В сборнике "Славянский фольклор"[1] обнаружил поразительное как по красоте, так и по полноте описание Мирового Древа славянской мифологической вселенной:

«Ось мира есть святое дерево — ясень. Его высокая вершина превышает горные вершины и шесть небес и поднимается до седьмого неба, по которым в своих светлых палатах пребывает верховный Бог Сварун. Насколько вершина ясеня, дерева мира, высока, настолько корень его глубок; корни его простираются по всему подземному царству Чернобога. Корень его четверолапый: один корень идет на юг, второй — на восток, третий тянется к северу, четвертый — к западу. Под ясенем простирается земля. Мелкие сережки в его ветвях — солнце, месяц и звезды. Так ясень связывает подземное царство, землю и небо. Из-под дерева мира бьет ключ чистой, живой воды, которая оздоровляет и воскрешает из мертвых. У ключа сидят три предсказительницы, верные прислужницы. Одна знает, что было, другая — что будет, а третья — то, что есть. Они решают, чему быть. А больше того — определяют всякому его судьбу: хорошую или плохую. Так они, обещая и жизнь и смерть, трудятся над возникновением жизни».

Мотив космического Мирового Древа, безусловно, крайне популярен в народном творчестве славян, особенно в обрядовом фольклоре[2]. Но тут картина, во-первых, необычайно четкая, во-вторых, лишенная каких-либо христианских влияний, и, в-третьих, поразительно схожая с описанием другого, куда более известного, мифологического ясеня. Попадись мне такое в книге, вышедшей после начала девяностых, счел бы очередным родноверческим фэйком[3].

А тут источник более внушающий доверие, к тому же один из составителей, Н. И. Кравцов, профессионально занимался, помимо прочего, именно югославским материалом. Так что вариант с подделкой, думаю, не слишком вероятен. Хотя кабинетная "ось мира" наводит на мысль, что перед нами некий сборный текст, в основе которого лежит несколько фольклорных памятников.

Примечания.

[1] Славянский фольклор. Тексты. Cост. Кравцов Н.И., Кулагина А.В. М.: Изд-во МГУ, 1987. С. 184. Цитируемый текст в издание попал из вышедшей в 1964 г. в Белграде (на сербском языке, насколько я понимаю) книги "Предания славянских народов".

[2] Крайне содержательный обзор бытования этой мифологической универсалии у славянских народов можно найти в статьях В. Я. Петрухина, написанных им для энциклопедий "Славянская мифология"(М., 1995; сс. 261-262) и "Славянские древности", (М., 1995 — 2012; т. 3, сс. 133-135; т. 4, сс. 253-254). Солидную подборку восточнославянских фольклорных текстов, описывающих данный образ, сделал в свое время украинский переводчик и историк М. Н. Москаленко в статье "Світове дерево в поетичному космосі східних слов'ян" ("Отчий край'86", К., 1986; сс. 142-145). Позже эти тексты были включены в составленную им же антологию "Золотослов. Поетичний космос Давньої Русі" (К., 1988).

[3] Так, собственно, и случилось году в 2002, когда я встретил этот текст в книге небезызвестного искателя Гипербореи на Кольском полуострове В. Дёмина.

Начну, пожалуй, с заезженной до безобразия фразы о том, что уже на протяжении многих столетий основным анклавом народов, говорящих на кельтских языках, являются Британские острова. Соответственно, здесь же находится и заповедник кельтской фольклорно-мифологической традиции, причем представленной двумя хоть и родственными, но вполне самобытными ветвями. Традиция эта, как нам хорошо известно, сохранилась не только в виде устных повествований, но и в виде записанных еще в средние века литературных памятников.

Произведения древнеирландской литературы были, в принципе, доступны русскоязычному читателю, пусть и в не слишком большом объёме, уже на протяжении чуть ли не ста лет. А вот с главным памятником валлийской мифологии – «Мабиногион», возможность познакомиться появилась только в 90-х годах прошлого столетия.

Но, думаю, за прошедшие с тех пор годы те, кто не отказывает себе в радости приобщиться к сокровищам мировой мифологии и эпоса, уже смогли свести знакомство с этим произведением.

Хотелось бы мне остановиться на одном, довольно известном эпизоде, имеющемся в Четвертой ветви Мабиноги. А именно – на рассказе о том, как была создана супруга для одного из персонажей, Ллеу Ллау Гифеса [1].

