облако тэгов
 |
|
Когда у кого-то из селян горела хата или неожиданно умирал родственник, то в русском крестьянском миру говорили так: «Господь посетил». То не было ни болезненным суеверием, ни жестокой насмешкой над невеселой действительностью. Просто наши предки хотели как-то констатировать факт, зафиксировать это «всевышнее вторжение» в размеренную смертную жизнь. К сожалению, «посетитель» никогда не заботится о комфорте принимающей стороны. Именно так и вышло с дружелюбной приветливой семьей американского фермера. Некто бросил разноцветные кубики на игровой доске мироздания — и неведомая рука швырнула тлетворные остатки своего космического пикника на обочину Вселенной. «Обочиной» оказалась Земля, точнее — маленький ее кусочек, на котором несчастные Гарднеры вели свое хозяйство.
Тяжелый рассказ. Возможно, лучший среди прочих произведений Лавкрафта. Размышления о нем перестанут терзать разум далеко не сразу. Причиной тому не жестокие космические чудеса, отравляющие жизнь человека, и не те страшные метаморфозы, которым они подвергают его тело. Равнодушие к чужой беде и подлый липкий страх обитателя «хаты с края» — вот, что высветил в человеке «Цвет иного мира».
Когда странный метеорит упал на землю Гарднеров и методично принялся отравлять их посевы и воду, соседи лишь пожимали плечами. Когда при мрачных обстоятельствах пал скот — они перестали навещать Гарднеров. Когда неведомый космический «странник» принялся уродовать тела и осквернять разум обреченных членов семейства, местные жители поспешили обходить их ферму стороной, а землю заочно нарекли проклятой. Желание помочь — если таковое и было — утонуло в мутном океане предрассудков и страха.
Подобная история может показаться невозможной в наше тесное время опутанных социальными сетями улыбающихся миллионов. Но такое заблуждение мы не можем позволить, если не хотим однажды обнаружить себя посреди ветшающего дома, в плену плутающих в безумии мыслей, обреченные на ледяное проклятье одиночества. Кроме человечности у нас нет ни единого способа заслониться от жестокого «Цвета», не важно, откуда тот явится.
Читателя не должно смущать, что события рассказа, как это часто бывает у Лавкрафта, вновь происходят в Новой Англии. Это универсальная история: ее можно без труда перенести в швейцарские Альпы или глухое поволжское село — ничего не поменяется. Потому, наверное, и имя главного мученика рассказа — отца семейства Гарднеров — по-английски записывается как Nahum, в чем легко угадывается анаграмма слова Human. Как и сто лет назад, соседи будут в страхе креститься и плевать через плечо, открыто радуясь, что «Господь посетил» не их; устранившиеся от общества ученые как и прежде будут снисходительно пожимать плечами и морщить высокие лбы; ну а обыватель по ту сторону экрана по привычке, не задумываясь, смахнет новостную ленту вниз.
P. S. Рекомендую читать оригинальный текст либо ту версию, которая у нас выходила в сборнике «Пробуждение Ктулху» под названием «Цвет из иных миров». В прочих версиях, как мне показалось, утрачены некоторые библейские отсылки, а перевод местами некорректен: например, «проклятую пустошь» (blasted heath) почему-то именуют «опаленной».