"Конференц-зал был забит журналистами и сотрудниками посольства СССР в Вашингтоне. За столом, затянутым зеленым сукном, сидели четверо. Один из них, вислоусый мужчина средних лет, утомленно щурясь от фотовспышек, заговорил, беспорядочно перескакивая с русского на английский:

— Меня, советского дипломата Юрченко, похитили в Риме неизвестные, незаконно вывезли из Италии в США, держали в изоляции, давали наркотики и отказывали во встрече с официальными советскими представителями...

В десятке миль от затянутого зеленым сукном стола телетрансляцию пресс-конференции молча смотрели трое мужчин, каждый из которых плотно общался с вислоусым мужчиной, заместителем начальника первого отдела (США и Канада) управления "К" (контрразведки) Первого главного управления КГБ Виталием Юрченко на протяжении трех последних месяцев. Наконец один из них, руководитель отдела спецопераций ЦРУ в СССР Пол Редмонд, сказал:

— Он применил защиту Битова."

http://www.kommersant.ru/doc/2698661

Неожиданно для себя тряхнул стариной и написал статью про загадочную историю (как ни странно, соприкасающуюся с фантлабовской тематикой), в которой давно хотел разобраться.

http://assets.bookmate.com/assets/documen..." />

Сергей Костин

1999 год, канун второй чеченской войны. Нелегал СВР Пако Аррайя, давно ведущий непростую, но интересную жизнь манхэттенского туроператора для миллионеров, получает задание Москвы прибыть в Лондон под видом законспирированного ЦРУшника и размотать местную сеть, вербующую в местных мечетях моджахедов для Кавказа. На пятый день операции Пако и его старого дружка из Леса берут в заложники неизвестные со стволами. Так начинается первая книга дилогии — «Туман Лондонистана».

Двенадцать лет спустя Пако, счастливо забывшего давнюю лондонскую операцию, срочно выдергивает на московский ковер московский начальник – чтобы сообщить: один из офицеров СВР только что бежал в Британию, где, скорее всего, попытается продаться MI5. Со всеми секретами, понятно. На беду именно этот офицер в 99-м работал в лондонской резидентуре и был единственным, кто знает о существовании Пако – а стало быть, сдаст его если не первым, то вторым делом. Аррайе надо немедленно захлопнуть за собой американскую дверь, за которой останутся любимые жена-сын-теща (не подозревающие, кто таков глава семейства на самом деле), смысл жизни и, в общем-то, вся жизнь как таковая. Пако, пацифист и веган, от отчаяния предлагает второй вариант – лично отправиться в Лондон, найти предполагаемого приятеля и как-то гарантировать его молчание. Так начинается вторая книга, «Страстная пятница».

http://assets.bookmate.com/assets/documen..." />

http://zurkeshe.livejournal.com/tag/%D0%9...">Цикл Сергея Костина с самого начала был уникальным для отечественной литературы явлением: столь правдоподобного, хорошо прописанного и обаятельного шпионского романа у нас не было и, боюсь, не будет. Доброжелательная компетентность и, не побоюсь этого слова, гуманизм (вернее, побоюсь, но повторю с уточнением: воинствующий гуманизм) редкие птицы на наших небесах, а уж в литературе, тем более рассказывающей о спецслужбах, вообще фрукты небывалые. Но Костину удается держать планку с маркой: читатель верит Аррайе и в Аррайю, оказавшегося в очередной непростой ситуации. Каждая книга про совестливого нелегала сочетает острый сюжет с изрядной суммой этических головоломок, не забывая про естественный для шпионского триллера этнографический компонент. Аррайя решал задачки, связанные с выживанием и выцарапыванием информации во Франции, Афганистане, Индии и Эстонии. Теперь настал черед Англии, которая для российского истеблишмента давно стала обетованной набережной и родовой травмой фермой.

