Пролог.

"Тень от тьмы, блик от солнца, шорох от звука. В каждом запахе, в каждом прикосновении, в каждой мысли — Они, Скрытые. Абсолютное Ничто, присутствующее во Всем."

* * *

-Здравствуйте, Василий Петрович.

-О, доброе утро, Бернард, — подозрительно ласково сказал ректор. — Как дела? А, ну конечно, как всегда. Ты же у нас идеальный. Отличник, в порочащих связях не замечен, вредные привычки отсутствуют. Прямо ангел. Родители мыли сортиры, а ты наверх лезешь. Молчишь? Тогда перейдем к делу. Тебе поручено проверить легенду о Колыбели Скрытых, другое название — Первичный Хаос. Вдруг великое открытие сделаешь, как Энштейн.

-Хорошо, проверю. — невозмутимо сказал Бернард.

-Как, ты согласен рисковать жизнью ради глупой древней легенды?! В пещерах ты сто процентов погибнешь. Зазря! Лучше откажись и у меня будет повод для увольнения.

Бернард промолчал.

Послушай, ты, низкородный. — злоба сгустилась еще сильнее, — Мой тебе совет: отступись, уйди из института. Мы ведь все-равно тебя выживем. Не уйдешь — вынесут.

Снова молчание. Упрямое, упертое, глухое.

— Ну ладно. Свободен. Желаю благополучно сломать шею!

Глава первая.

Пустота. Головокружительная, одуряющая Пустота. Все чувства как-будто уходят, тонут в Бездне. Руки рефлективно хватают воздух, судорожно пытаясь найти опору. Опору. Опору. Кажется, что вот-вот из Бездны обрушиться что-то страшное, неотвратимое. Лучи солнца давят, сжимают, высушивают тело. Еще немного — и они прожгут дыру в раскалывающейся голове. От непривычной, невыносимой жары какое-то странное, муторное, отстраненное состояние. И — Ветер! Постоянный, сильный, вездесущий. Такое ощущение, что по тебе ползают полчища насекомых. А сколько здесь звуков! Можно оглохнуть на всю жизнь. А запахи! Противные, сильные, насыщенные. Ради науки можно пойти на многое, но второй раз я это не выдержу. Нет, я, конечно, бывал на поверхности, но не так долго. А трава, от которой умиляются наружные племена. Они даже на ней валяются. Фу, гадость! Мягкая, скользская, колючая, податливая, маленькая. Слава Богу, хоть сейчас пошла каменистая пустыня. Камни острые, шерховатые, но все-равно свои, родные.

Насыщенный песком ветер пробил в каменных грядах сквозные арки, а где толщина скал была слишком велика — вытянутые в глубину гроты. Бернард хотел отдохнуть под эоловой аркой и вдруг увидел. Пещеру. Эоловую пещеру прихотливой формы, разделенную полками твердых пород на несколько ниш.

-Что случилось?- успел крикнуть Андрей, но ответа не получил. Наконец-то. Крыша. Каменная скорлупа. Пусть неглубокая, пусть через широкий вход беспрепятственно проникает свет и ветер, а полусферическая выемка только формально защищает от бескрайнего, опасного мира. Но все-равно Камень, Убежище, Родина.

Теперь слева, вплоть до южных ледников расстилались пчелиные соты. Узкие, глубокие впадины разделяли острые высокие гребни. Немногочисленные ручьи исчезали в сотообразных пустотах. Ходить по такой местности даже теоретически было невозможно. Лет сто назад один гений попытался буром пробиться в Колыбель. На память о нем осталось каменное море обломков в гигантской воронке. Закупорившая некоторые отверстия глина способствовала образованию висячих озер. Огромное количество щебенки. Во время непродолжительных , но сильнейших дождей подземные пустоты не вмещают всю воду. Тогда на поверхности временно образуются решетчатые водоемы. Облака пыли из непроходимых, маленьких отверстий. Глыбы, камни, песок от постоянных обвалов. Разъевшая поверхность эрозия превратила самые верхние пещеры в желобки, воронки и узенькие колодцы — своды разрушились, остались стены и пол. Через миллионы лет и Колыбель окажется на поверхности: никуда не надо будет лезти. Всего два доступных для человека входа в подземный лабиринт: морской грот Тронха и ледниковые пещеры юга. Через какой удастся пройти и удастся ли вообще...

-А вы откуда?- спросил Бернард терпеливо ждущего у входа Андрея.

-У Странника нет дома,- заметил Андрей.- Но если вам это интересно, из Квадрахейма

-А правда, что Странники никогда не заводят семью? Ничего, что я вам такие вопросы задаю?

-Нет, все нормально. Дорога делает человека чужим на своей родине. Ну вы сами подумайте — Странник повидал сотни миров, прошел через ад, а его друзья все это время жили на одном и том же месте, общались с теми же людьми. Кто поумнее — вовремя останавливается. Женится, заводит детей, делает карьеру. За Странника любая девушка пойдет: это даже престижней военного.

-А вы?

-А я неумный,- Андрей встал.- Нам пора.

Ушли. Не заметили узкую трещину за дальним выступом: третий вход...

Глава вторая.

-Ну как?

-А никак, — стянув маску, огрызнулся Андрей.- Течение слишком быстрое.

-Черт, — стоящий на мысе Бернард закусил губу и оглядел морской грот. Проникающий через дыру в потолке, перечеркнутый веревкой световой столб оставлял на воде сверкающее, колеблющееся пятно. Даже здесь, в дальнем углу грота по воде гуляли полуметровые волны. Бирюзовая, прозрачная вода недр сталкивалась с мутной, зеленоватой моря и превращала центр грота в бурлящий котел. Вертикальные водовороты у южной стены отмечали места, где море прорвалось в пещеры, вытесняя подземные реки вниз, на дно грота. Прорвавшаяся в пещеру морская вода выходила в сотне метров от берега и через пляж стекала обратно в море. Струи подземной воды куполами поднимались вверх и встречались с прибрежными течениями. На другом конце материка был второй грот, куда втекали морские воды. Они просачивались через узкие щели и вытекали здесь. На дне грота попадались парные входы: через один морская вода втекала, через другой вытекала. В подземном лабиринте морская вода смешивалась с пресном и вытекала вместе с ней. Большие водопады на приличной высоте дополняли картину. Через широкие входы было видно море. Каменные столбы, арки, гигантские камни в пенящейся, перенасыщенной пузырьками воздуха, ревущей мешанине волн, валов, бурунов, водоворотов, водяных стен, водяных гор, морских мельниц Вертикально-горизонтальных водоворотов с очень быстрым течением., "вертушек" Вертикальные водовороты большого диаметра., "пульсаров" Эпизодическое, непредсказуемое появление на ровной поверхности реки гигантских, узких валов., "бочек" Вздутие воды в виде огромной бочки. и "грибов" Вздутие воды в виде высокого гриба. .

-А если навеску в стены вбить?

— Уровень воды поднялся. Теперь выше по подземному потоку сифон.

Тут хоть раком ходи — ничего не поможет. Единственный вариант — выкачать всю воду из пещер.

-Ну да, конечно,- усмехнулся Бернард.- Пара ручных насосов и проблема решена. Ладно, возвращаемся.

Глава третья.

Талая вода промывала в ледниках пещеры, которые через термальные шары у подошвы соединялись с подземным лабиринтом. Но в отличие от карстовых, ледниковые пещеры существовали сезон-два и могли захлопнуться в любой момент. Спускаться по пещере, готовой в любой момент захлопнуться...И не десять-двадцать метров ( которые можно проскочить на одном дыхании), а тысячи, и не по ровному туннелю! Ползти часами, ожидая каждую секунду, что...Сдохнешь!

-Когда будем спускаться? — спокойно спросил Бернард.

-Можно хоть сейчас. — внимательное удивление во взгляде нанятого Странника, — А вы не боитесь?

-Надо, значит спущусь.

* * *

Преломленный свет окрашивает ледниковые пещеры в различные оттенки синего. Температура чуть ниже нуля, но не холодно. Наоборот, тепло, даже жарко. От страха по спине течет пот. Кажется, что ледниковые стены вот-вот сомкнутся. Бежать, бежать как можно быстрее вниз, пока не поздно. Нельзя: сорвешься — и все, конец. Скользкий, гладкий лед. Какое там бежать: идти даже нельзя. Только медленно, осторожно передвигать руки и ноги, не отрывая их от твердой поверхности. Давит изнутри, рвется наружу страх. На полу круто падающих ледниковых туннелей для полного счастья появляется вода, разрушая и без того непрочное сцепление. Теперь придется вырубать углубления во льду. Вырубать с замиранием сердца, забывая дышать, вздрагивая от каждого звука. Проклятый ледник. Проклятая Колыбель, пропади ты пропадом! Ну зачем, зачем я сюда полез? Вернуться? По наклонному туннелю и двум шахтам вверх, по уже растревоженной толще льда?! Нет, лучше вниз, осталось уже немного. Должно остаться немного. Оглушающий скрежет. Я еще жив?! Быстрее бы все это кончилось, а то я сойду с ума...

Вода буквально на глазах размывает лед. Я, наверное, сошел с ума, но вода теплая, а не обжигающе-холодная. И прибывает она как-будто снизу.

-Победа, Бернард, победа, йеяхуу!- завопил Андрей.- Мы сделали этот ледник!- и заметив недоумение на лице Бернарда, добавил.- Это термальные воды из земли. Они как-бы подплавляют ледник снизу.

