Итак, возьмем идеализированное общество Хаксли. "Вкалывают роботы — счастлив человек" (ц), как пел персонаж известного фильма, вот только человек оказывается не вполне счастлив, люди стали "тепленькими", выражаясь словами одного из героев романа. В результате процедуры бетризации, "выключающей" естественную природную агрессивность, Земля полностью победила войны, а значительные достижения науки позволили избавиться также от большей части опасностей, грозящей отдельному человеку — общество стало стабильным, а мир — стерильным и комфортным. В новом мире, как и в мире героев Хаксли, уже не нужны глубокие эмоции, сильный характер, умение побороть себя и умение прикладывать нечеловеческие усилия. Все это — рудименты, — от которых земное человечество успешно избавилось всего за два поколения.

В этот-то рай и попадают наши "дикари". Но если герой Хаксли был принесен с другой стороны планеты и был запрограммирован так, что не смог осознать и принять новый мир, то герои Лема — люди выдающиеся: их "программы" достаточно гибки, чтобы не просто ужасаться произошедшим в мире переменам, но искать и находить себя в новом мире. Герои Хаксли — дети. Герои Лема — уже состоявшиеся взрослые.

Первый из конфликтов, затронутый в романе, — конфликт, который через 11 лет станет ключевым в одном известном нефантастическом произведении, — люди, положившие свои судьбы на выполнение приказа родины, обнаруживают, что в новой родине, нынешней, приказы эти получили переоценку, были признаны ненужными, тем самым и собственные их деяния, стремления и судьбы в результате идеологической инфляции обесценились. Роман Моррелла связан с местечковым конфликтом — войной во Вьетнаме — и его герой не находит ничего лучше, чем продолжить войну, войну со всем миром. Герои Лема воевали не с людьми, они пережили схватку с нечеловеческими условиями безразличного к людям космоса, таким образом, в их сознании человеческая жизнь не обесценилась, а наоборот, цена одной жизни возросла. Поэтому мы видим как попытка столкновения с новым миром, т.е. попытка начать войну, угасает сама собой. Герои Лема слишком взрослые для этого.

Вопрос ненужности прежних героев, в нашем случае, приобретает определенный подтекст: сама по себе космонавтика бессмысленна по той причине, что вселенские расстояния, превращающиеся во вселенские промежутки времени, сводят к нулю любую научную полезность и эффективность. Ни фотонные двигатели-паруса, ни криогенные камеры, ни "поколения, летящие к цели" — ни одно из этих изобретений не наполняет объективной ценностью результаты таких полетов. Обнаруженные знания — устаревают либо становятся неинтересны давно ставшему другим обществу. Но не только признание этого факта — удел человека. Герои романа, побывавшие там, у Звезд, оказывается, знают кое-что такое, что выпадает из поля зрения при любых объективных оценках. Цель космических полетов — сами полеты, расширение не знаний человека, но границ его возможностей. Люди летят не для того, чтобы взять пробы с планет Альфы-Центавра, но чтобы проверить: способен или нет человек на такое, и есть ли вообще граница его возможностей.

К этой мысли персонажам еще предстоит прийти. Но, будучи "дикарями" на новой Земле, каждому из них предстоит еще решить ряд иных, более практических проблем. Следующей деталью нового мира можно назвать абсолютное и совершенное равенство полов. Способности, некогда бывшие неотъемлемой частью мужской личности: сила характера, умение бороться и побеждать, — оказались редуцированы, в то время как неотъемлемая женская функция — деторождение — инфляции не подверглась. Наши герои — мужчины — обнаруживают, что те средства и способы, которые ранее могли дать им возможность "завоевать" свою будущую половину, теперь не работают. В одних женщинах они вызывают панический ужас (будучи не бетризованными), в других — экзотическое любопытство (вроде обезьян в зоопарке или дикаря у Хаксли). Но герои Лема могут сделать невозможное, в отличие от того же Дикаря-Джона. Совершенно нечеловеческими усилиями главный герой и его избранница соединяются. И в этом я вижу, кроме прочего, как бы шанс для Кельвина из "Соляриса" [недаром романы написаны в одно время]. Главному герою "Возвращения..." Лем дает возможность сделать то, чего не смог Кельвин и из-за чего страдал: понять свою половинку и приблизиться к ней. Вообще, психологическая ломка героев в попытке соединиться, прописана настолько сильно, что я ощущал настоящий ужас, чувство балансирования на тонкой нити над пропастью. Эпизод, сравнимый с эпизодом схватки робота и тучи в "Непобедимом".

