Batman Ends

США, киностудия Warner Bros, продолжительность — 165 мин
        жанр — очередная порция картинных страданий для всех поклонников СУПЕРсерьезного и СВЕРХдраматичного стиля режиссера Кристофера Нолана.
                    Отличный, но совершенно бесполезный каст, огромный бюджет и полное отсутствие сюжетной логики — прилагаются.
        слоган : «И разгорится пламя»

Весь Готэм бурлил как гигантский муравейник, сенсационная новость, которую с должным предыханием передавали из уст в уста в одночасье облетела каждого жителя: «Сегодня на премьере нового фильма о Бэтмене будет присутствовать..... сам Бэтмен«! К означенному часу, у кинотеатра уже собралась огромная толпа из самых различных критиков, блогеров и рядовых поклонников, каждый из которых заранее предвкушал личный экстаз от встречи с Живой Легендой. И вот, в дальнем конце улицы сверкнули фары узнаваемого черного автомобиля, потом раздался оглушительный визг тормозов, распахнулась дверь — и на асфальт ступила могучая нога настоящего Темного Рыцаря. Публика поначалу оторопела, на лицах встречающей толпы застыло полное недоумение, а приготовленные к торжественной встрече букеты и блокнотики для автографов тотчас попрятались за спины. Бэтмен сделал несколько неуверенных шагов и остановился прямо перед ошеломленными поклонниками. Вместо черного плаща и аналогичного оттенка пуленепробиваемого жилета из кевлара, на Защитнике Готэма фигурировала лишь потертая набедренная повязка, а надетая набекрень маска летучей мыши не могла спрятать от посторонних глуповатую ухмылку. «Ну что, не ждали ТАКОГО? — загоготал всенародный кумир, обдавая толпу парами ядренейшего перегара, потом попытался было совершить перед зрителями фирменный прыжок, но неловко споткнувшись, лишь растянулся поперек ковровой дорожки прямо у ног преданных обожателей. Бэтмен был пьян, и фокус не удался.

Но сначала немного истории. После огромного успеха экранизации комиксов о Супермене, осуществленной в 1978 году американским режиссером Ричардом Доннером, менеджеры кинокомпании Warner Bros решили, что неплохо было бы перенести на большой экран приключения другой суперзвезды комиксовской Вселенной DC Universe — Крестоносца в плаще, Темного Рыцаря без страха и упрека, который будучи без своего костюма и маски со смешными ушками обычно откликается на имя заурядного готэмовского мультимилиардера Брюса Уэйна. Был дан зеленый свет, один из авторов «Супермена» Том Манкевич сочинил первый вариант сценария, но процесс, что называется «не пошел». Дальнейшие попытки реализовать этот сценарий на практике уперлись лбом в бетонную стену полнейшего непонимания, поскольку все ведущие режиссеры того времени, которым «Уорнеры» предлагали поработать над проектом, боялись, что если фильм по такому сценарию все-таки выйдет на экраны, их попросту засмеют. И лишь в конце 80-х проект обрел своего постановщика в лице бывшего мультипликатора и начинающего кинорежиссера Тима Бертона, причем его первым и главным условием на переговорах со студией было требование немедленно избавиться от всех наработок Манкевича и написать сценарий с чистого листа. Впоследствии Бертон так прокомментирует свое решение: «Предыдущий сценарий Манкевича, по сути, ничем не отличался от «Супермена», только имена были иные. Безумный характер этих сюжетов попросту игнорируется, в результате у меня сложилось впечатление, что ничего более страшного я, пожалуй, не читал. Авторы не признают, что это человек, надевший костюм летучей мыши. Они относятся к этому как к чему-то необратимому, вот в чем дело. Сценарий Манкевича помог мне понять, что нельзя относиться к «Бэтмену» как к «Супермену» или как к тому сериалу шестидесятых. Здесь человек надевает костюм летучей мыши, и, кто бы что ни говорил, это весьма странно»*. Взяв в свои руки историю, до края наполненную фриками, психопатами и прочими интересными личностями, Бертон сделал единственное, что было возможно в данной ситуации — замазал улицы города краской черной-пречерной неоготики, подсластил шизофреническую пилюлю неуловимым ароматом настоящего сюра и превратил вымышленный город Готэм (за декорациями которого в комиксах легко угадывался современный Нью-Йорк) — в мрачное Зазеркалье здравого смысла, готовое с минуты на минуту заживо освежевать свою Алису. На каверзный вопрос, мучавший всех сценаристов Бэтмена, начиная с телесериала 60-х годов: «Почему взрослый мужчина по ночам переодевается в костюм гигантской летучей мыши?», Бертон ответил единственным из возможных способов — просто уклонился от любых попыток ответа. Смешав безумный постмодернистский коктейль из нарочито китчевого грима, черного юмора и гротескных декораций, на самое дно бокала Бертон добавил капельку непостижимой линчевской «твинпиксовщины», благодаря устойчивому вкусу которой, зрителю совершенно не хочется задаваться вопросами вроде «Почему выпавшая из окна секретарша ВНЕЗАПНО превращается в обворожительную психопатку с 8 дополнительными жизнями?» или «Каким образом обитающие в канализации пингвины могли вырастить человеческого младенца?». Соткав обе картины на стыке «сказки для взрослых» и обворожительного фильма-сна, который ближе к финалу оборачивается страшным ночным кошмаром, Бертон создал уникальный сплав настоящего художественного кинополотна и коммерчески успешного фильма по комиксам — сплав, который другие режиссеры годами пытались разобрать на составные части, чтобы заново соединить под собственным именем, но толком ни у кого не получилось.