Ледниковые пещеры сменились обычными, каменными, пусть и ледяными. Стены еще были закованы льдом. Попав под эпизодический гейзер теплой воды, Бернард упал на пол и истерично расхохотался.

Глава четвертая.

Дерьмовые, ужасные пещеры! Узкие, неровные, неудобные туннели с потоками воды на полу. Никакого сравнения с искусственным миром, построенным предками Бернарда за тысячи лет! С миром тепла, неяркого равномерного света и сухих чистых камней. Кстати, странные здесь пещеры. В любом подземелье скудная жизнь все-равно должна быть. Тем более, сейчас, после половодья, когда вода принесла с поверхности всякую съедобную дрянь. Дряни много, а жизни нет. Сталактитов тоже нет, но это хоть понятно: тектонико-эрозийные, а не карстовые пещеры. И этот звук. Как...как-будто шепот миллионов людей.

Изогнутые ходами, сжатые лазами пещеры: манящие длиной, но всегда тупиковые. Всегда! Как жизнь: столько усилий, а все зазря...Вымытые водой вдоль разломов и трещин пещеры сходятся в каком-то центре. Оттуда и идет звук. А теперь и — запах!

Глиняное водянистое море, обогреваемое горячими минеральными источниками. Светящиеся минералы придают морю зловещий оттенок. Острова засохшей твердой грязи в густой тягучей массе. Огромные плотные скопления водорослей, грибных нитей, пятен лишайников и мхов, приспособившихся к новым условиям папоротников в жирной, кишащей насекомыми, переполненной гниющими останками грязи. И шевеление, шуршание (загадочный шепот!) мириадов копошащихся, ползающих, ныряющих лоснящихся жуков, жирных гусениц, толстых червяков, больших мух, тараканов с длиннющими конечностями, бесцветных прозрачных сверчков, неизвестных видов членистоногих и прочих бекарасин.

Глава пятая.

-Смотри, древняя крепость! Если пойти по этому коридору и задеть маленький неприметный камешек, то сверху обрушивается глыба. Даю голову на отсечение, что все ходы в этом районе забиты ловушками, а единственный свободный туннель простреливается сверху.

-Не древняя, а современная. Это место нам придется обойти. Здесь владения каменистов.

-Кого?!

-Ну которые камням поклоняются, обожествляют их. Тут находятся святые пещеры, куда посторонних не пускают.

-А вы разве не пробовали туда залезти?- удивился Бернард.

-Конечно, пробовал,- Андрей поморщился.- Хорошо охраняют, черти. А с сотней фанатиков даже Странник не справится.

* * * Секта каменистов знала безопасный путь не просто в подземный лабиринт, а в неизвестную, недоступную для других людей часть Колыбели. Сами они его нашли или получили знание извне-неизвестно. Секретный маленький ход у основания ледника ведет в систему слабо наклонных галерей, закованных льдом. Система обрывается в треугольную полость с шестисотметровой снежной горой. С вершины запрыгнуть в коридор. В расходящихся от полости круто падающих коридорах появляется вода. Вниз по колодцу до минус три тысячи двести метров и через узкий лаз в соседний колодец. Снова вниз до большого грота и по каменной перемычке в соседний зал. Оттуда вверх в решетчатый лабиринт одинаковых горизонтальных туннелей, соединенных короткими колодцами. Обязательно с картой идти на юго-запад. По карнизам и уступам прыгать над бурлящим, каскадным потоком до двенадцатого порога плотинного типа; затем по круто падающим ходам до наполовину затопленного подземным озером зала. По незаметному для непосвященных донному сифону у ледяного острова — в радиальные системы затопленных пещер и воздушных пузырерь: пусть непосвященный попробует найти путь и не захлебнуться! Искусственный ход замаскирован и забит ловушками. В вертикальной пещере через отверстие в крыше идти по концентрическому карнизу к каменному мостику над клиновидной щелью. Поток надо перейти по нужному перекату, а то течение утащит вниз, в глиняное море, откуда нет возврата. Образованная слиянием многочисленных потоков река уходит в заваленную камнями, обрушившуюся часть подземного лабиринта. Случайно найти единственную нужную расщелину среди каменных завалов невозможно-надо владеть тайной. Гигантский провал кончается наполовину засыпанными зыбучими песками пещерами. Надо идти по спрятанным в песке камням. И только по ориентирам (первый — окаменевший корралловый риф в стене, остальные постоянно удаляют и меняют). За замаскированным песком боковым проходом начинается система гигантских гротов. Вязкая глина на дне погубит непосвященного, если он все-таки сюда доберется. Члены секты ходят по верхней извилистой тропе, начинающейся под пленочным сталактитом. Тропа через извилистые, коленчатые лазы (там надо знать, как правильно развернуться, а то застрянешь навсегда), выходит на каменный мост. Здесь надо извернуться, достать до отверстия в вертикальной стене, и снова правильно залезти в изгибающийся вверх-вниз лаз, теперь последний! Вертикальный обходной подъем — и за водопадом начинаются защищенные подземными крепостями, полностью изолированные Святые Пещеры.

Десятилетия аскезы — и долгожданное Избрание. Святая Пещера из сна, из грез, из мечты. Вот она — реальная, близкая, а не призрачная, далекая. Быстрее, быстрее, ну быстрее... Проклятый, мертвый камень, мешающий долгожданному Слиянию... И, наконец, как предвестник, как знак грядущего Слияния — Сияние покалывающей пыли... И — Камень! Не твердый, холодный, а мягкий, теплый. Надежный, прочный, всеобъемлющий. Миг благословенной, долгожданной боли — и Слияние...

Смерть вместо Иного мира. Растворение вместо мистического озарения. Чужая реальность вместо красивой сказки.

Глава шестая.

Просочившаяся вода захватывала по пути различные минералы и окрашивала пещеры во все цвета радуги. Одни кристаллы, гигантские, правильные, уже не вмещались в пустоты. Другие, деформированные, искривленные, давно перестали расти. Последние захватили во время роста вредные для себя вещества и теперь были обречены. Перенасыщенная минералами вода щедро кормила бурно развивающиеся, мертвые камни. Питательные вещества капали с потолка, медленно растекались по полу, слоями покрывали стены, окаймляли корочками подземные водоемы, скапливались вдоль трещин. Мир кристаллов. Пока твердых, гладких, мертвых. Но где-то внизу находиться воспетая в легендах Колыбель Порождений Камня и Тьмы.

Запахи руд заполняли затхлый, насыщенный углекислотой воздух. И если одни хоть отдаленно напоминали аромат роз или запах жженой резины, то другие невозможно описать словами. Выделения некоторых камней были съедобны для человека. Но лучше уж умереть от голода: вкус подземной пищи запоминается на всю жизнь!

-Древние надписи утверждают, что подземные люди могли слышать звуки, издаваемые камнями,- сказал Андрей, осторожно откалывая загромождающие проход кристаллы.- Как они рождаются, питаются, растут, деформируются, гибнут. Каждому состоянию соответствует определенный звук. Разные виды кристаллов вроде даже говорят по-своему.

-Ну это уже вранье!

-Я тоже так думаю,- Андрей пожал плечами.- Но легенда красивая.

Даже без объяснений Бернард понял, что они приближаются к Колыбели. Кристаллы стали теплыми, шершавыми, светящимися. Странный газ (или испарения горячих источников?) заполнил гидротермальные пещеры. Нехватки воздуха не ощущалось. Очертания кристаллов стали расплываться. Казалось, что они двигаются, меняют форму и растворяются в уплотнившемся воздухе. Кристаллы на ощупь стали мягкими и податливыми, как-будто это не камень вовсе, а...Непонятно что.

Глава седьмая.

Гора болит. О, как болит! Оооооо.....Уууу....ууу.....Аа...Аа...Ух...Ух....Ух.... Вода разъела гранитную эмаль. Трогает, тревожит нервы. Болевое эхо по всему телу от тычков твердых предметов. Нет, все-таки легче, чем тогда... в эпоху Кошмара. Метр за метром стачивали скалы, выдирали нервы, рылись в деснах, выкачивали кровь, травили живую плоть, вставляли гигантские, чужеродные механизмы. И ничего нельзя было сделать!

-В древности здесь находился рудник по добыче камней-братьев.

-Иллюзия. — поправил Андрея Бернард, — Влияние внутренних химических процессов на органы чувств. Как наркотик.

Пятна карбонатного налета в глубоких ячейках. Ноги по щиколотку погружаются в камень. Только бы не нырнуть с головой. Исчезают трещины и отверстия. Очертания пещер оплывают и уменьшаются. От потолка вытягиваются и шлепаются куски размягчившегося камня. В мутноватом от вонючих газов воздухе кружатся хлопья распада. При каждом прикосновении скалы скрипят, вздуваются, покрываются жирными, черно-бурыми корками и тускнеют. Ощущение качания, хаотичного движения во все стороны. Липкая, бело-желтая жидкость связывает превращающиеся в газ нижние скалы. Раньше пещеры уходили намного глубже. Жидкость с каждым годом поднимается все выше и выше. Скоро и Колыбель затопит.

Наконец-то! Хаос. Или дурацкое, непонятное название — Колыбель. Мешанина меняющихся, перемешивающихся друг с другом газов, жидкостей и горных пород. Как вспышки — отдельные картинки...Из насыщенного сияющей пылью воздуха появляются, вырастают, а затем истончаются, исчезают кристаллы...Красная мгла внезапно превращается в тут же опадающую сферу воды...От резкого повышения температуры выступивший лед испаряется взрывом...Увеличилось давление — и все застыло, замерло. На мгновение...