Интересно также отметить как бы итоги, подводимые автором, т.е. то, как изменились его "дикари" к концу романа, какие они сделали выводы. Одни — собираются в новый полет, но уже не ради абстрактной цели, а с полным чувством понимания, почему и для чего человечеству нужны полеты в космос. Другой — принимает дивный новый мир со всеми его недостатками, в том числе, согласен на бетризацию своих детей. А главное, роман, как и любой другой роман Лема, содержит глубокое исследование человеческой души в контексте определенных социально-этических вопросов, роман изобилует эпизодами и деталями так или иначе расширяющими наше понимание героев и обстоятельств. Бетризованные львы. Сумасшествие астронавта — жуткий эпизод. Фабрика роботов. И многое другое.

Итак, плюсы романа:

— Довольно большой словарный запас.

— Смешение современности и воображаемого мира (в данном случае — условного средневековья).

— Юмор и подтрунивание над клише.

— Литературная игра и элементы постмодернизма.

— Увязывание всех основных сюжетных ниточек.

— "Выпуклые герои", с которыми продолжаешь общаться даже по завершении книги.

.

Минусы романа:

— Смешение современности и воображаемого мира. Несмотря на то, что подобное смешение записываю в плюсы, реальное воплощение можно оценить скорее как минус произведению. То есть, конечно, наличие в романе сегодняшних реалий — способ показать, что мир, в котором происходит действо, — вполне наш: мол, берите, узнавайте. С другой стороны — большинство деталей из нашего настоящего приводятся автором в хохмачках и сравнениях: что-то похоже на Статую свободы, что-то — на на химзавод, и т.п.

цитата

Он схватил Моркоу за стволообразную руку. Это было все равно как попытаться взять на буксир Статую Свободы.

И то, что могло бы стать едкой иронией превращается в подобие бреда. Средневковье и Статуя свободы. Ага.

цитата

Взломанная дверь драконьего загона болталась на петлях. Его обитатели, смахивающие на нажравшихся амфетаминов носорогов, шумно буйствовали.

Средневековье и носороги, жрущие амфетамины [открытые в 1887 году]. Или "лицо смутировало в ухмылку" и т.п.

И становится совершенно неясным, кто нам рассказывает историю (для сравнения можно вспомнить "Евангелие от Иисуса" Сарамаго, где современные термины вроде "социального института" довольно гармонично вписываются в образ условного рассказчика, который начинает свою историю с пристального рассматривания гравюры). Ведь если в мире романа имеют смысл все эти Статуи, заводы и пр., — тогда какого лешего жители его до сих пор маются с мечами и луками? Для достижения какого эффекта используется автором это смешение эпох?

.

— Юмор в романе. Если не считать десятка удачных шуток, прочий юмор отдает махровой петросяновщиной.

цитата

В кармане лежало знаменитое письмо от патриция, человека, управляющего великим и прекрасным городом Анк-Морпорком.

По крайней мере, мать считала, что оно от патриция… И вправду, наверху листа красовалось внушающее уважение изображение шлема, но подпись гласила что-то вроде: «Волч Шатунс, Сл. Без., и.о.».

И все равно, даже если послание писал не сам патриций, его наверняка составлял тот, кто работает на этого славного человека. Может, даже в том же самом здании. По крайней мере, патрицию известно об этом письме. В общих чертах. Во всяком случае, о существовании такой штуки, как письма, он должен был слышать.

То есть шутка, соль которой становится ясна после первой полуфразы (см. подчеркивание), затем старательно разжевывается и обсасывается. Я не идиот. Я не люблю, когда мне, рассказывая анекдот, еще и указывают, где нужно смеяться. Но увы, в романе "С!С!" большая часть "юмора" — именно такая. Еще ничего, если б роман был предназначен для подростков, но... Тут следует отметить вторую особенность авторского юмора: кто ЦА авторских шуток? Учитывая разжеванность-обсосанность, возраст целевого читателя не так чтобы уж очень велик, но тематика шуток — социальный подтекст, убийства, жертвоприношения, политика, подтекст половых отношений, "шары", бордели и т.п. — делает их непригодными, даже вредными, для юных читателей. Тогда для кого?

