Вашему вниманию предлагается первая часть интервью с Генри Лайон Олди. Беседа проходила в начале октября в кафе одной из московских гостиниц и состоялась благодаря своевременному предложению ИГ «Азбука-Аттикус». В первой части разговор ведется о новой книге и ближайших творческих планах.
Спасибо большое, что согласились на интервью с нами, особенно в преддверии завтрашнего «Игромира», на котором будет проходить презентация первой книги романа «Циклоп» — «Чудовища были добры ко мне».
Олег Ладыженский: С «Игромиром» вообще получилась достаточно интересная история. Игромир проходит чуть-чуть раньше, чем должен выйти роман. Насколько мы знаем, тираж должен появиться числа десятого. Насколько мы знаем, блоки уже отпечатаны, и обложки уже тоже сделаны, но они еще не собраны.
Дмитрий Громов: То есть все запчасти есть, а целого продукта еще нет.
ОЛ: Нам пообещали, что к «Игромиру» штук двадцать соберут вручную. То есть это будет такая раритетная работа, handmade-издание.
Должен отметить, что сам факт того, что презентация вашего нового романа состоится на «Игромире» — необычен сам по себе.
ДГ: Весьма необычен, мы сами на «Игромире» ни разу не были.
ОЛ: Идея возникла весьма внезапно. Как нам сказал генеральный директор издательской группы, пиар-отдел внезапно проявил инициативу и предложил провести презентацию. Однако делать в пустоту неинтересно…
ДГ: Поэтому решили привязать ее к какому-нибудь серьезному мероприятию, чтобы это было не просто так.
ОЛ: Однако «Игромир» же нельзя перенести на неделю к выходу тиража. Так что нас выдернули буквально в воскресенье, оказалось, что мы можем приехать, так что мы бросили все дела и прискакали в Москву. Поэтому огромное спасибо и издательству, и рекламному отделу, и интернет-магазину «Озон», выступившему партнером в этом деле. Ну и нам спасибо, что мы так выскочили быстро.
ДГ: Звонок был в воскресенье, в понедельник мы уже окончательно договорились, тут же заказали билеты, к счастью они были.
ОЛ: Только сели пива выпить, а тут звонок из Москвы.
«Циклоп» написан в достаточно мрачной манере, почти на границе темного фэнтези. А что заставило вас обратиться к этому направлению?
ОЛ: Ну, во-первых, темное фэнтези – это фэнтези, написанное в реалистической манере, а мы всегда писали реалистические произведения. Второе, это скорее исторический роман про не нашу историю. Вот если представить себе, какой могла бы быть история Европы в двенадцатом веке, только не вполне Европы, поэтому это даже не очень фэнтези…
ДГ: Хотя формально там есть и мечи, и магия, и чудовища, и приключения, и все, что угодно, и короли, бароны, и драконы. Все есть. Присутствует весь формальный антураж фэнтези. Пожалуй, dark fantasy – это совершенно точное определение. Кстати, у нас очень мало кто пишет в этом направлении. Мы вот, например, раньше такого не писали, много всего перепробовали, но только не темное фэнтези. Но мы всегда любим экспериментировать, пробовать что-нибудь новое, а тут задумка очень удачно легла на антураж, так оно, в общем-то и сложилось, так что какой-то изначальной цели написать что-нибудь именно в жанре темного фэнтези мы не ставили, просто так сложилось.
ОЛ: Кроме того, мы попытались в этом романе сделать все, что в нем есть, с двойной подкладкой. То есть, с одной стороны это – фэнтези, а с другой – исторический роман про не нашу историю, со всеми атрибутами исторического романа. С другой стороны, это вроде бы фэнтези, но это книга о науке в то время, когда слова «наука» еще не существовало, и его заменяли словом «магия». Еще нет химии, но есть алхимия, из которой вырастет химия будущего.
ДГ: Еще нет астрономии, но есть астрология, и так далее.
ОЛ: Кроме того, в книге два эпилога. Один происходит через пятьдесят лет после описываемых событий и закругляет весь роман. А второй эпилог происходит через пятьсот лет после описываемых событий и показывает, во что превратилось зерно, посеянное за полтысячи лет до этого. На дворе уже не двенадцатый век, а девятнадцатый, условно говоря. Все уже совсем по-другому.
Последний эпилог написан совсем в другой манере. Более того, может быть, последний эпилог является эпилогом для этого романа, но послужит прологом для совсем иного произведения?
ДГ: С другими героями, в этом же мире спустя пятьсот лет.
ОЛ: Еще одна вторая подкладка.
ДГ: Мы не гарантируем, что это обязательно будет, но мысли такие есть.
Какие ваши ближайшие творческие планы?