Введение героя с той стороны пруда (как англосаксы называют разделяющую их Атлантику) запускает мощный механизм остранения, который выводится на долби-уровень двухчастевой структурой книги. За двенадцать лет, разделяющих действие частей дилогии, мир изменился изрядно – и Костин позволяет остро ощутить эту разницу. Если первая часть является классической приключенческой драмой физических столкновений, то вторая оказывается нейролингвистическим технотриллером, гимном тотальной прослушке, айфоновой эквилибристике и силиконовым маскарадам, которые позволяют павуку-агенту за полдня охватить невидимой сетью весь Лондон, не показываясь на глаза ни одной из зацепленных мух.

Дилогию«По ту сторону пруда», таким образом, можно считать годным пособием по прикладной социологии с антропологией на этапе техпереворота. Впрочем, при чем тут пособия. «По ту сторону пруда» — роскошный триллер, какие умеет делать только Костин. Потому что он про людей, а не про политику, гаджеты или шпионов.

Очень рекомендую.

Леонид Шебаршин сделал впечатляющую карьеру в Первом главном управлении в не самое впечатляющее время. Титаны, монстры и гении (часто в одном лице) уровня Артузова, Судоплатова, Берии и Абакумова и выстроенная ими разведывательная мегаимперия остались в прошлом, партийное ворье, распихивающее по углам притыренные иконостасы, было недалеким непредсказуемым будущим — как и прыткие лейтенанты, позднее объявившие кусочки иконостасов куполом возрожденной империи. Некоторым из них Шебаршин посвятил вторую книгу, "Хроники Безвременья", хлесткую и афористичную. А в первой он не пытался быть хлестким и не пытался кого-нибудь впечатлить. Он просто рассказывал о своей жизни, более всего опасаясь, во-первых, кого-нибудь ненароком сдать, во-вторых, приукрасить себя или свою роль.
"Рука Москвы" не очень интересна фактурно, в ней нет деталей и подробностей разведывательной работы и процедур принятия политических решений. Шебаршин предпочитает говорить от себя и про себя. Лирический подход при таком-то авторе выглядит сперва странновато, как и то обстоятельство, что повествованию о походах по тегеранским книжным бывший резидент отводит куда больше места, чем объяснениям, чем он, собственно, занимался между этим походами. Но у Шебаршина цепкий взгляд, хорошее воображение и не очень прибитое рапортами перо — так что лиричность не выглядит натянутой, а рассуждения о том, почему индийцы во всем мире считаются миролюбивыми пейзанами, читается не с меньшим интересом, чем краткий рассказ о том, что именно Афганистан физически погубил Андропова (генсек заразился оспой в ходе блиц-поездки в Кабул).
"…1 апреля 1977 года в Москве шел густой мокрый снег. Как хороша все-таки наша весна — хмурая, неулыбчивая, непостоянная, но такая понятная. Еще одна московская весна — много ли у меня их будет?" — так завершается одна из глав книги.
30 марта 2012 года Леонид Шебаршин застрелился, убедившись, что ослеп на оба глаза, и, похоже, не пожелав быть обузой кому бы то ни было.

1973 год. Крикливый старикашка, отец и бог британской секретной службы, вышиблен в отставку после провала операции, призванной доказать существование "крота" КГБ в лондонском офисе SIS. Служба переходит под контроль квартета, не верящего в "кротов". Дедушка вскоре умирает, а к ушедшему вместе с ним доверенному клеврету, умнице, джентльмену и неудачнику Смайли, прибегает на поклон британское руководство. "Крот", похоже, все-таки есть, он входит в руководящий квартет, и найти его может только Смайли.