Наконец, о социальном подтексте некоторых шуток. Он есть. Он неплохо читается в романе. Социальные институты. "Демократия". Конформизм. Бюрократический аппарат. Всеобщий пофигизм. Но острота его [подтекста] не заходит дальше хохмостеба, бледной разжеванной хохмоиронии, и социальная сатира не получается, не хватает злости, не хватает меткости, потому что на всякий мало-мальски меткий сатирический выстрел приходится холостая очередь натурального фэнтезийного бреда.

цитата

Стражники рассматривали творение своих рук.

– Отлично, – первым подал голос Шноббс. – Итак, каковы шансы, что человек, стоящий на одной ноге, со шляпой, надетой задом наперед, и носовым платком во рту – каковы шансы, что такой человек попадет дракону в язвимое место?

Или я просто чего-то не понимаю.

.

— Наличие смысла и содержания. Две трети книги я маялся ощущением, что мне попалась большая и внушительная пустышка, в которой за всеми словесными оборотами и ненужными витиеватостями не скрывается совершенно никакого смысла, никаких идей, вообще ничего. Ближе к финалу смысл все-таки стал просматриваться, хохмостеб стал прерываться драматическими эпизодами, а наплодившиеся за первые две трети романа сюжетные линии потихоньку стали сводиться воедино. В общем, слаба богу, роман не выродился в большой эстрадный юмористический монолог, хотя и сказать, что он получился выдержанным до последнего эпизода и до последнего слова — я тоже не могу. Много лишнего. Будь это не роман, а повесть, он только выиграл бы. Неприкрытая Шварцевская "драконовщина" очевидна, но вместо тоталитарного общества мы имеем "демократическую" социальную модель, отчего сходство это все-таки сглаживается, а идеи шварца будто находят новую интерпертацию, современное переложение. В итоге выходит, пусть и не гениально, но добротно и неплохо.

.

Кроме прочего, в романе обнаружились и некоторые ляпы, которые могут быть как на совести переводчика, так и на совести автора. Разбираться у меня, честно говоря, никакого желания нет:

цитата

– М-м-м? – промычал Ваймс, просыпаясь.

– Вот, принес тебе чашечку кофе, капитан, – отозвался сержант Колон. – С фиггином!

...

– Хорошая работа, – дежурно откликнулся Ваймс, макая фиггин в чай.

Вопрос: что пил капитан?

Или:

цитата

– Но я даже не знаю, что они едят.

– Фактически они всеядны, – успокоила его госпожа Овнец. – Едят все, кроме металла и вулканических пород.

...

Эррол покончил с коксом и переключился на каминную решетку. За этот вечер он расправился с тремя булыжниками, одним дверным молотком, не поддающимся определению предметом, найденным в сточной канаве и, ко всеобщему изумлению, с тремя сосисками Себя-Режу-Без-Ножа Достабля, приготовленными из подлинных внутренних органов свиньи. Сейчас похрустывание на глазах укорачивающейся кочерги сливалось с перестуком дождевых капель.

Вопрос: едят ли металл драконы?

Или:

цитата

– И его можно есть? – осторожно спросил Шноббс. – Посылка ведь шла много месяцев. За такой срок он наверняка зачерствел.

– О, он испечен по особому гномьему рецепту, – объяснил Моркоу. – Гномьи пироги не черствеют.

...

– А что мы-то теперь делать будем, а, сержант? – спросил Шноббс.

– Наверное, он не стал бы возражать, если бы мы съели пирог? – задумчиво спросил Моркоу. – Жалко будет, если он зачерствеет.

Колон пожал плечами.

Вопрос: черствеют ли гномьи пироги?

Ну и еще пара моментов логически неясных.

цитата

Вытащив из кипы клочок бумаги, Ваймс разложил его перед собой. Просмотрел заметки, которые сделал вчера.

Падумать: дракон тижелый, но литает харашо;

Падумать: пламя гарячее, а иго испускает живое сущиство;

Падумать...

Так вот, записи капитан ведет ограниченное время в романе. Но ни до, ни после указанных эпизодов, этот персонаж не обладает склонностью что-то записывать и делать пометки вроде этих. Для цельного персонажа это неестественно, отчего создается впечатление, что все капитанские заметки являются роялем, а не гармоничной частью цельного произведения.

цитата

Ваймс обратил внимание на царящий кругом беспорядок.

К Эрролу вернулся аппетит. Он уничтожил почти весь стол, каминную решетку, ведерко для угля, несколько ламп и резинового бегемота...

Капитан выдвинул ящик стола.

Содержимым ящика тоже пообедали. Остались лишь несколько стеклянных осколков.