ОЛ: Сейчас с нашим коллегой и временами соавтором Андреем Валентиновым мы работаем над новой книгой (она уже наполовину написана), жанр которой мы бы определили как ветхозаветный реализм. То есть в современном городе
ДГ: В наше время, в нашем полностью знакомом, современном, реалистичном антураже
ОЛ: Начинают происходить ветхозаветные события. История Иовы. История Иакова. История Содома и его гибели, я имею в виду не мужеложство и гомосексуализм, а гибель Содома как города, когда чаша господнего терпения переполнилась и все, кранты. Ну и еще пара ветхозаветных историй, когда в наш реалистичный мир вторгается жестокий, непознаваемый Ветхий Завет со своими принципами.
ДГ: Происходит столкновение двух совершенно разных менталитетов и мировосприятий, нашего современного и классического ветхозаветного, про который только читали в Библии и который никто, даже верующие люди, сейчас не воспринимают как реальность. А тут вот совершенно реальные ситуации, в нашем антураже, в нашем времени, в наших реалиях, но ситуации полностью ветхозаветные. Это будут три взаимосвязанных повести, но связаны они будут не сюжетом, а общим принципом – нашего времени и Ветхого Завета, городом, в котором это все происходит. У города не будет название, это может быть любой город. Это может быть Харьков, это может быть Екатеринбург, но место действия будет узнаваемо. И некоторые второстепенные персонажи будут переходить из повести в повесть.
А нет ли у вас в более отдаленных планах каких-либо новых экспериментов и желания попробовать другие жанры?
ОЛ: Мы не очень склонны об очень дальних планах. Как только о них расскажешь, они тут же начинают ломаться. Ну, карма такая.
ДГ: У нас уже несколько раз такое случалось, поэтому мы взяли за правило не говорить о новых книгах, пока не написана хотя бы половина текста, как в случае с нашей ветхозаветной историей, где написано уже чуть больше половины. Поэтому можно не бояться рассказывать, ее мы без вариантов закончим. А вот когда или вообще не начали, или только-только две страницы написали, то у нас уже была парочка таких обломов и мы решили перестраховываться.
ОЛ: Да, мы обсуждаем новые идеи, собственно в поезде по дороге сюда мы обсуждали новый роман, очень активно спорили, пугая проводников, но мы о нем сейчас рассказывать не будем.
Ох, у меня как раз столько вопросов было заготовлено по планам, героически их прокрутим и пойдем дальше.
ОЛ: Собственно, о планах мы уже почти все рассказали. О книге, над которой сейчас работаем.
ДГ: О книге, которая выходит вот-вот-вот, о книге, над которой мы сейчас работаем. И дальше мы тоже будем писать, но пока не будем распространяться на эту тему.
Тогда не совсем по планам вопрос. Нет ли желания написать что-либо сольно?
ОЛ: У нас были сольные работы. У Дмитрия выходил и не раз переиздавался сборник его рассказов и там повесть еще одна есть, у меня неоднократно выходили поэтические сборники и там несколько миниатюр. То есть это регулярно происходит, а больше у нас ничего сольного и нет. А над большой формой мы работаем вместе.
ДГ: Как правило, если идея интересная, мы делаем ее вместе. А если она не зацепила соавтора, то по зрелому размышлению она оказывается не такой интересной даже для того, кто ее предложил. Поэтому проверка на соавторе у нас достаточно четко работает. Может быть, какие-то рассказы, стихи вот Олег пишет, я не исключаю, что какие-нибудь рассказы, миниатюры, может даже повесть небольшую когда-нибудь еще напишу, но все-таки совместная работа лучше. Проза у нас все-таки лучше получается, когда мы пишем вдвоем. Я совершенно четко отдаю себе отчет, что мои повести и рассказы несколько слабее того, что выходит у нас в соавторстве. Я ими вполне доволен, я считаю, что они получились, состоялись, они могут нравиться или не нравиться, я их совершенно не стыжусь и местами даже горжусь, но я отдаю себе отчет, что наше совместное творчество получается более высокого литературного уровня. Поэтому, зачем делать хуже, когда можно сделать лучше?
ОЛ: Скажем так, Олди – это не сумма арифметическая Дмитрия Громова и Олега Ладыженского, это новое качество, как бинокулярное зрение. Мы с Дмитрием очень разные люди, у нас разные вкусы, пристрастия в еде, разные темпераменты, скорость реакции, разные предпочтения в музыке и фильмах. Есть и совпадения, конечно, но в целом мы разные ребята. Поэтому когда мы сочетаемся, то это дает некоторый объем, можно более выпукло и разнообразно сделать персонажа, сюжет построить с двух точек зрения, поэтому мы стараемся не терять эту возможность.
А несовпадение темпераментов не становится причиной конфликтов или недопониманий?
ОЛ: Все конфликты мы сбрасываем на тренировках. Мы уже более тридцати лет занимаемся каратэ, и там-то, на тренировках, все и исчерпывается.
ДГ: Споры и разногласия конечно же есть, по-другому и быть не может, но они никогда не выливаются в то, что каждый уперся рогом, будь по-моему, или никак. У нас обоих одна цель – мы хотим написать хорошую книгу. Мы выбираем то, что лучше, эмоциональнее, ярче, сильнее. А кто это придумал – не важно.
цитировать
свернуть ветку
