Никак, убей Бог, не врублюсь, зачем автор пересказал всю книгу на первых сорока страницах?

Что нового и неожиданного поведал потом?

Покрой самодельных доспехов из автомобильных шин?

Гипсовых воинов?

Назначение Великого Чтеца?

Впрочем, чего я вредничаю, книга легкая, язвительная, угарная, боевитая и лихая.

Читайте книги, меняйтесь и взрывайтесь.

Спи спокойно, Родина, за твой покой шелестит страницами одинокий чтец

Вроде трагично всё в этой миниатюре, но я смеялся (сквозь слёзы) и радовался. Давно не читал такого бойкого и резко-правдивого рассказа про оптимистичный дебилизм нашего родного общества и отдельных граждан.

Вот реально, наше милосердие порою направлено на моральных и физических уродов. Кто-то скажет, мол, гуманизм. Какой к чертям гуманизм, если общество поощряет

ярых дебилов и асоциальных тварей?! Сколько ещё жертв нужно принести на алтарь псевдогуманизма и социальной справедливости? Или достойных людей, граждан не жалко? Им помощь государства вроде как и не требуется.

И то верно, если ты — такой умный и здоровый, то сам и выкарабкаешься из зловонного болота. И вообще — радуйся жизни! Если не убогий... Радуйся, что власти занимаются не тобой. им бы, властям, разгрести бы отбросы общества.

До финала не чувствовал, что читаю нечто мистическое. Хотя чертовщинки в рассказе хватает, а там, через бужи, рукой подать до мистики советского разлива. Только сия мистика со вкусом, даже со смаком, припрятана под всяческими прыщами, трещинками, гнойничками и язвочками, что, впрочем, и свойственно добротному, свежепойманному сифилису. Пока доберешься до дьявольской сути, может раз несколько и стошнить (особо, если ранее не читывал сочинений г-на Сорокина).

Однако история, на удивление, написана задорно, можно сказать, местами духоподъёмно. Ведь Лариса Васильевна, скромница и секретарша, не сдаётся до последней мокроты, до последнего выеденного яйца.

Опять же занятно, история не кончается там, где уж вроде и завершилась. Ан, нет, автор, такой затейник, что без мистической птицы-тройки никак не может оставить своего уже «заражённого сифилисом» читателя.

Короче, после прочтения сжечь и бегом к доктору. Но только не к Борзову...

Рисуемая Елизаровым «альтернативная реальность» интересна чередованием «городских легенд», расхожих баек и сгущением красок вкупе с умелой подачей мистики. Жаль, что в нем видят лишь еще одного Сорокина.

Армейский быт совковойго военгоспиталя изобилует множеством ярких деталей обильно расбавленных концентрированным бульоном из реальности и вымысла, создавая тот образ армии, которым пугали в совке и постсовке. Тот жуткий образ мультинационального пандемониума, смесь лавкравтовских мифов и невзоровского «Чистилища».

Кое-где Елизаров очень даже напоминает эдакого пустившего корни в перестроечном и постперестроечном «сеттинге» Лавкрафта. Мистику он умеет преподносить наваристо и со вкусом жонглируя стилем повествования как ему вздумается.

«Сифилис» оставляет атмосферное послевкусие. Рассказ ухитряется быть забавным и жутким одновременно.

Изящная игра разума — первая половина книги.

Игра разума, изящная местами: «Ну, погоди» — цинична по отношению к святыням моего детства настолько, что я лично похохатывал; «Колобок» — жутка настолько, что у меня попортилось настроение перед лицом давлеющей беспощадной неизбежности и безвыходности, рассуждения хоть и высосаны из пальца, но непоколебимы в своей архитепической логике (другое дело, что на той же основе можно было накропать совершенно противоположные, но столь же логичные смыслы); «Снежная королева. Развенчание гностического мифа» — у меня, краешком знакомого с вопросом, вызвала восхищение и аплодисменты стоя.

Игра разума, местами беспомощная: тот же «Бурратини», убейте, но не могу понять, за что название вынесено в общее название — фашизм Буратино доказывается одной датой и местом пребывания. Фашизм как движение много шире, чем противостояние условному еврею-Барабасу. Вобщем, эпатажный бред. Туда же спишем натужные попытки с Незнайкой и массонами-поросятами (пусть они и есть свиньи).

Зато мультики про попугая я теперь не смогу смотреть в ином понимании. Читал тексты про них, лихорадочно внимая, без тени улыбки, ибо — правда. Про любимое «Собачье сердце» — не мог не согласиться, такая точка зрения вполне может иместь место.

Вторая часть книги — привычные эссе. Всё на месте — лиризм, рассуждение, попытка смены точки взгляда от обывательской, нежная ностальгия по детству... Вот только мыслей особо нет. Запомнилась только: «Мы верим словам, произнесенным «в сердцах», потому что вежливость — буфер между правдой и личностью». Сравнение городов с человеком прикольно, но, к примеру, про Харьков я совсем не понял деталей. Как-то , после прилепинских эссе, нечего мне больше написать про классичесские эти.

Оценка — не среднеарифметическое. Те, несколько реально бронебойных, серьезно перекосили весы моего восприятия книги.

Против ожидания — скорее понравилось. Хоть я уже и знаю, что от М. Елизарова не стоит ждать слишком многого; но и у него бывают несомненные удачи.

Сама идея (что любая, пусть даже хреново написанная, книга — если ее прочитать «под настроение» — может доставить кайф, который... не снился никакому наркоману) — конечно, спорная и парадоксальная, но именно этим интересна.

Много стеба (автор умудрился своим выстрелом задеть одновременно две «мишени»: разборки между библиотеками до ужаса напоминают сетевые баталии вокруг любимого и нелюбимого «чтива» (Олди в «Золотаре» тоже, помнится, затронули тему холис%@чей — но там они ее как бы «со стороны» видят, глазами сорокалетнего кухонного «интеллихента». А тут — прямо изнутри. Во всей, так сказать, «красе»).

...И одновременно — все эти сражения напоминают «махач» в духе юных <s>бандюков</s> ролевиков: самодельные доспехи и оружие, «из кривой эстонской лыжи вырезают меч эльфийский…». — все присутствует! Даже и не скажешь, что хоккейные каски «воинов» библиотекаря Шульги (а также пресловутый крюк бравой крановщицы!) хоть чем-то отличаются от снаряжения «толчков».

А еще в романе имеются шутки, понятные прежде всего землякам автора — то есть харьковчанам («Широнинская читальня», хе-хе...) Когда читаешь, например, у Олдей все эти отсылки-«пасхалки», связанные с их (и Михаила!) родным городом — почему-то не производит впечатления. А тут — действительно, было смешно.

(Кстати: имя писателя-соцреалиста, Дмитрий Громов — не очередная шутка Елизарова?.. Кто их знает, этих тусовщиков со «Звездного моста» ;))

Главный герой книги — «двадцатисемилетний перестарок», недо-интеллигент, получивший такое же недо-образование (ну, или что-то типа этого), и суетливо мечущийся по жизни в поисках своего места в обществе. Разумеется, он со своим «оченно богатым» внутренним миром никому вокруг не нужен.

