1. В рубрике «Читатели и “Фантастыка”» -- 44-я «посадка» (Lądowanie XLIV). Читатели вновь и вновь просят печатать больше fantasy, требуют отказа от «пожелтевших страниц» (лучше микрорассказам их отдайте) и, напротив, благодарят за эти самые страницы, за поэзию, монотематические номера, предлагают немедленно объявить конкурс на «шорты». «Побойтесь Бога, -- отвечает на последнее предложение редактор. – У нас вся редакция с трудом разгребает 2000 рассказов, присланных на объявленный конкурс, куда нам еще и “шорты”!» Здесь же небольшая черно-белая иллюстрация (почему-то в зеркальном отражении) ГЖЕГОЖА СТАНЬЧИКА/Grzegorż Stańczyk.
2. Статья «Konwencja i indywidualność/Традиция и индивидуальность» (с подзаголовком «Z dziejów francuskiej SF/Из истории французской НФ» -- это изрядный фрагмент доклада, прочитанного польской исследовательницей франкоязычной фантастики Барбарой Окульской/Barbara Okólska на симпозиуме «Дни фантастики» (Варшава, 14 – 17. 09. 1985). В свое время статья читалась как откровение, ныне мой восторг, быть может, несколько поувял, но тем не менее…
«Глядя на формирование и развитие научной фантастики в конце XIX и начале XX века в Европе, можно заметить, сколь поверхностным, а то и вовсе неправильным является встречающееся иногда мнение о том, что жанр научной фантастики создали американцы, введя в оборот как специализированные журналы, начиная с «Amazing Stories» (1926), так и сам термин «science fiction». Даже если согласиться с тем, что после Второй мировой войны SF была некоторым образом «импортирована» из США «на правах джинсов и кока-колы», как когда-то сказал об этом Станислав Лем, из этого вовсе не следует, что до Гернсбека ничего не было, равно как не следует, что и общепринятого ныне названия ранее не существовало. Безусловно, SF на первом этапе своего развития, протекавшем прежде всего в европейской литературе, не была той самой SF, зрелую форму которой мы можем видеть во второй половине XX века, но, вместе с тем, она была настолько ярким явлением, что дождалась как своих выдающихся представителей, так и целой массы «специализировавшихся» на ней авторов. На переломе XIX-XX веков в общественном литературном сознании сформировалось понятие о литературе, несущей в себе, с одной стороны, коренной элемент сенсации научно-технического характера, загадки, предположения или, наконец, научной популяризации, с другой – <элемент> путешествий и приключений, не стесненных барьерами актуальных возможностей человеческих начинаний.
Особенно отчетливо видно это во Франции, которая, впрочем, уже раньше занимала заметное место в литературной традиции, предшествовавшей формированию жанра SF. Возникновению этой традиции содействовали многие писатели XVII и XVIII веков, а в XIX веке она претерпела быструю эволюцию и обогатилась главными своими элементами. Например, тематика космического путешествия связалась с проблематикой научно-технического характера, а тематика внеземных существ обрела некоторую самостоятельность и перестала служить исключительно сатире или философской притче. В 1854 году вышел в свет роман “Star ou Psi de Cassiopée/Стар, или Пси Кассиопеи” Шарлеманя Дефонтене/Charlemagne Ischir Defontenay, который ныне считается первым в истории литературы произведением spice opera.
Неведомые дотоле регионы Земли стали объектом исследований и источником невероятных открытий, к которым, например, относится «затерянный мир», представленный в 1886 году Жорж Санд/George Sand в романе «Laura/Лаура».
«Антисипасьон» (дословно «предвосхищение, опережение»), т.е. перенесение действия произведения в будущее, снискало себе широкую популярность, а одним из излюбленных сюжетов таких произведений стала гибель человеческой цивилизации, что впервые показал Жан-Батист Кузен де Гренвиль/J.-B. Cousin de Grainville в романе “Le dernier homme/Последний человек” (1805).
Уже в первой половине XIX века появились такие произведения, как “Hurlubleu” (1833) Шарля Нодье/Charles Nodier, в котором люди будущего привычно пользуются повсеместно доступным анабиозом,
или роман “Le monde tel gu’il sera/Мир, каким он будет” (1846) Эмиля Сувестра/Emile Souvestre, который во многом перекликается с «Дивным новым миром» Олдоса Хаксли,
а в 1865 году вышел в свет роман “L’an 2865/Год 2865” Самюэля Берту/Samuel H. Berthold, <для которого это самое «антисипасьон» составляет ровно один век>. Обозначенная Луи-Себастьеном Мерсье/L.-S. Mercier (“L’an 2440/Год 2440”, 1771) связь «антисипасьон» с утопическими мотивами стала некоторым образом «конкурировать» с классической утопией, действие которой происходит в некой выдуманной стране. Появилась также особая форма утопии в виде иной версии исторических событий, являвшаяся как бы антитезой действительности. Ее название происходит от названия романа Шарля Ренувье/Charles Renouvier “Uchronie/Ухрония”, изданного в 1857 году, а первым произведением такого рода был роман Луи Жëффруа/Louis Geoffroy “Napoléon Apocryphe”, вышедший в свет в 1836 году.
Начиная с 1880-х годов, многие из писателей продолжают традицию «voyages extraordinares», в которой предложенная Жюлем Верном/Jules Verne особая модель играет тем более существенную роль, что этот автор первым стал систематически связывать фантастическую прозу с проблемами научно-технического характера, используя собственные тематические схемы и разные приемы передачи информации, касающейся различных областей знаний. Тем самым он создал образец, который быстро получил признание и стал источником вдохновения для других авторов (…) Наряду с наследниками и последователями Жюля Верна были также авторы, старавшиеся вывести новую, собственную формулу, опираясь на базу существующей традиции, или искавшие новые, оригинальные темы и сюжеты.
Были и такие авторы, которые обращались к жанру лишь время от времени, как, например, Ги де Мопассан/Guy de Maupassant или Жан-Мари Вилье де Лиль-Адан/J.-M. Villiers de l’Isle-Adam. Несмотря на то, что этих последних следовало бы назвать авторами прежде всего просто фантастики, они заслуживают пристального внимания, поскольку когда формировалась научная фантастика, все еще живыми были традиции фантастики в ее классической, чистой форме, заложенные во Франции выдающимися писателями эпохи романтизма, вдохновленными творчеством Э.Т.А. Гофмана, такими как Шарль Нодье/Charles Nodier (написавший также в 1830 году статью «Du fantastique en litérature»), Оноре Бальзак/Honoré Balzac, Теофиль Готье/Theophile Gautier, Проспер Мериме/Prosper Mérimée, Жерар де Нерваль/Gérard de Nerval. Дальнейшему развитию этих традиций способствовал перевод Бодлером/Baudelaire на французский язык произведений Э.А. По.
(Продолжение следует)
цитировать