Я читал книгу Ле Карре, ставшую основой фильма, раза четыре — и всякий раз будто заново. Извивы сюжета, обилие персонажей, эпизодов и мотивировок, а также напластования вычурной иронии создавали эффект удивительной нивелировки, стиравший тонкости не только сюжета, но даже фабулы немедленно по прочтении. Как из этого можно сделать фильм, решительно непонятно — но было очевидно, что фильм должен получиться игривым, насмешливым и разухабистым, как той как раз эпохи шпионские и гангстерские картины с Майклом Кейном — ну или сдержанно въедливым, как сериал с Алеком Гиннесом, сделанный по книге в 1979 году.

Но фильм отдали шведу Томасу Альфредсону, известному вампирско-бытовушной драмой "Впусти меня", произведшей на меня неизгладимое впечатление. Альфредсон разъял лекарревщину на составные, выкинул завитки и собрал из шпионского триллера почти линейную вампирско-бытовушную драму — только без вампиров. "Шпион", в отличие от "Впусти", выдержан не в холодных, а в прохладных тонах, и выстроен подчеркнуто прохладно, пространно и просто — так, что порой создает ощущение дайджеста десятичастевого сериала, который нарезался то дробно, то цельными кусками. И это, товарищи, очень затягивающий прием. Это, товарищи, невероятный актерский состав, включивший в себя сливки британской кинообщественности, хоть считалку, как в оригинальном названии, складывай: Олдман, Харди, Хёрт, Камбербэтч, Стронг, Фёрт — ну и Ходченкова с Хабенским, конечно, — и все ведь по делу. И это, товарищи, страшной силы и цельности эпизоды, пара из которых точно войдет в кинематографические учебники: в одном полный состав британской разведки встречает Новый год хоровым исполнением гимна Советского Союза, в другом — сюжет эпически интимно завязывается в финал под La Mer Иглесиаса-ст.

Странно, что такое кино отбило бюджет. И здорово, что ему это удалось.

Прекрасный фильм.

Ридли Скотт vs Дэвид Игнатиус

Ближний Восток, наши дни. Рефлексирующий оперативник ЦРУ должен найти хоть какие-то концы особо боевого крыла "Аль-Каиды". Все старания безрезультатны: злодей Салим не позволяет к себе подобраться, мгновенно вычисляет и истребляет слабаков, идущих на контакт с цээрушником, и все активней взрывает Европу. Работать герою приходится между дверью и косяком: в поле он здорово зависит от начальника иорданской службы безопасности, Мюллера с внешностью Шелленберга, а по жизни подчиняется жлобоватому начальнику, который арабам нюх топтать хотел. Почти свихнувшись от отчаяния, парень вдруг мощно понимает, что спасти ситуацию может только ход, вычитанный в старой английской книжке: надо скомпрометировать Салима так, чтобы его убрали свои.

Дэвид Игнатиус написал довольно дурную книгу, а Ридли Скотт снял по ней довольно приличное кино. Книга дурна тем, что глуповата, стереотипна, по-плохому либеральна, большинство персонажей вырезаны из скверного картона, а половина сюжета завязана на единственном трюке, который к тому же не срабатывает. Единственный живой эпизод в романе (хоть тоже вполне банальный) никак не сопряжен с основным действием, потому что посвящен фарсовой истории развода героя, которого не хочет отпускать жена. Полноту счастью придает паршивый перевод.

Фильм хорош тем, что его сделал Ридли Скотт — и тем, что он сделал с романом. Он выкинул на фиг почти весь картон, почти весь либерализм, а также пресловутый трюк (не побоявшись обессмыслить название, которое в оригинале звучит как Body of Lies). И умудрился не нагнать, а снизить градус пошлятины заменой любви американской на любовь иранскую (ну вот такая уж была у Игнатиуса американка). Получилось необязательно, но хотя бы смотрибельно. В первую очередь, естественно, для постсоветского зрителя, который не имеет права не полюбоваться бородатым ди Каприо, пугающе похожим на вождя мирового пролетариата, наконец-то дорвавшегося до мировой революции и стрельбы с обеих рук.

Теперь мы знаем, из какого сора растет кино, не ведая вообще ничего.