Эпилог.

-Исследования в Хаосе выявили абсолютно новую форму жизни. Мои опыты при желании может проверить каждый. У Скрытых нет ни органов чувств, ни разума, ни скелета, ни кровеносной системы. Нет ничего, кроме универсальной, мгновенной приспособляемости к любым условиям. Скрытые на сто процентов меняют свой биохимический состав, если окружающая среда более агрессивна и устойчива, чем они сами. Как хамелеоны, только на атомном уровне. Но если Скрытые встречаются с более слабой и хрупкой материей, они ее поглощают и меняют. Это произойдет и с человеком, если он случайно упадет в Колыбель. Но покинуть Хаос Скрытые не могут: в стабильной, не меняющийся неделями среде обитания они очень быстро деградируют и умирают. Здесь древние легенды о вездесущности Скрытых сильно преувеличены. Ведь энергию для жизнедеятельности они получают от постоянных реакций изменения...

И создали Книгу книг Иные, и спрятали ее в Великой Библиотеке. Миллиарды лет стояла Библиотека на маленькой, забытой планете. А потом прилетели люди, прочитали древние надписи и — началась эпоха Поиска. Поиска рукописи в черной обложке. Единая теория поля, Святой Грааль, Книга книг, Ключ. Простые слова, но за ними скрывается разгадка всех тайн мироздания. Сердце Библиотеки, древняя рукопись, оставленная старейшей цивилизацией галактики — память о ней запечатлена в универсальных, понятных для всех разумных рас надписях.

Ежедневно множество людей с горящими глазами, жадными, нетерпеливыми руками и безграничным, свежим энтузиазмом устремляются в Библиотеку.

Кем эти люди были в прошлой жизни? Не имеет значения — сейчас все они — Ищущие Ключ, Жаждущие Истины, Идущие по Дороге...

Черный базальт гладкого пола. Большие, глубокие, кожаные кресла со светильниками, стоящие через равные промежутки. Закрытые пластиковыми стеллажами толстые стены. Непонятным образом защищенные от тления книги. Тонкие и толстые, большие и маленькие, целые книги и отдельные листы. Кричащие яркими обложками и прячущиеся от любопытных глаз. Пустые и хранящие забытые тайны. Коридоры. Лестницы. Этажи. Перекрестки. Теплый, неподвижный воздух. Запах старых книг, запах Мудрости.

Тысячи Ищущих Ключ бродят по залам Библиотеки, но бесконечные коридоры все равно кажутся почти пустыми. Занимающая почти всю поверхность маленькой планеты, эта сокровищница мудрости могла без остатка поглотить куда большее число людей. Познать Библиотеку, прочитать все книги не смог бы никто.

Оглушающий в бездонной тишине шелест страниц часто прерывается короткими, яростными воплями разочарования. Быстро гаснущими под гигантскими сводами залов. И снова бесконечный шелест. Исступленная целеустремленность выплескивается на равнодушные книги: не то, не то, не то!..

С тяжелым вздохом я вернул черную книгу на полку и затравлено огляделся по сторонам. Первые дни я просто ходил по библиотеке, но интуиция молчала. Неужели продеться просматривать все подряд? Господи, умоляю тебя, пошли мне удачу! Наверное, триллионы книг (а может и больше: кто их считал?) и среди них одна-единственная. Книга, которую не может найти никто. А может быть, она ждет именно меня...

Ключ. Он здесь, где-то здесь, совсем рядом, внутри одной из книг. Хорошо спрятан, очень хорошо.

Первая книга. Первая страница.... Пятидесятая...

Читаю уже по диагонали, но все равно медленно, очень медленно. Эх, жаль я не робот!

Сотая. Глаза уже не воспринимают текст, а автоматически скользят по строкам в поисках магического Ключа... Трехсотая страница... Вторая книга... Десятая... Сотая... Господи, ну почему мне не везет, почему?

Усталость, подожди, потерпи немного, я близко, я чувствую, что близко...

Все, не могу больше, надо отдохнуть... Поесть, попить, отдохнуть немного — и снова в Библиотеку.

Ну где, где ты?..

За что мне такая мука, за что? Усталость. Поглощающая все мысли, все чувства усталость. А затем — боль: боль отчаяния, боль бессилия. Режет, жжет, давит, разрывает изнутри и — растет, проклятая! Я должен, должен найти Ключ, иначе не выдержу.

Бесконечные книги — до тумана, до рези в глазах, до головной боли. Автоматика заученных движений: вернуться в гостиницу, поесть, попить, отключиться, назавтра прийти в Библиотеку и снова — бесполезные страницы и слова.

Поиск. Отдых. Боль, которую надо погасить, удовлетворить как можно скорее. Недолгий покой сна. Опять поиск.

Десятый день... Тридцатый, а может и сороковой или, наоборот, только первый, не знаю.

Боль растет с каждым днем, с каждой прочитанной книгой. Растет, достигает предела и — Пустота! Ни разочарования, ни злобы, ни отчаяния, ни жажды познания. Ничего.

Всё вдруг прошло. Уеду — все, уеду. Последняя попытка и уезжаю... Опять неудача. Ухожу. И возвращаюсь. Один раз и все... Ну еще один... Отступи, смирись с поражением, ты не найдешь, не найдешь... Ухожу окончательно. И снова возвращаюсь. Вдруг сейчас, именно сейчас... Должен же Он где-то быть!

Не найду, я не найду Книгу, все бессмысленно! А уйти — уйти нельзя, невозможно. Вдруг следующая, именно следующая книга... А я уйду, упущу шанс, единственный Шанс...

Ненавижу — Библиотеку, Книгу, себя.

И вдруг — ОНА! Черная обложка. Закрученная в тугую спираль кровавая нить. Золотые застежки. Неужели нашел?..

Прочитать, быстрее прочитать, пока не исчезла!

Схватил, нет, содрал с полки. Уронил. Торопливо нагнулся и поднял. Черт, не могу открыть: — так дрожат руки. Ух, обломал ноготь об застежку. Открыл.

Но это — стилизованная под книгу шкатулка. Пустая...

Сразу и не понял — уж не сошёл я с ума. Потрогал дно: на самом деле пусто. Радость летит по инерции: ура, нашел, нашел. Кончился Ад Поиска. А потом...

Потом я понял.

Струйкой песка, камешком, глыбой, осыпью, обвалом обрушилось РАЗОЧАРОВАНИЕ!

Книгу-шкатулку об стену... Еще раз... Схватил: раздавить, раздробить, разломать... Ах, не ломается! На пол — и ногой, ногой...

Проломил крышку. Сломал корешок. Изувечил дно.

Бить, топтать, давить, ломать, рвать, грызть, оставить просто древесную пыль. Пыль. Но все равно мало. Мало за такой обман, за такое издевательство, за ТАКОЕ! Вообще уничтожить здесь всё!

Затрещали переплеты, загрохотали стеллажи, зазвенели лампы...

* * *

Упущенную добычу не догонит тигр, погибшего воина не воскресит лекарь, проржавевший меч не перекует оружейник. Гранитная скала рассыплется, испанская роза сгниет, а универсальный Ключ — устареет.

Кто-то это понял за много веков до нас...

Пролог.

"Чудо, невероятное, немыслимое чудо природы! Мощнейшие источники хемосинтеза за миллиарды лет эволюции в полной темноте породили уникальную для пещер биосферу. После изменения климата некоторые разумные обитатели исчезнувших темных, влажных, холодных, тесных лесов переселились в пещеры. В подземелья, где нет хищников и условия существования пусть и скудны, но зато постоянны. Остальные приспособились к жизни в открытой, опасной, солнечной степи.

Рождение детей у пещерных жителей происходит только в период подземного половодья (точнее струйных "дождей"), когда вода приносит с поверхности разнообразную пищу: останки погибших животных, скопления органического вещества и остатки растений. Биологический механизм, блокирующий несвоевременные зачатия, пока не изучен. Половое созревание завершается к двадцати двум годам, а смерть наступает лет в тридцать. Затянутое детство, короткая молодость — и внезапная смерть. Старость отсутствует. Данный феномен объяснения пока не получил. Подземные "сутки" состоят из шести-восьми часов: трех-четырех часов сна и такого-же периода бодрствования.

Волосяной покров выполняет двойную функцию: органа осязания и защиты от холодного, сырого климата. Орган бокового осязания особый орган, улавливающий колебания воды позволяет ловить рыбу в полной темноте. Строение тела отличается от нашего. Длинные, гибкие, сильные конечности позволяют им легко лазить по любой, даже вертикальной поверхности. А какая гибкость! Закрученный в тугую спираль лаз для них не преграда. Впрочем, оно и понятно. Диаметр большинства пещер Нижнего Мира не превышает одного метра. Нашей экспедиции пришлось даже вырубать для себя искусственные ходы.

Как и все троглобионты постоянные обитатели пещер, подземные люди слепы. Но в черепной коробке сохранились заросшие глазные впадины. Отсутствие зрения с лихвой замещается до предела развитым обонянием, осязанием и слухом.

Карстовый лабиринт, проходящий под всей поверхностью Кхоарокрана, состоит из шести слоев: молодого, опасного мира Подводных Пещер, уходящего в недра планеты на неопределенную, недоступную для людей глубину; Нижнего Мира, богатого водой и принесенной с поверхности почвой, где в сухой сезон концентрируется вся подземная жизнь; гигантской, многоэтажной области Мертвых Пещер; Движущегося Пояса; старой, рыхлой зоны Гнилых Пещер и самых древних, местами соединенных с поверхностью Малых Пещер.