Напомню, что проклятие, наложенное на него его матерью Арианрод, гласило «что он никогда не женится на деве из тех людей, что населяют сейчас землю» [2].

Чтобы обойти это проклятье, опекун Ллеу, Гвидион и чародей Мат, сын Матонви, создают женщину из цветов:

«И они взяли цветы дуба, и цветы таволги, и цветы ракитника, и сотворили из них самую прекрасную в мире деву, и крестили ее их крещением, дав ей имя Блодейведд. И они поженились и стали жить вместе» [3].

Но, как мы помним, этот брачный союз оказался неудачным. Блодейведд изменила своему мужу с неким Грону Пебиром, владетелем Пенллина, а затем, обманом выведав единственный способ, которым мог быть убит Ллеу Ллау Гифес, вместе с любовником погубила его. Впрочем, обманутый супруг, обладающий чертами солярного божества, был воскрешен Гвидионом, а неверная супруга в наказание была превращена в сову.

История о женщине, созданной из цветов, неожиданным образом, обнаруживает параллель на другом краю Европы. Во второй половине ХIХ века виднейший украинский этнограф и фольклорист Павел Чубинский записал апокрифическую легенду, имеющую значительное сходство с валлийской. Приведу ее целиком:

«Тогда взял Бог и послал на Адама сон; а как заснул Адам, то Бог взял и из розы сотворил женщину, да и положил ее около Адама. А Адам проснулся (увидел), что женщина не такая, как он, да и говорит Богу: «Я не хочу женщины из цвета! Вот если бы мне такую женщину, как и я!». Вот тогда Бог взял да и навел на Адама еще больший сон. И как заснул Адам, то Бог взял и вынул из него одно ребро и сотворил из того ребра Еву, да и положил ее возле Адама. Адам проснулся и увидел, что его жена стала, как и он, да и взял ее себе. Тогда Бог и спрашивает Адама: « А что, которая тебе теперь больше нравится, та, что из цвета, или та, что из твоего ребра?» А Адам говорит: «Уже ж верно мне лучше пускай та, что из моего ребра!» А Бог: «Ну а мне кажется, что та, что из цвета! Я её дам сыну своему в матери!» И взял бог ту женщину, что из цвета, да и отослал на небо» [4].

Этот апокриф уже вскоре после публикации привлек внимание таких мэтров, как Михаил Драгоманов и Александр Веселовский. Последний даже отыскал некоторые параллели к нему в средневековых французских романах, в которых благодаря цветам появилась на свет св. Анна, мать Богородицы [5].

Наверное, первым, кто, уже в наше время, указал на сходство кельтського и украинского преданий, является львовский исследователь Вадим Стецюк. Он же предположил существование в славянской мифологии сюжета о созданной из растений женщине, образ которой продолжают Ева и Дева Мария [6].

Подобное предположение кажется довольно правдоподобным, несмотря на то, что в приведенном предании значительную роль играет библейский компонент.

В 1925 году Михаил Грушевский по поводу данного сюжета писал следующее: «Этот преинтереснейший вариант, кажется, до сих пор стоит в одиночестве в славянском фольклоре» [7].

Но есть вероятность, что за прошедшие десятилетия нашелся все же еще один текст, представляющий интерес в свете наших кельтско-славянских параллелей. О нем – в следующем посте.

Примечания.

[1]. Который, как это убедительно доказано, является переосмыслением образа кельтского солярного божества, у ирландцев известного как Луг, почитавшегося и континентальными кельтами античной эпохи (Мабиногион: Легенды средневекового Уэльса. М., 2002, с. 320, прим. 250; Ролленстон Т. Легенды и предания кельтов. М., 2010, сс. 288 – 289).

[2]. Мабиногион: Легенды средневекового Уэльса. Пер. В. Эрлихмана. М. , 2002, с. 64.

[3]. Там же.

[4]. Антологія українського міфу: Етіологічні, космогонічні, антропогонічні, теогонічні, солярні, лунарні. астральні, календарні, історичні міфи. У 3 т. — Т. 1/ Зібрав та упоряд. В. Войтович. Тернопіль, 2006, сс. 196 – 197. Перевод с украинского мой.

[5]. Грушевський М. С. Історія української літератури. Т. ІV, кн. 2. К., 1994, с. 80.

[6]. Стецюк В. В. Вій: дослідження міфологічних джерел походження образу. Львів, 2000, сс. 47-48.

[7]. Грушевський М. С. Історія української літератури. Т. ІV, кн. 2. К., 1994, с. 80.