Получив пару часов назад новый отзыв на первый том, испытал прилив творческих и общечеловеческих сил. Спасибо.
Сразу захотелось чем-нибудь поделиться. Пролистал имеющийся текст третьего тома и в очередной раз понял — безболезненно вырвать из контекста можно только пролог.
То есть, все наши прологи несколько сторонятся основного сюжета, а значит лишних усилий для отделения одного от другого прикладывать не придется.
Он (пролог этот) сырой, его еще не разукрасил красный карандаш редактора и не испепелило всевидящее око корректора.
Пролог.
(В котором мы посетим нескольких совершенно разных и почти незнакомых друг другу персонажей, внимательно их выслушаем и окончательно запутаемся в устройстве Зафантазья.)
— Подай-ка мне ключ на восемь, — высокий человек в засаленном фартуке показался из медного чана и устало вытер лоб.
Чумазый мальчонка, вертевшийся рядом, запустил тощую руку в ящик с инструментом, ловко извлек искомый предмет и подал его наставнику.
— Получается? – спросил малец, с любопытством заглядывая внутрь чана.
— Получилось! – радостно известил голос из-за помятой медной стенки. – Запускай.
Мастер устало закинул ногу на борт своего детища и, перевалившись, спрыгнул на землю. Мальчик крутанул вентиль. Шланг, идущий к чану, напрягся, пропуская сквозь себя газ. Большой купол начал медленно наполняться и подниматься в небо.
— Вот так, — улыбнулся мастер, довольно потирая руки. – Через полчаса можно взлетать. Скажи Хьюстону, чтобы рассчитался за ужин и грузил вещи.
— Да, господин, сию минуту.
Спустя некоторое время ярко-оранжевый шар парил высоко над лесом, неся под собой медный цилиндр с круглыми окошками. Лопасти пропеллера толкали аппарат в нужную сторону, а блестящие в закатном солнце перья рулей, корректировали направление. Заправочная станция, неуклюжая официантка и восхитительные беляши остались далеко позади. Внутри кабины, сидя на обитых замшей креслах, высокий человек и его юный помощник играли в кости. За штурвалом стоял некто в металлическом костюме и без головы.
— Знаете, мастер Григор, — мальчик задумчиво посмотрел на плывущие за бортом облака, — мне на днях снился удивительный сон. Будто старик Чорлей, что купил у вас одного Хьюстона прошлым летом, летел на деревянной повозке и бросал огненные шары в гигантских птиц с прозрачными крыльями…
— А, тот самый, — хмыкнул Григор, взбалтывая игральные кости в стакане. – Забавный тип. Я бы посмотрел на него еще раз. Может он заглянет к нам за деталями?
— Сомневаюсь, — покачал головой мальчик. – Он сказал, что прибыл к нам из Эйлории, — почти шепотом добавил он.
— Из Эйлории? – гаркнул Григор и расхохотался. – Вот уж и, правда, презабавный старикашка. Сказочник, поди. Даже немного жаль, что у нас такие крепкие мехоботы, если он к нам и заглянет, то лет через несколько.
— А я ему верю, — серьезно ответил мальчик. – Вдруг в других Сферах тоже живут люди?
— Конечно! И эльфы и гномы и драконы. И все бросаются друг в друга огненными шарами. Слышишь, Хьюстон, — Григор повернулся к безглавому штурману, — у нас проблемы!
Примерно в то самое время, когда во Фрозии произошел этот пустяковый разговор, много выше и чуть левее, среди космической пыли, некто Аперкуций, хронолог и созерцатель, надиктовывал помощнице очередную главу собственного дневника.
— С новой строки, — тихо, но четко произнес он, закладывая очередной вираж вокруг чаши с желеобразным энергетиком. – Казусы расселения людей. Абзац.
Синий светящийся шарик, именуемый Ойлей, ловко орудовал тонкими щупальцами, нанося мысли хронолога на кристалл. Ее единственный глаз хмурился, а непокорный отросток то и дело спадал со лба.
