта повесть — достаточно прозрачная аллегория писательского труда. Актуальна ли в наше время такая литература — ставящая во главу угла прежде всего доброту и нравственную чистоту? Ведь «созданы гораздо более совершенные средства для индивидуального полёта» — погружающие читателя в бездны психологизма, в затейливо свитые сюжеты, в арабески стиля... Может быть, шефнеровская стилистика с её нарочитым пуританством во всём — действительно устарела и осталась только «для сельских почтальонов и некоторых романтически настроенных влюблённых»? Но вот меняется мир, и в «условиях венерианской атмосферы» (иначе говоря — в подступающем хаосе, в колеблющихся нравственных ориентирах, на пороге потрясений) — крылья становятся наиболее верным средством передвижения...

А ведь рассказ получился чрезвычайно ёмкий и многозначный. Тут и отношение к памятникам истории как к товару (тема, развитая и литературой вообще, и фантастикой, взять хотя бы Бредбери), и забавная беспомощность официальных властей вкупе с находчивостью обыкновенного пройдохи-торговца, и великолепная заключительная сцена

Рассказ будет весьма интересен для любителей и знатоков шефнеровской прозы. Чрезвычайно любопытно в этом небольшом рассказе замечать отдельные черты хорошо знакомых произведений: то появляются мотивы «Сестры печали» — чистое чувство главного героя к героине, которая здесь ещё девочка, но тоже носит имя Лёля, то «Девушки на обрыве» — краткая, но запоминающаяся сцена со стоящей на речном обрыве девочкой, понемногу уходящей из реального мира в мир воспоминаний, то «Лачуги должника», с её ощущением алогичности чужой смерти, случившейся рядом с тобой, а уж о «детдомовских» повестях и рассказах и говорить не приходится. Видимо, этот рассказ, несмотря на всю его незатейливость, послужил неким «сборником идей», подпитывающих в дальнейшем многие стороны шефнеровской прозы.

Стало едва ли не общераспространённой тенденцией сравнивать лемовский роман с «Улиткой на склоне» Стругацких. Сходство действительно немалое, но есть, КМК, существенная разница. Перец, герой «Улитки», при том, что выписан весьма живо, воспринимается прежде всего как часть всеобщего механизма (недаром в результате он органично занимает место в этом механизме), в то время как герой «Рукописи...», пусть изображённый куда более схематично, парадоксально противостоит этому механизму (и финал его вполне закономерен, хоть и весьма мрачен). И со-переживания этот герой вызывает куда больше, чем Перец Стругацких. В силу этого обстоятельства «пальму первенства» я отдаю Лему, хотя «Рукопись...» намного более однопланова, чем «Улитка...».

Довольно обидная ситуация: автору удалось очень многое, у повести большое количество сильных сторон — но, увы, на мой взгляд, совершенно провальный финал, что во многом перечёркивает её достоинства. Жаль.

Возможно, не самый удачный и уж наверняка не самый известный фантастический рассказ Шефнера (к тому же, по-видимому, и сам автор не питал к нему сильных пристрастий — недаром после журнальной публикации этот рассказ ни разу не появлялся в книжных изданиях). Но именно в этом произведении впервые появился подзаголовок «Сказка для умных», ставший теперь поистине «визитной карточкой» шефнеровской фантастики в целом.

То, что Шефнер не публиковал этот рассказ, вызывает по меньшей мере удивление (правда, возможно, свою роль тут сыграла разгромная критика творчества Шефнера после выхода сборника стихов «Пригород» в 1946 году). Между тем, рассказ весьма сильный и несколько нетрадиционный для Шефнера. Два параллельных, непрерывно взаимопроникающих плана (происходящие события войны и полусон, в котором донельзя уставший человек видит реалии далёкого мирного времени) образуют композицию очень нестандартную, которая и сейчас не утеряла свежести, а в 40-е годы должна была смотреться и вовсе необычно.

Юмор в адрес неудачливых поэтов-графоманов — важная составная часть многих шефнеровских произведений, но «Когда я был русалкой» — без сомнения, апофеоз этой линии в творчестве автора. А стихотворение «Собака сторожила гладиолусы...» из этого рассказа — пожалуй, самое часто цитируемое в рунете поэтическое произведение Шефнера.

