Шимун Врочек, Юрий Некрасов «Золотая пуля»

Словно змей Уроборос из мертвецов, гнили, крови и костей, пожирающий себя, так и роман зациклен сам на себе. Каждая история — новый виток громадного змеиного тела, новый виток ужаса, боли, безумия. Те же актеры играют те же роли в тех же декорациях, каждый раз немного по другому, словно в поиске той идеальной роли, идеального образа. Те же метафоры интерпретируются немного по другому.

Безумие настолько плотно, что я еле из него выкарабкался. Метафор и образов настолько много, что я потерялся в них, как в лабиринте.

Согласен с многими отзывами — роман не хороший и не плохой, но чтобы понять это — надо попробовать с головой нырнуть в кольца Уробороса, и дотянуть до конца.

А может лучше не надо?..

Рада, что столько есть людей, которым книга понравилась. А у меня не пошла.

Меня книга цепляет, если удается установить какой-то как бы контакт с персонажем. Если возникает сопереживание. А оно сильно тогда, когда герой получает разный опыт и проживает разные состояния. Если герой всю дорогу беззаботен и радостен, и ничто на это не влияет, сопереживание не возникает. Но если он только страдает, вообще без перерывов — то же самое.

Обе части по началу обнадеживают.

Из достоинств хотелось бы отметить язык, яркий, смелый и выразительный.

Смесь вирд-фикшн, постапокалипсиса, фантастического вестерна и сплаттерпанка. Любителям кровищи и непростого чтения рекомендуется.

Первое, о чем думаешь в начале книги – это «Темная башня» Стивена Кинга. Просто потому что фантастический вестерн намертво привязан ассоциациями к Стрелку. Но авторы этих ассоциаций не стесняются и с удовольствием их обыгрывают. Вся первая часть книги может восприниматься как большой оммаж и дискуссия с Кингом. «Золотая пуля» прямо берет несколько моментов из «Башни» и вертит их в руках: а так ли? а может могло быть так? Но игрой в классики дело не ограничивается и роман движется по совершенно непредсказуемой траектории.

Мир «Золотой пули» сломан. После взрыва нескольких ядерных боеголовок что-то произошло с самой тканью реальности, словно ее разорвали на части, а лоскуты скомкали вместе. И теперь эта искаженная, разорванная жизнь одновременно протекает на нескольких пластах, в каждом из них разворачиваясь по-своему, но пересекаясь в ключевых точках. Что приводит к страшным и психоделическим последствиям, где уже не поймешь – реальность это или жуткие грезы героев.

Героями, впрочем, центральных персонажей не назовешь. Их прошлое страшно, в каждом из них зреет семя зла, распускаясь отвратительными цветами. Они связаны друг с другом, давят друг на друга, зависят друг от друга и каждый из них одновременно жертва и палач. Разобраться в этом хитросплетении отношений очень сложно и к концу книги уже совершенно неясно, кому из них стоит сочувствовать. Особенно, если учесть кое-какие намеки на кукол и ведьм.

Но рано или поздно все они под Золотой пулей, которой, в итоге, предстоит решить, кто здесь злодей, а кто жертва.

Это намеренно запутанная книга, авторы заставляют читателя думать о происходящем, примерять каждую историю и решать, что стоит воспринимать буквально, а что нет. Когда я обдумывал книгу, я с приятным удивлением обнаружил, что могу рассказать минимум три истории, и у каждая из них будет вполне обоснованной и основанной на написанном. Кровавые сцены, происходящие словно в бреду (или не словно), добавляют искалеченному миру необходимую болезненность и неправильность. Люди, живущие в нем, смутно понимают, что так быть не должно, но уже не представляют, как жить по-другому.

За мной с ноября должок, а я никак не могу себя заставить его отдать: есть в душе какие-то струны, которые звенят долго, если задеты. Не написала отзыв на Золотую пулю сразу, а потом писатель за писателем, мастер слова за мастером слова высвечивали все те слова, которые я хотела написать, но не могла сложить. Как можно использовать их после таких людей?

Не люблю вторичность, но Пуля ждет своей жертвы.

Недавно на фоне другой книги я поняла, чем хороша Золотая пуля для читателя моего типа.

1. Она действительно кинематографична. Каждая фраза вызывает живые образы. Но не отдельные друг от друга: ты открываешь роман и начинаешь смотреть это кино, а иногда падать в него так глубоко, что уже чувствуешь запахи, телу жарко от пустынного солнца, а затылок будто чувствует чей-то прицел. Трилогия двух хороших артхаусных режиссеров, не жалеющих ни читателя, ни героев.

Мне очень важно погружаться в книгу и жить в ней до конца.

2. В ней есть ответы. Она не вызывает постыдного вопроса «Ээээ... и чо?» Тонкими линиями дыма и пороха, остающимися от вылетевших из эпизодов пуль, герои связаны с кем-то внешним, с собой-другими, с чем-то еще внутри романа. То, что должно из чего-то прийти и куда-то уйти, не теряется.

3. Катарсис. Есть атмосферные книги без сюжетов, от которых не нужно это ощущение. Есть детективы, которые держат тебя в напряжении и заставляют гадать, а потом раскрывают все карты, доставляя особое удовольствие. Здесь катарсис в моментах связки эпизодов между тремя частями. Три моих главных момента — это сам финал, ноги девочки и женщина, держащая своего ребенка на вытянутых руках.