— Заселение каждого очередного мира разумными существами типа человек, — продолжал Аперкуций, — носит весьма случайный и всегда экспериментальный характер. Боги, творящие миры, руководствуются строгими правилами и заранее разработанными схемами при моделировании тех или иных пространств. Так же они наделяют созданные структуры законами, взаимосвязями и правилами игры, если угодно. Каждый микроэлемент четко знает свои обязанности. Однако, разумные организмы, внедряемые в разработанный мир, тут же создают вихреобразную, случайную и не поддающуюся прогнозированию среду. Не смотря на то, что сами разумные организмы созданы не менее тщательно и наделены определенной схемой поведения, они часто игнорируют собственное предназначение, переворачивая с ног на голову все, заложенное в них творцами.
Аперкуций остановился, и, придерживая руками капюшон, опустил свое зеленое лицо вместе с имевшейся на нем скорбной миной в энергетик. Желе колыхнулось, выпустило струйку дыма и вновь замерло. Ойля, пользуясь предоставленной паузой, выудила из вазы, стоявшей рядом, мятный леденец, засунула его в рот и блаженно прищурилась. Спустя некоторое время, в течение которого в одной из ближайших звездных систем успела начаться и закончиться очередная всепланетная война, хронолог поднял голову из чаши, слизнул остатки желе обоими языками и вновь принялся вышагивать по прозрачному полу собственного кабинета.
— Разумные существа пренебрегают всеми созданными для них условиями, расселяясь по миру, вопреки всякой логике, — Аперкуций удивленно поднял брови, так, словно не сам произнес эту фразу, а услышал ее от кого-то, причем не слишком авторитетного. – Если на планете существует нейтральный климатический пояс, часть разумных существ обязательно обоснуется в зонах с сильно пониженной или сильно повышенной температурой, даже если таковые локации труднодоступны. Причем, это не зависит от общего заселения мира, то есть никак не может быть обусловлено перенаселением. Мы не можем объяснить этот парадокс, ведь имея возможность жить на специально отведенных для этого территориях, не нуждаясь в элементах питания и специальных приспособлениях, разумные существа, словно сами придумывают для себя сложности, игнорируя условия для них созданные. Они непостижимым образом образуют новые формы общества, религии и пренебрегают всеми правилами поведения, выданными им богами. Постоянная тяга к творчеству часто принимает форму протеста, и это приводит к разрушению того немногого, что они успевают построить до того, как начать войну за право обладать построенным. Они быстро теряют связь с Создателем, отрицают наличие разумных существ вокруг своего мира и тратят жизни на разработку более изощренных доказательств собственного невежества.
— Можно вопрос? – причмокнула Ойля и проглотила леденец.
— А? – встрепенулся Аперкуций. – Разумеется.
— Почему тогда все называют их разумными существами?
— Хм. Видимо потому, что если ты вышиваешь узор на скатерти, то называешь его узором. Если кто-то спросит тебя, чем ты занимаешься, ты и стороннему наблюдателю выдашь рукоделие за узор. Но что, если узор при этом не получается? Ты все делаешь верно, рука у тебя набита, нити крепкие, но вместо узора выходит сплошное недоразумение? Ты скажешь кому-нибудь, что подобная ерунда и задумывалась?
— Наверное, я никому не признаюсь. Выброшу старый и начну новый…
Аперкуций задумчиво кивнул и с хлюпаньем погрузил лицо в энергетик.
Между Фрозией и Безответной туманностью, обителью хронологов, среди вороха исписанных листов сидел Средний бог НО. Изучая отчеты помощников, он слюнявил палец, задумчиво тер лоб и даже иногда ерошил белокурые пряди, но при этом совершенно не мог сосредоточиться. Неумолимая сила влекла его мысли в сторону.
