Владислав Крапивин «Сказки Севки Глущенко»

Сначала о хорошем. Это прекрасный роман о детстве, крайне эмоциональный и очень красочный. В качестве фона Крапивин взял очень тяжёлый период в истории нашей страны — 1945-46 годы. Уже не так тяжело, как в начале и середине войны, мы уже победили, но жизнь ещё крайне тяжёлая. Десятки миллионов военнослужащих ещё только начинают возвращаться домой, страна живёт голодно (а ведь был ещё голод 1945-46 годов, когда на общую истощённость страны, почти полное отсутствие новой сельхозтехники с начала войны и крепких мужиков в колхозах, миллионы заброшенных и заминированных гектаров плодородной земли и т.д, наложились два неурожайных года подряд), треть жилых домов в стране уничтожена и ещё только предстоит начать отстраивать страну.

И на этом фоне растёт юный Севка Глущенко, талантливый начинающий поэт, непоседливый, но добрый пацан, который только-только начинает взрослеть, находить первых друзей и искать своё место в жизни. Все его приключения — высший класс, читать их интересно было даже мне, взрослому, вроде, человеку. Моё детство тоже пришлось на весьма неприятное и тяжёлое время — 90ые, когда очень многие в принципе не верили, что наша страна через несколько лет ещё существовать будет. Было очень интересно увидеть немало параллелей, которые будут понятны и людям моего поколения. Севка — вообще молодец, все испытания он проходит достойно и, вне всяких сомнений, из него вырастет сильный и принципиальный человек. От последних строк романа вообще чуть было не прослезился.

Но по неизвестным мне причинам, Крапивин решил добавить в книгу несколько ложек известно чего. Ладно, Бог с очень навязчивой религиозной пропагандой — Крапивин вполне мог внезапно изменить взгляды и уверовать, но вот политота в книге... Для меня всегда было загадкой, почему определённые граждане превращают трагедию Большого Террора в какой-то нелепый балаган. Да-да, конечно, людей расстреливали и сажали в лагеря исключительно за политические анекдоты и за то, что портреты полководцев в лужи роняли. К чему этот нелепый бред про шпиона в каждом дворе и ёрничанье про врагов народа? Конечно же, никаких врагов у нашей страны не было, не было почти миллиона коллаборантов (лесные братья, власовцы, бандеровцы, которых ещё много лет по лесам Украины гоняли и в борьбе с которыми погибло до 25 тысяч сотрудников госбезопасности и военных, и до 30 тысяч гражданского населения), западные партнёры не вербовали у нас агентуру, в стране не было коррупции и воровства (просто представьте, сколько сейчас было бы репрессированных, если б пересажали всех, по чьей вине разворовывались государственные деньги и пропадали полтора миллиона комплектов военной формы). Поймите правильно, период репрессий — действительно жуткий эпизод, в ходе которых были репрессировано до 5 миллионов человек и до 800 тысяч получили смертный приговор — и лично я вообще принципиально против смертной казни. Были те, кто пострадал невинно по ошибке, были жертвы произвола и необразованности сотрудников (в то время в стране было буквально слишком мало людей с соответствующим юридическим образованием). Но зачем превращать это в балаган про репрессированных за оброненный плакат, почему бы не разобрать реальные трагедии? Были те, кто в Гражданскую войну воевал и помогал белым, а потом им это припомнили. Были те, кто просто вращался в «плохой компании» и когда их повязали, то сотрудники не разобравшись посадили и их. Были те, кто по малодушию, трусости или из-за голода пошли прислуживать немцам. Куча таких историй была! Почему о них не рассказывается практически никогда в антисоветской литературе и доводится до абсурда? А самое интересное, что большинство осуждённых по 58ой статье — вообще обычные уголовники. Мне доводилось в своё время работать в архивах и перелистать более полусотни дел по 58ой статье — из них обвинение в шпионаже было ровно в одном(1). Все остальные — те, кто брал взятки, воровал госимущество, зерно, нападал на сотрудников госвласти и т.д. Надо ещё подробно и тщательно разбираться, а сколько вообще было невинно репрессированных. Я лично знаю человека, которой всю жизнь мама рассказывала, что её деда расстреляли за политические убеждения и анекдоты. А когда она занялась его реабилитацией и подняла документы, то ВНЕЗАПНО выяснилось, что мужик был уголовником-рецидивистом, а его жена не хотела расстраивать дочь такими фактами о любимом отце.

Извиняюсь за весь этот поток сознания, но попытка впихнуть в книгу антисоветскую повесточку действительно выглядит предельно чужеродно — если в «Стеклянные тайны Симки Зуйка» Крапивин хотя бы пытался адаптировать эту тему для детей, то здесь это просто какие-то левые и ненужные вставки.

Как важно быть в душе поэтом...

Эта повесть чем-то напомнила мне Дубровина с его «В ожидании козы». Хотя Крапивин написал свою книгу изрядно позже, в 1982. И затем продолжил тему ещё одним романом.

Понятно, что вся суть повести состоит в том времени, о котором она написана и в котором живут её герои — второклассник Севка и его мама. Послевоенные месяцы 1945 года и первая половина первого мирного года. Продовольственные карточки и постоянное недоедание, не сильно богатая и разнообразная одежонка — это внешний антураж. И жизнь с мыслями о не вернувшемся с фронта отце — сначала пропал без вести, а затем казённое «числится в списках погибших» — это то, что внутри и мамы Севки, и его самого.

Крапивину удалось проникнуть во внутренний мир 8-летнего ребёнка, проникнуть и проникнуться тем, что чувствует и переживает Севка во время самой простой обычной обыденной жизни мальчишки-второклассника. Это школа и связанные с нею события и происшествия, причём порой источником именно «происшествий» становится сам Севка. Это школьная и внешкольная дружба, и прочие отношения в ребяческой среде. И это отношения с мамой и с соседями — отношения с соседями тоже занимают значительное место в жизни Севки, тем более, что среди этих соседей есть настоящий офицер, иногда балующий Севку конфетками и тем, что даёт подержать всамделишный пистолет. И вот эта мешанина из домашне-школьных событий и составляет и жизнь нашего героя (равно как и жизнь многих других мальчишек и девчонок того времени), и содержание этой повести.

Однако Крапивин написал эту книгу не просто ради перечисления только событийной стороны — он перестал бы быть самим собой, если бы ограничился только этим. И потому в книгу включены несколько болевых точек и кризисных моментов. Проживая всю эту кризисно-конфликтную составляющую книги, читатель вольно или невольно становится одной из действующих сторон, пусть пассивно-созерцательным, но неравнодушным участником. И понятно, что этот приём позволяет автору потихоньку «играть» на чувствительных струнках читательской души. Причём неважно, какого возраста этот читатель — работает безошибочно и без сбоев.

Честно говоря, ожидал, что события повести останутся незаконченным», а то и окончания на какой-то драматической нотке, однако автор всё-таки привёл всё к некоему хэппи-энду. Ну, значит я не угадал.

Замечательное произведение о мальчике, со всеми его переживаниями и страданиями; о дружбе настолько сильной, что сердце начинало щемить. Некоторые моменты вызывали слёзы даже у меня, мужчины за 40. Концовка тоже очень порадовала. Спасибо Владиславу Крапивину за столь эмоциональное произведение.