«Я пил водку крохотными глотками, и раскаленные пьяные слезы текли по щекам. «Ну как же так, а? – бессильно вопрошал я. – В чем я провинился перед тобой, жизнь? Разве не ты сладкоголосым квартетом клялась много лет назад (...) пора-пора-порадовать меня веселыми друзьями, счастливым клинком и красавицей Икуку? Я же подпевал тебе, жизнь! Я же поверил! Как жестоко посмеялась ты надо мной! Близится к концу мой третий десяток, а верных друзей нет и не будет, слабая рука никогда не познает эфеса…»

И вдруг жизнь, пусть и запоздало, но все же расплатилась, вернула обещанное, только сделала это слишком неожиданно, из-за угла, так что я не успел разглядеть свое счастье...»

Идеал, ради которого живет Вязинцев, «вымышленное детство, настолько сердечное и радостное, что в него сразу верилось из-за ощущения полного проживания видений, по сравнению с которым реальные воспоминания были бескровным силуэтом», как вы уже поняли, откровенно высосан из пальца — и сам Библиотекарь это знает. Но полагает, что он не хуже любых других выдуманных идеалов, за которые жили и умирали многие поколения людей... Каждый из нас должен рано или поздно выбирать, т. ск., каким богам молиться. Елизаров предлагает такое решение; можно с ним не соглашаться — однако выбор автора (и героя) стоит уважать.

Ну, а финал (так не понравившийся уважаемому С. Соболеву)

Одним словом: в отличие от «Pasternak'а» и «Кубиков» (местами удачных, но в общем и целом — нелепых), эта вещь гораздо серьезнее. Написано прилично; послевкусие оставляет неплохое (во всяком случае — НЕ гадкое. А это уже плюс...)

История, очень похожая на римейк «Записок сумасшедшего». Разница в том, что гоголевский сумасшедший не полагал себя центром мироздания, и не считал, что с его смертью баланс нарушится.

Как сюрреалистический эксперимент — м.б.

Истории о не связанных между собой убийствах, в каждой из которых фигурирует нож из нержавеющей стали. (Каюсь, я не совсем понял, что хотел сказать автор: это что, один и тот же нож, каким-то странным образом оказавшийся одновременно в разных местах? Или все-таки не один?.. Тогда встает вопрос: а какая, собственно, связь между всеми этими преступлениями, зачем нам про это рассказывается?..

Короче — «на две крутки недокрутил». Жаль; могло бы получиться что-то посерьезнее и поинтереснее).

Неполиткорректный стеб над… всем, что ни попадя. А если это не стеб, то тогда я вообще отказываюсь что-л. понимать.

Борис Пастернак в роли Мирового зла. Книги, странным образом превращающиеся в оружие — «копия» (надо полагать, намек, что в эпоху цифровых технологий их перестанут использовать по прямому назначению). Простой русский мужик Василий, лысый гопник Леха и о-очень странный священник, спасающие мир — т.е., идущие втроем взрывать буддистские святыни (!!) Бессмертная фраза про «Улыбок тебе, дед Мокар».

Можно ли читать? Да. Написано вполне себе на приличном уровне.

Стоит ли? Не знаю… Следа в душе почти не оставляет.

Единственно, более-менее «зацепил» пассаж про трупы, «душой одушевленные» и о том, как, «подойдя к зеркалу, смотришь и вместо привычного лица своего видишь...» ну, вы поняли, что.

Пелевин писал про то же. Но у Пелевина этот образ не трогает абсолютно, а тут — да. _Один_ удачный образ на всю книгу.

Родись Филип Дик в Советском Союзе, звали бы его тогда… Конечно же, Михаил Елизаров. И писал бы он книги, подобные «Библиотекарю» и «Мультикам»… И мир бы тогда «советский Филип Дик» описывал хоть и через призму своего незаурядного воображения, но все-таки свой, родной, совковский. И даже стиль автору менять не пришлось бы!

Искренне рекомендую всем, кто любит крышесносящий сюр да и просто хорошую самобытную литературу.

Родись Филип Дик вдруг в Советском Союзе, звали бы его тогда… Конечно же, Михаил Елизаров. И стал бы ГГ в его книгах ни, допустим, «Королем Эльфов», а «Библиотекарем»… И даже стиль автору менять не пришлось бы!

А если бы в Советском Союзе незадолго до Перестройки родился, скажем, Квентин Тарантино, то звался бы он опять же Михаилом Елизаровым. А Ума Турман в этом случае играла бы в фильме НАШЕГО Тарантино ни «Черную Мамбу», а все того же «Библиотекаря»...

Искренне рекомендую «Библиотекаря» всем, кто любит крышесносящий сюр, отвязный стеб да и просто хорошую самобытную литературу.

)) Ничего не скажу более, чем следующее: господа режиссеры, вы идиоты раз до сих пор не поставили этот роман и не берете пример с Елизарова в плане того, КАК сегодня надо строить исюжет и образы персонажей.

Блокбастер — никак не меньше. На одном дыхании. А потом — еще долго задумчивое лицо...

второй роман, с которым познакомился после Мультиков...

Неужели, думаю, можно еще лучше?

... Когда-то давно, пару лет назад до того, как прочитал Библиотекаря, оставил в своем блокноте запись о романе, герои которого ищут и собирают артефакты, оставленные неким старым советским писателем: личные вещи, упоминания, собственно книги... А все потому, что у них культ такой, а все эти артефакты — типа святые мощи, каждый со своими свойствами и т.д. Священные тексты, чтение которых подобно чудодейственным молитвам...

Не надо объяснять, как я был удивлен, когда читал роман)) Спасибо Михаилу, что воплотил в жизнь схожую концепцию.

Что касается самого романа, то читал, словно фильм смотрел. Все живо и наглядно. Местами занудно, местами бешено, местами глубоко... В общем, все, что надо... Только с момента когда действие перенеслось в лес — пропустил несколько однотипных эпизодов — мясо, мясо, мясо. Концовка — очень эпично! Читал стоя!

Каюсь, по принуждению начал знакомство с творчеством писателя))) И начал именно с Мультиков...

Сперва было непривычно читать нечто родом из оттудава, из социализма. Помню еще маленьким, в начале -середине 90-х дотянулись руки до еще старых советских книжек: буквари, учебники, повести-романы. Вот все как там, как счас помню) Сколько ж автору лет, подумал? И вообще выпал в осадок... Как?!!! Как такое можно сегодня написать?!

К чему я?

