Владимир Германович Васильев: ««Мэйнстрим» — это словечко от лукавого». Интервью на сайте онлайн-журнала «Питерbook»

цитата

ВЛАДИМИР ГЕРМАНОВИЧ ВАСИЛЬЕВ: «МЭЙНСТРИМ» — ЭТО СЛОВЕЧКО ОТ ЛУКАВОГО»

Целиком читайте на сайте онлайн-журнала «Питерbook»:

http://krupaspb.ru/piterbook/fanclub/pb_fan_column....

— Недавно один достаточно успешный писатель и профессиональный переводчик высказал парадоксальную мысль. По его мнению, падение тиражей фантастики, сдувание сектора развлекательной литературы во многом позитивное явление. Теперь, когда за «форматную» и «неформатную» литературу платят одинаково мало, призрак этого самого «формата» не нависает над писателем, можно взяться, наконец, за те книги, которые хотел написать — а не за те, которые требует заказчик. Как вы, автор сугубо неформатный по нынешним временам, оцениваете такую перспективу?

— Смешно, наверное, но я был неформатным писателем во все времена. И во времена СССР существовал формат, то есть то, что можно и нужно было публиковать. Но что важно — в ту пору писать формат было стыдно. И форматчиков массово презирали. И лишь в краткий период Перестройки и ее действительной гласности, когда неформат, тот есть непубликабельное еще год назад, вдруг стало самым востребованным, интересным и раскупаемым, я встретился с Читателем достаточно широко, если судить по тиражам «Невы» (675 000) или «Звезды Востока» (около 200 000). Это относится и к статьям, и к роману «Наука как наука». Но чудеса долго не длятся. Бюрократическая соцбуржуазия совершила смену формы собственности в свою пользу, и гласность, тем паче, свобода слова перестала ей быть нужна. Понадобилась свобода вседозволенности для манипулирования психикой подчиненных масс, понадобилась масс-культура, которая и превратила фантастику из литературы философской в литературу развлекательную. Появился новый формат, который уже никто не презирает, разве что отдельные эстеты, а, напротив, все туда стремятся. Публикабельно, значит, хорошо. Вот она — внутренняя смена парадигмы жизни. Еще в советские литературные времена было стыдно заимствовать что-то у коллеги — идею, сюжет, строку... Сейчас же на этом строится целая промышленность не литературы, конечно, но псевдолитературной промышленной продукции. Впрочем, я отчасти писал об этом в «Реквиеме по Читателю».

Поэтому, пожалуй, отчасти соглашусь с коллегой. То, что «сдувается сектор развлекательной литературы» было бы позитивно (тем более что в сингулярность он никогда не сдуется, ибо массам нужен слег), если бы не сдувалась сфера литературы вообще. Сам факт снижения интереса к печатной продукции и к фантастике в частности, явление, скорее, негативное в культурном плане, потому что вместе с развлекаловкой теряют надежду на издание и неформатные произведения. Логика проста: если не идет даже формат, то уж неформату ловить нечего. Неформат как не издавали, так и не издают. Уж это я точно знаю как неформатный писатель. Но есть надежда, что издатель все же начнет экспериментировать в плане изменения формата. «Шико» уже пытается и на этом пути признано лучшим издательством Европы. И «Снежный ком М» бьется в стену, набивая шишки, но и обретая авторитет. И «Млечный путь» делает возможное и невозможное, чтобы настоящая фантастика продвигалась к читателю. Причем, «Млечный путь» идет принципиально важным своим курсом: отвергает грань между фантастикой и реалистической литературой, позволяя им встречаться под одной обложкой и в альманахе, и в издательстве, и в сетевом журнале, и в конкурсах рассказов. Но всем этим героическим издательствам чрезвычайно тяжело. Единственная надежда на то, что Читатель, в конце концов, очистится от духовных канцерогенов и шагнет им навстречу.

А что до Заказчика, то у меня никогда таковых не было — все написано по потребности духовной. Я всегда пишу то, что хочу. Возможно, поэтому и разрываюсь между литературой, наукой и информационно-коммуникационными технологиями. Даже на пенсию убежать некогда.

— Многие ваши произведения построены на полемике — с братьями Стругацкими, с Иваном Ефремовым, Вячеславом Рыбаковым, другими писателями и философами... Раскройте секрет, откуда такая любовь к этому литературному приему?

— Это не всегда полемика — чаще попытка понять автора в меру своих скромных возможностей, но поскольку понимание, в сущности, преодоление непонимания, то и возникает полемика, высказываются аргументы «за» и «против» — нормальный естественный процесс мышления. Не случайно диалог — самый древний классический жанр философской литературы, благодаря которому из диалогов Платона мы хоть что-то узнаем о взглядах Сократа, хотя не факт, что реальный Сократ адекватен историческому. Сократ для нас в большей мере литературный герой. Все названные писатели — фантасты-философы. Потому и жанр литературных «бесед» моих с ними принимает вид философской полемики — диалога, иногда в буквальном смысле, иногда скрытого. Все эти авторы мне чрезвычайно духовно близки. Как и А.Н.Житинский.

Столь же философский спор ведется и с А.Громовым («Почему вымерли динозавры?») и с Веровым и Минаковым («Операция «Антивирус»). Вообще же я по природе критик-пониматель, а не клеймитель или пиарщик. Возможно, поэтому и критика моя неформатна, но другая мне неинтересна.