Как он туда забрался и почему ящик при этом остался цел? Поскольку данная деталь не несет никакого особенного смысла и не раскрывается в дальнейшем, такое поведение для дракончика, опять же, оказывается неестественным, то есть — снова имеем рояль. Хохма в духе Задорнова, помните про то, как русский пьяный водитель дышал в "тестилку", которая показала слово: труп. Для хохмы сойдет. Но верить этому?!..

1. Альтер эго романа.

Роману, скорее всего, не повезло в том же смысле, в каком не повело "Солярису" Лема. Гениальная экранизация Финчера, как и гениальная экранизация Тарковского, смещает акценты в восприятии произведения: и "Солярис" становится ценен для читателя его "человеческой" стороной, а с "Бойцовским клубом" прочно связывается его "бунтарский" дух. Итак, в чем фильм кардинально противоречит роману? Симпатяшка Нортон, соблазнительный самец Питт, роковая красотка Бонэм Картер. В то же время в романе нет ни красивых, ни даже симпатичных героев. ГГ с продырявленной щекой и такой же, очевидно, его антагонист. Ходячие мертвецы в группах "поддержки". Изуродованные шрамами, кровоподтеками, переломами члены клуба — "обезьянки-астронавты" с пустыми глазами и механическими действиями. Герой-слабак, герой-размазня лично у меня более ассоциируется с "мистером Туми" из экранизации Кинга "Лангольеры" — скользкое, мерзкое ничтожество с пушкой в руке.

Почувствуйте разницу:

Морла Зингер — истеричная дура, способная связаться с последним наркоманом, — против образа la femme fatale с налетом декаданса и легкой "шизы", созданный Бонэм/Финчером.

Родимое пятно героя.... Впрочем, об этом в свое время.

Итак, в фильме акценты расставлены таким образом, что агония саморазрушения ГГ превращается в социальный бунт против системы.

2. Бунтарство?!

Пересказывать сюжет не стану. Вики вам в помощь. Остановлюсь на двух моментах: бунт и раздвоение личности. Содержание и форма. Из предшественников в вопросах содержания — неоднократно назывались Берджес и его "..Апельсин", Сэллинджер с его "..пропастью.." и не только. В вопросах формы — я бы упомянул Бэнкса, Маклина (подсказывают, Достоевского, но "Двойника" я еще не читал), — представители "серьезной" прозы о разделении судьбы/личности главного персонажа, из менее "серьезных" — многочисленные вариации Кинга на тему "темной половины".

Итак, завязка сюжета в том, что в силу особенностей психики и обстоятельств жизни ГГ — безымянная конторская крыса — решается на "бунт" против общества потребления. По крайней мере, так эти поступки характеризует сам герой. Бунт — в его восприятии. В чем этот бунт заключается: испражниться в еду, подаваемую в известном ресторане, вклеить порнокадр в пленку детского или семейного фильма. Этот бунт не открытый, не явный, а трусливый, бунт "для себя". По большому счету, весь роман герой демонстрирует трусость. Как только "Разгром" выходит на уровень, на котором уже необходимо "заявить о себе", выйти из тени, перешагнуть границу мелкого хулиганства — ГГ пасует. Хочу убежать. Хочу закрыть клуб. Тут же и оправдание находится: погиб один из членов. Но то же самое он демонстрирует и в финале: бомбы не взорвались — это мгновение, когда хочешь-не хочешь — сознавайся во всем. Для него выход и тут — нажать спусковой крючок. И оправдание есть: я хочу убить Дердона. В самом конце, когда герой оказался в психушке, что он делает? — он прячется от реальности в "теплой и удобной шизе" — я в раю. Он старается не замечать членов клуба, потому что не хочет возвращаться назад. И эта "шиза" про рай — является на самом деле удобной ширмой, чтобы спрятаться.

Собственно, все его воспоминания об Ирландии, об отце, которому он звонил и спрашивал: "а что теперь?" — демонстрируют его несостоятельность как личности. Он не способен принимать решения и брать ответственность.