Сперва закончились 80-е, а следом за ними, на бешеной скорости пролетели и 90-е. Благодаря стараниям однофамильца одного известного автогонщика, киносериал о Бэтмене постепенно деградировал в полусамодеятельный цирковой балаган и окончил свою жизнь в одном очень нехорошем месте, где всегда темно, отвратительно пахнет, а наиболее провинившимся постояльцам за личные заслуги вручают сразу по несколько «Золотых малин». В середине нулевых, спасать франшизу с миллиардным коммерческим потенциалом вызвался никому тогда неизвестный молодой режиссер по фамилии Нолан, на счету которого к тому моменту уже числилось 2,5 фильма — и ни одного реального кассового хита. Первоначально его идеи привели студийных боссов в состоянии идеологического ступора: все дело в том, что в самом начале нулевых, в среде людей, зарабатывающих на рисованных героях сотни миллионов долларов, само понятие «реалистичный кинокомикс» звучало не осмысленнее любого забавного оксюморона вроде «квадратного апельсина». И Нолану вместе с его соавтором Дэвидом Гойером пришлось провести немало времени, доказывая большому голливудскому начальству, что кинокомикс, в котором роли стереотипных готэмовских психопатов отводятся столь узнаваемым простыми зрителями гангстерам, анархистам и социопатам, а американский художник Боб Кейн наконец подружится с австрийским психиатром Зигмундом Фрейдом, на большом экране будет смотреться не просто круто, а «нупрямващекруто». Да, невозможно отрицать тот факт, что «Бэтмен: начало»  действительно сыграло роль свежей струей в застоявшемся зловонном болоте голливудских комикс-экранизаций имени Сэма Рэйми. Однако, при всем при том, для своего более чем двухчасового хронометража, фильм содержал слишком мало действия — в противовес устрашающему количеству банальных диалогов, которые разными голосами и на разный манер, более полутора часов разжевывали для зрителей одну единственную и без того несложную мысль. Но прямоту и навязчивость режиссерского «послания» в полной мере компенсировали другие достоинства картины — великолепное музыкальное сопровождение, вполне себе зрелищное финальное побоище и участие сразу трех колоритных злодеев, блистательно сыгранных Томом Уилкинсоном, Лиамом Нисоном и Киллианом Мерфи. Не подкачали и кассовые сборы: мировая копилка фильма более чем в два раза перекрыла его производственный бюджет, в то время, как все американские кинокритики поголовно захлебываясь от восторга, наградили Б:Н скромным титулом «революции в экранизации комиксов». Успех был, как говорится «налицо», и боссы велели официанту «повторить».

