Василий Ян «К последнему морю»
- Жанры/поджанры: Историческая проза
- Общие характеристики: Военное | Приключенческое | Социальное
- Место действия: Наш мир (Земля) (Россия/СССР/Русь | Европа (Восточная Европа | Центральная Европа ) | Азия (Центральная Азия ))
- Время действия: Средние века
- Сюжетные ходы: Становление/взросление героя
- Линейность сюжета: Линейно-параллельный
- Возраст читателя: Любой
Исторический роман известного писателя Василия Яна «К последнему морю» рассказывает о победоносном шествии монголо-татарских племен по обитаемым землям Азии и Европы. В который раз идут орды в набег на Запад, алчно собираясь дойти до «последнего моря» — Атлантического океана, чтобы создать империю от моря и до моря. Однако снова вязнут они в боях и схватках с покоренными, но несдавшимися народами Руси. О том, как героически оборонялся Киев, о том, как наше государство стало могучим щитом для Западной Европы, не пустив кочевников через свои земли, и рассказывает эта интересная книга.
Первоначальный вариант завершающего трилогию романа назывался «Золотая Орда и Александр Беспокойный». Автор работал над ним с 1943 по 1947 год, но так и не смог опубликовать его в целом виде. По идеологическим и частично коньюктурным соображениям роман подвергся критике и Василию Григорьевичу пришлось разбить его на два произведения, переработав и даже удалив некоторые главы и фрагменты, о чем он очень сожалел. В результате, главы рассказывающие об Александре Невском были выделены в небольшой самостоятельный роман «Юность полководца» (1952), а большая часть оставшихся скомпонованы в роман «К последнему морю». Однако даже в таком урезанном виде роман удалось напечатать только после смерти И. Сталина в 1955 году. Некоторые исключенные главы публиковались в дальнейшем в виде отдельных рассказов: «Возвращение мечты» (1961), «В орлином гнезде «Старца горы» (1961) и «Скоморошья потеха» (1961).
Такая вынужденная редактура плохо сказалась на целостности романа, нарушив его композицию и исказив авторское видение произведения. Неизвестно, сохранился ли первоначальный авторский текст.
Входит в:
— цикл «Нашествие монголов»
Лингвистический анализ текста:
Приблизительно страниц: 298
Активный словарный запас: средний (2852 уникальных слова на 10000 слов текста)
Средняя длина предложения: 74 знака, что немного ниже среднего (81)
Доля диалогов в тексте: 43%, что немного выше среднего (37%)
подробные результаты анализа >>
1955 г.
1960 г.
1979 г.
1981 г.
1982 г.
1983 г.
1984 г.
1984 г.
1985 г.
1985 г.
1986 г.
1988 г.
1989 г.
1991 г.
1991 г.
1993 г.
1993 г.
1994 г.
2004 г.
2004 г.
2005 г.
2009 г.
2012 г.
2013 г.
2014 г.
2015 г.
2016 г.
2018 г.
2018 г.
2019 г.
2021 г.
Самиздат и фэнзины:
2021 г.
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
[ 13 ]
Михаэль, 1 июня 2016 г.
заключительная часть знаменитой трилогии «Нашествие монголов» — посвященная европейскому походу книга «К последнему морю», считается самой слабой в цикле.
увы, тому есть некоторые объективные причины.
вторжение в Восточную Европу в самом деле описано порой лапидарно, не сказать просто сухо. есть эпизоды прямо копирующие аналогичные из предыдущих книг. есть странные главы, будто взятые из черновиков, например описание венгерских просторов представляет собой подборку венгерских авторов разных веков.
это в самом деле последняя книга писателя, изданная уже после его смерти, и приходится признать, что преклонные годы автора отразились на веществе книги.
но ... но все равно, перед нами прекрасный текст, увлекательный и захватывающий, как крепкий боевик, грандиозный по масштабу описанных событий, глубоко проникающий в души своих многочисленных героев, живописующий безгранично далекие от читателя реалии так, что их вымышленное происхождение забывается.
монгольский поход на Европу и сам по себе вещь довольно мифологизированная, одна битва при Оломоуце чего стоит, и Яну, ловко жонглирующему хрониками и собственной фантазией, удается внушить читателю что «все было именно так», и переубедить в этом будет непросто, слишком уж живой и настоящей получилась созданная им картина.