Если исходить из идеи о бесконечности вселенной, — думал он, — то следует допустить и бесконечность Эпоса. То есть, если Создатель вездесущ, а космос постоянно и неумолимо увеличивается в размерах, убегая от собственного края, это значит, что Эпос тоже должен находиться в состоянии постоянного роста. Физического, энергетического, или любого другого. А если Эпос не претерпевает постоянных изменений, то, как он тогда успевает быть везде? Вопрос даже не в том, как он успевает все это создавать, а в том, как он это отслеживает. И если это ему удается, то зачем тогда нужны все прочие боги, раз уж Эпос так ловко управляется с бесконечностью? Ведь помощников ограниченное число, возможности их также имеют пределы, и сферы ответственности у них строго очерчены. Все вместе они вряд ли охватывают хотя бы треть заселенных миров. А кто тогда управляет двумя другими? И кто помогает управлять? Ну, иногда в ряды помощников добавляются некоторые сущности, но редко и… Педантичный, привыкший к порядку и равновесию в делах НО непонимающе тряхнул головой.
В бескрайнем космосе все вертится в пределах чего-либо, кроме Создателя и самого космоса.
Легкий аромат лаванды коснулся Среднего бога и остановил безудержный поток размышлений. НО поднял голову и увидел Гора. Тот стоял в неизменных кожаных доспехах, рогатом шлеме и опирался на мерцающий молот. Густой рыжий волос покрывал мощный торс, руки и расцветал на голове десятками косичек бороды и шевелюры.
— Привет тебе, — пробасил бог викингов, приветственно поднимая кружку с пивом и роняя из нее пену. – Как там мой подопечный?
— Какой из них? – не сразу понял НО.
— Рагнар из Эйлории.
— А! – НО разгреб бумаги, выудил несколько, пробежал взором текст. – Вот. В подвале.
— Жив?
— Жив. Они там все мечутся, собирают армии. Его с Брокеном и Ширлом отравили немного, но скоро очухается.
— Хорошо, — хмыкнул Гор. – Я на него рассчитываю.
— А разве ты сам не в курсе событий? – НО кивнул в сторону отчетов. – Я думал…
— Понимаешь, — бородач присел на краешек стола. – Последнее время ничего не успеваю, столько миров, столько событий. Хоть вторую голову отращивай.
— Да, — понимающе вздохнул НО, — уж если мы тут вертимся как белки в колесе, то у вас, Крупных…
— Завал, — кивнул Гор. – Космос растет, Эпос подкидывает новых подопечных, а они все разные, капризные. Уж думаю, не пора ли на пенсию.
— А разве у вас такое… — округлил глаза НО.
— Шутка, — рыжая борода разъехалась в улыбке. – Кто ж меня отпустит? Разве что смахнуться с Драгомором и славно пасть, но это не по мне. Пива хочешь?
— Нет, я тут… — НО рассеяно поскреб затылок. С этим Гором никогда не знаешь, шутит он или серьезно говорит. Чего это он вообще про космос начал?
— Ладно, давай отчет про Рагнара, дома почитаю.
— Я там еще не все успел…
— Не волнуйся, разберусь. У тебя вон еще, сколько работы, — Гор взял бумаги, поднялся в воздух и махнул рукой.
— Да, работы целая бесконечность, — зачем-то брякнул НО ему вдогонку.
Бог викингов исчез и тут же появился в доме Эпоса, на вершине горы, в окружении дубовой рощи. Однако вместо рыжей бороды, бугров мышц и шлема, на нем оказались свободного кроя штаны, простая рубашка и мягкие туфли.
Он свернул отчет в трубочку, прислонил молот к лавочке возле крыльца и уселся на деревянные ступени.
— Что бы ты знал о бесконечности, — улыбнулся Эпос, блаженно вытягивая ноги. – Видел бы ты, НО, что здесь на самом деле творится…
цитировать
свернуть ветку