Вторая порция носила название «Темный рыцарь» и подоспела лишь три года спустя, на этот раз — на подносе с черной траурной каймой. Трагическая смерть 28-летнего актера Хита Леджера, для которого роль Джокера оказалась последней, сделала фильму мощную дополнительную рекламу. В результате, вторая серия нолановской бэтманианы в глазах широкого зрителя стала ассоциироваться с чем-то вроде траурного мемориала памяти талантливого актера, в то время, как все остальные ее элементы пребывали в полнейшем упадке. Количество зрелищных сцен сократилось до одной единственной погони, зато число диалогов резко подскочило, и преодолев отметку «пугающего», решительно устремилось к «кошмарному». А в остальное время, свободное от навязшей в зубах болтологии, Нолан развлекает зрителя собственноручными поделками из картона: вот — картонный прокурор, рядом — картонная фигурка зампрокурорши, а между ними — картонная любовь, выложенная на потеху публики в виде огромного картонного сердечка. И это еще цветочки, ведь дальше последуют одно картонное самопожертвование с последующим картонным перерождением, картонные моральные дилеммы, чуть было не размокшие в реке под весом двух паромов, под завязку нагруженных картонными статистами, полтора картонных возмездия одной ну очень картонной организованной преступности и еще одно нелепое жертвоприношение, после которого Бэтмен аки Христос побредет от людей, придавленный весом их грехов окаянных, поскольку на концовку поприличнее у Нолана то ли денег не хватило, то ли просто очень не кстати закончился весь картон. Да, «Темный рыцарь» честно старался оторваться от собственных рисованных корней, но в результате неравной борьбы, сам же на них удавился. Желая сделать свой фильм по-взрослому мрачным, Нолан и Гойер разобрали героев комикса на составляющие детали и попытались их заново собрать, с уже внедренной к ним в корпус «психологически убедительной мотивации». Однако, на практике это свелось к детской скороговорке о том, что дядя любит тетю, тетя любит сначала одного дядю, потом — другого, а третий дядя хочет всех взорвать, просто потому, что ему нравится «запах свежего напалма по утрам». Расхваленная мотивация, на деле оказывается дешевой китайской подделкой, диалоги — на редкость примитивные, основанные на десяти-сто-тысяче-кратном повторении одних и тех же высеченных в бронзе истин, методом нейролингвистического программирования — и все это хозяйство, как хрупкая, почти невесомая лодочка буквально тонет в океане первостатейного голливудского ПАФОСА (на этом месте должно стоять сто тыщ восклицательных знаков), который с каждой следующей минутой все сильнее бьется о борт, угрожая еще до финальных титров пустить на дно и сам фильм, и всю его съемочную группу в придачу. И вот когда минуют те самые титры, и весь переваренный за время киносеанса пафос начнет отчаянно проситься наружу, очень хочется поехать в аэропорт, купить билет до Лос-Анджелеса, в том славном городе разыскать кинорежиссера Нолана и прямо с порога спросить: «Why? Why..... SO serious?». Нет, ну в самом деле — «WHYYYYYYYYYY?»

И вот для «Темного рыцаря» настала долгожданная пора «Возрождения легенды». Однако, не все так просто в датском королевстве, и если снимая вторую часть, Нолан еще пребывал в статусе «молодого режиссера, подающего большие надежды», то после «Темного рыцаря» ему впору было становиться предводителем целого религиозного культа, основанного в его честь. Массовая истерия, развернувшаяся вокруг предыдущей серии бэтменианы, по сути оказала режиссеру медвежью услугу, и еще задолго до премьеры, на всех крупных мировых киносайтах можно было наблюдать парадное шествие просветленных людей в белых балахонах, которые каждое слово Джокера и Двуликого воспринимали как главы неписанного «Евангелия от Нолана». «Вижу скорейшую погибель неверных и неминуемый приход вечного блаженства. И обрушатся в прокате поганые «Мстители», и падет позорно «Новый Человек-Паук», и низвергнется на самое дно геенны огненной треклятый Содом по имени «Марвел». И придет Пророк в белых одеждах, ведя за собой своего Рыцаря Темного, и вновь принесут с собой крупицы вековой мудрости, воздав по заслугам всем тем, кто ночей на спал в ожидании их возвращения. Аве, Нолан! Аллилуйя, Бэтмен!» И реакция на выход в народ нового творения Пророка снова оказалась дюже предсказуемой: 10 место в рейтинге «250 лучших фильмов на IMDB», 6 место в сотне лучших на главном российском киносайте «Кинопоиск», растущие как поголовье саранчи на кукурузном поле, отзывы просветленных зрителей, заголовки которых преимущественно состоят из восклицательных знаков и восторженных междометий — да, пупсик, при помощи нереально огромного маркетингового бюджета и (ли) паствы преданных поклонников и (ли) проплаченных студией интернет-накрутчиков, Кристофер Нолан опять ЭТО сделал. Причем, в буквальном смысле: прикидывающийся многомиллионным блокбастером, последний фильм Нолана окончательно довершает обратную жанровую эволюцию от «модифицированного комикса», которым был «Batman Begins» в неизвестную голливудской науке субстанцию с вязким вкусом и крайне неприятным запахом, где главсупергерой полфильма ходит с палочкой и жалуется на больную спину, главзлодей, взобравшись на броневик, с типичным ленинским прищуром учит толпу, как им правильно переустроить Рабкрин, а вместо твердого сюжетного стержня, который мог бы склеить воедино всю эту эклектичную сюжетную кашу — все куда-то бегут и изредка в кого-то стреляют. Диалогов стало еще больше — теперь их количество  успешно преодолело «катастрофическую» отметку и выйдя за пределы всех известных шкал измерения уровня болтологии, учредило собственную под названием » как в Dark Knight Rises», а уровень пафоса окончательно вышел из берегов, угрожая зрителям планеты всемирным потопом. Впрочем, посмотрим правде в глаза: разве не ЭТОГО ждут от свежего фильма Нолана, его преданные поклонники?

