В Россию всё более охотно стали приезжать голливудские звезды, чтобы представить свои проекты. Уже практически каждый месяц в Москве будет появлятся кто-то новый — будь то актёр или режиссёр. На этот раз Микки Рурк прилетел, чтобы презентовать на российском кинорынке картину «Рестлер» Даррена Аронофски (она выходит у нас в широкий прокат 26 марта) и провести встречу с художником Джулианом Шнабелем («Пока не наступит ночь», «Скафандр и бабочка»), также находящимся в Москве с рабочим визитом. Микки поселился в «Хайятте» на Неглинной. В Москве прошла пресс-конференция с его участием, а разные газеты и каналы буквально растаскали его на интервью.
(!) Интервью, которое приведено ниже, сборное, составлено из пресс-конференции и других небольших интервью Рурка, но исключительно тех, что он давал в ближайшие дни в Москве.
— А как вы еще проводите время в Москве?
— Все очень просто: пью водку, знакомлюсь с девушками, вчера отлично покатался на машине. Мне нравится в Москве, я уже не первый раз у вас в гостях. Могу заверить вас: с каждым разом я чувствую себя в России все лучше и лучше.
— Микки, мы все переживали за вас на “Оскаре”, как вы считаете, почему эта награда вам не досталась?
— Не только вы переживали, а еще и мои друзья, моя бабушка, наконец. Дело в том, что со мной соревновались действительно отличные актеры. А в случае с Шоном Пенном, который «Оскар» и забрал… Думаю, ему сыграло на руку то, что он сыграл гомосексуалиста. Но вы не волнуйтесь, я не собираюсь сдаваться, я еще выиграю “Оскар” и приеду к вам еще раз — похвастаться :о). Меня куда больше расстроила смерть моей любимой собаки, которая скончалась перед самой премией. Вообще, мои собаки для меня много значат. Я смотрю с ними телевизор, валяюсь на диване. Долгие годы они заменяли мне и семью, и успехи в профессии.
— С возвращением в большое кино к вам вернулись, надеюсь, и большие гонорары. Уже знаете, на что их потратите?
— Для начала надо расплатиться с налогами, что накопились за это время. Вы же знаете, с американским законодательством шутить не стоит. А вообще сейчас весь мир страдает от финансового кризиса. Всем нам приходится экономить. Правда, мне говорят, что кинематографа это не коснется, но даже если так — мне не привыкать затягивать потуже пояс.
— В последнем фильме вы демонстрируете потрясающую физическую форму…
— Я же профессиональный боксер! Правда, года четыре назад, после нокдауна, врачи мне настрого запретили выходить на ринг. Но я все равно тренируюсь почти каждый день, а в период подготовки к фильму, бывало, и по 4 часа в день, правда, теперь стараюсь избегать ударов по голове. Мне уже делали несколько операций на носу, один раз я ломал скулу. В итоге я просто начал забывать, что ел на завтрак. Теперь у меня таких проблем нет, если я не выпиваю, конечно.
— Вы мечтали когда-нибудь о том, что вернетесь с таким триумфом?
— Ты знаешь, 6 лет назад я даже и не надеялся, что у меня будет второй шанс. Правда. Я жил в алкогольных испарениях. Я ничего не делал, даже не мечтал ни о чем. Иногда так бывает: теряешь что-то — теряешь все. Я потерял все: жену, дом, карьеру... Потому что слишком многое в жизни зависит от успеха. Слава, деньги, власть, окружение... Когда становишься неудачником, то уже никому не нужен.
— С чего началось восхождение к былой славе?
— Началось с того, что одна моя соседка спросила у меня: «Микки, у тебя есть агент?» А у меня тогда год или два даже агента не было. Она сказала, что познакомит меня с парнем, который хочет представлять меня, искать для меня роли. Мы встретились. У меня ничего тогда не было, я был разорен. Этот парень сказал: «Микки, с тобой никто не хочет связываться, все тебя боятся. Скажи мне, что ты сам хочешь от жизни?» И я взял его за руку, посмотрел ему в глаза и ответил. Он сказал: «Это именно то, что я хотел услышать. Думаю, у нас все получится!»
— На заре карьеры вы снялись у Фрэнсиса Форда Копполы в «Бойцовой рыбке». А недавно сыграли одну из лучших своих ролей в «Рестлере» у Даррена Аронофски. Вы может сравнить этих режиссеров?
— Даррен мне сразу напомнил Фрэнсиса — как художник и как человек: интеллигентный, смелый, готовый на риск. Я не уверен, что добился бы такого же результата, если бы над фильмом работал бы другой режиссер. Мне повезло, что «Рестлера» снимал именно Аронофски.
— А как вы думаете, Аронофски сможет повторить судьбу Копполы, то есть стать режиссером больших фильмов?
— Сможет, когда будет готов к этому. Его цель — не просто коммерческий успех, а добиться уважения в профессии.