Что касается разных редакций «Девушки у обрыва», то ситуация такова: существует два варианта. Более полный из них — первоначальный, он появился ещё в самом первом книжном издании повести и почти без изменений перепечатывается и по сей день, вплоть до последних переизданий. Второй вариант встречается только в трёх сборниках: в «Девушке у обрыва» 1971 года (изд. Знание), во втором издании того же сборника (1991 год) и в сборнике «Круглая тайна» 1977 года. Этот вариант отличается от основного вырезанной главой «АНТРОПОС предсказывает...», исключением всех ссылок на сюжет этой главы в других эпизодах, а также небольшой стилистической правкой (иногда убираются характерные шефнеровские шутки «на грани вульгаризмов», иногда вводятся уточняющие фразы, смысл которых сводится к, так сказать, «прояснению политической позиции»).

Причины появления второй редакции мне узнать не удалось. Моё предположение: это, вероятно, была совокупность требований издательства и редактора. В самом деле, глава «АНТРОПОС предсказывает...» производит впечатление меньшей «научности», нежели остальной текст. Вероятно, исключением этой главы Шефнер пытался приблизить повесть к «твёрдой НФ» (сборник 1971 года был первым сборником Шефнера, в состав которого входила только фантастика и первым его сборником, вышедшем в издательстве «Знание»). К сожалению, исключение главы прошло не совсем безболезненно для фабулы повести: мотивация главных героев в некоторых ключевых эпизодах из-за этого становится несколько «размытой».

На некоторых сайтах, посвящённых творчеству Шефнера, выложены оба варианта повести (скажем, у В.Вельчинского). В принципе, чтение второй редакции имеет некоторый интерес. Но начинать знакомство с повестью я однозначно рекомендую с первого, более полного варианта.

P.S. Отличить варианты друг от друга очень легко: в более полном варианте главы нумерованы, в сокращённом нумерация отсутствует. Так во всех изданиях и интернет-публикациях (upd: за исключением первопубликации в газете «Литературная Россия», каковая публикация вообще сильно сокращена по сравнению с обоими книжными вариантами).

Несколько слов в защиту «реалистичности» рассказа. Мне кажется, что считающие, что прокатиться таким образом на легковом автомобиле нереально, забывают об изменениях в дизайне автомобилей, прошедших со времени написания рассказа. На покатых багажниках автомобилей конца 30-х годов вполне можно было удержаться, особенно учитывая, что разгон у тех легковушек был куда менее интенсивный, чем ныне. А большие габариты тогдашних автомобилей в сочетании с малым размером заднего стекла вполне допускают, что шофёр мог не заметить «зайцев». Кстати, в небольшом городке мне как-то случилось видеть, как таким образом передвигались на близком по компоновке к тем авто «Москвиче-401» (правда, с ведома водителя).

Между прочим, в некоторых иллюстрациях к рассказу (скажем, у Г.Валька) картина передана весьма реалистично.

Впрочем, это не главное. Согласен с мнением, что дидактики в рассказе почти нет — в нём есть попытка продемонстрировать вполне естественное стремление к справедливости и умение отвечать за свои действия. А это всё же не стоит считать дидактикой.

А я бы наоборот советовал воспринимать это произведение по возможности абстрагировавшись от «контекста». Тогда очень ясно будет видно, что перед глазами вполне заурядный рассказ (заурядный по всем параметрам — по языку, сюжету, психологизму, композиции), но в качестве, с позволения сказать, «изюминки» увенчанный мощным шокингом. И сила этого шокинга такова, что даже если удаётся сдержать простейшую чисто физиологическую реакцию, пропадает всякое желание открывать книгу, на обложке которой значится «Владимир Сорокин». Только для этой цели и могу советовать прочитать.

Может быть, Сорокин в чём-то (в смысле, в других произведениях) и сильный писатель. Но после такого рассказа проверять это второй раз нет совершенно никакого желания.

Что же до «минус на минус даёт плюс» — про это (правда, немного по другому поводу) очень хорошо написал Вячеслав Рыбаков: «Но до чего же, в отличии от чистой математики, неполноценен жизненный плюс, полученный посредством случки двух минусов! До чего ж мерзко от него воняет!». Вот именно это и имеем в данном случае...