Уникальный, единственный в своем роде Движущийся Пояс, Чистилище спелеологов (граница между Верхним и Средним Миром) состоит из правильных глыб кубической формы, идеально подогнанных друг к другу. Пространство между ними заполнено водянистой глиной, по которой камни хаотично перемещаются в разных направлениях, как по смазке. Глыбы составляют только семьдесят процентов всего объема Движущегося Пояса, остальные тридцать — пустое пространство, которое находится в непрерывном изменении. Одни залы, туннели, шахты исчезают, другие возникают. Постоянно появляются сквозные пещеры, но ползти, рискуя попасть в тупик, по узкому, часто извилисто-коленчатому лазу, готовому в любой момент захлопнуться, очень опасно. Только наша экспедиция потеряла в нем восемь человек."

отрывок из отчета научной экспедиции в пещеры Кхоарокрана.

Глава первая.

-Еще один шедевр!- вздохнул начальник научно-исследовательской станции.- И в чем заключается гениальность этой ...хмм...скульптуры? "Примитивисты какие-то. Хуже Генри Мура."

-Как, Вы разве не чувствуете? — удивилось волосатое чудо.

-Ага, понятно. Эта скульптура состоит из двух частей. Первая идеально подходит под неровности пальцев и вызывает приятное чувство гладкой поверхности. Вторая своими резкими перепадами выступов и углублений, ассиметричным рисунком и быстрыми переходами от одного типа поверхности к другому символизирует нашу жизнь. — Малеев процитировал слова предыдущего аборигена. "Ну если только под микроскопом." — Нет ? Ой, извини, ошибся. — начальник достал другой листок. — Тогда ... твердое, огромное — само воплощение спокойствия, силы и вечности. Особый, мягкий, теплый материал символизирует нежность, человечность и душевное тепло, а холодные (даже ледяные) включения олицетворяют смерть, отчаяние и бессмысленность жизни. "Зря мы, наверное, изготовили для них миниатюрные инструменты. Херней занимаются. Еще и просили поменьше-потоньше."

-Да при чем здесь характер поверхности? — возмутился абориген. — Вкус, в этой скульптуре главное — вкус. Попробуйте.

-Попробовать? — Малеев покосился на творение. Серо-зеленый риагинт, зачем-то намазанный полупрозрачной кашеобразной массой ...какой-то органики, по запаху уже явно подгнившей. — О, какой прекрасный вкус! "Как хорошо, что аборигены слепы!"

-Правда, прекрасный? — в голосе аборигена сквозило сильное сомнение. — Может, попробуете еще раз: для верности?

-Это действительно шедевр, — заверил аборигена Малеев. — Благодарю за великий дар. Пусть наши звуки никогда не разделят ни вода, ни камень; а запах не сотрется из памяти! — использовал Малеев местную форму прощания.

"Экспонат Љ 12. Пояснение аборигена: данная скульптура испускает множество ароматов, нет, даже не ароматов, а невероятно сложную смесь тонких разнообразных запахов, вызывающих у человека самые разнообразные эмоции. Рекомендация: воспользоваться запаховым анализатором ( желательно посовершенней)".

"Экспонат Љ 44. Пояснение аборигена: аналогично Љ 12. Рекомендация: если не любите лук, то лучше не нюхайте."

"Экспонат Љ 153. Пояснение аборигена: короче, он издает звуки. Рекомендация: из коробки лучше не вытаскивайте, а то камень рассыпется."

"Экспонат Љ 299. Аналогичен Љ 153."

"Экспонат Љ 501. Пояснение аборигена: творение одновременно воздействует и на обоняние, и на слух, и на осязание, и даже на вкус(!). Рекомендации: отсутствуют."

"Приняты и утилизированы: некие комки из самого разнообразного органического вещества, какое только можно найти в пещерах: сверчков, многоножек, мелких насекомых, саламандр, подземных раков, протей, живородок, водорослей, мхов, папоротников и грибных нитей."

"Запись хора аборигенов. Вот это уже интересно: многие интонации улавливают только приборы."

Глава вторая.

Пятьдесят веков спустя.

"Я приветствую тебя, мой далекий потомок. А если ты не мой родственник по крови, то я все равно рад встречи с тобой. Встречи в грядущих веках, в невообразимо далеком будущем. В твою эпоху, мой далекий и любимый потомок, память о Внешнем Мире наверняка потускнеет, исказиться и сохраниться, быть может, только в древних легендах. Как я хочу рассказать тебе о моем мире, который и для тебя является родным, о мире света, огня, безграничных просторов, ветре, бьющем в лицо, о солнечном тепле, о ароматах цветов и о многом, многом другом! Но, увы, есть вещи, которые невозможно объяснить, описать словами. Их надо видеть, чувствовать...

Пятьдесят лет прошло с тех пор, как все народы Кхоарокрана, спасаясь от давно предсказанной катастрофы, бежали во Внутренний Мир. Пятьдесят лет! Почти вся моя сознательная жизнь. Первое время было тяжело, так тяжело, что многие сходили с ума в этих затхлых, темных, холодных, сырых, узких (все скалы не вырубишь), грязных, каменных норах или кончали жизнь самоубийством. Некоторые не выдерживали и возвращались назад. Оставшиеся завидуют им: по крайней мере, ушедшие уже избавились от мучений. Постепенно мы смирились с печальной участью, которую уготовила нам несправедливая судьба. Ярость, отчаяние, тоска, душевная боль сменились тупым оцепенением. Шума от медленных, скованных движений и тихих, безжизненных голосов четырех миллионов людей почти не слышно. Каменные стены и потолок своей гигантской, плотной, невообразимой массой в сотни миллиардов тонн почти физически давят на психику. И не радует созданный заранее гигантский мир искусственных пещер: гладко отполированные стены (с вырезанными на них ориентировочными знаками) и пол; вырубленные на опасных спусках и подъемах ступеньки; перекинутые через подземные потоки каменные мосты; стесанные в низких местах потолки. Противны коридоры, залы, колодцы, комнаты, лестничные шахты, расширенные природные гроты, отводные водотоки и суженные, укрепленные обвалоопасные залы. Моя жизнь прошла, кончилась еще наверху, толком даже не начавшись. Незаметная, незначительная в первые десятилетия деградация в последнее время пошла по гиперболе. Надежда, последняя надежда, которая еще удерживает меня в этом мире, мои дети, мои наследники, тает, угасает на глазах.

Потоки ратонов от распадающейся соседней галактики иссякнут только через тысячелетие. Тысячелетие! Только мой далекий потомок вновь увидит свет, если мы вообще сможем выжить в пещерах, в чем я теперь сомневаюсь. У детей, родившихся под землей, появились первые признаки быстрой деградации. Худые, низкорослые, бледные, вялые, слабые, с замедленным обменом веществ, с заторможенной реакцией и с пониженным содержанием гормонов. Дети, которые никогда не смеются. Лучше бы мы погибли...

Подземные аборигены приняли нас, как богов: помогают, чем могут; крутятся везде и ловят каждое слово. Волосатые, но сообразительные дистрофики. Господи, неужели они унаследуют нашу культуру, самую древнюю, самую великую в Кхоарокране? И как они ее исказят?! Еще одно наказание....

Но даже если мы сможем выжить в этом Аду, то как спасемся от неизбежной деградации? Господи, помоги моим детям, мне уже ничего не надо!

Когда я начинал писать эту рукопись, то надеялся, что ее прочитают мои потомки. Теперь я знаю: моим надеждам не суждено осуществиться. Уничтожать уже готовую рукопись конечно глупо. Пусть она лежит здесь — просто как память о нас.

Будь ты проклят, Господь!"

рукопись в подземелье Тха

Глава третья

Путь в Храм Эрик знал наизусть. Идти по наклонному туннелю от реки Холодная до того места, где пол начнет наклоняться вправо и немного вверх. Затем по левой стене до маленькой трещины, проходящей снизу вверх почти до потолка, за ней должен быть округлый уступ на уровне груди. За уступом повернуть влево, дойти до ровной площадке на полу, обойти ее справа и низко пригнувшись, войти в первый попавшийся под руку коридор в правой стене. Странный, уникальный запах. Гладкие, ледяные стены. Мягкий, холодный материал, превращающийся в воду (если взять его в руки). Камни, растущие из пола, спускающиеся с потолка или покрывающие стены, колоннообразной, спиралеобразной, вуалеобразной и даже ассиметричной формы. Идеальное место для Храма. Запахи всех членов Совета уже на месте. Неужели припоздал? Тоже мне вестовой!

-Итак, уважаемые коллеги, первая тема дискуссии — исследование сущности такого философско-мистического понятия, как свет. Он часто попадается в священных книгах: дневной свет, солнечный свет, лунный свет, свет звезд и т.д. Первым докладчиком выступает Николай Кузнецов. Прошу.

-Благодарю,- сказал Николай Кузнецов.- Итак, наши предшественники предполагали, что речь идет о духовном, внутреннем свете праведников и пророков. Однако мои последние исследования опровергают эту гипотезу. Согласно священным книгам свет исходит от каких-то: "солнца", "луна", "звезда" и т.д. И хотя определение этих мистических категорий- бессмысленный набор слов, но в любом случае ясно, что речь не идет о людях. Лично я считаю, что "солнце", "луна" и "звезда"-это какие-то духи, а, может быть, даже боги.

