В юности было у меня странное желание. Даже мечта. Вот чтобы вдруг завтра (или послезавтра, бог с ним) я вдруг открыл, скажем, журнал – лучше толстый и литературный – и обнаружил в нем СВОЙ рассказ. При этом чтобы я его не писал, но чтобы он был МОЙ, без обмана.
Если прибавить к этому то, что в то время я практически не писал, а, в лучшем случае, фантазировал, то желание это мое становилось не просто трудноисполнимым, но даже и маловероятным. Все это я прекрасно понимал, я был, конечно, мечтатель и фантазер (некоторые утверждают, что до сих пор таковым и остался), но тут я себе вполне отдавал отчет – не видать мне осуществления этого странного желания.
Прошли годы. Не то, чтобы очень много, но некоторое количество. Я написал несколько романов, а их даже издали. Но то было не осуществление мечты, а упорный и нелегкий труд. Первый роман я вообще на печатной машинке выстукивал, двадцать авторских листов это вам не просто так. Особенно обидно, когда страницу почти отпечатал, а вдруг — бац – не по той клавише врезал или даже слово не то напечатал… Или перепечатывать, или исхитряться это слово как-то в контекст приладить.
В общем, литературный труд стал именно трудом, приносящим, конечно, удовлетворение своим окончанием и радость гонораром. И вот сижу как-то я в издательстве и вальяжно беседую с редактором. Дама в возрасте, интеллигентная: слово «сука» с такой эмоциональной окраской я больше ни от кого в жизни не слышал. Слово за слово, но вдруг мы с ней вспомнили, что у Анны Карениной в одноименном романе осталась дочка Анни, в смысле – тоже Анна. А поскольку муж Анны признал дочку за свою, то и получилась вторая Анна Каренина.
Анна Каренина – Два! Это было круто.
Прикинув в каком году она могла родиться, обнаружили, что это вполне мог быть тысяча восемьсот семидесятый, а у всякого бывшего советского человека этот год неизбежно ассоциировался с годом рождения Владимира Ильича Ленина, сам Володя неизбежно напоминал о Симбирске… А раз Волга, то появился купец Паратов в качестве героя-соблазнителя Анны Второй… Дальше больше. Если Анна – значит, Анка. Если Анка, значит пулеметчица… С неизбежным выходом на третью самую известную Анну в русской литературе и культуре. С подсолнечным маслом.
С удовольствием поржали над получившимся винегретом, поделились с окружающими. Те тоже посмеялись.
Затем меня позвали к директору издательства, которому я с удовольствием эту историю изложил. Повеселил человека. Это – синопсис романа, сказал я, на что директор возразил – нет, роман из этого не получится, но все равно – смешно.
Через пару недель он позвал меня к себе в кабинет и попросил эту мою историю про вторую Анну Каренину изложить на бумаге. Он попытался во время своего визита в Москву ее пересказать знакомым, те заинтересовались, но он не смог. Посему просил подробностей.
Это не рассказ, напомнил я, это синопсис… Я знаю, отмахнулся директор, сделайте. Кто я такой, чтобы отказывать директору издательства (и его владельцу) в такой мелочи? Минут за двадцать я настучал телеграфным стилем страниц десять текста и отдал заказчику.
Еще через две недели он сказал, что в Москве дико смеялись (я с трудом представляю себе всю Москву, смеющуюся хоть дико, хоть по-домашнему), но вроде бы «Красная бурда» заинтересовалась рассказом – (Это не рассказ! – Я знаю!) – и еще вроде кто-то.
Прошел месяц, ко мне подошел сотрудник издательства, который выполнял функции челнока между нашим издательством и московскими партнерами, и сказал, что кто-то, вроде бы, собрался публиковать мой рассказ – (У меня нет рассказа! – А мне без разницы!) – и хотели, кажется, заключить со мной договор. Но сам договор мне пока не передали.
Еще через месяц сотрудник сообщил, что про рассказ ему снова говорили (Да не рассказ это! Нет у меня рассказов!), и снова что-то помешало сделать мне предложение официально.
А затем все затихло.
Наступила осень, моросило, наш книжный рынок был полупустым, большинство торговцев уже собрали свои книги и разошлись по теплым и сухим домам. Более-менее заполненным выглядел один лоток. Крайней лежала книга «Фантастика — 2000», которую вот только-только привезли из Москвы.
Вот, грустно подумал я, а если бы у меня был рассказ, и договор со мной бы подписали, то тут мог бы… вот тут, под этой обложкой… в этом оглавлении… Александр Золотько – «Анна Каренина-2». Я не поверил, присмотрелся – нет, все точно. И имя с фамилией, и название. А потом и текст. Правда, куда-то делся эпилог, но это уже мелочи по сравнению со всем остальным.
Книгу я, понятное дело, купил. Потом мне даже привезли какой-то гонорар, но дело не в этом. Я вдруг обнаружил, что это ведь не просто так – книга. Это ведь мое давнее фантастическое желание осуществилось. Я открыл книгу и обнаружил СВОЙ рассказ, который я не писал, но который при этом – МОЙ.
Если честно, то ощущение было странным. Правда.
Мелькнула даже идиотская мысль – нахрена я такую возможность испортил на рассказ? Нужно было миллиард желать. Или Нобелевку… хоть по литературе, хоть по математике (я знаю, про математику и Нобеля, но если поперло, так чего мелочиться?).
Вот.
Потом оказалось, что этот рассказ вцепился в меня как… ну даже не знаю как кто. Через несколько лет мне знакомые вдруг сообщили, что рассказ этот читают по радио. Потом к каждому новому году вдруг в Сети начала вспыхивать эпидемия перепостов «Анны Карениной-2». Причем, по большей части – без упоминания меня как автора. Два гражданина Израиля, не сговариваясь, стали вдруг утверждать, что они являются авторами рассказа – первый и пока единственный случай в моей биографии.
Не выдержав, я написал таки роман, синопсисом которого был тот рассказ, и был уверен, что никогда его не издам. Потом вдруг – правда, вдруг, его издали. Небольшим тиражом, в тысячу экземпляров, но тем не менее.
Это была особенная история, когда, имея два вычитанных варианта текста, в издательстве напечатали к книжной ярмарке двадцать экземпляров черновика со всеми ошибками, допущенными и незамеченными автором… Когда в ходе работы над романом оказалось, что придуманные мной совпадения и сюжетные ходу были на самом деле, с реальными людьми и в нашей истории… Много чего было с романом и, как я подозреваю, еще будет.
Но вот то, что иногда исполняются самые странные желания – это я запомнил накрепко. И, с одной стороны, всем советую мечтать и желать, не стесняясь, а с другой… поаккуратнее нужно все-таки с желаниями. А вдруг исполнится?