Однако, при внимательном рассмотрении проблемы «Возрождения Легенды» оказываются значительно серьезнее недугов, терзавших его предшественников. Если на съемках ТР, Нолан просто периодически конфликтовал с комиксом, то в «Возрождении» он таки набрался смелости, что бы окончательно его похоронить, присыпать песочком и станцевать на могиле зажигательную джигу. Нарисованные декорации Готэма окончательно рухнули, обнажив за собой городские стены реального Нью-Йорка, а обилие параллелей с современностью просто зашкаливает: тут тебе и чистый «казарменный коммунизм», и проблема мирового терроризма, и робкие попытки критики современного либерализма, и уже один раз озвученная в ТР мысль о том, что современное общество по своей структуре напоминает хрупкий карточный домик: стоит только слегка потянуть одну карту из нижнего ряда и......Проблема в том, что все эти актуальные и совершенно «НЕнарисованные» проблемы излагаются и решаются Ноланом в русле абсолютно утрированной «рисованной» логики. Да, еще по «Темному Рыцарю» было очевидно, что Нолана просто хлебом не корми — дай только поговорить со зрителем о серьезных вещах, которые по его мнению являются самыми насущными проблемами современного общества. И как и в «Темном рыцаре» этот разговор прервется на полуслове в тот самый момент, когда за дежурным перечислением социальных язв мелькнет первая, по-настоящему умная мысль. Удивительно, как расписывая современное общество в качестве склонного к анархии, стадного животного, Нолану удается уже второй раз сорвать стоп-кран за минуту до того, как этот образ на полном ходу столкнется с его собственного зрителем. В самый разгар анархической вакханалии «Возрождения», Вы не увидите на экране заурядных офисных клерков, которые с фанатизмом в глазах и пламенным мотором вместо сердца развешивают по улицам Нью-Йорка отбившихся от стаи госчиновников, громят магазины и «грабят награбленное». Нет, во всем виноваты проклятые уголовники и прочие маргиналы, с которыми, сидя в канализации сражается вся нью-йорская полиция, в то время как остальное «общество», очевидно питается святым духом и на самодельных алтарях молится за скорейшее возвращение Бэтмена. Добавьте к этому натюрморту ходячего «Мистера Мускула» в вейдеровском респираторе, который подобно злодеям из самых клишированных боевиков 80-х расхаживает по полю брани, не пригибая головы, но при всем при этом, остановить его может ТОЛЬКО Бэтмен и ТОЛЬКО «фейсом об тэйбл» — и вместо кинопроизведения, претендующего на покорение каких-либо интеллектуальных вершин, параллели с реальными политическими событиями и прочее бла-бла-бла, у Вас получится замечательная книжка-раскраска для самых маленьких, где шаг вперед — все люди хорошие, шаг назад — все люди сво...., взгляд в сторону — нарисованная в облаке текста пафосная-препафосная фраза.