прошло совсем немного времени после погрома, учиненного Батыем в Залесской Руси.
хан все еще молод, но уже обрел уверенность в себе, которой ему поначалу недоставало (в отличие от амбиций и энергии). этот Батый уже не будет плакать пьяными слезами и кидаться с саблей на приспешников.
пока не столь монументальный, как его легендарный дед, Батый, убедившийся в своей избранности, готов, однако, выполнить завет божественного правителя, дойти до «последнего моря», всюду неся покоренным ясу Чингисхана.
но есть у него и более земные заботы — обустройство своего собственного царства, строительство столицы.
в низовьях Волги-Итиля читатель, следуя за арабскими посланниками, сталкивается с новорожденной державой, что в истории останется как Золотая Орда (хотя сам Батый называл ее Небесной).
пока — куча шатров и землянок среди еще недавно девственной степи, но виден уже и прекрасный дворец, построенный по приказу джихангира для его жен...
сначала арабов весело, сопровождая процесс грабежа тем, что сейчас назвали бы «троллингом», грабят монголы, и лишь потом они попадают в строящийся волею Батыя город.
сам Батый практически при смерти, и его брат Орду хлопочет, стараясь найти врача, который реально что-то смыслит в болезнях, а не только может надувать щеки от важности. и такой найдется.
и так Орду переживает за брата, так радуется его выздоровлению, так они трогательно общаются, что становится ясно, перед нами не театральные «злодеи с черным сердцем», они ПО СВОЕМУ очень даже хорошие люди, просто без грабительских походов жить не могут. время такое, такая мораль, мораль степных вождей, привыкших к тому, что набег — единственное достойное мужчины занятие.
выздоровев Батый начинает вновь готовить к походу огромную многоплеменную армию.
картина этой страшной военной машины, как она функционирует, чем питается, как и кем управляется, завораживает. А входят в воинство самые разные люди, от обаятельнейшего Иесун Нохоя, до курда-живодера Утбоя, у которого попона на коне — из содранной с женщины кожи...
и вот вся эта орда (слово в оригинале означало «власть», «могущество», но для европейцев и русских навсегда закрепилось в значении «неисчислимое воинство») обрушивается сначала на Русь, потом на Польшу, Венгрию, Саксонию, сеет ужас и разрушение, гонит перед собой в страхе бегущие кочевые племена Причерноморья.
эпический размах описываемых трагичных событий, но как и обычно у Яна показаны они не только из ставок великих правителей, но так же из гущи народа, того самого, который сражался и погибал в тех битвах. Вот читатель знакомится с Вадимом, который мечтал стать иконописцем, узнает, как он шел к своей мечте, как с трудом добирался до стольного Киева, как делал первые успехи в избранном им искусстве, как дружил с соседями, как решился в трудный час взяться за оружие. И погиб.
Один из бесчисленных тысяч…
Храбро дрались поляки, венгры, германцы, но монгольский аркан все туже затягивается на европейском горле.
Король Франции готовится принять мученический венец, а германский император – бежать в Палестину.
Казалось спасет мир только чудо.
И оно приходит.
После учиненного в Восточной Европе погрома Батый не решается идти дальше, армия его обескровлена в тяжелейших боях, да и просто устала воевать.
Писатель снова переводит «объектив» на завоевателей, и оказывается у походных костров тоже сидят не демоны, а люди. Кто-то вот вообще подобрал сирот (которых сам же сиротами и сделал).
Я сам, бесстрашный удалец, уже состарился
И оброс клочками седых волос.
Прежде я был беспечным весельчаком,
Мог пить айран всю ночь, не пьянея,
Теперь же я состарился до того,
Что после тринадцатой чаши мадьярского вина,
Когда я натягиваю мой черный могучий лук,
Сделанный из рогов хинганского козла,
Я уже не различу острия не знавшей промаха
Моей длинной камышовой стрелы.
О седая старость! Зачем ты проглотила мою золотую юность!
Поют они, пируя в разграбленных городах уже на берегах Адриатики.
В рядах предводителей похода тоже начинается разлад, кто-то за продолжение его любой ценой, кто-то стремится обратно в Каракорум, а кто-то вообще получил предложение от болгарского царя перейти вместе со всем своим туменом на службу.