К тому, что для меня Елизаров — открытие последней пятилетки! Так когда-то начал читать Стругацких, потом Дика, потом Никитина... Здесь же совсем иное. Это даже не разворот на 180 или 360 градусов. Это просто — иное... Яркий пример того, как можно и нужно писать сегодня что-то и глубокое, и увлекательное. Я уже не говорю, что это действительно ужастик. Не триллер, не мистика, а именно ужастик. Попробовал представить, кто бы мог это экранизировать... И кроме Линча никого адекватного на ум не пришло. Увы, у нас наверное не выросло еще такого режиссера, который бы эти мультики переложил на кинообразы.

Скажу только так: эффект погружения из одной матрешки реальности в другую — сносит мозг. К концу книги чувствуешь себя изнасилованным и опустошенным. Словно на самом деле побывал в шкуре ГГ. Нечто подобное бывает, когда переживаешь яркий и очень правдоподобный сон с более-менее логичным сюжетом. Вот просыпаешься и думаешь: на самом деле все это было, или только сон... Бррр...

Это не та литература, которая есть ступень для роста или самосовершенствования. В некоторых случаях просто нужно дно со всеми его недостатками: ты понимаешь, вот здесь уже черта, за которую ступить нельзя, ибо там ты станешь совсем иным, ненавистным самому себе. Вот и идет череда марширующих елизаровских мудаков, в которых есть маленькая искорка, делающая их достойными того, чтобы их выслушали. Брошенные жены, сломанные ребра и ни капли раскаяния. Описания молодости без грамма правды, но рисующие 90е без пафоса и армагеддона. Описания пыльных дорог, болезненности и пустых поступков.

«Готланд», «Мы вышли покурить на 17 лет...» и «Зной» — очень хороши. Про жизнь понятную.

«Дом», «Дача», «Меняла», «Рафаэль» — тексты были грустны и светлы.

«Маша», «Паяцы», «Заноза и Мозглявый», «Кэптен Морган» и «Берлин-трип. Спасибо, что живой» — самое дно, самая черта. Язык не поворачивается сказать, что мне это понравилось. Это была смесь брезгливости с попыткой понять этих людей. Самые сложные тексты в сборнике, потому что по реальной жизни я не могу принять людей, подобных их героям. Они уже там, за гранью моего милосердия, толерантности или еще чего-то. Быть может, в будущем я стану добрее или хотя бы равнодушнее, а сейчас я могу лишь выслушать.

Я уже писал: Елизаров — мастер крупной формы. «Библиотекарь», «Мультики» и «Пастернак» хороши (особенно первый), и «Ногти» ещё. Но все — исключений не припомню — рассказы Михаила мне кажутся ужасными. Бессмысленными, ни о чём не говорящими. Пустыми. Да, спасибо, я помню, что девяностых было херово, очень херово. Я не уверен, что мне имеет смысл об этом прямым, несколько туповатым языком напоминать.

Очередной экзорцис от очень талантливого автора, очередная игра в солдатики. Умеющий писать в любых стилях и обо всем, Елизаров сочинил откровенный сюжетный ттрэш, в который впрочем упаковал немало критических и скептических пассажей относительно общих мест либерализма в части повышенного внимания к религиозно-оккультынм исканиям. Автор ( с откровенной самоиронией) прямо-таки огнем и мечом покарал ересиархов, сказать же, что сочетание «ромна идей» и боевика получилось органичным, не могу. Тем не менее глава про языческое детство с дедом Мокаром ( и здесь похабный палиндром) очень хороша, прямо-таки апология языческой сельской жизни. Так шокировавшие многих инвективы именно в адрес Пвстернака и изображение его в виде лошадиного черепа меня не впечатлили. Вообще, основное впечатлление от всех книг Елизарова такое: большой талант, а занимается ерундой и детскими какашками.

Увы мне, избранная автором метода и манера изложения, круг препарирования мерзостей сродни деятельности естествоиспытатля из одноименного рассказа. Все достаточно быстро приедается — убийства да изнасилования, да их комбинации. Большинство рассказов написаны в виде стилизации следственных протоколов с намеренным выхолощением речи и сведением к событийному перечислению с акцентом на подробностях. Порой просматриваются отсылкки к Платонову, а так мерзость и только. Ряд других рассказов более тяготееют к мистике дестких страшилок, эти будут позатейливей. Я не считаю Елизарова ни бездарью, ни эпигоном Сорокина ( грех, конечно, отрицать влияние), но вот именно эттот сборник наиболее неприятен эмоционально, уступает двум предыдущим неизобретательностью и однообразием. Пакостно читать, право слово.

двоякое чувство вызвала книга. С одной стороны Чапек с его «Фабрикой абсолюта» припомнился с божественной силой обладателей устройств с Абсолютом, с другой — Сью Таунсенд и цикл «Страдания Андриана Моула» ( когда ГГ описывал свою жизнь и желания) . Потом все смешалось —

Странно такое читать. Очень странно.

Отчеты, планерки, комитет безопасности и Совет библиотек выглядят как пародии самих себя.

И использование книг узкое, хотя если смотреть на людей, которые и начали собственно весь балаган, — то и они сами недалекие, узкие, не способные оценить всех граней того, что упало сверху от синей птицы. Все только на свои потребности, только на удовлетворение своих параноидальных стремлений.

ГГ не исключение. Всю жизнь от стремился к чему то, не попадал в след времени или наоборот, не хотел попадать... И в конце самом он делает странное

Вот скажите честно — какого лешего защищать тех, кто посадил тебя в бункер, кто не захотел сам взять на себя ответственность — а это понятно, ибо управлять и быть великими хотят многие, а отвечать за величие и управление, а заодно и за последствия оных, хотят единицы...

И вот какой вопрос из того же отрывка выше — что имеет ГГ понятием Родина... Той страны, в которой был Громов нету, защищать уже по сути нечего, но книги есть и тогда книга Смысла лишена сама себя, просто лишена...

Есть такие произведения, где автор упорно не хочет приоткрывать завесу над теми мистическими, порой просто ужасными тайнами, которые постоянно держит в уме и о которых время от времени упоминает в своём тексте. Но при этом не всякий может такой приём использовать мастерски и не скатиться к тайнам и секретам ради них самих. Михаилу Елизарову удалось не перейти грань. Кто они — его герои, откуда взялись, какими необычными способностями обладают и почему? Вопросов можно задать ещё больше, но всё это неважно. Даже сами Александр Глостер и Сергей Бахатов не задумываются над этим — они принимают всё это так, как оно есть, тем более что некогда размышлять на отвлечённые темы: постоянно есть что-то более насущное и требующее внимания. Два друга — не вполне обычные люди, и этот факт ещё более умаляет интерес читателя. Если уж они не такие как все, то имеют право на какие-то из ряда вон выходящие способности, в конце-то концов!

Повесть написана довольно неплохим языком (хотя мне и не понравилось использование матерной брани, хорошо, что её было не так уж много), а сюжет постоянно держит в напряжении. Сопереживать героям некоторым образом сложно, так как осознаёшь их ущербность. Но вместе с тем порой Глостер и Бахатов проявляли здравый смысл и рассудительность, так что становилось неясно, а слабоумные ли они на самом деле, или только прикидываются? На подобные вопросы, кстати, автор тоже ответа не даёт, думайте, мол, как знаете...