В результате, не получается ни комикса, ни серьезной драмы: для первого «Возрождению», как и всем прочим фильмам Нолана катастрофически не хватает зрелищности, для второй — связного сценария и хорошо прописанных персонажей. По большому счету, Нолан хорошенько подкузьмил тем фанатам, которые в 2008 году с пеной у рта доказывали, что секрет успеха ТР не ограничивался лишь одним образом анархиста-самоучки, замечательного сыгранного Леджером. И вот 4 года спустя, все тайное становится явным: если в ТР схему распределения актерских ресурсов можно было изобразить в виде примитивной формулы: «Джокер + все остальные», то в «Возрождении» уже вполне очевидно, что король умер, остались лишь самые высокооплачиваемые статисты. Кристиан Бэйл весь фильм ходит с выражением застывшего «покерфейса». Безумно талантливый Майкл Кейн, 90 процентов экранного времени безумно талантливо размазывает по щекам скупые старческие слезы. Том Харди по-бульдожьи рычит в респиратор и по-брежневски играет бровями. Про остальных актеров и вовсе нечего сказать: Гэри Олдман в очках все больше смахивает на загримированного Джорджа Смайли, Джозеф Гордон-Левитт и Марион Котийяр, очевидно просто задержались на съемочной площадке, когда там разбирали декорации «Начала», а у Энн Хэтуэй — очень красивые зубы. Ах, да в фильме еще зачем-то присутствует Морган Фриман, которого сначала пригласили сниматься, а потом случайно забыли написать ему роль, но не расстраивать же по столь незначительному поводу такого замечательного артиста! Вот и слоняются несчастные по съемочной площадке, принимая нелепые позы и произнося еще более нелепые монологи, став очередными жертвами одного из самых распространенных недостатков нолановской режиссуры — полнейшего неумения работать с актерами, ведь для того, чтобы героически\демонически смотреть в камеру из-под маски или размазывать слезы по лицу, режиссеру совсем не нужны яркие драматические дарования, лауреаты многочисленных театральных премий, «Оскаров» и «Золотых глобусов», потому как для подобного уровня драматургии за глаза хватило бы и десятка безвестных статистов. В отличии от дилогии Бертона, ставшей колыбелью вдохновенных актерских бенефисов (Джокер —Джек Николсон! Пингвин — Дэнни Де Витто!! Макс Шрек — Кристофер Уокен!!! Женщина-Кошка- Мишель Пфайфер!!!!), нолановская трилогия так навсегда и осталась «театром одного актера», который, к превеликому несчастью так рано умер.

На самом деле, к последнему детищу Нолана можно предъявить немало других претензий, начиная от чудовищно заторможенного темпа повествования и заканчивая крайне невыразительным саундтреком за авторством...... прославленного голливудского композитора Ханса Циммера (лучшие треки фильма взяты с саундтреков к БН и ТР, написанных Циммером в соавторстве с Джеймсом Ньютоном Ховардом, в то время как сочиненные им специально для ТРВЛ образцы «современной погребальной музыки», увы совершенно не впечатляют). Но самая главная проблема всей нолановской трилогии заключается даже не столько в пафосе, сколько в похоронной серьезности всего происходящего. Жаль, что Нолан так и не прислушался к процитированным мной во втором абзаце словам Тима Бертона о том, что режиссер, снимающий фильм о человеке, переодевающемся в костюм гигантской летучей мыши должен осознавать, насколько странно это будет смотреться со стороны. Главное, что удалось продемонстрировать всей трилогии Нолана — это полнейшую несгибаемость комикса как одного из столпов современного массового искусства: его можно демонстративно хоронить, можно вусмерть пичкать различными фрейдистскими стереотипами, прицепить к нему совершенно ленинский слоган и потом заставлять по памяти цитировать Маркса, но при всем этом — несмотря на пафос и претензии на «излишнюю сУрьезность», он все равно останется тем же комиксом. И расстояние между нолановской бэтменинаной и всеми прочими кинокомиксами, изначально не щеголявшими претензиями на супер-пупер-МЕГАреалистичность, совсем не такое большое, как представляется поклонникам режиссера. Возьмите с полки любой НЕинтеллектуальный фильм, снятый по мотивам столь же НЕинтеллектуальной комикс-Вселенной Марвел, и там Вы встретите абсолютно тоже самое: утрированные битвы между бело-положительным Добром и омерзительно-черным злом, едва проработанные характеры и тонны пафоса, который для большинства персонажей играет роль единственного и универсального жизненного мотиватора. И если хорошенько подумать, то наиболее принципиальная разница между незабвенным изречением о том, что «чем больше сила-тем больше ответственность» и километровыми спичами нолановских героев заключается лишь в количестве букв: просто в первом случае их в разы меньше, чем во втором.