4. Вдохновение. Ролевик часто использует персонажей и истории из фильмов и книг для своих квент в играх — так легче начать формирование персонажей для себя или других игроков, когда делаешь игру. Писатель часто вдохновляется тем же. Пуля богата на материал, который можно брать и использовать.

Да, важный, но самый сложный для многих эпизод — это бойни. Если трудно идет, скажите себе: я крутой читатель, крутой как Джек, я смогу.

Потом вы поймете, что вы и на грамм не Джек, но вы хотя бы были где-то рядом с ним, когда он это проходил.

Вы не спасете маленького мальчика.

Девочку.

Никого из них.

Но вы можете прочитать о них книгу. Возможно, самую необычную в своей жизни.

Я долго думала, как описать свои ощущения от прочитанного. При том, что мне нравится и слог и манера повествования, и меня дичайше впечатляет история и её многослойность, я испытываю сильную боль, когда пытаюсь рассказать о пережитом (прочитанном).

Я искренне рекомендую эту историю тем, кто любит игру писателя со своим читателем. Книга полна отсылок и оммажей, и эти литературные загадки приятно разгадывать.

Также рекомендую её тем, кто любит непростые многослойные истории, свойственные магическому реализму.

Книга весьма натуралистично описывает физиологию страданий и безумия – и практически не предоставляет возможности вынырнуть из этого ада. Это стоит учитывать.

Если говорить о внутреннем содержании, то книга, несомненно, о пути и путешествии. Вслед за потребностью воздаяния – другим и себе. О трансформации живого в разлагающееся. И о желанной смерти, которая заканчивает разложение.

Золотая пуля летит сквозь все части, прошивая их в единую большую историю. Авторы говорят, что книгу можно читать в любом порядке, но мне ближе всего текущий вариант: от постапочной горькой пустыни через фантасмагорию выживания в разложении к яростному реализму вестерна.

Гнилости и разложения в книге _действительно_ много. И я прошу вас, не останавливайтесь, читайте дальше. Не пренебрегайте этой гнилью, впустите её в себя, чтобы прочувствовать безумие во всей полноте. Только так можно прийти к третьей части книги: готовым к тому, чтобы узнать, наконец, настоящую историю Бетти.

Последняя часть расставляет всё по своим местам. Отправляет пулю в полёт.

Она не даёт однозначного понимания, кто же такие герои книги и как они связаны друг с другом. Но она приносит удовлетворение (не радость и не облегчение, нет) от того, что все страдания закончились.

Гнилое уничтожено. Возмездие свершилось.

Золотая пуля долетела

Все наши проблемы из детства. Если счастливая семья, счастливые и дети. Если же в семье одни маньяки и садисты, быть беде. Мне кажется, я нашел лейтмотив этого произведения, во всяком случае для себя точно. Ужас разбитого вдребезги детства, сломленной юности и отвратной молодости, в которой нет ничего, кроме круговорота соли, солнца, ада и свиста пуль старины «Уокера». Авторы не бесстрастны, они тоже боялись, тоже чувствовали соль на потрескавшихся губах, тоже взводили курок и дрожащей рукой наводили на цель.

Это вестерн.

И никак иначе. Пусть далекое будущее (а может иная реальность, соседствующая с нашей), пусть мир изменился, но это только с виду. Есть индейцы, охотники за головами и скальпы, что продают за деньги. Только не индейцы здесь борются с завоевателями, а люди бьются с извращенным восприятием жизни таких же людей. Свистят пули, падают лошади, индейцы спрашивают путь у духов. А посреди того хаоса разбитая в кровь, смешанная с грязью и солью история трех человек, коим нет места в мире нормальности.

До середины первой части я уверенно думал о схожести книги с « Темной башней» Кинга. А потом передумал. «Золотая пуля» ни на что не похожа. Это кем надо быть, чтобы решиться объединить необъединяемое? В какой момент авторы решили, что осилят замешать вкрутую перестрелки, погони, самый настоящий ужастик и разбавить все суровой реальностью? Да еще и послевкусия оставят недюжинно. Я рад, что у них получилось.

Это хоррор.

Самый настоящий хоррор со всеми вытекающими. Тонны крови, кишок, сдернутая с людей кожа и нехилые махинации старых хирургов, а в результате зомби-человеко-машины. Галлюцинации Джека и его страх. Когда я читал, то сердце готовилось выпрыгнуть наружу – настолько ярко авторы описали происходившее вокруг парнишки. Адовый ад, по-другому не скажешь. Но в то же время ярко пылала его храбрость, как факел в темноте скотобоен. Если завести детскую игрушку на бесконечный завод и отправить через преграды вперед, то она, даже если ударится обо что-то, будет продолжать шевелить ножками, пытаясь выполнить предназначение. Боль, ужас, кровь... И вот уже виден свет, а потом снова – боль, ужас, кровь... Замкнутый в бесконечность круг смерти и жадного ужаса где-то там впереди за поворотом. «И ведь так нельзя!» Хочется прям закричать во время чтения. Что же там происходит в этих Соддоме и Гоморре?! Куда глядят люди да и нелюди тоже? А потом кажется, что хуже уже не будет, что все закончилось, и можно выдохнуть. Вот только Врочек и Некрасов другого мнения. Вновь удар под дых, и не кулаком (это слишком мило), а пудовой кувалдой, да еще и ножом впридачу. Точно. Показалось. Дальше будет только хуже.