-Не согласен,- вмешался в разговор Анри Сентонж.- В священных книгах упоминается про духов и богов, но они там так и названы: духи, боги, а не какие-то там "солнце", "луна" и "звезда".

-Это могут быть какие-то символы,- защищался Николай Кузнецов.- И эти символы могут обозначать только богов.

-Хорошо, тогда расшифруйте нам эти символы,- сказал Анри Сентонж.- Вот например: "Рахатан — естественный спутник Кхоарокрана". Что вы об этом думаете?

-Не знаю,- честно признался Николай Кузнецов.- А вы?

-Тоже,- ответил Анри Сентонж.- В священных книгах много, очень много непонятных слов. Я думаю, что нам никогда не постичь мудрость Древних.

-Почему вы верите этим книгам? — воскликнул Генри Стенсон, глава немногочисленных местных атеистов. — У нас нет абсолютно никаких доказательств, что этот мифический мир Великой Пустоты действительно существует. Эти книги — плод чьей-то фантазии.

-Да вы просто отрицаете все то, что не в состоянии понять!- с гневом сказал Анри Сентонж.- Вы без...

-Пожалуйста, без оскорблений,- мягко перебил его председатель.- Кто-нибудь еще хочет высказаться? Нет? Тогда переходим к следующей теме дискуссии — о смысле слов "радуга" и "цвет".Докладчиком снова выступает профессор теологии и философии Николай Кузнецов.

-Спасибо. Итак, после всестороннего и тщательного изучения священных книг я пришел к следующим выводам: цвет-это какая-то внутренняя характеристика предмета. Зеленый является каким-то синонимом жизни. Но только какой-то низшей жизни. Зеленый цвет нигде не применяется по отношению к человеку. Синий, в основном, характеризует воду, следовательно, это какой-то синоним слова "пригодная для питья". Значение слов "черный" и "белый" никаких сомнений не вызывает: черный — злое начало в мире, белый- доброе. Но это мы знаем уже давно. Значение слова "желтый" я понять так и не смог. В книгах им характеризуется очень много вещей, не имеющих друг с другом ничего общего. С красным цветом тоже очень много неясностей, но лично я считаю, что красный-это символ божественной внутренней энергии высшей жизни.

-А почему тогда эта "красная кровь" есть и у животных?- спросил Анри Сентонж.

-Ну...-Николай Кузнецов на секунду замялся.- Божественная сила в спящем состоянии могла быть и у животных. А теперь я хотел бы перейти к вопросу о радуге. Вот слушайте. Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. Значение слов: "оранжевый","желтый"," голубой" и "фиолетовый" я еще не выяснил, но закономерность уже прослеживается. Если пропустить оттенки, то получится следующая логическая цепочка: белый, красный, желтый, зеленый, синий и черный. Боги, высшая жизнь, непонятное слово, низшая жизнь, питьевая вода и злые силы. Ну ладно, предположим, что синий цвет-это все-таки символ неживой природы, созданной для удовлетворения потребностей человека. Тогда радуга-это постепенный переход от добрых богов и высшей жизни к неживой природе и злым духам. Вероятно, это следует понимать следующим образом :боги создали людей, они низшую жизнь и т.д. Каждый новый мир оказывался все более и более несовершенным по сравнению с изначальным. Здесь может быть несколько философских объяснений, но я пока не склоняюсь ни к одному из них. Я закончил. Благодарю за внимание.

-Полностью с тобой согласен,- сказал Анри Сентонж.- Даже более того, я благодарю тебя за новое доказательство истинности нашего Учения.

Генри Стенсон издал слабый, на грани слышимости, звук, означающий обиду и полный бойкот.

-Я тоже благодарю Николая Кузнецова за подробный и обстоятельный доклад,- сказал председатель.- Итак, переходим к следующей теме: зрение -особый вид телепатии. Как известно, он присущ только богам. Кстати — спохватился председатель — Эрик Еритомо, почему вы все время молчите?

-Мои идеи вам никогда не нравились,- в голосе Эрика появились угрюмые и обидчивые ноты.- Поэтому я предпочитаю молчать.

-Простите нас, если мы вас чем-то оскорбили, просто ваши идеи... -председатель запнулся.- Мы все заняты одной благородной работой-поиском Истины. Прошу вас, Эрик Еритомо, выскажите свои соображения.

-Ну ладно,- с неохотой сказал Эрик.- Мне кажется, нет, я даже почему-то уверен в том, что Внешний Мир существует на самом деле. Не знаю, в каком районе пещер, но он существует.

-Какое богохульство!- не выдержал Анри Сентонж.- Заявить, что страна богов находится в нашем материальном, погрязшем в грехах, мире!

-Мне стыдно за вас, Эрик Еритомо!- воскликнул Генри Стенсон.- Мой лучший ученик поверил во весь этот мистический бред!

-Такие заявления нельзя делать без тщательного изучения священных книг,- добавил в свою очередь Николай Кузнецов.

-Мне тоже кажется абсурдной эта идея,- сказал председатель.

Глава третья.

-Уважаемые камни, то есть курсанты! Поздравляю с успешным окончанием курса молодого бойца. Все вы получили запаховые метки рядовых и теперь считаете себя непобедимыми бойцами. Хочу вас обрадовать: вы ничего не умеете и ничего не стоите...Почему молчите? Неужели никто не хочет возмутиться? Ну смелее, смелее: я вас не съем.

Одиночные запахи воинов соединились в плотную смесь.

— Боитесь? И правильно делаете. Ладно, тогда обойдемся без очень приятной демонстрации. Вы знаете полторы тысячи болевых точек, нажатие на которые приводит к смерти. Но эти знания эффективны только против катящейся по пещерам глыбы, дышащей громче водопада. Но настоящий воин никогда не будет демаскировать свое пространственное расположение. Специально подготовленный, очень опытный слухач может засечь звук шагов или шум дыхания воина, но не вы. Только столкнувшись с бойцом, вы узнаете о его существовании. Поэтому во вражеских пещерах надо передвигаться, выставив вперед руку. Именно руку, а не башку, пузо или член. Ощутив прикосновение волос противника, надо с силой прижать руку к телу врага и двинуть соединенные в горсть пальцы по расширяющейся спирали: так вы обязательно найдете болевую точку, если вас раньше не убьют. Против опытного противника такой прием, конечно, бесполезен.

Слитный гул разочарования.

-Ну ладно, начнем с самого примитива.

* * *

Слухач напрягся. Неопытный: сразу после учебки. В сезон наводнений и обвалов, в период всеобщей неразберихи и перемещения больших масс людей (одни роженицы чего стоят!), его никогда не послали бы на передовой шар. Нет, опять послышалось. Вибрация от далекого обвала ушла дальше. И снова почти полная тишина. Фуу, а я то уже испугался, что пропустил врага! Да вряд ли акдэнские племена предпримут здесь атаку. Сверху, в обход из Среднего Мира — вполне. Там и ходы гигантские, и пещер побольше: все не прослушаешь и ловушками не забьешь. Интересно, неужели кто-то действительно может незаметно пролезть через ходы, намазанные липким, скрипящим от малейшего прикосновения песком? Тоже, наверное, байки ветеранов...

Сезон дождей кончился. Рев бурлящей воды и грохот накладывающихся друг на друга обвалов сменился слабым, почти не мешающим плеском волн и редким треском разрушающихся изнутри камней. Опять обвал: той же интенсивности, но чуть ближе. Неужели акдэнцы решили вырубить туннель, рискуя Подарками Богов? Какая глупость! Какой грохот! Да пока они дороются до Андараха, мы им сотни ловушек приготовим. Позвать на помощь? Нет, туннель еще слишком далеко: вдруг это обманный маневр.

Далеко внизу плескал волнами, булькал пузырями, журчал ручьями, шумел порогами и перекатами опасный, но богатый рыбой мир Подводных Пещер. Неопытный слухач. Зря его оставили одного, понадеявшись на спокойное время. Не смог он отличить плеска волн от звука вынырнувшего человека; бульканья пузырей от слившегося с ним дыхания; шума реки от съимитированных под него шагов; звука свободного водотока от искаженного, измененного плывущими телами. И поплатился за это. И за запаховые метки рядового, из гордости не смытые перед дежурством — тоже.

Беззапаховое тело перекрыло аромат воздуха в туннеле. Слухач заколебался: запах смыт водой — непонятно, свой или чужой.

-Пароль? — успел спросить слухач.

Рука коснулась слухача, сделала круговое движение по грудине (определив часть тела), рванула вверх и влево. Щелчковый удар пальцев сломал ключицу. Пальцы раскрылись, рука перевернулась и пошла вдоль шеи. Рубящий вертикальный удар снес ухо. Затем раскрытой ладонью рука легла на лицо, закрыла рот, пальцы через глазные впадины проникли в мозг. Резкий толчок дернул голову сначала вниз, челюстью об колено, а затем назад, ломая шею. Слухач не успел ничего понять. Весь прием занял три резких выдоха (полторы секунды).

