Томас Пинчон «Мелкий дождь»

Сам Пинчон беспощаден к своему рассказу-дебюту в предисловии к «Нерадивому ученику». Считает, что сама по себе история тридцатилетнего интеллектуала из Нью-Йорка, потерявшего смысл существования и поэтому с удовольствием подчиняющегося вот уже третий год армейской принудиловке, и так интересна. И нечего было нагружать ее изощренной литературной игрой. Человек, плывший по течению и вдруг оказавшийся в экзистенциальной ситуации жизни и смерти, вот соль истории, а остальное излишние побрякушки.

Не — скажем так — полностью согласен с автором.

Именно сегодня было очень своевременно перечитать этот рассказ. Вспомнил себя самого ровно двумя годами ранее, свои ощущения. И вибрировал с главным героем рассказа Натаном Левайном на одной волне. Плыл-плыл по течению и приплыл (по неизбежному для себя «странному сближению» ровно два года назад утром я дочитал роман Томаса Пинчона «На день погребения моего»).

В общем, то, что совсем молодой, даже юный, автор сумел так точно показать ситуацию беспечного человека, вдруг оказавшегося посреди зоны бедствия, — дорогого стоит. А то, что происходящее опытные военные в рассказе сравнивают с фронтом, делает эту историю еще более понятной и близкой.

Однако, и литературные игры я тоже люблю. Не даром мой любимый классик Владимир Набоков. Может, именно он в Корнелле и научил молодого Пинчона, что трагедия и игра не обязательно конфликтуют между собой, а могут органично сочетаться в одном произведении.

Так что мне импонирует попытка автора скрестить в одном тексте Элиота и Хемингуэя. Оба нобелиата были прожженными модернистами, а значит игра с их стратегиями (при чем еще при жизни обоих) невольно превращается в постмодернизм. Впрочем с самого начала, пусть сперва и неосознанно, Пинчон в постмодернизм играет. Для него это просто забава, одна из стратегий и не самая важная. Для него, как и для его предков-пресвитериан существует строгая иерархия ценностей, а гуманизм — это не просто буквы на бумаге. Так это останется и на все более чем полвека его активного творчества.

Полная экзистенциальной бессмысленности зарисовка о жизни солдата-контрактника на базе неподалёку от Нового Орлеана.

Толстозадому Ливайну приходиться участвовать в устранении последствий разрушительного наводнения: джи ай тянет связь, собирает распухшие трупы, мутит с девчонкой, пьёт пиво и трещит с друзьями.

По замечанию переводчика, рассказ полон аллюзий на творчество Т. С. Элиота, но я, читавший у Элиота только его культовую «Бесплодную землю»(правда и в оригинале и в переводе), отсылок, очевидно, не разглядел.

Если Пелевин и в малой форме фрактально остаётся Пелевиным, то рассказ Пинчона очень отличается от его романов. «Мелкий дождь» похож скорее не на Пинчона-конспиролога, а на очередной из «Девяти рассказов» Сэлинджера. Такой же бессмысленный и беспощадный.

4(ТАК СЕБЕ)