Это реализм.

Только он страшнее, чем хоррор. Пули свистят в нем куда гуще, чем в фантастическом вестерне. Все еще можно пытаться увязать части воедино и, может быть, даже это получится. Но история отвлекает. Выбивает почву из под ног окончательно. И так-то неуверенно стоишь, качаешься после первых двух частей. А тут совсем в болоте вперемешку с солью, кровью и снегом. Эта история самая пронзительная, тяжелая и бьющая наотмашь. Но реальная донельзя, как тысячи других на Диком Западе того времени. Живи спокойно, никого не трогай, Смерть сама постучит к тебе в двери, да так, что вынесет их створками вперед. Продырявит стены пулями, разорвет в клочья лошадей и уничтожит близких. Она такая, эта Смерть. Никак не костлявая мадам в черном капюшоне, а бомба замедленного действия длиной в множество жизней, сшитых и склеенных между собой, как клочки ткани на столе у швеи.

«Золотая пуля» оставила неизгладимое впечатление чего-то странного, попросту невозможного, но в то же время имеющего место быть. Может быть, я прочитал не так много книг, как мне кажется, а может быть, это нечто действительно новое в литературе. Невероятная смесь жанров с сюрреализмом и символизмом, от которого сносит крышу. До этого произведения я был незнаком с книгами этих авторов, но все же думаю, понял, кто и за что у них отвечал, и какие части были отданы на откуп друг другу. В любом случае, получилось у них больно, страшно и совершенно точно – интересно. Такую литературу не бросишь читать в самом начале, не скажешь ей «погоди до лучших времен» в середине, не отбросишь уныло в финале. Напротив, дочитаешь до самого конца и подозрительно осмотришься вокруг, вдруг пропустил пару десятков страниц и там-то все объяснится. Ведь не могут же авторы оставить на откуп читателю столько недосказанностей. Уверяю вас, могут. Тут придется подумать и почесать голову, вновь переваривая мерзость скотобоен, протирая глаза от мелкой противной соли, кутаясь в плед от холодного пронзительного ветра, что несется на перегонки с волчьим воем... А может, это индейцы.. Или часовой механизм поет «тик-так»...

Яркое, нестандартное, во многом удивляющее как сюжетом, так и слогом темное фэнтези. Повествование ни на секунду не стоит на месте — оно бешеным волком скачет, пеебрасывая героев от одной опасности к другой, и этот драйв неслабо передается и читателю. Сравнения с Гайдаром и Кингом здесь отнюдь не случайны. По сути, начало «Золотой пули» можно назвать эдаким «боевиковым кавером» на кинговского Стрелка, а история про бойни насквозь пропитана хоррорной начинкой. Для отечественной фантастики это — нечто новое и разрывающее все рамки, рекомендую к ознакомлению всем, кто не боится за них выходить.

В процессе чтения романа вдруг возникла неожиданная мысль: а ведь именно таким должен был быть Кинговский «Стрелок». Должен был, но, увы, не стал. Хорошо помню свое разочарование после первого прочтения «Стрелка»: не таким виделся мне «сдвинувшийся мир» постапокаллипсиса, — нет, он просто обязан был быть жестче и ярче. Намного жестче и намного ярче. Но Король ужасов по каким-то неведомым мне причинам ограничился эдаким лайт-вариантом: то ли воображения не хватило, то ли не захотел пугать читателей, то ли сам не захотел пугаться. Вместо реального мира мне показали причесанную фэнтезийную репродукцию, да и то через мутное стекло. Толерантный и мягкотелый Запад, — что с него взять.

А вот авторы «Золотой пули» не стали щадить ни себя, ни читателей. И на недостаток воображения явно не жалуются: через несколько страниц текста на меня глянул подлинный «сдвинувшийся мир», по которому идет настоящий Стрелок, а не его мутное отражение. Да, этот мир запредельно жесток, чудовищно кровав и инфернально страшен. Но при этом почему-то безоговорочно веришь в его реальность и понимаешь, что на этот раз тебя не обманули. Как говорится, добро пожаловать в ад! И да, пристегните ремни понадежней, приготовьте валерьянку и уберите женщин и детей от экранов, — мало не покажется ни кому.

Роман реально пугает, безо всяких скидок и натяжек. При этом, я бы затруднился четко определить жанровую принадлежность романа. Хоррор, ужасы, сплаттерпанк? Безусловно. Все это присутсвует просто в неимоверном количестве, — метры жанра, тихо завидуя, нервно курят в сторонке. Но все же это — не просто ужасы. Вернее так: это — не ужасы ради ужасов. Жанр ужасов роману явно тесноват. Хоррорная составляющая напрочь тонет в литературных и философских глубинах произведения. Буквально через несколько страниц осознаешь, что все эти шокируюшие картины, не более чем средство, чтобы привести читателя в нужное состояние: снять с него шелуху условностей, понятий и догм, и полностью обнажить его восприятие. Шокированный, ошарашенный, ошеломленный читатель начинает воспринимать текст уже не мозгом даже (то есть опосредованно), а напрямую — голым нервом.