Теперь прислушаться и принюхаться. Слабая, отдаленная симфония разрозненных голосов, движений, чавканий и дыханий. Запах омытых, очищенных водой камней. Тяжелая, насыщенная смесь человеческих ароматов отсутствует. Только бы не напороться на вражеских нюхачей! Большая часть племен сейчас занята сбором пищи в Среднем Мире: повисшей на выступах, застрявшей в трещинах и скопившейся в углублениях органики. Пройдет время — и заблудившаяся в трещинах вода стечет вниз, блокированная глиняными пробками — испарится и Великие Пещеры станут недоступны для человека. Племена вернутся в узкий, маленький, сравнительно легко обороняемый Нижний Мир, сбереженный слухачами и элитными отрядами спецназа, умеющего ориентироваться по звукам. По отраженным, искаженным, слившимся, слабым звукам. И не просто ориентироваться, но и вести маневренную, быструю войну. На уровне осязательных рефлексов, после долгих тренировок, ценой бесчисленных ушибов и переломов — так и только так можно научиться бегать по пещерам.... Ладно, придется рискнуть: основная масса солдат обычно дислоцируется под Великим Миром.

Тихий свист — сигнал для щупачей. Ощупать каждый выступ, каждое углубление, расселину, трещину, отверстие, нору и ячейку. Знать комнаты, гроты, залы, этажи, колодцы, шахты, галереи и ходы Андараха, как свои собственные. Пройти горизонтальные и вертикальные щели; широкие коридоры без пола; узкие лазы, изгибающиеся и закручивающиеся в разные стороны; наполненные иглообразными выступами скал туннели; тонкие мостики над пропастями и сложносоставные залы с узкими перемычками.

Ибо не мелкий набег, не легкий удар задумал Джэд Тайлер, а разведку: глубокую, всестороннюю. Разведку перед смертельным ударом. Немногочисленными, бесценными воинами Джэд Тайлер никогда бы не риснул в незнакомых водах вражеских рек. А щупачей не жалко. Как и себя.

Глава пятая.

Вода: ледяная, неподвижная. Хорошо. Легкое колебание: слишком далеко. Приближается. Еще чуть-чуть и...Поймал. Как хочется съесть! Нельзя: за невыполнение плана полагается наказание. Проклятые, зажравшиеся вожди! Отнести протею — и снова вниз, в мир Подводных Пещер.

Шестьдесят токов воды в гигантском, но уже обезрыбленном озере. Ближний, правый очень сильный: значит, водопад или водоворот. Нет, водопад — у водоворота нелинейное колебание воды. Левый, дальний — сильнее, но ровнее: крутой, длинный водоток. Резкий, прерывистый — порог. Более плавный — перекат. Сильный, постоянный — опасно: обратно не выплывешь. Остальные слабые, но переполненные легкими толчками: реки в неровных пустотах. Куда же поплыть? Не попасть бы в сифон! Прищупаемся к воде. Большие перерывы в легких толчках: значит, есть воздух.

Глубокая река: вибрация от столкновения воды и дна почти не ощущается. Сравнительно спокойное, однородное движение воды. Живородка! Ее я съем: пошли они все в камень! Сливающиеся резкие удары и длинные мощные толчки. Далеко: где-то слева, за стеной. Опасно, но интересно. Подплыть? В бурной воде и рыбы больше...Ага, особый вид колебаний, напоминающий резкие, сильные удары (кавитация разрушение камней вследствие схлопывания пузырьков воздуха) — лучше обоплыть. Искаженный звук разрушающихся камней, их стук об дно. И изменение вибраций воды. Сворачиваем в левую протоку. Еще одна живородка! Надо возвращаться...

Новый заплыв. В другую реку. Серия коротких сифонов. Сужение с сильным течением. Завалы камней на дне нового озера. Интересно, существуют ли доступные только из-под воды Свободные Пещеры или все пропавшие рыбаки просто погибли? Так хочется уплыть куда-нибудь ...подальше! Течение ослабевает. Новая пещера. Большая — стенки не ощупываются. И запаха людей нет. Перелезти через каменный завал. Ощупаемся. Река уходит в щели. Слишком узкие. Грот. Тупиковый? Нет, слева — круто поднимающийся широкий лаз. Поднимаемся. Спускаемся. Новый зал? Да, зал. И река. Тихая, насыщенная песком, мелкая, медленная. Передвигаемся очень медленно и осторожно. Вода уплотняется и замедляется. На дне — мягкое вещество (ил). Давно пора вернуться, но впереди — загадочный запах огромной пещеры и звук сильного потока. Вода превращается в жижу, затем ...Запах глины впереди. Запах именно вязкой, непроходимой глины. Придется карабкаться по стене. Впереди — запах зыбучих песков сливается с запахом каменного потолка. А, здесь есть боковой ход, уходящий куда надо.

Запах еды. Сильный, насыщенный! И никакого аромата человеческих тел. Неужели ...Свободный Мир? Нерв за нервом, мышца за мышцей, орган за органом тело рыбака стало изменяться. Нет, не больно: совсем незаметно. Звуки стихли, запахи исчезли, а твердый камень превратился в пустоту. Беззвучная, беззапаховая, бестелесная Смерть: насыщенный особыми бактериями газ, скапливающийся в некоторых подземельях.

Глава шестая.

Сны. Драгоценное мистическое состояние. Состояние, доступное только богам. А боги умерли. Нет, они не могли умереть, они просто вернулись в свой прекрасный далекий мир. Ушли, оставив непонятные манящие слова. Свет...Огонь ...Солнце ...Ветер... Простор...Свобода...Наверху!

Орущие Пещеры, Движущаяся Смерть пощадила Эрика. Гнилые Скалы остались далеко внизу. Все позади, все! И задевшая хребтину глыба. И погружение по шею в рыхлый камень: думал уже конец. И жжение (пыли) в горле: больно дышать. И самое ужасное — затяжной, свободный, мучительно долгий полет с финальным приземлением на холм пыли и мелких обломков. Знал бы заранее...Хорошо, что не знал! Горная порода сменилась насыщенной камнями глиной, затем пошла...земля. "Земля! Здесь! — удивился Эрик — Так далеко от Нижнего Мира!" Впрочем, такой толстый слой жирной, очень плотной, комковатой, плодородной почвы встретить во Внутреннем Мире было невозможно. Молоток застрял в густом переплетении корней, затем в твердом, плотном дерне и...провалился в пустоту. "Еще одна пещера." — успел подумать Эрик и вдруг. Боль. Адская боль. Лавина жидкого огня (солнечный удар) обрушилась на Эрика и, казалось, в мгновение ока содрала с него кожу. Мозг был сожжен, парализован гигантской, невероятной болью. Инстинкты, чистые инстинкты выдержали страшный, немыслимый по силе удар и взяли управление телом в свои руки. Они швырнули Эрика вниз и влево...

Эрик очнулся и тут же снова потерял сознание от боли. Его душа рывками возвращалась в материальный мир и снова проваливалась в небытие. Весь мир превратился в маленький, далекий, почти неосязаемый камень, который связывала с его душой тонкая, очень тонкая и слабая ниточка. Порвись она — и душа Эрика навсегда канула бы в пустоту. Боль. Пустота. Боль. Пустота. Боль. Пустота...Боль. Камень. Пустота. Тело. Пустота. Запах. Пустота. Стон. Пустота. Огонь. Книга. Огонь. Книга. Пустота...Боль. Пульсирующая и постоянная, резкая и тупая, слабая и сильная. Камень. Боль. Тело. Боль. Запах. Боль. Стон. Боль. Кто я? Где я? Зачем? Пустота...Боль. Камень. Тело. Запах. Стон...Путь...Я должен...идти...идти вверх...вверх...Эрик с огромным трудом встал на четвереньки и еле-еле выполз на поверхность. Запахи: чудесные, одурманивающие. Звуки: непонятные, оглушающие. Изумление. Радость. Пустота...Бурлящая, бьющая через край, разрывающая на куски сила заполнила тело Эрика. Огонь в голове. Покалывание. Стук. Покалывание. Стук. Движение. Покалывание. Гул. И вдруг голову пронзила острая, адская боль, как будто рухнула какая-то стена, и в мозг потрясенного Эрика хлынул ревущий поток непонятных, новых, невероятно красивых образов, которые сам Эрик не мог объяснить, описать словами...Свет. Огромный белый диск. Мерцающие точки. Пылающая красная полоска. Зеленая трава. Простор: безграничный, ветреный. Сила: горячая, обжигающая. Свобода. Навсегда! ...

Через несколько минут сожженный солнцем труп съели дикие звери.

Эпилог.

Миллиард лет спустя.

На Кхоарокране теперь нет пещер и подземной биосферы. Остановилась уходящая вниз вода, наткнувшись на непреодолимую, нерастворимую преграду — базальтовую плиту. Подземный лабиринт перестал расти вглубь. Разъела, растворила, разрушила известняк эрозия. Вышли на поверхность, увидели свет — и исчезли пустоты. Белый осадок вымыло, вынесло в океан. Солнце и жара в бывшем мире Подводных Пещер, ветер в Нижнем, облака в Среднем, самолеты в Верхнем. Высохли трупы, исчезли каменные оболочки, рассеялись запахи, потерялись в безграничном пространстве звуки. Не упадут камни, не оглушит вода, не увлекут в неизвестность бесконечные ходы. Погиб мир тайн, препятствий и тьмы. Созидатель и Разрушитель, Бог и Дьявол, Начало и Конец — Вода. Простая вода.

Пролог.

Ничего. Абсолютно ничего. Округлый гранитный камень в желобке ручья, вмурованная в скалу деревяшка и застывший металлический водопад на руднике — кто увидит в обычных природных предметах творения великой цивилизации? Глупые, наивные, высокомерные люди! Неужели они надеялись что-то найти? Люди, для которых чужая логика — бессвязный абсурд, прекрасный мир — обман чувств, а самое главное — пустяк. Не заметили, не поняли, не захотели разобраться. Разведывательный отряд Раги Борона тоже не нашел оружейный склад Великих и на обратном пути заблудился.