Таким образом, выходит, что типичный представитель яппи 90-х — сопля в накрахмаленной белой рубашке, — сам он говорит о "своем поколении": поколение тех, кто вырос без отцов, кого воспитали матери. Это, действительно, поколение. Хочется также отметить, что похожие черты можно обнаружить и в наших соотечественниках — временные рамки я точно озвучит не решусь, — но среди 18-25 летних довольно много обнаруживается тех, чьи отцы бросили свои семьи, или кто вырос в семье отцов-алкоголиков, совершенно не участвовавших в воспитании. А среди нынешней молодежи — нередки случаи, когда "молодой папаша" исчезает сразу после того, как узнает о неожиданном "продукте" прежнего удовольствия. И девицы, — из тех, что еще не нагулялись, и чьи мысли еще далеки от семейной жизни, — оказываются матерями-одиночками. Отсутствие отца-примера в юношах, воспитанных матерями, заметно по инфантильности, обидчивости, комплексу недостатка внимания при общей избалованности. Все эти черты легко читаются в персонаже романа.

3. Потребление.

Общество, окружающее главного героя, — это биосфера, которую заполняют мегасущества — глыбы корпораций, спруты общественных организаций, монолиты отелей, угри ресторанов — мегасущества, деятельность которых заточена на получение прибыли, эффективность — определяется прибылью, угроза потери прибыли — опасность, требующая незамедлительных действий. Работу мегасуществ обеспечивают безымянные винтики: винтики выезжают в командировки, винтики носятся по этажам, винтики договариваются с винтиками других мегасуществ, винтики гибнут и на смену им приходят другие винтики, над кучкой маленьких винтиков стоит винтик потолще, но над тем — еще толще, и далее — несменяемых просто нет. Жизнь винтиков обеспечивается одноразовыми продуктами питания, одноразовыми промышленными товарами. Для мегасущества винтики — тоже одноразовые. Либо сегодня ты выполняешь свою функцию хорошо, либо завтра на твоем месте уже другой. А кроме того, мегасущество вполне может отбросить какую-то часть (хвост, например) со всеми винтиками, если это принесет прибыль. Мировоззрение винтиков:

цитата

Внешними проявлениями выступают цинизм, прагматизм и презрение по отношению к менее успешным людям (неудачникам англ. loser), аполитичность. Самая любимая тема яппи — нехватка времени. Публично обсуждать свои болезни и вообще — проблемы в кругу яппи не принято, условия игры требуют выглядеть бодрым, здоровым и энергичным. В сообществах «яппи» табуировано проявление зависти и ненависти, считаемых уделом «лузеров». Также табуирована открытая агрессия. Сообщества выглядят дружелюбными и вежливыми. Практически все возможное недружелюбие в этих сообществах сводится к намекам — иногда грубым — на нищету и «лузерство» собеседника, особенно на основании наличия у него недостаточно дорогих или современных личных аксессуаров.

У «яппи» практически отсутствует понятие «заслужил». При этом у них не вызывает никакого отторжения фраза «кто первый встал — того и тапки», понимаемая зачастую как естественный закон бытия.

«Яппи», как правило, не имеет близких друзей. Практически никогда «яппи» не бывает сильно погружен в неформальное сообщество — мотоциклистов, любителей музыкальных стилей, ролевых игр и исторической реконструкции, неорганизованного туризма и походов и др.

Карьерный рост и карьерные интриги. Кто из этих, окружающих тебя людей, будет следующим, ставящим подножку, откуда ждать подвоха? Корпоративный этикет, распорядок дня, дресс-код, а с ним и корпоративные представления о счастье и успехе: каталоги мебели, ковров, люстр, хрусталя. Раз тебя, винтик, используют — значит и ты должен поступать также. Если ты заплатил за обед в ресторане, за рейс в самолете, за прием врача, за адвоката: то пускай вокруг тебя покрутятся винтики, да повеселее...

Итак, Дердон целит в механизированное сердце именно этой отлаженной системы. Причем, делает он это ее же методами. Каждому винтику он дает динамитную головку и теперь у винтика появляется ощущение значимости: а вот я ка-а-ак бабахну. Винтики превращаются в обезьянок-астронавтов, они остаются такими же безымянными, они ничего не меняют в своей жизни, так же слепо подчиняются приказам, только вместо денег (новой мебели, новых ковров, новой машины, нового хрустального сервиза) перед ними теперь антицель — разрушить связи, которые раньше заставляли тебя вертеться. И те же самые винтики тем же самым образом вращаются, но теперь это не блестящие-безобидные — а черные, мрачные, с динамитными головками, готовые взорваться в любое мгновенье.

Безымянные "обезьянки" проекта "Распад" и конкретно момент, когда герой "очнулся" внутри действующей сама по себе машины произвело на меня впечатление, сходное с застенками в "1984" Оруэлла.