Да, это — реально тяжело и очень больно, и, наверное, не всем по плечу. Но никто ведь и не обещал легкого чтения. Хорошая литература — это всегда труд, всегда усилие для читателя. А то, что «Золотая пуля» именно хорошая литература (я бы даже сказал — Большая Литература), не вызывает никаких сомнений. Прекрасный русский язык, филигранный стиль, отточенный слог, — я получал истинное наслаждение буквально от каждого предложения, — явно выделяют книгу из ряда обычных «ужастиков». И отрадно осознавать, что русский хоррор (если это все же хоррор, а не нечто большее) поднят в данном романе на такую заоблачную высоту.

Остается пожелать авторам не ронять достигнутой планки в дальнейших своих произведениях. А я надеюсь, что эти произведения не заставят себя долго ждать. Ну а «Золотая пуля» конечно же будет всячески рекомендована мной для прочтения.

«Золотая пуля» — что это? Сколько тут историй? Три? Или одна? Или ещё больше? О чём эта книга? Что тут, чёрт дери, вообще происходит?

Прочитав эту книгу, я не могу до конца ответить ни на один из этих вопросов. Бодрое начало, в котором я услышал отголоски «Тёмной Башни» Кинга, сменилось историей мальчика... И эта история била меня по лицу, ломая нос, выбивая зубы, калеча и уродуя. Липкое, вязкое повествование, где я заблудился и увяз, периодически теряя нить и обретая её снова. И финал... такой, казалось бы, спокойный, но такой же жутковатый.

Вообще вся книга пропитана атмосферой мрачной безнадёги, и читатель, вместе с героями, в слепую бредёт не по умирающему, а по уже мёртвому миру. И никогда не знаешь, что тебя ждёт за поворотом. Эдакая смесь тёмного фэнтези, сплаттерпанка и постапокалиптического вестерна.

Понравилась ли мне книга? Да, понравилась. Смогу ли я посоветовать её кому-нибудь из своих друзей? Сомневаюсь. Тут нет привычного ясного повествования, зато есть огромный лабиринт, дойти до финала которого может далеко не каждый. Уникальная книга, с которой стоит обязательно ознакомиться, но... только если вы уверены в своих силах.

«Золотая пуля» — божественная трагикомедия Шимуна Врочека и Юрия Некрасова.

Сегодня поговорим о необычном романе, произведшим заслуженный эффект в читательском сообществе. Прежде всего – спасибо авторам, что решились его написать, а издателям – что рискнули издать. Это, безусловно, знаковый момент для русской современной литературы, и дело вовсе не в жести, корой заполнены страницы романа. Там всё серьёзно, ибо это – искусство. Спасибо и Илье Пивоварову, порекомендовавшему «Золотую пулю» к прочтению.

Если начинать с «жанра» (определение условно), с его определения, то здесь смешаны сплаттерпанк, вестерн, книги о становлении (немного экзистанса), фэнтези, сюрреализм, дизельпанк, постапокалипсис – и всё это умещается в «романе-мифе», коим данное произведение и является.

Направление же придётся определить как постмодернизм. Авторы работают с прецедентными «текстами» в широком смысле этого слова, отдавая предпочтение поп-культуре, причём разных эпох. Здесь будет и «Тёмная башня», и «Хоббит», и «Случай на мосту через совиный ручей», и «Жизнь мальчишки», и произведения Гайдара, а также кинематограф и произведения прошлых веков, о чём скажу ниже, дабы не валить всё в одну кучу. Эти оммажи, реминисценции и цитаты разных уровней очевидны, бросаются в глаза и даже частично указаны в комментарии самих авторов к роману. Поэтому разбирать их подробно я не буду, да и сказано про них в сети довольно – в многочисленных рецензиях на «Золотую пулю».

Скажу честно: над книгой размышлял три дня. Чувствовал, что мозаика должна вот-вот сложиться, но было нелегко. Как добросовестный филолог, начал я с чтения уже выдвинутых версий – проще говоря, прочитал отзывы в Интернете. Подводя итог, так сказать, восприятие романа колеблется от «что за чушь я прочёл, разочарован, ибо ожидал другого» до «шедевр». То же касается и версий происходящего в книге. Сумасшествие, срез прошлого, настоящего и будущего, наркотрип, сон, просто три несвязанные истории-версии одних и тех же событий. Всё перечислять не буду, скажу лишь, что меня не удовлетворила ни одна, и даже все вместе взятые и сложенные. Поэтому я засел за матчасть – и тут дело, наконец, пошло. Мне удалось зацепить этот кончик нитки, почти неразличимый в клубке.

Однако оговорюсь: поскольку роман постмодернический, то и к анализу я подошёл соответственно – по принципу «текст свободен от автора». Проще говоря: чем больше его интерпретаций можно создать, тем он лучше. Так что, парни, приготовьтесь: сейчас я вам объясню, про что вы написали роман.