Глава первая.

Как хорошо, что мы заблудились! Солнца обжигают, ослепляют светом. Чувствуешь, как пустыня выгоняет из тела холод лесов и высушивает, испаряет влагу. Простор неохватный, окрыляющий. Воздух сухой, легкий: не надышишься! Скалы безжизненные, чистые. А вода! Не мутная, противная, переполненная насекомыми и плесенью, покрытая жирной зеленоватой пеной из миллиардов органических останков, а чистая, прозрачная, вкусная. Пить, пить, пить до рези в животе, до тошноты и не напиться! Класс! Тишина — вечная, спокойная. Твердый, надежный камень вместо зыбких, болотистых почв. Свободные, широкие проходы между скал, а не густое, бесконечное переплетение упругих, толстых лиан. Рассыпавшиеся по пустыне люди бесшумно мелькают среди скал. Молчат по привычке. Еще не поняли, не поверили: здесь нет хищников. И никуда не надо торопиться, убегать, догонять! Хочешь иди, хочешь лежи хоть весь день. Поднять голову, распрямить плечи, идти по чистым камням, а не ползти по грязной, липкой земле. Неторопливо рассматривать каждый камень, а не испуганно озираться по сторонам. Как неохота возвращаться домой!

Темно-синее, непроницаемое небо без единого облака. Ветра нет. Вонзающиеся в небо широкие световые столбы. Концентрические круги окружают маленькие, белые солнца. Затмевающая все другие источники света многоугольная, загадочная фигура в центре небосклона. Источники света неподвижно висят в небе вот уже...ну часов пять мы в этом мире точно находимся. Сгустившиеся в высоких облаках ледяные кристаллы иногда преломляют свет и порождают необычные атмосферные явления. Только интересно, почему не видно перистых облаков? Густая синева — что это: природный цвет неба или однородные облака? Скорее всего, облака — граница между источниками света и остальным небом очень резкая. Почему источники света неподвижны? Неужели вращение нового мира такое медленное? Вся картина сильно напоминает гигантскую пещеру с громадными, светящимися кристаллами причудливой формы. Но...Маленькое "но" полностью разрушало логичный вывод. Солнца не только светят, но и греют. Их яркость постепенно увеличивается. Значит, все-таки не пещера. Неужели неподвижная планета? Вряд ли. Скорее, очень медленное вращение. Странно. Куда же мы все-таки попали?

Деревья в лесу, стены в пещерах и скалы в пустыне порождали особое эхо: первый слог накладывался на второй, первый и второй — на третий и т.д. Поэтому жители лесов с детства привыкли разговаривать отдельными слогами с длинными паузами. Для удобства читателей прямая речь переведена в обычную форму, сохранены только изменяющие тембр искажения.

— Ты уверен, что мы не ходим по кругу? Часов десять уже.- грубый голос Раги Борона вырвал Эдуарда из расслабленного, мечтательного состояния.

— Уверен. Я ориентируюсь по параллельным цепочкам глыб.

— Да мне наплевать на твои параллельные цепочки! Ориентируйся хоть по гавнешкам, но выведи нас отсюда.

Эдуард задумался. Параллельные цепочки глыб разделяли неглубокие долины. Других ориентиров не было. Одинаковые цепочки глыб состояли из трех звеньев: первая глыба лежала горизонтально, вторая наклонена под углом тридцать или шестьдесят градусов, а третья перевернута вверх ногами. Реки появлялись и исчезали под землей. Не ориентироваться же по ненормальным, непонятным солнцам!

— Ну и что замолчал? Давай шевели извилинами!

Странно. Даю пять лет жизни, но эту реку мы уже переходили. Я хорошо запомнил сросшиеся друг с другом мелкие кристаллы на упавшей скале и круглый остров песка на переправе.

— Может и по кругу.- с неохотой признался Эдуард и быстро продолжил, — В этом случае надо ставить базовый лагерь и создавать систему меток по окрестностям. Способ очень долгий, но зато надежный.

— Хорошо. Будем ставить метки. Завтра и начнем. А сразу нельзя было предложить? Столько времени потеряли.

Солнца стали гаснуть. Именно гаснуть, а не закатываться за горизонт. Центральный многоугольник исчез сразу, но кольца засияли еще ярче. Затем на небе появились копьеобразные искорки, а световые столбы поменяли цвет. Кольца соединились во фрактал. Светила стали дробиться, расплываться и смешиваться. И как заключительный аккорд — однородное фиолетовое мерцание распространилось по всему небу. Наступила ночь.

Глава вторая.

Страх, подспудный, постоянный, подавленный страх потерять счастье, сказку, рай осуществился. Осуществился! Синее, глубокое небо содрогнулось, покрылось трещинами и распалось. Из далекого мира вылезло, вынырнуло зеленая, насыщенная водой лиственная пелена. Огромные солнца исчезли за деревьями. Чистые реки замутились и поросли тростником. Камни рассыпались и превратились в землю: грязную, скользскую, кишащую насекомыми. Стерильный, чистый воздух пустыни наполнился удушливыми запахами, перенасытился влагой и отяжелел, уплотнился. Влажный, сумеречный холод сменил жаркие, светоносные просторы. Устремившиеся вверх деревья проткнули, изрезали, сжали пространство. Вечная тишина пустыни сменилась осторожными, несущими смерть звуками.

Сильнейшая судорога прошла по телу спящего Эдуарда. Руки сдавили случайный камень. Вены вздулись, мышцы напряглись, костяшки пальцев побелели — и камень сломался. Но этого мало, мало. Руки бешено забегали по скале в поиске новой жертвы. Жертвы, которую можно сломать, смять, разорвать, раздробить, растоптать, уничтожить. И ничто уже не могло остановить порожденную отчаянием силу: ни долг, ни брошенная в лесу семья, ни любовь к отцу, ничего. Сделать все что угодно, лишь бы остаться в раю.

* * *

Бросить двух маленьких детей, двух лапочек ради солнечной пустыни! Неужели я способен на такое, неужели я не смогу победить себя? Нет, не смогу. Я чувствую, знаю, понимаю, что не смогу. Страх перед самим собой. Подумать только: бояться, ненавидеть, презирать себя! И главное, склониться, проиграть. До сих пор не верится. Я — сволочь, предатель, трус! Невероятный, невозможный позор для родины, клана, а главное — Учителя! Остальным то что — выходцы из незнатных, бедных семейств, никогда не знавших чести. Но я, я — другой? Теперь уже нет...Все было давно готово, но Эдуард тянул время. Вдруг что-нибудь случиться. Нет, не случится. Великое событие уже произошло. Хорошо, что экспедицию возглавил скотина Раги Борон, а не Учитель. Так легче, намного легче поставить крест на ... не могу это произнести: слишком больно!

-Не знаю, как ты, а я уже скучаю по лесу.

Погруженный в мрачные раздумья Эдуард вздрогнул от голоса Раги Борона. "Поперло старого козла на лирику."

-Скучаете по лесу!- поразился Эдуард. — По холодному, опасному, вонючему, постоянно шумящему, полутемному, мокрому лесу!

— Ты еще очень молод и глуп, чтобы понять. Рыбы не летают в небе, орлы не плавают в море, летучие мыши не видят света. Человек должен жить там, где родился и выполнять свое предназначение.

" Нет, надо решаться. Что это я в самом деле?"

-Мы не будем искать выход.- с облегчением выговорил Эдуард роковые слова. "Теперь все."

-Что?!

-Мы не вернемся домой. Сами живите в мокрой морозилке.

-Ты что, перегрелся в своей пустыне? Как ты смеешь таким тоном разговаривать со старейшиной? Да за такое

-За такое вы ничего мне не сделаете. В этом мире вы никто.- Эдуард в упор посмотрел на Раги Борона. "Ну давай, испепеляй меня взглядом!"

-На колени, — приказал Раги Борон.- На колени, я сказал! Быстро! — заорал он.

Упорное, угрюмое молчание. Борон кинул грозный взгляд на собравшихся вокруг молодых воинов, но никто не потупил взор. Он сделал решительный шаг по направлению к Эдуарду и заколебался.

— Ну и будьте вы прокляты!- после долгого молчания сказал Борон,- Неужели вы думаете, что это настоящий лес? Ха-ха-ха! Вспомните: мы заблудились в огромной, странной пещере, заполненной иллюзиями. Чудес в мире не бывает. Не бы-ва-ет.

— Вам лучше уйти, и побыстрее.- сказал сразу помрачневший Эдуард,- А то я могу припомнить все прошлые издевательства. Убирайтесь!

Глава третья.

Сволочь Борон: накаркал! Чтоб он сдох! А впрочем, он и так в одиночку не дойдет до леса. Только мне от этого не легче. Издевательство, настоящее издевательство судьбы! Половина отряда уже ушла, остальные колеблются. Не знаю, что делать: обидно до слез. Странные, дикие звуки четвертые сутки захлестывали молчаливую пустыню. Фоном для них служил постоянный, расплывчатый шум. Даже обычно успокаивающий звук накатывающихся волн раздражал периодическими изменениями громкости. Топот гигантских ног и громоподобный рев неизвестного животного заставляли вздрагивать и крепче сжимать оружие. Короткие одиночные звуки напоминали удары хлыста. Серии щелчков заполняли паузы. С верхушек скал доносилось мелодичное, нежное пение от невидимых птиц. Медленно нарастающий, а затем мгновенно обрывающийся гул. Режущий, пронзительный вой на грани слышимости. Другой вид гула, то ослабевающийся, то усиливающийся. Глубокое клокотание (гыр-гыр-гыр) временами заглушало остальные звуки. Внезапное громкое урчание и бульканье. Неожиданные поющие звуки как-будто из под земли.

