Дж. Г. Баллард «Эндшпиль»

Необычный рассказ «Эндшпиль», пожалуй, выполнен в жанре абстрактного реализма. Кроме того, что сама по себе история является в общем вымыслом, других связей с фантастикой здесь нет. Автор решил описать пример возможного наказания осужденного при заключении того в изоляции на вилле со своим , одновременно, надзирателем и палачом. Интересный факт, что тому предоставили пособие. Это осужденному! Неплохое такое существование: и пособие, и кормежка, и смотрящего поставили, который тебя от скуки развлекает игрой в шахматы. Не нравится? Тогда читай книги классиков 19-го века и погружайся в наведенный на тебя транс...Но наш герой — господин Константин, кстати — был человеком более живого ума и выбрал второе. Так что шахматные баталии со своим тюремщиком Малеком стали для того хоть какой-то отдушиной.

Единственной изюминкой произведения было то, что Малек знал когда и как должен был привести приговор в исполнение, но срок для г. Константина оставался неизвестным. Так могло продолжаться и день, и год, и все 10 лет...В этом и заключался основной авторский, психологический контекст...

Описанная автором реальность выглядела несколько неубедительно, ибо подобные «развлекательные цацкания» слишком непрактичны и дороги. Вся эта история не выдерживает государственного бюджета, закладываемого в содержание осужденных, и потому вряд ли может быть применена на практике где-либо, кроме как странного эксперимента, а у Балларда это уже целая введенная система, поставленная на поток.

Окончание рассказа оставляет несколько открытых вопросов и финал, честно говоря, ожидался более каким-то разухабистым, динамичным и эффектным, а «не открываемой дверью во двор — в круговерть опавших листьев».

Для любителей психологической литературы, триллеров этот рассказ может послужить чисто ознакомительным, средненьким фрагментом с творчеством Балларда, но по нему судить о самом творчестве писателя совершенно невозможно, ибо его лучшие вещи явно другие...

Дорогой Джей Джи. Что б Вы знали об осуждённых членах Центрального Комитета! Нет, дорогой наш фантаст. Их не селили в полузаброшенных, но добротных государственных виллах недалеко от курортных мест в обществе невыразительного молчаливого человека — надсмотрщика, он же исполнитель приговора. Исполнение приговора не оттягивали до бесконечности, в то же время тратя драгоценные ресурсы революционной страны на ежедневное кормление уже приговорённого к смерти человека. Надсмотрщик-палач не играл с осуждённым (точнее, осУжденным) в шахматы каждый день, мучительно держа в неизвестности — когда же? как же?...

Мы понимаем, что в 1963 году Вам ещё не были доступны многие источники, которые нам теперь представляются хрестоматийными, но Вы же фантаст! Где Ваша фантазия? Откуда этот унылый XIX век, эти замшелые байронические — а точнее, анекдотические — мучения духа, это невыразительно описанное вялое биение унылой, неизобретательной мысли?

Хромовым сапогом — с хрустом! — прямо в холёное, откормленное лицо, чтоб кровь залила скромный, но дорого пошитый френч. За оба локтя — и, подгоняя тычками в спину, прямо в тот самый кафельный коридор, кажущийся бесконечным. Исполнитель стреляет в затылок. Всё.

Что, фантаст не смог представить себе реальность?

Вот цена фантазии, выходит. «Как ужасно моё представление...»

Рассказ описывает отношения между палачом и жертвой. Давление одного над другим распределяется и накапливается так медленно и тонко, словно по одной капле набирается полный сосуд, обрушивая содержимое на голову, когда этого не ждёшь. Надёжно, жестоко и эффективно.

Главный герой философией напомнил “Постороннего” Камю, а неопределённость во времени наказания — “Тайное чудо” Борхеса. Быть может уже прошёл и год, а может и секунда.

Произведение не даёт ответов. Важно лишь понимание того, что есть вещи, независимые от нас. Можно играть в шахматы или пытаться сбежать, только ветру, кружащему листья, всё равно.