Рассказ вызывает какое-то чисто физиологическое отторжение. Возможно, у автора и была какая-то сверхидея, но в реализации получился просто «поворот с ног на голову». Какой-то эксперимент на уровне детского сада, вроде того, как поползёт насекомое, если у него оторвать лапки. Все попытки подвести «философскую базу» выглядят либо опять-таки откровенным перепевом идей АБС «с обратным знаком», либо вообще кажутся чужеродными. В общем, называя вещи своими именами, получился просто смачный плевок на мир Полдня и на теорию Воспитания заодно. Литературные достоинства этого кунштюка никак не уравновешивают такой чудовищный провал.

Честно говоря, убеждён, что Андрею Черткову следовало исключить этот рассказ из сборника. Ибо именно такие сочинения весьма компрометируют основную (небесспорную, но однозначно интересную) идею сборника.

Мне никак не удаётся отделаться от ощущения, что старый вариант рассказа (тот, который назывался «Испытание СКР») был сильнее, по крайней мере, если рассматривать рассказ как отдельное произведение, а не как часть цикла.

Драматическое окончание старого варианта ставило сильнейший акцент в конце. Собственно, конструкция рассказа держалась, как мне кажется, на том, что все подробности самого испытания киберсистемы по достижении развязки рассказа вдруг резко уходили на второй план, выставляя основную идею максимально заострённо. «Хэппи-эндовый» конец новой версии в значительной степени выгладил архитектонику рассказа, в результате основная нагрузка не падает на нравственный выбор героев, а равномерно разделяется с техническими подробностями. Рассказ оказался смещён из психологической области в производственную, став ещё одним «материальным штрихом» Мира Будущего (о чём, кстати, говорят многие в отзывах).

Другое дело, что реалии старой версии рассказа психологически не слишком вязались с миром предполуденного цикла (примерно как и в случае с «Моби Диком»). В этом смысле АБС совершенно правильно сделали, что предпочли потерять в частностях, но выиграть в стройности картины целого. Но всё же старой версии немного жаль.

Язык книги великолепен! (вот только количество матюгов временами кажется всё же чрезмерным) В 90-е книга на ура разлеталась на цитаты. Кроме того, основная фабула по-прежнему смотрится неординарно, а философский взгляд на российские проблемы останется актуальным если не вечно, то очень долго.

Очень сильный рассказ. По напряжённости сюжета, насыщености и лаконичности построения, неординарности как основной идеи, так и её технического воплощения — высшие баллы. Единственный, на мой взгляд, небольшой «прокол» — из-за особенностей композиции рассказа несколько размыты подробности мотивации главного героя. То есть, ясно, что от его решения очень многое зависит — но хочется чуть подробнее понять, что же именно.

Любителям короткой психологической прозы весьма рекомендую.

Так это вообще-то и есть почти что сценарий. Сам Веллер в «Моём деле» указывает, что эта вещь писалась для радиоспектакля. Что, в принципе, не отменяет её литературных достоинств.

Что и говорить, недостатков в рассказе хватает. И «закрученность» фабулы иногда откровенно не рассчитана (действительно, обилие деталей подчас выглядит излишним), и язык не всегда ровен. С другой стороны, историческое его значение несомненно, как в идее (влияние прошлого на будущее), так и в воплощении («альтернативный» тип композиции).

Впрочем, современная фантастика знает множество гораздо более гибких подходов и к подобным идеям, и к подобным их реализациям. А вот энергетика рассказа — великолепна и по сей день. И ещё, поражает, что развязка, при всей её ожидаемости, совершенно не разочаровывает — автор умело держит напряжение до конца. Пожалуй, достоинства рассказа перевешивают его недостатки.

Возможно, моя оценка не вполне объективна. И всё же.

Рассказ, по всей видимости, написан под непосредственным впечатлением от полёта Юрия Гагарина. Романтически-приподнятое настроение и некоторые сочные детали быта далёкого будущего, к сожалению, не искупают недостаточно обоснованной мотивировки происходящего. Пожалуй, рассказ стоит внимания только отчаянных романтиков, являющихся при этом поклонниками «социалистической» фантастики шестидесятых.

В книгах, подобных «Интердевочке» Кунина впервые была проведена основная мысль, что проститутка может быть тоже человеком. Оценили. Теперь следующая ступень — что проститутка может быть ещё и уважаемым человеком. Мда...