Начнём, как ни парадоксально, с начала. Название уже настраивает читателя на нужный лад, ибо оно отправляет нас к небезызвестному вестерну «Пуля для генерала» или «Золотая пуля», или «Кто его знает?» (зависит от страны проката). Но куда важнее первая часть (всего их три, и это важно), где уже прямо говорится: все герои этой книги мертвы. Таков ответ на вопрос Роба Стуммфильда с говорящей фамилией (молчаливое поле, поле молчания, немое пространство): «Есть ли тут живые?». Увы, их нет. Здесь авторы повторяют приём Тома Стоппарда, вынесшего в название своей знаменитой пьесы спойлер – «Розенкранц и Гильденстрен мертвы». И вслед за советами героя этой трагикомедии авторы «Золотой пули» повторяют: «Все дороги ведут к смерти». Ну, или, если конкретно, — к бомбе. Бомбе, которую Врочек и Некрасов достали прямо из люка бомбардировщика, летящего сквозь кадры «Доктора Стейнджлава» Кубрика и, по знаменитому совету Хичкока, подложили под столик, за которым сидят герои романа. И бомба эта тикает. И читатель будет ждать её взрыва и смерти (или наоборот?) героев, не зная, что всё уже свершилось, и герои мертвы. Ибо бомбу апокалипсиса, возмездия и Судного дня авторы книги воткнули не куда-нибудь – а прямо в дно воронки, оставшейся от Солт-Лейк Сити, соляного озера и центра церкви мормонов, или, как они сами себя называют, Святых последних дней. Последних дней этого мира. Воронка, покрытая солью, словно льдом. Озеро, скованное льдом, и в его центре… Сатана. И весь мир, вернее, его труп, засоленный, законсервированный вместе с застывшим в янтаре временем – вот, что показывают нам Врочек и Некрасов. И герои спускаются по адской воронке к этому центру соляно-ледяного озера «Коцит» подобно герою «Божественной комедии» Данте Алигьери. Ибо они в аду. В аду, которым стала сама Земля. И где-то ждёт их Беатриче, полная тайны и любви. Только зовут её просто и трогательно – Бэтти. И она, конечно, тоже мертва. Как только мы понимаем, что перед нами отсылка к поэме Данте, становится ясна трёхчастная структура романа – он повторяет композицию «Божественной комедии»: «Ад», «Чистилище», «Рай». Но есть ли Бог в этой книге? Отсылки к христианской традиции (хождение Джека по бойням-аду, минотавр как страж одного из кругов упоминается Данте, распятия и т.д.) бесчисленны, но разобраться в них непросто. Попытаемся.

По рекомендации, опять же, персонажа пьесы Стоппарда, авторы «Золотой пули» конструируют текст из следующих элементов: смерть, экшн, диалоги, жертва, любовь. Всё, что есть в Библии. Перед нами – Книга Судного дня от Врочека и Некрасова, но, повторюсь, есть ли в ней Бог? Есть ли Высший Судия, который восстановит справедливость, накажет грешников и защитит или хотя бы спасёт и вознаградит праведников? Герои романа сомневаются и приходят к мысли, что правосудие – дело рук людей. Но читатель поневоле задаётся вопросом: а есть ли на Земле праведники? Остались ли они на ней и в романе, который он читает? Уместен ли торг с Господом, который вёл он с Лотом у стен Содома и Гоморры, что стояли у Мёртвого моря (солёного)? Найдётся ли десять праведников, ради которых пощадит Бог город и, быть может, весь мир? Но, увы, нет среди героев романа праведников, не осталось святых в эти последние дни, ибо все они – убийцы. И даже «лучшие» из них несут смерть и сомневаются в справедливости, а то и в самом существовании Господа. Бог обратил жену Лота в соляной столб за то, что сочувствовала грешникам, обернулась на уничтожаемый Содом. «Неверной душой» названа она, ибо принадлежала душой Содому. Хотя могла уйти с мужем – присоединиться к праведникам и спастись. И все души, что мы видим в романе, — неверные. Они утратили Бога и взяли на себя его функцию возмездия. И читатель уже готов разделить это бремя с ними и признать: да, Бог умер, и нет на него надежды.

Уже было много споров о том, как соотносятся герои романа, представленные в разных ипостасях в трёх частях романа. Что ж, давайте поговорим об этом. Возьмём Джека Мормо. Мы узнаём, что «Мормо» не фамилия. Герой – мормон. Но сам он отрицает это. Отвечая на вопрос, мормон ли он, говорит: «Нет». И это чистая правда. Вот только он ещё и не Джек. Потому что «джек мормон» («jack mormon») – по-английски означает «человек, родившийся в семье мормонов, но не разделяющий их религиозные убеждения». Так стоит ли искать связи между персонажами, если самих персонажей, как таковых, не существует? Джек Мормо утверждает, что пришедший убить его Роб похож как две капли воды на его мать. То есть, является его братом. Или им самим. А как объединить три ипостаси Бэтти-Беатриче? Ответ прост – никак. Это уже сделал за читателя Джек Мормо, сшивающий, чинящий сломанные души, создавая из них одно целое – Мировую душу, символ человечества. Так что, Роб, Джек, Бэтти – единое целое. Тот же Джек Мормо – жертва, сын, маньяк, бандит-убийца, вначале являющийся Бетти как спаситель, но оборачивающийся тем, кто принёс смерть ей и её семье. И все герои таковы. Убийцы, неверующие, грешники, алкающие Бога, но не находящие его. И отчаивающиеся найти. А некоторые даже хотят убить его, ненавидят его, прогоняют. Вот только никак не могут с ним расстаться (история Джека и его отца; как известно, в христианстве образ отца символизирует Бога; отец цепляет Джека на крючок, как рыбу, а Христос — «рыбак, ловец человеческих душ»; и никак герою с этого крючка не соскочить).