— Вы работали и с другими известными режиссерами, например, с Барбетом Шредером. Нашли ли среди них того, кто отвечал бы идеальному представлению об этой профессии?
— Не люблю Барбета Шредера: он слишком высокомерен, хотя и притворяется демократом. Пожалуй, именно Аронофски — тот прекрасный режиссер, который, условно говоря, может служить для меня идеалом. Хотя я работал с Тони Скоттом, Родригесом и другими интересными парнями, планирую что-то сделать с Гаем Ричи. А еще грузин, режиссер фильма «13».
— Гела Баблуани?
— Да. Только что мы закончили работу над американским ремейком этого фильма, там со мной играет Бен Газзара. Гела отличный режиссер, я познакомился и с его отцом, тоже режиссером, планирую поездку в Грузию по их приглашению.
— Карьера в кино и в спорте: что общего и в чем различие?
— Общее — дисциплина, фокус, концентрация, изнурительная борьба. Можно быть хорошим борцом или артистом, но выплеснуть все силы и эмоции и так и не дойти до конца.
— А различие?
— В актерской профессии много серого. А спорт — ярче, это черно-белое кино.
— В чем секрет долгой актерской карьеры?
— У меня не было долгой карьеры, на 14 лет я выпал из профессии. Кино — это не только искусство, но и бизнес, и политика, и без комбинации этих трех элементов ничего не получится. Потребовалось много времени, чтобы я понял это.
— Вы говорите о том, что ваши собаки для вас важнее «Оскара» и всего остального. Почему? Разочаровались в людях?
— Когда я был одинок последние 14 лет, собаки помогли мне выжить. Это безусловная любовь: я завишу от них, они зависят от меня. Кроме брата и бабушки, у меня ни с кем не было такой прочной связи.
— Чем объяснить, что вас полюбили сначала во Франции?
— Потому что французы ценят эксперимент. Попытку сделать что-то новое. В США не приняли «Бойцовую рыбку», а во Франции она имела огромный успех.
— Что вы любите смотреть для себя, а не для дела, какие фильмы?
— Я совершенно всеяден. Включаю телевизор и гоняю все подряд: от National Geographic до самых дерьмовых боевиков, от исторических картин до русского порно. 
— В сегодняшнем кино есть молодой актер, кого вы могли бы назвать будущим Микки Рурком?
— Леонардо Ди Каприо — хороший актер, или Марк Руффоло, или Сэм Рейли. Но каждый из них — другой. Нового Микки Рурка не будет.
— Накануне вы посетили киноярмарку в Москве, и я знаю, что вы увидели там плакат нового фильма «Харви Милк», за который Шон Пенн получил «Оскар». И вы хотели этот постер получить, но вам его не отдали.
— Не знаю, почему мне его не отдали. Я его хотел передать Шону. Шон Пенн — мой хороший друг, и я уверен, что на русском у него нет афиши. Наверняка он повесит её у себя в офисе.
— Мой вопрос вот какой: почему вы так хотели заполучить эту афишу? Потому что Шон вам дорог?
— Да, он мне друг. Я подумал, что раз он на премьеру не приедет сюда, так пусть теперь у него будет постер на русском. ))
— Но почему именно ему? Он, может, и друг, но и конкурент вам. Ведь вы оба номинировались на «Оскар», но получил-то его он.
— Нет, я так не отношусь к этому. Он мне не соперник. Я знаю его 23 года, и мы далеки от всякой конкуренции.
— А вы сильно сожалеете, что не получили эту награду?
— Не особенно. Понимаете, он снялся в фильме, тема которого очень популярна в Голливуде. Это политика. Он сделал прекрасную работу, кроме того, такая тематика оказалась актуальной. Так что я к его победе с радостью в сердце отношусь. И к его этому куску золота.
— А вы вообще о чем-то сейчас жалеете?
— У меня много сожалений: о том, как развивалась моя карьера, как она затормозилась на 10 с лишним лет, но мы все двигаемся дальше. У меня появилась возможность всё вернуть: работу, самого себя. Я сражался по-разному, иногда собственные ошибки даются тяжело. Я всё ещё дышу, понимаете? Так что, всё хорошо.
— А как ваша правая нога? Знаю, что вы её повредили во время съемок «Рестлера».
— Да, точно. Лучше, но я эту ногу вчера снова ударил. У меня же нарушен вестибулярный аппарат с давних времён. В общем, колено я снова повредил. Пришлось его ставить на место.
— Вы как-то сказали, что вы одновременно любите и ненавидите режиссера картины Дарена Арановски.
— Да, он очень жёсткий, требовательный, у него все актеры под контролем, все на площадке. Если бы меня когда-нибудь, лет 10-15 назад спросили, смогу ли я исполнить такую роль, я бы ответил, что нет, не смогу. Не поверил бы в это. Тогда, в те то годы, я бы не раздумывая дал Дарену под зад и погнал бы его, понимаете? Сейчас я так его уважаю за то, какой он яркий, сильный и знает, на какие кнопки надавить, чтобы ты показал всё лучшее, на что способен.