Причём вот в чём закавыка: если антиморальные постулаты в книгах таких авторов, как, скажем, маркиз де Сад или Владимир Сорокин никак не настраивают на сочуственное отношение к оным, если перевёрнутый с ног на голову с точки зрения морали мир «Мастера и Маргариты» отступает перед другими идеями этой книги, то в произведении Коэльо, к сожалению, всё гораздо более однозначно. И авторское мастерство (о котором можно спорить, но наличие которого несомненно) идёт только во вред.

Иногда встречаются книги, которых лучше б не читать. Но крайне редко встречаются книги, которых лучше б не писать. «Одиннадцать минут» — один из таких редких примеров. Печально.

Соглашусь с голосами, утверждающими, что этот роман интересен главным образом в историческом аспекте, а также в плане детских впечатлений. Мне кажется, «Пылающий остров» сейчас (с некоторыми оговорками) прочно перешёл из «серьёзной НФ» в разряд «литературы для среднего школьного». И в этом отношении он очень неплох даже по нынешним временам. В тактичной и увлекательной форме между делом сообщаются сведения о сверхпроводимости и трансурановых элементах, о катализе и связывании азота, о радиации и о многом другом. Фабула непритязательно-захватывающа, и идеологизмы ей не слишком вредят (опять-таки, я говорю о восприятии детей). Пожалуй, детям лет 10-13 можно рекомендовать. С этих позиций и выставляю оценку.

Загадочное произведение. Читаешь — и непрерывно ловишь автора на всяких несуразностях, погрешностях, а то и откровенных ляпах. Дочитываешь — что за чертовщина? почему это всё производит такое сильное впечатление? прямо-таки из головы не выходит.

Кроме того, повесть интересна нестандартным сочетанием понятий «фантастика» и «китайская литература».

Некоторые отзывы, мягко говоря, удивляют. «Безликие» герои «Магелланова облака»... Гообар, Тер-Хаар, Сонграмм, Зорин и, конечно, великолепный Амета запоминаются моментально. Ответвления от основного действия (разнообразные истории и легенды) мастерски сделаны и отлично мотивированны. Ну, да, возможно, для кого-то рехнутость книг того времени на коммунизме становится непреодолимой преградой при чтении. Но назвать рассказанную Тер-Хааром историю немецкого узника Мартина «лекцией на тему научного коммунизма» — это уж, простите, ни в какие ворота не лезет.

Фабула и впрямь несколько прямолинейна для романа, в этом смысле «Магелланово облако» скорее ближе к повести. Но сам по себе этот грех отнюдь не тяжёл.

Что же касается «психологических проблем» — то произведение буквально нафаршировано ситуациями, вынуждающими героев сделать выбор. И от господствующей в мире коммунистической этики этот выбор вовсе не становится ни очевидным, ни прямолинейным.

«Сегодняшнее» мнение Лема о своём произведении можно понять, но согласиться с ним трудно. Да одна глава «Пётр с Ганимеда» уже стОит того, чтобы это произведение не забывали! Вся эта история с безнадёжной любовью — одна из сильнейших в мировой литературе, и не только фантастической.

«Петр засмеялся:

-Ах, так? Ну, хорошо. Может быть, и меня починят, и я забуду.

Он провел рукой по лицу. Волосы, руки, одежда — всё было пропитано влагой. Холод отрезвил его. Сквозь тучи проступал фиолетовый рассвет. Начинался новый день. Из тьмы появлялись контуры деревьев, ветер ослабел, было удивительно тихо. Земля лежала перед ним — огромная, лишенная красок, как бы испепеленная ночью»...

Всем рассказ неплох, но «ляп» автора на тему изотопов (который, кстати, замечен ещё в предисловии к антологии «Звёзды зовут») оказывается очень досаден в жанре фантастики, претендующей на научность. Обидно!

Что и говорить, действительно, не шедевр. И практически со всем в предыдущем отзыве можно согласиться. Пожалуй, две вещи всё-таки не позволяют мне однозначно «списать» этот рассказ в утиль.

Во-первых, решение вопроса о культурном отставании участников межзвёздных перелётов («релятивистов»), оказавшихся благодаря энштейновскому парадоксу в другой исторической эпохе. Нельзя сказать, что решение Колпакова блестяще, но спасибо хотя бы за постановку вопроса — в фантастике того времени эта тема обычно вообще обходилась молчанием, по крайней мере, в советской фантастике.

Второе — всё-таки атмосфера романтики. Коей, впрочем, с избытком хватает во многих советских фантастических рассказах шестидесятых