Но почему так происходит? Неужто Бог, и правда, оставил своих детей, как коров в загоне, и вышел куда-то, позволив злу творить с людьми, что вздумается (правда, зло творят сами люди, оно не абстрактно)? Не об этом ли свидетельствует коровий череп, лейтмотивом проходящий сквозь роман символ смерти, но в то же время — символ и бога? А может, люди делают что-то не так? И Господь просто ждёт, когда они «прозреют» (слово из романа, слово Джека Мормо)?

Мы видим каждого из героев в момент гибели. Они летят с моста через Совиный ручей, но им дано время, ибо бомба застыла в долгом, очень долгом и щедром «Тиииииииииииииииииииииииииииииик». Но она не станет ждать вечно. Ибо Страшный суд не за горами. И всё же героям дана возможность прозреть – осознать, в чём их ошибка. И обрести Бога.

Так что же они делают не так?

Они не там ищут Бога. Они ищут Господа гнева, извне несущего смерть злодеям, но разве ради смерти принёс жертву Царь Царей (и множество героев романа)? Со смертью и сами люди отлично справляются – это-то у них отлично выходит.

Бог не вышел, он ждёт. Ждёт, что люди отыщут его в себе, своих умирающих душах. Не создадут, ибо он уже есть в них, — просто поймут, что Бог с ними. Всегда. Потому что Бог – это не смерть и не возмездие, даже не справедливость. Бог – это любовь. Любовь такой силы, что ради неё человек готов принести себя в жертву и таким образом «сравняться» с Иисусом. И каждый из героев романа носит в себе это чувство (Бэтти любит отца и Джека, отец любит её, Мормо любит мать и сестёр, Роб любит Бэтти и так далее), не сознавая, что это и есть то, что он ищет. Тот же, кто поймёт это, окажется в раю – как оказалась Бэтти в конце книги (и Джек, которого она там встретила – как Беатриче Данте). Потому что лишь дети ещё могут открыть эту истину. Им не дано унаследовать Землю – она мертва. Но их есть Царствие Небесное.

И пусть взрывается бомба, и настанет час Высшего суда. Ибо каждому достанется по делам его – ведь золотая пуля Господа, звеня стабилизаторами, уже упала. И бесконечно долгий «тиииииик…», полный милосердия, обязательно прервётся. Вопрос лишь: успеешь ли ты прозреть в своём соляном, временном (или вневременном) Чистилище? Прозреть прежде, чем предстанешь перед Высшим Судьёй.

И в этом идейный посыл романа «Золотая пуля»: всё можно – нет, не починить, смётывая на нитку и проволоку, — а исправить. И свою душу тоже. Ведь именно об этом написал когда-то Гайдар свою повесть – «Судьба барабанщика»: ошибки можно и нужно исправлять. В этом и заключается оптимистический пафос «Золотой пули».

Не-рецензия на Золотую пулю

Имею желание поделиться своим мнением относительно «Золотой пули». Это не рецензия, а выдержки из переписки с Шимуном Врочеком, одним из авторов романа. Осторожно, много спойлеров!

Впечатления по горячим следам:

Шимун, привет! Ну и задачу ты мне задал — оценить Золотую Пулю...

Только что дочитал роман — и сижу растерянный. Мозг вынесен напрочь.

Пока не могу собрать книгу воедино, пока не понимаю. Однозначно, это было круто! Очень круто! Но ЧТО ЭТО было...

Пока первая мысль — двое героев по пути к смерти спускаются в личный ад.

По-хорошему, нужно перечитывать книгу заново, вылавливать все подсказки, намеки, смыслы. Нужно сидеть и собирать в голове всю книгу воедино.

PS: Лет десять-пятнадцать назад я зачитывался Андреем Дашковым, Я-часть (прим: часть романа, написанная от первого лица) «Золотой пули» вернула меня в те замечательные времена. Очень рад, что у жанра «мистический крышесносящий чёрте-что» есть современные последователи :)

Да, Я-часть далась мне тяжело, временами воспаленный мозг просил передышки — но оно того стоило! Путешествие в ад получилось незабываемым.

PPS: книга точно мощная, эмоции вышибает с невероятной силой. И финал — как хедшот, переворачивает всё с ног на голову!

Впечатления чуть позже:

У меня ощущение, что посмотрел «Шоссе в никуда» Дэвида Линча.

Я не зря говорю о «Шоссе» (это один из моих любимых фильмов, чтобы понять, посмотрел его раза три). Эмоциональных переплетений довольно много. И психофуга — которая является ключом к фильму, тоже, похоже, имеет место в книге.

Пока я наслаждаюсь книгой, как эмоциональным «раздражителем» — она меня проняла, это точно. Разум пока не догнал задумки авторов, но не всегда это так уж и необходимо. Мы смотрим картины в музеях и видим каждый своё. Если картина хорошая — то ты обязательно что-то увидишь. Своё.

На данный момент я понимаю книгу так —

После второго прочтение книги:

Моя финальная версия:

Это не идеальное объяснение, пазл, если честно, так и не сложился — но как версия вполне имеет право на существование :))

Из четырех главных героев

Кто же бессмертней остальных

Мужчина, женщина, винчестер

Или заколка в волосах?

.

Три источника и три составляющих.

Кинг Стивен — «Темная башня».