Произведение это странно как по сюжету, так и по стилю повествования. Но «странность» эта хорошая. Не шедевр, конечно, но добротно написанная захватывающая повесть.

Мне, в отличие от большинства рецинзентов, пролог с трудовыми буднями подростков не понравился. Слишком все искусственно, видимо сам автор из благополучной семьи, во дворе гулял мало, время проводил за чтением книг. Поэтому история о гопничестве получилась блеклой — копия, копии, копии, подчерпнутая не из жизни и личных впечатлений, а из баек, скорее всего, интернетбаек. А вот часть с «мультиками» в детской комнате милиции — отличная стилизация под советскую детскую литературу и агитпродукцию. Человека, знакомого с ними, контрастом темы

Смотрю, этот роман Елизарова то с любовью величают прекрасным образцом ностальгии за великим Мифом, то хают как пафосно-патетический плач о «совке». Это, видимо, зависит от того, кто как лично относился и продолжает относиться к советскому прошлому. Мне вот сперва показалось, что это добрая довольно-таки ирония над вышеупомянутой ностальгией, ирония, в которой одновременно присутствует и сочувственное понимание. Но роман крепчал, понемногу захлебываясь в кровавом абсурде, ирония все больше и больше походила на сарказм, а потом и вообще на жестокую — но и бессильную — насмешку над людьми, неспособными хоть куда-то идти, если их не пичкают звонкой пропагандой, не ведут суровой рукой к великой цели, не вышвыривают в подвиг, как вышвыривают некоторые отцы своих детей за борт лодки, желая научить плавать. Но теперь я опять думаю: может, привиделось? Может, и вправду чуть насмешливая ностальгия? А может, самая что ни на есть воинственная союзофилия? Молодец все-таки Елизаров, никогда точно не понимаешь, где он еще серьезен, а где уже разгулялся и паясничает вовсю.

В любом случае, стилистически книга очень удачная, вкусная, элегантная. Сочетание выспренной, пафосной речи, которой как раз и мог бы писать сам таинственный писатель Громов, приторно-правильных поступков и персонажей, которых мог сотворить он же, с атмосферой бандитских разборок девяностых и гротескного, «тарантиновского» насилия дает впечатляющий эффект. Да, как сказали многие до меня, боевые сцены местами выглядят затянуто, а к концу книги уже и скучать начинаешь от всех этих обезглавленных, пронзенных и раздробленных нехитрой подручной утварью, но с другой стороны, именно реки крови создают ту атмосферу, от которой фантастическая громовская эпопея начинает играть символическими красками.

Стоит прочтения.

Любопытный роман. Наткнулся на него по случайной рекомендации, и не знал, что и о чем. Читается очень легко и интересно, взахлеб я бы даже сказал. И в этом главный недостаток романа, ПМСМ — первую треть задирая планку качества и легкости, 2 следующие трети «Библиотекарь» и не думает ее поднимать, тупо тащит по прямой и даже иногда опускает. Также после середины обилие натуралистичных кровавостей начинает раздражать и мешать пониманию сюжета (а может это специальная маскировка, ведь сюжет в книге не особенно рвется вперед?). Подоплека всего происходящего, если задуматься, выглядит какой-то надуманной и нелепой, главный антагонист глобального масштаба становится причиной недоумения (и это на поле искусственной советской религиозности, где можно было навертеть огого), еще не очень понравились персонажи — они какие-то одинаковые все, картонно-совковые с разделением на милых своих и коварных чужих (нужный произведению шаблон, понимаю, но все равно). Но даже несмотря на обилие минусов книгу я читать советую, он реально оригинален по Пелениновски-Паланиковски (не ожидал такого от победителей РБ) и профессионально, очень образно написан.

Гениальный рассказ. Сам я не представитель титульной национальности, и рассказ привлек схожестью моего имени с ГГ. И не зря. очень душевный, духовный, грустный и честный рассказ. Такое чувство, что я бы тем Рафаэлем от которого шло повествование. Особеннго т ронули строки про детей, которые выросли гдето-там. Да и не только они. Спасибо вам писатель.

Собственно, это не первое знакомство с автором для меня — еще в славные годы студенческие мне попал в руки его сборник «Ногти», из которого я на всю жизнь запомнил одну единственную фразу: «Шесть дней дед Макар медитировал, а на седьмой откусил свой МПХ» (только вместо МПХ было то самое слово из трех букв). Сейчас я тот сборник помню уже только обрывочно, но впечатления от него остались самые радужные. Читал я еще роман «Мультики», но мультики получились мутноваты, и я не очень впечатлился.

Итак, «Госпиталь» — рассказ из одноименного сборника, повествующий о том, как в одном армейском госпитале лежат солдатики, которые то ли ранены, то ли язву лечат, то ли контузию. Этакая суровая армейская чернуха как она есть. Обильно пересыпанная матом речь, дедовщина, издевательства, словом, все как в части. Так мрачно, что армия представляется филиалом ада на земле. Оно понятно, что служивые вряд ли общаются между собой как члены литературного кружка, но все же главная беда этой чернухи, впрочем, как и любой другой — чрезмерное утрирование и отсечение чего-бы то ни было положительного во имя общего сгущения туч. Я, честно говоря, не фанат такого подхода. Хотя нельзя не отметить, что написано достаточно сильно, обильно унавоженная матами прямая речь вполне органична, а к своей кульминации события подводятся грамотно. Да и сама эта кульминация впечатляюща.

Ничему доброму и светлому «Госпиталь» не учит, да и вообще понятия «доброе» и «светлое» рядом с этим рассказом смотрятся довольно странно. Любителям беспросветной армейской бытухи, выписанной в самых черных красках однозначно должно понравиться.

Книга о том, как трудный подросток конца восьмидесятых попал в детскую комнату милиции, где кровавый призрак коммунизма стал перевоспитывать его методами жанра «хоррор». Первая половина — бытописание окраинной подворотни во всем ее натурализме, вторая — ужастик. Написано легко и читается так же легко, при условии, что читатель — любитель жанров см. выше.

Аудиокнига лучше печатного текста.

Бьюсь об заклад: таких сказок еще поискать. В очередной раз, злой чародей Елизаров оседлал своего любимого конька – советский городской фольклор. И так ловко у него это выход, зависть берет!

Елизаров в «Библиотекаре» изящно и хитро пробрался в пространство мифа. От того и могут показаться неоригинальными сюжетные поворты. Как-никак, мифы существуют более десяти тысячелетий. А значит, ждать от такого повествования ВНЕЗАПНЫХ происшествий немного наивно. Здесь важен не сам нарратив, с архисюжетом, а его население — архетипы. Они, у автора, примерили неожиданные одежки (та же крановщица Данкевич). Так, совковые замусоленные типажи наполнились сияющей энергией древних смыслов. И Елизаров виртуозно провел их сквозь весь сюжет. И, ни разу, первобытное коллективное пламя не прорвало тщедушную оболочку персонажа – современного человека. Сам текст, от того, приобрел свойства эпического текста, но, что удивительно, не растерял авторского высказывания.