— А что он помог вам открыть в себе, какие-то физические способности, особенности вашей психологии, вашего тела?
— Он заставил меня заглянуть в самые болезненные, в самые тёмные уголки меня самого. Он заставил разобраться в себе на каком-то очень глубинном уровне. Какие-то сцены в фильме были очень личными
— А какая у вас была самая сильная травма? Ведь у вас много сломанных костей. Однажды вы палец себе отрезали, когда с женой расставались.
— Вы знаете о моем мизинце, как я его отрезал себе? А потом мне его пришили. Я так и знал, что вы все тут об этом слышали. Это была тяжёлая ночка, но мне это тогда только на пользу пошло: если бы я тогда себе мизинец не отрубил, я бы на всю остававшуюся жизнь угодил в тюрьму.
— А почему вы всё время и все вокруг говорят о вашем возвращении, ведь до «Рестлера» было полно фильмов, например «Город грехов»? Почему именно этот фильм – возвращение?
— Пришло мое время вернуться. Я отношусь к этому, как к Божьему провиденью. Возможно, у Господа Бога были на меня какие-то планы, а я к этому относился как к планам Микки Рурка, а не кого-то свыше. Надо бы на Его планы посмотреть, потому что мои все расчеты на жизнь оказались полной туфтой. Ну, что сказать…
— А вы сильно похожи с вашим героем – рестлером Ренди? Вы оба уже не в зените славы 80-х, но всё ещё в форме и знаете, что от вас ждут.
— Мы в чем-то похожи, хотя я как-то сказал, что Ренди — это не Микки, потому что у меня-то была возможность выкарабкаться и измениться, а Ренди на это не хватило. Он не смог извлечь нужную информацию и идти дальше. А мне повезло больше – я нашёл пару людей, которые помогли мне измениться. Пусть это и заняло 10 лет. И вот я снова в строю.
— Вы говорили, что Лос-Анджелес, где вы долго жили до Нью-Йорка, — самый скучный город на свете.
— Ну да, так и есть. Там люди уже спят в 9-10 вечера. Люди в Нью-Йорке или Москве в это время ужинают. А там в 9:30 — всё, отбой, наступает ночь. И это не клёво.
— А как вам кажется, кризис может повлиять на киноиндустрию? Он может излечить её от излишеств?
— Я особо не разбираюсь в том, какое он оказывает влияние на киноиндустрию. Думаю, кризис ещё пару лет продолжится. Я не политик и не экономист, но уже давно я не вижу особых изменений.
— Говорят, что кризис может умерить аппетиты, и все начнут снимать хорошее, пускай и низкобюджетное кино, как ваш «Рестлер», он же стоил всего 5 миллионов долларов.
— Думаю, сейчас финансовые проблемы на кино не повлияют. Может, потом когда-нибудь, но сейчас совсем этого не вижу.
— Вы, кажется, собираетесь встретиться на днях в Москве с членами Российской ассоциации рестлеров. Это так?
— Мы с ними встречаемся? Да, точно, я этого очень жду! Когда вернусь в Америку, то собираюсь на большое шоу в Хьюстоне. Это называется WWA show Wrestling mania. Его гуру – Винксман. Я называю его «большой шеф». Он своего рода бог реслинга. Он-то меня и пригласил на шоу.
— А вам когда-нибудь приходилось выбирать между кино и спортом? Съемками и боксом?
— Что дал мне бокс? Он меня научил фокусироваться и концентрироваться: едва ударяют в гонг — и ты уже всё, там. Это, как когда красная лампочка на камере загорается – ты уже готов и собран. Вот чему меня бокс научил. Блокировать всё лишнее вокруг и сосредотачиваться и расслабляться, иначе ты не сможешь бороться. Если ты отличный боксер и не расслаблен, ты проиграешь. Так и в кино: если ты расслаблен, ты хорошо слушаешь и играешь отлично.
— А вы привезли с собой своих собачек в Москву?
— Нет, моя собака умерла. Она была единственной, с кем я путешествовал на протяжении 18 лет. Он здесь – в сердце, со мной.
— А остальные?
— Остальных я никогда не беру с собой. Они в Нью-Йорке. Сколько их у меня? Пятеро? Нет, четыре. Не могу говорить четверо, для меня их всегда пять. Хочу татуировку с её именем на шею.
— А что после вашего возвращения в вашей жизни изменилось?
— Скорее всего, мое отношение к жизни. Я стал лучше понимать, что важно быть профессионалом: считаться с другими, быть ответственным, знать, что есть правила, что это всё бизнес, политика, что у всего есть последствия, особенно если я не буду себя вести как профессионал, если мне на что-то плевать, это не просто так и за такие последствия надо отвечать.
— А главный бой в вашей жизни уже состоялся?
— Нет, я буду дальше двигаться. Все, как в боксе, ещё впереди.
Источники информации: mk.ru, kp.ru, vesti.ru, kommersant.ru, lenta.ru
цитировать
свернуть ветку