Ковбойско-апокалиптические мотивы. Пустыни, обломки — человеческие и технические. Погоня, преследование, игра в салочки, гонка по кругу, где в центре — след кукиша от главного вопроса жизни. Короче — борьба героя с куда более сильным злодеем на топологическом поле артефактов и намеков. Эротизм и смерть, ковбойская шляпа и сколько новых пуль.

Дилени Сэмюэль — «Пересечение Эйнштейна». Тема расцветающей мистики на фоне распада/проблем технологии. Была война, а может, она еще продолжается, но люди пытаются как-то жить, проводить ярмарки, тянуть дороги, при том, что лучше от этого явно не становится. Полевые реанимационные комплексы — как пауки. Деньги, подставы, разбой — и государство то ли крепнет, то ли крепчают все граждане, у которых, у всех, не может быть нормальных документов, и нет настоящего порядка, потому как война, и они все разбойники, и правда, не добрые ведь люди, и надо тянуть соломинку, кто из них добрый, а кого расстреляют за крысятничество казенного хабара... Дизъюнкция слабовата, согласен.

Зюскинд Патрик — «Парфюмер». Тема становления злодея. Берем обычного такого Тома Сойера, то есть Гекльберри Финна, ведь там проблемы с отцом, и начинаем наваливать на мальца червей, смерти, дьявола, идиотию мира, мутантов, счетчики, антихриста, побеги, расстрелы и много-много швейных иголок. Практически машинка «Зингер» и чапаевский пулемет сплетаются в оргазмическом единстве, а все против белых, но поскольку политкорректность, то все теперь белые и никакой жалости. И вот смерть задерживается, потом снова задерживается, а потом лучше зашивать людей, потому как они вроде и не умирают.

Даже если это не злодей.

Вдруг это — герой?

.

И в финале взорвётся бомба.

.

В романе есть логика, но её не надо искать, иначе придется переплавить на пули звезды из бесконечного ряда орденов генсека, взять на плечо пулемет и караулить авторов холодными осенними вечерами, чтобы задать им вопрос «нахрена» и подарить чеканную фразу (которую закажут у граверов и старой индианки. Кто закажет?).

Из тех романов, которые как школа жизни — но лучше пройти ей заочно. То есть лучше и пройти, и прочитать, и продраться сквозь текст — который куда легче «Радуги тяготения» и приятнее бухгалтерского отчета. Читается легко, будто протыкаешь вязальной спицей тушку потрошеной курицы. Но потом приходит что-то вроде отходняка, ты будто в который раз читаешь «Подземный гром», бродишь с испанским римлянином по улочкам вечного города в поисках смысла жизни и пока не можешь, не можешь, не можешь её найти. Жизнь? Возможно.

Роман с ароматом бреда. Людей становится так мало, что полубогам, силам и различным демонам — надо воплощаться лично. А может быть это архетипы и типажи, полубоги американской культуры, которые теперь выясняют отношения. А может быть не выясняют, а просто срастаются между собой, возвращаясь к первозданному хаосу, к религиозным мечтаниям трилобита, таким простым и прямолинейным, что нет ни имени, ни... ква-ква-ква.

И величайший недостаток романа (ну что, нельзя было выбрать другое слово? Крупный, значительный, заметный, выпуклый, режущий, мешающий) это его вторичность. Чтобы раскатать читателя в блин аллюзиями классических ужастиков и стандартизированных кошмаров — требуется знакомая система образов. Визуальных образов. Картинок и силуэтов. Потому авторы тянуться, тянутся, тянутся сквозь подземные ходы нашего подсознания на другую сторону земного шара — в Америку. Страну вчерашнего апокалипсиса и сегодняшнего кольта, ведь мы все видели фильмы про него. Вестерн ядерного гриба, танго бреда на костях. И в этом нажаханном (укранизм, ведь «жах» это ужас, но и еще игра слов, потому жахнули ядрёные бомбы) месте, где знаком диагноз каждого Маска Макса и маленький городок точно не может быть добрым и благим населенным пунктом — авторы и пытаются развернуться.

Они берут ручной стартер от машины времен Гражданской войны (но только нашей), и начинают заводить двигатель своего произведения, наматывая на сюжетную ось лица, надежды, страсти, счета, поступки и самые дорогие, по шесть долларов, компромиссы.

И сюжет имеет место быть, ближе к концу можно опознать персонажей, сравнить их с началом, с первыми впечатлениями. Оценить ттрансформацию игральных карт в процессе раскладывания пасьянса.

Но зачем?

Ведь эти образы должны как-то вернуться обратно. Сойти с экрана, обрести плоть, стать знакомыми и привычными — то есть соседями и коллегами. Но они остаются именно персонажами из бесконечного потока движущихся картинок.

Героев достаточно. Без горки. А брадобрей Прокруст все гонится за усами Дали, в то время как тот давно стал пейзажем барбершопа, и подмигивает нам окном, висящем в жарком полуденном небе.

Эмоциональные порывы персонажей важнее мира.

Я вас предупредил. Аромат, послевкусие, а посередине — экзистенциальная мышь, с пятью хвостами, прищемленными в двери — её глаза, как фонари, блестят в огнях встречных тепловозов. Фокусник сдергивает покрывало с цилиндра, а там — золотые пули. Которые — бомба.

Раз уж пошла такая пьянка...