P.S.: Очень веселая книга. Ну, Вы уже поняли.

Роман я воспринял, как вброс. Но вброс тонкий и многослойный . Тут и про т.н. «духовность», и про эзотерику всякую. А по форме, вроде как, боевая фантастика.

В общем, волшебная книга от лучшего постоветского сказочника-фольклориста (про фольклор не шутка — Елизаров знает ВСЕ про советские городские легенды).

Сборник небольших по размеру зарисовок в которых автор делает попытку препарировать окружающую его действительность. Внутри тексты объединены в мини сборники по предмету рассмотрения.

Мультфильмы. Сказки. Фильмы. Попытка анализа с целью обнаружить в текстах, персонажах, сюжетах известных нам литературных и кинематографических произведений некие психологические («Ну, погоди!», «Колобок»), социальные («Возвращение блудного попугая», «Незнайка»), политические («Хоттабыч», «Бураттини. Фашизм прошёл»), исторические («Три поросенка», «Снежная королева»), культурные («Собачье сердце», «Кинг-конг») и религиозно-гностические («Козленок, который умел считать») подтексты и контексты. Иногда таких скрытых смыслов автор видит один, иногда несколько («Снежная королева»). Нечто подобное практикуется в психоанализе, который любит использовать прием поиска архетипов в сказках и мифах или социологии и истории изучающих их же с целью выявления канувшей в прошлое, но оставившей следы действительности. Да и большинство из нас, пожалуй, играло в похожую игру в школьные годы придумывая для героев литературных произведений и фильмов свои, неклассические, потаенные смыслы. У Елизарова получилось чуть забавно, иногда познавательно, но не более того.

Предметы. Этот небольшой сборник на мой вкус лучшее что в этой книге есть. Окунулся в мир детства в котором были те же пистолеты и марки. Литературное воскрешение детского отношения к действительности удалось, наверное и в силу сходного моего отношения к тому, о чем пишется.

Фантомы. Мой Арбат. Воспоминания автора о случившемся с автором в Германии и родном его городе Ивано-Франковске. Автобиографично, судя по всему, и довольно интересно.

Города. Попытка изобразить дух Ивано-Франковска, Харькова, Берлина, Москвы обрисовав их в виде живых людей с их характером, слабостями и недостатками. Автор разлил по Булгаковски нелюбовь ко всему украинскому описав Ивано-Франковск, прошелся по барыжно-торговому, покорному властям и плывущему по течению Харькову, отимел Берлин, трахнул Москву и был таков. В чем-то зарисовки его верны, в чем-то просто желчны.

Разное. Тексты аля Гришковец, но без присущей для него «душевной» подачи. Эдакие заметки прохожего.

Белой завистью завидую Елизарову, очень радует что у моего ровесника из под пера рождаются такие произведения. Еще с «Библиотекаря» замечаю что все детские воспоминания , советский быт, поведение тех людей пионерский энтузиазм все совпадает с моими ощющениями и воспоминаниями. Как ни странно это звучит, даже читая такой ужастик как «мультики» мысленно возвращаюсь в детство и разговор с представителем детской комнаты, после задержанием меня милицией. И тогда было страшно, и теперь читая мультики еще страшнее. Считаю, что мультики побили на всех фронтах полицейского из библиотеки. Рекомендую к прочтению, а «любителям» советского строя просьба не беспокоится.

Ну, просто, отличная история. Наивный мальчик из своего советского, пионерского детства вдруг окунается в реальность, вернее ему грубо и жестоко помогают. Что радует, что он сохранит то хорошее в нем из того самого детства, не смотря на поселившийся в нем страх. Страх поможет даже стать ему сильнее. Но, после всего, все таки он сумеет не потерять своего сердца, в отличии от менялы.

Гм. Ну и что это такое? «Дети, что хотел сказать автор?» — спрашивает Марья Петровна. «Автор хотел сказать, что...» — запинается Вовочка. «Правильно, я тоже не знаю», — отвечает Марья Петровна. Вторая половина сборника, построенная на личном опыте Елизарова (о Германии, о порнооператоре, об оружии) вполне нормальна. Такие публицистические заметки из жизни, модный ныне боллитровый жанр. Но вот совершенно неостроумный, неестественный, пластмассовый стёб над мультфильмами и фильмами (причём наполовину состоящий из пересказа их сюжетов, спасибо, кэп) вызывает не более чем скуку. Ну и, конечно, издательству незачёт — крошечная книжечка, такой объём отдельными изданиями выпускать просто нельзя.

Жил-был безвестный советский писатель-фронтовик Громов, творивший в духе соцреализма. Таких в СССР сотни. И не было бы в этом ничего интересного, если бы за право обладания громовскими книгами не шла кровопролитная война. И в этом закрытом мире поклонников романы имеют совсем другие названия: Книга Силы, Книга Власти, Книга Смысла...

Роман прекрасен в своей изящной мрачности. Давит обыденностью средневековой жестокости. Первобытные схватки «читателей» ужасают. И ведь таких сцен полно в разнообразном фэнтези: кровь, отлетающие головы, крики... но всё это там воспринимается нормально. Но когда наши современники (врачи, инженеры, студенты) кромсают друг друга топорами на ночных сборищах... от такого становится страшно.

И во всё это, неожиданно для самого себя, попадает молодой Алексей Вязинцев. Сразу с головой в омут. Ради того, чтоб против воли узнать, что такое «неусыпаемая псалтырь».

Что бросается в глаза при чтении — некая схематичность... Напоминает набросок для сценария. Добавить рефлексии и подробностей — могло бы быть на уровне Кинга. Чуть больше описаний и, присущего автору юмора, — могло бы быть походить на Довлатова. А так — довльно самобытный, но уж слишком быстротекущий триллерок (не по качеству, а по размеру).

Кроваво-красная, абсурдная на первый взгляд, из-за сочетания подъёмного крюка и надписи «Библиотекарь», обложка книги смотрела на меня куда бы я от неё не прятался. Я долго не мог решиться её взять, но в итоге подумал, что это было бы неуместной тавтологией. Я еле дождался пока на мой формуляр оформят другие издания, быстро расписался и вышел из библиотеки. Но обложка надолго отпечаталась у меня в памяти.

Произведение действительно не об обычном библиотекаре. Позволю себе согласиться с мнениями многочисленных критиков и рецензентов, что оно о «человеке, не вписавшемся в капитализм», о великом Мифе, об утерянных идеалах. Возможно, что это единственное, в чём я с ними согласен.