Хотелось бы еще остановиться на "технических подробностях" — рецептах мыла, напалма, динамита и пр. Явный антагонизм — прежде герой пользовался одноразовыми товарами и продуктами (ничего не делал сам) — теперь же он собственными руками "творит" необходимое, используя для этого подручные средства. Иронично: в какой-то момент деятельность ГГ образует с обществом безотходное производство: мыло, которое производится из человеческого жира возвращается обществу. Но эта деятельность, несмотря на внешнее сходство с созиданием — является частью цикла потребления, причем деньги, вырученные Дердоном от этого производства он пускает на ускорение разрушающих процессов.

4. Философия разрушения.

Итак, главенство в жизни ГГ временно принимает Тайлер Дердон и его девиз "только потеряв все — ты станешь свободным", и его цель — "дойти до крайней точки", до мгновения совершенства. Многие анализировали слова и поступки Дердона, находя в них разные подтексты и подоплеку, и нигилизм, и Ницше, и Гитлера, и марксизм, и анархию и тэпэ. Методы Дердона основываются на разрушении и саморазрушении. Разрушение привычного порядка мы видим в его ранней деятельности — приклеивание порнокадров, испражнение в пищу, — разрушение через саморазуршение — в деятельности клубов, и снова разрушение — попытка выйти на саморазрушение социума — в деятельности проекта "Разгром".

Разрушение. Оно является "темной стороной" общества потребления. Компании проще оплатить несколько исков, нежели отозвать партию опасных для жизни автомобилей. Это в романе. А в жизни?! Наши реалии: чиновник, подписывающий разрешение на строительство многоэтажки на территории культурно-исторического памятника; строительная компания, получившая заказ через "откаты", и строящая с нарушением норм безопасности; реформы в образовании, после которых учитель перестает ставить двойки, чтобы не лишиться зарплаты; сотрудники ДПС, собирающие "налог" на дорогах; обанкрочивание предприятий и продажа с молотка за бесценок; увеличение налогов для малых и средних предпринимателей, и снижение для крупных; предприятие, не удовлетворяющее экологическим нормам, "откупается" штрафом и продолжает работать; возможность "покупки" прав или диплома об образовании; импорт вместо производства; вместо внедрения автономных медицинских устройств — население снабжается такими, которые требует постоянных расходных материалов или обслуживания; и прочее. Подобное, вкупе с подменой ценностей — ценности в обществе потребления это то, что рекламируется в каталогах (мебель от "IKEA", компьютеры от IBM, программы от Microsoft, люстры от ..., ковры от...), — создает предпосылки к формированию синдрома саморазрушения в социуме. Суть в том, что в подобных обстоятельствах, когда большинство совершает разрушительные для экологии, социума или собственной личности действия, всем прочим, буде они попытаются этому что-то противопоставить, придется идти против всей саморазрушающей машины.

Герой Дердона не идет против. Он, наоборот, ускоряет процесс саморазрушения. В этом смысле он действительно способен достичь своего — разрушения цивилизации, — вот только итогом этого может явиться и исчезновение человечества, как вида.

5. Саморазрушение и... родимое пятно.

Герой посещает группу поддержки неизличимо больным раком яичек, раком кишечника, раком.... У самого главного героя имеется родимое пятно, которое, в свое время, студенты-медики приняли за симптомы рака. И теперь герой рассказывает, что у него в течение 10 минут был рак. Мерла Зингер ищет уплотнения в груди и находит их.

цитата

Общей характеристикой злокачественных опухолей является их выраженный тканевой атипизм (утрата клетками способности к дифференцировке с нарушением структуры ткани, из которой происходит опухоль), агрессивный рост с поражением как самого органа, так и других близлежащих органов, склонность к метастазированию, то есть к распространению клеток опухоли с током лимфы или крови по всему организму с образованием новых очагов опухолевого роста во многих органах, удалённых от первичного очага.

Но ведь вся история возникновения "бойцовского клуба", развития, возникновения из БК проекта "Разгром" и всей философии саморазрушения — разве не возникновение и развитие из одной раковой клетки — ГГ — целой раковой опухоли внутри общества, предрасположенного к саморазрушению?

И появление клубов по стране без ведома и не под контролем ГГ — очевидные метастазы. Паланик строит свой роман как развитие раковой опухоли, которую символизирует философия саморазрушения Дердона, из единственной раковой клетки — главного героя. А типичность главного героя, в этом смысле, намекает на то, что все общество больно. Другой аналогией Бойцовского клуба можно считать СПИД — потому что члены клуба БК — это лишенные иммунитета люди в обществе, больном саморазрушением.