«Золотая пуля» — очень визуальная книга, она практически просится, чтобы ее экранизовали, причем в виде нескольких новелл и несколько разных режиссеров — например, Терри Гиллиам, Гильермо дель Торо, и Тим Бёртон. Я могу мечтать, нет? Это несмотря на то, что роман воспринимается именно как единое изделие — разные по текстуре куски необходимы, чтобы повествование тарарахнуло: тусклая латунная гильза, капсюль, зернистый порох, золотая пуля.

Стоит отметить и вот какое обстоятельство. Когда автор пишет или режиссер снимает кино про места, где никогда не был, которые не чувствует на инстинктивном уровне, есть очень высокий риск, что, несмотря на самые благие намерения и вроде бы высокий профессионализм, получится та самая развесистая клюква. Тошнотворно разительный пример — если продолжать оперировать категориями кинематографа — «американская трилогия» Триера. Авторы вряд ли спали под открытым небом в Вайе Гранде, отмокали в горячих источниках Охо Калиенте после нескольких часов в седле на неравномерно костлявой спине злонамеренного кусачего коня, посещали могилу медведя Смоки в национальном лесу имени Линкольна, или пытались угрызть кусок свободолюбивой и жилистой нью-мексиканской коровы, но им каким-то образом удалось не слажать в создании атмосферы и проработке деталей: видимо, дают себя знать уважение и любовь к материалу, в чем как раз трудно заподозрить толстых и привилегированных тараканов, вечно что-то празднующих в голове одного датского режиссера. Подтверждаю: даже черемша в вышеупомянутой вулканической кальдере Вайе Гранде растет, лично жрал. Да, и бомб этих у нас ну вообще как грязи.

Наконец, сказать свое слово и при этом не оказаться безнадежно вторичными на фоне литературно-виртуально-кинематографической панорамы, над которой долго и плодотворно работали Стивен Кинг, Ким Ньюман, студия Bethesda, Уолтер Миллер, Джим Джармуш, Джордж, светлая ему память, Косматос, и многие другие — это надо суметь.

Если есть сила, то хватай её и иди дальше. Если сил нет, то посели в груди пожар мести. Если он угас, найди нового врага, чтобы одним существованием заставлял тебя двигаться вперёд. Туда, где спят часы судного дня. Туда, где они потихоньку приближают мир к гибели. Туда, куда по собственному желанию не сунешься.

Но бойся оказаться там, потому что бойни, потому что зубы, черепа, хвосты, акульи плавники хищников в округе, слыыыыышь, не смей пожалуйста, а лучше пожалуйста смей, чтобы сделать это, чтобы спасти его, чтобы батя выжил и превратился в отца, которого ты всегда мечтал увидеть, но так и не увидел, слабак, потому что предал своим существованием и тем, что не смог выполнить задуманное, и снова бойни, они в тебе, из них не выпутаться, да и без них не выпутаться, потому что призрак нагнал тебя и породил это, а потом ты полюбил это, как любил всё, что делает отец — отрицал, но любил, страдал, но любил, стонал, но любил, и иглы вгонял под кожу, мечтая о золотой пуле, но ничего не мог поделать, ведь внутри только яд, который сочится из пор, но сил не придаёт, и не ясно: проиграл или выиграл, стоило оно того или не стоило, что же за жизнь в этом мире, коли здесь всегда элвис наперегонки с апачем играют на бойнях золотой пулей.

А где-то в ласковом мире живёт девчонка. А где-то в неласковом мире живу я. Но пули, что ярче золота, встречают Джеков Мормонов и их отправляют в края, где медленно-медленно-медленно часы судного дня приближают мир к гибели. Слышишь? Тииик.

Признак, что книга не плоха, а даже и хороша — я ее прочитал. То есть, конечно, признак для меня лично! А то мне сейчас напомнят много такого, что я прочитать просто не смог — жалко было времени и мозгов.

Но — прочитал.

Далее, можно попытаться как-то определить, о чем это. Может, о большой настоящей любви, от которой все проблемы и в конце все умирают? Нет. О дружбе тогда? Такой, что просто в зависть. Такой, что — «друг, на помощь!», и он летит с другого конца мира, и помогает, и не спрашивает за это ничего, и никак ничем не меряется? Опять — мимо. И не про бога, которого распинают. И не про войну, идущую две тысячи лет под светом звезды по имени Солнце. И не про долгое-долгое путешествие и изменение героя в процессе, и развитие героя в процессе. Нет.

А о чем же? О том, в первую очередь, как авторы круто умеют писать. Как они выбирают форму и эту форму не только соблюдают, но украшают всячески финтифлюшками и цветными кровавыми разводами.

Ах, да — это не про постапокалиптический мир и не про вестерн, как некоторые подумали. Это снова про мусорных эльфов, если совсем упростить. Про мусорных эльфов, которые живут на мусорке и режут друг друга на мусорке. И немного про чудовище Франкенштейна, которое, наконец, имеет свое имя и даже какую-то историю.

Да, история там не очень веселая, и при чтении может показаться, что половина ее — порождение воспаленного мозга в момент смерти от взрыва ядерной бомбы. Но если внимательно прочитать, то заметны все узелки, все скрутки ниток, и даже начинает казаться, что таким франкенштейновским чудовищем является сама книга.

И не пробуйте отжимать текст! Это не вода! Это кровь!

…

И знаете, я даже порекомендую книгу к чтению. Любителям физиологических ужасов, любителям литературного и кино-треша, любителям аллюзий и пасхалок.