Сюжетные ходы, конечно, не блещут новаторством: ничего не подозревающий молодой человек становится наследником главаря подпольной организации, члены которой вводят его в новый мир, невидимый для обывателя, построенный на могуществе Книг советского писателя Громова. За недолгое время он успевает прикипеть к своим соклановцам, затем потерять их и наконец стать названным внуком одной из первооткрывательниц силы упомянутых выше Книг, попутно потеряв связь с близкими и став бессмертным.

Сила, Ярость, Память, Терпение, Власть, Радость и Смысл — вот на каких струнах играли свои партии громовские Книги. Но всё, что они дают на самом деле не более чем фантом, рождённый сознанием их читателя — человека, ищущего ориентир в этом зыбком мире.

«Беллетристический», как его принято называть, стиль Елизарова не даёт слабину, что также позволяет книге претендовать на принадлежность к лучшим образцам отечественной литературы.

Надо отметить, что как и любое качественное художественное произведение, этот роман проходится по всем порокам общества. Позволю себе реминисценцию, то ли клином, то ли свиньёй. Тут тебе и «ползучая коррупция», и аферы вперемешку с жестокими расправами, и даже само закрытое общество читателей Книг, таинственность которого будоражит сознание. Обвинения автора в «чернухе», конечно, небеспочвены, и читателю приходится буквально продираться сквозь описания битв, но стоит лишь взглянуть на ленту новостей, как вы поймёте, что Елизаров нарочно утрировал объективную действительность, доведя её до такого уровня абсурда, который служил бы ещё и цели показать отчаяние людей, доведённых до крайности. Все эти герои, по большей части маргиналы, демонстрируют срез современной России, состоящей из людей с простой, но смелой душой, которым для полного счастья нужна только вера. Пусть даже если это вера в несостоявшееся будущее, в Советский «Небесный Союз» каким он мог бы быть.

Резюмируя, хочется отметить, что Елизарову удалось создать такой роман, который также может влиять на читателя и в этом его заслуга. При всей пессимистичности стиля, сопряжённой с иронией, автору удаётся вселить доброе и светлое чувство ностальгии, а затем и надежды. Надежды на то, что в данный момент где-то в бункере ткёт над страною Покров бессмертный читатель.

Интересная идея, которую вполне можно было бы раскрутить на полноценный триллер с элементами хоррора. Однако замах на рубль породил лишь 15-копеечный удар (потому и 6 баллов). Причин тому, как мне кажется, две: чрезмерная затянутость второй части и отсутствие финала как такового. Действие обрывается, оставляя читателя с кучей вопросов и чувством недоумения и неудовлетворенного любопытства: мол, я честно вникал во весь этот бред и мерзость второй части, а автор свернул пространство без объяснений и свалил. Неуважительно! :) В самом деле, даже при превосходно прорисованной первой части на одной только интересной идее произведение не вытащить. Кстати, меня с начала второй части не покидало ощущение некоторого родства «Мультиков» и «Стража» Чарльза Маклина. Однако Елизаров, по сравнению с Маклиным, гораздо лучше владеет языком и поддерживает интерес читателя к происходящему более грамотно.

И последнее. Огромное спасибо Валерию Кухарешину, который озвучивал аудиокнигу! Пожалуй, в печатном варианте произведение смотрелось бы менее интересным. Потрясающее исполнение обеспечивает эффект почти полного погружения в атмосферу «Мультиков» и помогает лучше воспринимать события второй части.

Гм. В общем, занимательно. Боевые сцены Елизарову удаются просто-таки на «ура». Но, если честно, читая этот роман, ждёшь боевика, а получаешь 60% малоосмысленного пелевино-стилизованного философско-религизного трактата, замешанного на всех религиях одновременно и крайне бессистемного. Львиную долю текста можно смело пропускать без ущерба для сюжета. Хотя некоторые эпизоды (например, воспитание мальчика дедом) написаны настолько талантливо и живо, что хочется даже к ним вернуться. Ну и боевые сцены, повторюсь. В целом, роман имеет место быть, и место заслуженное. Но записывать его в шедевры, мне кажется, поспешили. Шедевром стал более поздний «Библиотекарь», а это — просто ступенька.

«Добиваю» Елизарова. «Мультики» мне понравились. В них нет искусственной затянутости и размытости «Pasternaka» и откровенной мерзости рассказов. В них простая история пацана из микрорайона перерастает в жуткий сюрреалистический диафильм из жизни хулиганов разных времён, который, в свою очередь, перерастает в странное продолжение жизни пацана (по имени Герман, да). Читать — интересно, легко, захватывающе. Хотелось бы какой-нибудь более эффектной концовки, но так или иначе прощаешь её отсутствие. Хорошо же и без неё, правда? Хотя по инерции сравниваешь «Мультики» с «Библиотекарем» — и они проигрывают. Но Елизаров, думаю, ещё напишет что-либо не уступающее. А «Мультикам» — 7/10.

Второй и наверное последний прочитанный мной роман Елизарова. Как и «Библиотекарь» этот роман неоднозначен, его трудно назвать плохим романом, да и автора трудно назвать плохим писателем, но опять не сложилось. Роман состоит из 3 частей: затянувшегося на 100 страниц пролога, основной части-просмотра мультиков и эпилога. Пролог рассказывает о трудовых буднях так называемых трудных подростков, зарабатывающих себе тряской денег на вино и сигареты. Эта наиболее понравишаяся мне часть, приятно было окунуться в те времена, я как раз был тогда тоже школьником, особенно понравился трюк с мультиками, не слышал раньше об этом. Основная часть к сожалению для меня оказалась полным провалом, ничего не понравилось: ни персонажи, ни действие, ни сюжет, но подозреваю, что любители комиксов и психоделичного сюра могут найти для себя здесь что-то интересное. Финал тоже больше разочаровал, чем понравился, все-таки хотелось бы немного больше оптимизма и поменьше черных красок.

Вот такое впечатление осталось у меня от этого необычного романа, не буду его рекомендовать, поклонники автора его и так прочитают, другим трудно советовать, уж очень предсказуема полярная реакция на этот роман.

Оригинальный роман, до этого не читал ничего подобного. Первая половина романа просто великолепная, история зарождения библиотек, становление главного героя Библиотекарем очень увлекательны и по настоящему удались автору. Зато вторая половина и пафосно-патриотический финал разочаровали безмерно. Чересчур много чернушного экшена и сюжет так развернулся, что просто не веришь в происходящее, не раз и не два у меня возникал вопрос, что за траву курил автор и не мог бы он поделиться ей, чтобы и я поверил в психоделическую реальность на страницах романа.

Не могу никому рекомендовать этот роман, если только вы патриот, очень любите оригинальные идеи и не обращаете внимание на чернушный треш, то эта книга для вас.