К тому же за спиной осталась истекающая кровью, но не покоренная Русь.
Хотя Ян слишком уж выпячивает «Новгородского Искендера», Александра Невского.
Уж кого-кого, а святого благоверного князя, который приведет на Русь Неврюя, что бы тот помог ему одолеть брата в борьбе за престол, великий завоеватель Батый совершенно не опасался. Хотя бы потому, что Искендер был настроен проордынски.
Но были у внука Чингисхана многие причины, чтобы повернуть обратно, в свои владения на Итиле, и опасения получить войну на двух направлениях могли быть среди них.
Батый и те его воины, кто не пал в свирепых сечах, не умер от болезней, холода, голода и других напастей, возвращаются к своей новой столице, и Батыя ждет печальная весть – его знатные жены извели «черную», зато самую любимую – Юлдуз, которую любили все.
И владыки полумира не укрыты от ударов судьбы подобных этому.
А город растет, строится, в кровавых муках великой войны родилось новое могучее государство, которое будет определять судьбы всех своих соседей многие сотни лет.
Странное дело, книга, написанная вовсе не для того, чтобы как-то оправдать или прославить кочевых завоевателей, вызывает в их отношении больше восхищения, чем ужаса.
Сила всегда завораживает, даже если поставлена на службу злу.
Кху-кху-кху!
[ 9 ]
strannik102, 4 марта 2017 г.
Чем ближе к окончанию романа продвигаешься, тем меньше остаётся в нём признаков лирического романа, и всё сильнее и отчётливее проступают черты историзма — ну вот, к примеру, гипотетических лирических героев становится гораздо меньше, а после падения Киева и перемещения военно-походных событий на территорию западной Европы упоминания о них практически пропадают, их личные судьбы как-то постепенно нивелируются, и только внезапно и вскользь узнаёшь о чём-то трагическом и значимом; текст романа всё больше напоминает строки исторического переложения изученных автором летописных записей о нашествии ордынцев на восточную и западную Европу — текст книги от этих перемен не становится менее интересным, но просто меняет свою модальность: меняется масштаб исторических событий, перед читателем уже мелькают не просто европейские города, но целые государства и народы, осады и битвы...
Пока уже в самом конце книги мы не узнаём о последних решительных переменах в судьбах Мусука и Юлдуз, Арапши и Субудай-багатура, Бату-хана и бытописателя всего похода старика Хаджи Рахима — всех тех, с кого и начиналось всё трёхкнижное повествование — круг замкнулся...
Возможно, что для многих этот роман трилогии покажется немного скучным и малоэмоциональным, однако для тех, кто интересуется историей народов, и здесь найдутся свои откровения и открытия, гипотезы и версии...
[ 18 ]
ii00429935, 11 октября 2012 г.
Эту книгу я бережно храню еще с советских времен всеобщего дефицита. На обложке — готовые схлестнуться два всадника, монгольский воин и закованный в латы рыцарь с копьем. Какого мальчишку не заинтригует такая иллюстрация? Впрочем, «К последнему морю» — универсальный исторический роман, который одинаково может быть интересен и школьникам, и взрослым. К тому же по теме вторжения полчищ Батыя в Европу у Василия Яна определенно нет конкурентов.
«К последнему морю» — заключительный роман эпопеи «Нашествие монголов». И если судить по гамбургскому счету, роман все-таки не лучший в трилогии. Он, безусловно, хороший, но написанный весьма неровно. Книга как бы распадается на две части. Первая (подготовка к новому походу, сцены в Киеве) — великолепна. Снова чарующая атмосфера Востока («кольцо Сулеймана, сына Дауда, да будет мир с ними обоими» — звучит, как музыка). Интересные новые герои. Все увлекательно, живо, эмоционально. Помню, ребенком я представлял себя на стенах осажденного монголами Киева — такое было сопереживание... А вот в «европейских» главах стиль резко меняется на суховато-академичный, сюжет — на штрихпунктирный. Кто-то из важных героев бесследно исчезает (киевский князь Данила). Другим отведены формальные несколько строк. Эпический размах, созданный автором еще в «Чингиз-хане», никуда не пропадает, но сопереживания уже нет. Как говорят в подобных случаях, гибель одного человека — это трагедия, гибель миллионов — уже статистика.