Проходили часы, но никто в пустыне не появлялся. Звуки приближались и удалялись, появлялись и исчезали, но ничего больше не происходило.

-Ну и пусть щелкает и ревет,- переорал какофонию Эдуард.- Главное, чтобы на нас не нападало.

Концерт не по заявкам продолжался, но репертуар постепенно менялся. И уши заткнуть нельзя: на местности с ограниченной видимостью нельзя полагаться только на зрение. Или наплевать на все предосторожности? Нет, рискованно...Звуки стали тише или я уже глохну? А впрочем — какая разница? Главное — голова перестала трещать. Может удастся сегодня выспаться...

Глава четвертая.

Тишина. Полная тишина. Неужели сон? А где большая часть отряда? Значит, все-таки не сон. А звуки: почему они стихли? Нет, надо выяснить раз и навсегда: пустыня это или пещера? Могли мы случайно попасть в параллельный мир? Могли. Могли ли мы заблудиться в огромной пещере? Да.

Четверо оставшихся с Эдуардом членов отряда с блаженным видом наслаждались тишиной и загорали на солнце.

-Пошли ставить метки. Один я не справлюсь.

-Зачем?!

-Как зачем! Надо же выяснить: в пещере мы или в пустыне?

-А нам и так хорошо. Звуки исчезли — чего тебе еще надо? Радуйся жизни, пока можешь и не забивай себе голову всякой ерундой.

Ладно, придется искать другой способ. Откуда в пещерах свет? Светящиеся кристаллы или скопления бактерий? Изменяющие яркость, форму и цвет? Маловероятно. А если пустыня, то почему солнца не меняют своего положения на небе? Изменение формы еще можно списать на атмосферное преломление. А звуки: откуда они взялись и почему исчезли? Ум на раскоряку.

Среди симметричных многогранников двенадцатого порядка изредка встречались привычные цветы, пленки, пузыри, натеки, спирали, кораллы и лапы. По берегам попадались тонкие пластины, кружевные оторочки и "живые" плотины. В углублениях между камнями застревали зеленые шары. Трещины были наполовину заполнены тонкой, белой пылью, в воде превращающейся в сметаноподобную массу. Маленькие образования нарастали на крупные. Зеленые образования, что это — растения или кристаллы? Форма не играет роли: в природе встречаются и геометрически правильные деревья, и ветвистые кристаллы. Образования на ощупь твердые, но теплые. Железные деревья или живые камни? Запах Эорлового дерева, аромат Ранда и чудо, которое ждешь целый год ради нескольких минут счастья — Нефетентус. Типичные запахи леса. Но с другой стороны, некоторые кристаллы испускают странные ароматы. Пленочные, пятнообразные, каскадные, бахромные, занавесные, ручейвидные, нитевидные выделения образований были съедобны для человека. И не просто съедобны! Какой вкус! Горькая, обжигающая, вяжущая пища во рту быстро превращается в кислую, острую, резкую. Никакого сравнения со сладкой или соленой пищей лесов!

Подозрительно много здесь рек и ручьев, появляющихся и пропадающих под землей. Для пустыни конечно (для пещеры сама-то). Реки с грохотом прорывались через завальные плотины. Вокруг донных неровностей с громким хлопаньем исчезали каверны. Попадались и одиночные озера с береговой оторочкой. Но в пещерах обычно много насекомых и грязи. А здесь их нет вообще. Сухой, жаркий, совсем не похожий на пещеры климат. Чистый, легкий, а не тяжелый, насыщенный газами воздух.

А вот поверхность здесь явно пещерная. Параллельные цепочки правильных блоков весом в сотни тонн и разделяющие их долины были покрыты плащом из щебенки, дресвы, небольших глыб и поваленных холодных образований ( на которые уже наросли новые). Вдоль рек встречалась щебенка и мелкозем. На красновато-бурой поверхности резко выделялись белые "звезды".

Симметричные многогранники двенадцатого порядка, параллельные гряды, одинаковые цепочки правильных глыб — может это искусственный мир? А где тогда его создатели? А если — искусственный мир, то какой вывод? Никакого. Великая цивилизация с равным успехом могла создать и пустыню, и пещеру.

Как меня замучила неопределенность! Надежды уже перегорели, отмерли в груди. Ну пусть будет пещера, только бы не испытывать новых разочарований!

Глава пятая.

На выросшего среди буйства ярких, резких красок Эдуарда расцветка нового мира произвела успокаивающее действие. Причудливые контуры оживляли унылую поверхность. Чаще всего попадались сине-зеленые, серо-желтые и лимонно-желтые. Иногда — желто-коричневые и палевые. Реже — желтые, синие и янтарные. В некоторых районах — молочные, фиолетовые и голубовато-белые.

Свечение скал по яркости и красоте соперничало с небом. Камни изнутри наливались прохладным цветным огнем, а затем медленно тушились. Пульсирующие, мягкие цвета сменяли друг друга. Бледно-зеленый оранжево-красный, желто-зеленый голубовато-зеленый, бледно-голубой фиолетово-синий.

С утра пошел дождь. Услышав волны ритмичный звуков, Эдуард испугался: неужели опять какофония? Но нет, звуки тихие, красивые, а не оглушающие, резкие. Блестящие осколки разбивающихся капель холодными иглами жалят тело. Воздух наполнился водяной пылью. Капли выбивали в твердых камнях эгутационные разрушение камней за счет кинетической энергии капель (характерно, в основном, для пещер). ямки, а если по голове прилетит? Хорошо, что есть, где укрыться. Дождь шел отдельными потоками, которые распадались, сливались, меняли форму и хаотично перемещались по поверхности. Капли казались то темными, то светлыми. Потоки капель то усиливались, то ослабевали. Типичная верхняя капель. Значит, все-таки пещера, как я и предчувствовал. А так хотелось ошибиться! Не получилось...

* * *

Кажется, мне кажется. Я очень хочу чуда, вот мне и мерещится. Обман, опять обман природы. Хотя нет, подожди, подожди...Неужели правда, неужели... ветер?...Да, ветер! Не верю, боюсь поверить, боюсь ошибиться: слишком больно, слишком невыносимо разочарование...Осознание победы, счастья придет позже, а сейчас Эдуард настороженно, внимательно, боязливо ощущал, впитывал ветер, ожидая новой пакости от судьбы. Настоящий ветер настоящей пустыни. Ветер, которого не может быть в пещере, со свистом и гулом проносился над безграничной, пересеченной равниной.

Эпилог.

Отрывки из отчета сто сорок шестой спелеологической экспедиции на планету Новая Земля.

"...Состоящая из пещерных систем разных типов густая, сложная сеть формировалась четыре миллиарда лет в восемнадцать этапов. Имеет смешанное происхождение. Усложнена искусственными пустотами трех подклассов и шести типов. Крупнейшая пещера лабиринта: Пьер-Сен-Муруроа. Представляет собой зал с выпуклым сводом, размером пятьдесят на пятьдесят и на двадцать километров. В потолке темно-синего цвета обнаружены хрусталевидные окна, аккумулирующие через розово-красные пятисотметровые ходы отраженные лучи солнца. Основание пещеры — равнина с концентрическими кругами гигантских блоков. Обнаружены погибшие колонии "живых камней" в форме деревьев. Вероятная причина гибели — иссушение пещеры вследствие глобального потепления. Также обнаружены скелеты людей возрастом сто пятьдесят тысяч лет. Причина гибели — затопление пещеры ежегодным весенним половодьем. По движению воздуха многовходовый, сложносоставной лабиринт имеет смешанный, динамично пещерные системы с большим перепадом высот между входами, характеризующиеся активным ветровым режимом.-статичный гигантские пещеры, слабо связанные с поверхностью, характеризующиеся полным отсутствием движения воздуха. тип. "Пещерное дыхание" в Пьер-Сен-Муруроа и окрестных пещерах имеет очень сложный характер. Через верхние ходы лабиринта в систему подземных лабиринтов проникает холодный воздух, а через нижние — теплый. Их взаимодействие порождает сезонную тягу. Ситуация осложняется различными второстепенными причинами: колебаниями атмосферного давления, эффектом разрежения, связанным с водными потоками, порывами ветра на поверхности, блокирующими сифонами, водопадами, большим количеством длинных, узких, извилистых ходов и гигантских "холодных и теплых мешков" большие залы, где очень редкий ветер может возникать только вследствии сложения второстепенных факторов. Типичные примеры — Сен-Пьер-Муруроа и известные древним людям подземные миры.. Ветровые эффекты до конца не изучены, но в узких ходах скорость движения воздуха достигает сорока метров в секунду. Уникальная акустика подземного лабиринта концентрирует звуки со всех концов планеты в соседних пещерах. При осушении блокирующих сифонов они проникают в Сен-Пьер-Муруроа. Гипотеза о частично искусственном происхождении Сен-Пьер-Муруроа пока не подтверждается. Почти все факты ( симметричные кристаллы двенадцатого порядка, концентрические круги глыб и др.) получили природное объяснение."