Существует мнение, что отечественной литературе ужасов предстоит развиваться совсем по иным законам, нежели западной — если, конечно, у нее в принципе есть какое-то будущее. Англоамериканская традиция выросла, грубо говоря, из абстрактных страхов людей, страдавших от избытка фантазии и свободного времени. Со временем в жанр влилась свежая кровь (социальные, экономические, политические фобии), но основа его осталась неизменной: в жизнь более или менее благополучного человека вторгается нечто враждебное, чуждое. А российский кошмар — это обшарпанные подъезды, «обезьянники», лабиринты коллективных гаражей, гопники в подворотнях и соседи-наркоманы. Иными словами, это страшный и безрадостный быт, в котором личность растворяется без остатка. С этим можно поспорить (получить перо под ребра несложно что в Кызыле, что в Ливерпуле, что в Гарлеме), однако тенденция уже обозначилась, и сборник «Кубики» Михаила Елизарова — яркое тому подтверждение.

Нет, вряд ли молодого автора всерьез интересует, что там станется с неуловимым русским хоррором. Елизаров на роль мессии жанра не претендует — он решает собственные задачи, с классическим образом фантаста несовместные. Но в мире «Кубиков», выписанном серо-коричневыми красками убогости и тления, ужас становится фундаментом бытия, посрамляя и материю, и дух. Тон сборнику задает одноименный рассказ, где малолетнему герою открывается главный закон мироздания: Вселенной правит смерть — не та равнодушная сила, которой так боялись экзистенциалисты, не верная служанка Бога, а ненасытная Падаль, которая разъедает самую суть вещей. Человеческие души поддаются ей в первую очередь. В самом деле, грязные спортивные костюмы, ржавые ножи и пустые холодильники кажутся у Елизарова гораздо живее и реальней их жутких хозяев. Даже Джордж Ромеро с его апокалиптическим мышлением ужаснулся бы тем легионам зомби, что населяют безобразные кубики российских многоэтажек. Они изъясняются столь же мертвым, как и они сами, языком милицейского протокола («…ко мне подошел ранее незнакомый мне Чигирин и в грубой форме потребовал половой близости»), духовные пустоты заполняют водкой, вместо икон почитают чресла порноактеров. «Выпей», «изнасилуй» и «убий» — главные заповеди их небытия. И живут они «без глаз, с одним зрением», каждым поступком своим и словом подпитывая Падаль.

Из общего ряда выбиваются лишь два рассказа — «Ясные, светлые» и «Украденные глаза». И если первый представляет собой сюрреалистический коллаж с привкусом кафкианства, то второй сводится к незатейливой страшилке про семейство колдунов, которая на фоне бытовых кошмаров может показаться смешной (как и чудовища из рассказа «Дзон»). Но если вдуматься, у Елизарова вообще на всякое «реально» напрашивается приставка «псевдо-». Да, групповые изнасилования, педофилия, пьяные драки — это, увы, не писательский вымысел. Однако в «Кубиках» достижения российской антицивилизации сбились так плотно, что разглядеть в этом клубке червей хотя бы крупицу правдоподобия очень сложно. «Вся жизнь — мочилово. Мы погружены в него», — говорит автор в одном из интервью. Но ведь это, по сути, то же бегство от действительности — только перебрался Елизаров не в светлый край эльфов и единорогов, а в собственными руками построенный ад.

И построенный, надо сказать, со знанием дела. Легко ли образованному человеку воспроизвести на бумаге речь отморозка, от похоти и алкоголя потерявшего остатки разума? Елизарову это удается блестяще — настолько, что читатель рискует в шкуре этого самого отморозка накрепко завязнуть. Воображением автор тоже не обделен: безумный обряд по изгнанию Импотенции, воплотившейся в земной женщине («Доброгаевой Ларисе, восьмидесятого года рождения»), заставил бы Клайва Баркера плакать кровавыми слезами зависти.

И все же: стоила ли овчинка выделки? Прожорливые глаза бездны, о которых писал когда-то Ницше, превратились у Елизарова в «эти глаза напротив». «Кубики» звучат — быть может, вопреки воле автора — тоскливым гимном разложению и скотству, своего рода каталогом язв многоэтажной России. И главный посыл сборника прост: «Всякий человек — мразь». Право же, исчерпывающим это определение не назовешь.

Ну, вышла книжка в 2007-м, получила скудную порцию откликов и легла на дно. Так бы и лежала, но тут случился Букер, на Букере случилась негаданная победа, и всё заверте. Всего несколько дней, и «Библиотекарь» для одних словно красная тряпка («Елизаров же вообще не писатель. Эта обезьяна, которую кто-то не в добрый час натаскал петь козлиным тенором под гитару «Хризантемы в саду», не имеет никакого отношения к изящной словесности»), для других — красное знамя («Читал я, значит, читал, и на моей буйной голове шевелились волосы — от чистоты исполнения и смелости автора, да и от зависти тоже. В общем, если очень кратко, то я понял, что автор гений»). Между тем всё оказалось до обидного просто и банально. «Библиотекарь» — хороший роман, вполне читаемый (что Букеру несвойственно), но лучший — это не про него.

Самое удачное у Елизарова, конечно, сюжетообразующая идея. Далее вполне ходовая фэнтези: параллельный мир, в который провалился главный герой, быстрое вознесение из грязи в князи, волшебные книги-амулеты и их хранители-князья, княжеские дружины, междоусобицы, набеги кочевников, апофеоз — осада крепости и героическая гибель защитников, пленение князя амазонками во главе со злой волшебницей... Где-то так, типовой фэнтезийный набор.

Роман совершенно небукеровский, в ряду «Генерал и его армия» — «Чужие письма» — «Матисс» смотрится, словно гризли среди бамбуковых медведей. Жаль, что разгерметизация букеровских рядов случилась с вполне проходного в общем текста, а не, допустим, с пелевинского «Чапаева». Но тут уже ничего не изменить. Разве что вспомнить давнее «Новаторство всегда безвкусно/ А безупречны эпигоны».

Непримечательный писатель Дмитрий Александрович Громов (1910-1981) исчез из литературы бесследно, оставив после себя несколько невзрачных книжек с такими же блеклыми названиями: «Пролетарская», «Счастье, лети!», «Нарва», «Дорогами труда», «Серебряный плес», «Тихие травы». Однако в каждой его книжке заключен магический заряд: каждая его книга представляет собой незаархивированный нейролингвистический вирус, который, будучи помещен в мозг реципиента-читателя при особых условиях (непрерывное чтение без отвлечения на окружающую обстановку), пробуждает в человеке невиданные ощущения, сродни наркотическим трипам, только если В.Сорокин ограничился шуткой, М.Елизаров идёт дальше и вырабатывает жилу до подлегающей породы. Одна книга навевает яркие и сочные воспоминания детства, другая придает словам — силу убеждения, третья открывает скрытые резервы организма и тщедушная старушка способна сносить кирпичные стены. Магию громовского Слова невозможно повторить переписыванием или иным копированием книги: подделка не будет работать. По слухам, переписчик еще и оригинал лишает части мощности, поэтому нарушитель завета подлежит умерщвлению.

Вокруг случайно сохранившихся экземпляров книг Громова образуются кружки-читальни, объединения читателей сакральной Книги, скованные общностью интересов: чтение с последующим экстатическим каскадным оргазмом, поиск новых книг Громова, охрана своего караса от конкурентов.

Заведует книгами разумеется библиотекарь – не просто хранитель реликвий, но и глава этой подпольной организации, охраняющей артефакты от попыток читателей из других библиотек выкрасть Книгу. После нескольких лет смертельных боев между библиотеками количество сохранившихся книг Громова сократилось в десятки раз; не мудрено, что стоимость «лишнего» экземпляра Книги выросла до стоимости квартиры. Фанаты книг Громова образуют некое сообщество, эдакий подпольный, глубоко законспирированный Громовский Мир, со своими законами и понятиями, мир, не пересекающийся ни с миром воровским, ни с миром книголюбов, ни с филателистическим обществом, ни с толкиенистами и ролевиками – хотя и вбирающим от каждого определенные черты. От бедных ролевиков громовчане взяли привычку делать доспехи и оружие из подручного материала (кирасы из шин грузовиков, катаны из крестьянской косы, рыцарские шлемы, подозрительно напоминающие мотоциклетные), от филателистов переняли всеразоряющую страсть к коллекционированию, а от уголовников – иерархию и безусловное подчинение лидеру.

Елизаров рассказывает о судьбе одной небольшой читальни и злоключениях, выпавших на долю её Библиотекаря: козни конкурентов, битвы на ножах ради выяснения справедливости, вознесение до самых высот и низвержение в пропасть. Кодекс громовского мира не велит использовать огнестрельное оружие – читатели враждующих библиотек сходятся где-нибудь на поле под городом или в лесу, смертельно бьются шпагами, косами, ломами и кувалдами. Крюк подьёмного крана, изображенный на обложке – это оружие крановщицы Данкевич, прочитавшей Книгу Силы. Красный фон заливки – море крови, остающееся после каждой разборки читателей, поклоняющихся светлым книгам Громова. Не понятно, отчего никто не попытался отравить армию противника «циклоном Б» или еще каким зарином. Впрочем, и тех смертоубийств, подробно и с пристальным отвращением описанных Елизаровым, хватит не на один тазик блевотины. Это не единственная недоработка романа, скроенного наспех: неувязки выпирают уже с первых страниц книги. Например, описывается типичная «мамина дочка», студентка-зубрилка Мохова – учится кротко, поведение скромное, санитаркой в доме престарелых работает, парализованной бабке восьмидесяти лет книжку вслух читает – но под рукой у неё оказывается бандитская бита, обрезок высоковольтного кабеля. Откуда, зачем? На первый вопрос ответ «с потолка», а на второй — просто автору захотелось избить пару человек. И дерутся персонажи книги постоянно, потому что подраться они любят больше, чем почитать.

Человек, прочитавший книгу Громова, становится добрым, отзывчивым, мудрым и светлым, он готов изменять мир к лучшему – но в то же время он с легкостью вонзает шило в печень другого такого же читателя, прочитавшего светоносную книгу Громова в другой читальне. Это дикое противоречие, похоже, не особо заботит Михаила Елизарова, потому что роман «Библиотекарь» написан не о любви к чтению, не о ролевиках или исторических реконструкторах, не о коллекционерах редкостей, не о магии слова в конце концов. Роман «Библиотекарь» — это ксенфобская книга, подобно недавнему к/ф «Юленька», проталкивающему несложную мысль об идентичности человека читающего и сатаны: увидел человека с книгой – это враг, убей его сразу, пока он рта не раскрыл. Подобная быдлячье-гопническая позиция в отношении людей грамотных подспудно нарисована Елизаровым яркими художественными красками но явным образом не сформулирована – да это и понятно: будь у Елизарова возможность сформулировать претензии к «интеллихентам» чётче и яснее, он бы автоматически стал бы на их позицию хотя бы самим фактом наличия способности формулировать.

На четвертой стороне обложки издания написано, что «две эпохи выясняют отношения между собой», но это неправда. Нигде в книге не сталкивается мир соцреализма с миром капитализма. Есть старая протухшая эпоха Советского Союза (описываемая Елизавровым эпитетами с оттенками гнилости, упадка и разрухи, нищенства и бедноты), есть некроз СССР, есть геронтофильско-фетишисткие услады Елизарова, млеющего под песенки Пахмутовой и Добронравова, но столкновения с реальным современным миром нет и быть не может: читатели громовского мира добровольно заточили себя в скорлупу из старых плакатов и лозунгов.

Все отношения выясняются строго между группировками читателей, только между «просветленными» знатоками «громовского мира» идёт смертоубийственная война на выживание, в ходе которой читальни в буквальном смысле слова вырезаются под корень, а истекающие кровью выжившие счастливчики с вырванными наживую рёбрами завидуют своим мёртвым товарищам.

Начинается роман как интеллектуальное чтение о судьбе книг, о влиянии романов на души человеческие, но быстро (уже с тридцатой страницы) регрессирует в скандальную и эпатажную геронтофильскую боёвку с некрофильским уклоном и прочими парафилиями. Увы, автор как был описателем мерзостей, так и не смог полностью выйти из этого трэшевого амплуа. Персонажи романа (язык не поворачивается назвать их «героями») играют в жизнь, имея на руках после авторской раздачи сплошные козыри, и это произвольное авторское подсуживание еще больше убеждает меня в мысли о скучности и надуманности всей этой книги.

В самом финале, в заточении, в одиночной подземной камере, питаясь сухарями и объедками со стола дома престарелых, Библиотекарь пишет: «я любил Союз не за то, каким он был, а за то, каким он мог стать, если бы по-другому сложились обстоятельства». А нечего было их так складывать, эти обстоятельства — другим было ничуть не легче. Подобные речи смешны даже в устах адвокатов, оправдывающих преступников, выросших в неполных семьях неблагополучных районов. Евгением Шварцем ответ даден давно: « всех учили быть подлецами, но отчего же ты стал лучшим учеником?».

И тем не менее Библиотекарь продолжает беззаветно служить трупу государства, продолжает своим магическим ритуалом укреплять тоталитарное общество, ни во что не ценящее жизнь человека – да и жизнь самого Библиотекаря тоже.

Квинтэссенция мытарств и наград, происшествий и потерь явлена автором в последней, самой короткой части книги: в глубоком подвале дома престарелых, на скудном пищевом пайке и на воде, сочащейся из ржавой батареи отопления, безвылазно заперт Библиотекарь, который поочередно читает все книги Громова. Этим мистическим актом перечитывания советской галиматьи он спасет Россию от самого страшного, как ему кажется, врага – от Америки. Никакой более адекватной метафоры, никакого иного образа, ради которого человек принимает страдания, Елизаров и придумать не мог.

Воистину фантазии людей, которых пропагандистская машина обстоятельно имела в душу, представляют жалкое зрелище.