ОНО снова проснулось: сумбурная рецензия на самый долгожданный фильм года

Ужас, продолжавшийся в последующие двадцать восемь лет, — да и вообще был ли ему конец? — начался, насколько я могу судить, с кораблика, сделанного из газетного листа и подхваченного дождевым потоком, который унес его вниз по водному желобу...

Мы ждали этого двадцать семь лет. Справедливости ради: я ждал только тринадцать — с тех самых пор, как впервые глухой ночью посмотрел первое киновоплощение великого романа, снятое Томми Ли Уоллесом.

К тому времени я достаточно насмотрелся и начитался, чтобы оценивать картину здраво, и наряду с великолепной игрой Тима Карри в роли Пеннивайза и юных актеров в роли семерки заклятых его врагов, подмечал бессчетное множество выброшенных линий, упрощенный сюжет и примитивные спецэффекты. Новое «Оно» просмотрено, и теперь я вижу, что в одном старому фильму нельзя отказать: это гораздо более добрый, теплый и ламповый фильм, чем то, что снял Андрес Мускьетти.

Собственно, за это старую версию следует ругать в первую очередь. Старый фильм был, вероятно, более «кинговским» по стилистике, однако Мускетти не просто лучше передал дух романа, но и усилил некоторые акценты.

Вообще, удивительное свойство нового фильма — его исключительная противоречивость, вызывающая у поклонника романа странное, почти мазохистское удовольствие. Мускьетти совершенно глух к стилистике Стивена Кинга, но крайне чувствителен к его духу. Растянутый, почти невыносимый саспенс романа он подменяет чередой шокирующих «скримеров», и в то же время виртуозно передает удушающую атмосферу насилия и распада, довлеющую над проклятым городишкой.

В видении Томми Ли Уоллеса Дерри был, несмотря ни на что, довольно светлым и солнечным местом с немного нервозными жителями и по-своему даже обаятельной местной гопотой; у Мускьетти Дерри «похож на старую увядшую проститутку, которая кокетничает и жеманничает», пожалуй, даже больше, чем в оригинальном романе. За светлыми фасадами царят темные тона и полумрак, лица жителей угрюмы, но за каждым проглядывает мрачная усмешка адского клоуна Пеннивайза. Похотливый отец, липнущий к дочери, толстая мамаша-растение, удушающая сына своей бездумной заботой, юный гопник, воспитанный садистом-отцом, с бессмысленной ненавистью в глазах и выкидным ножом в руке...

Танцующий Клоун, на наших глазах отгрызший доверчиво протянутую руку ребенка, кажется доведенным до абсурда олицетворением их всех, и страшный, рыдающий крик маленького Джорджи — это крик всех страдающих детей города Дерри.

В отличие от книги, здесь даже Неудачников нельзя поначалу назвать лучами света в этом темном царстве. Впрочем, можно ли их винить? Мускьетти напрочь отбросил все кинокошмары вроде оборотней, вампиров и мумий, сделав Оно парадом ДЕЙСТВИТЕЛЬНО личностных, глубинных страхов; так кровь и волосы, напугавшие Беверли, получили совершенно иное значение, нежели в книге, став, к тому же, настоящим оммажем на «Кэрри»; призраки сгоревших заживо родителей, явившиеся Майку, пугают гораздо страшнее, нежели гигантская птица; тощая женщина с картины Модильяни прекрасно вписывается в изнуряющую атмосферу дома ортодоксального раввина, где имеет несчастье расти Стэн Урис... В лице Пеннивайза Неудачники противостоят не столько собственным страхам, сколько просто самим себе, а ведь они — тоже жители Дерри. Вместе с половым созреванием в этих ребятах угрожающе начинает вызревать давно усвоенный взрослыми принцип «моя хата с краю», который по справедливости следовало бы высечь на гербе проклятого города. Кроме Заики Билла, имеющего к канализационному монстру свой личный счет, остальные Неудачники не горят желанием очищать родной городок, не рвутся на борьбу со своими страхами, и лишь в критический момент вступают в решительный бой со злом.

Юные актеры сыграли блестяще; особенно зажигает Ричи, чьи грубые шуточки «про мамку» стабильно вызывали смех во всех кинозалах мира, включая и тот скромный, в котором сидел я, и очаровательная София Лиллис, ставшая той самой Беверли Марш, в которую я был влюблен в детстве, когда читал книгу.

При всем уважении к незаурядному таланту Эмили Перкинс, она скорее походила на ту самую Кэрри Уайт, чем на девочку с «волосами, как зимний огонь», благо и зловещего отца ее в той версии превратили из растлителя в карикатурного религиозного фанатика.

Отлично вышел Эдди, которому добавили яркую и трогательную деталь — пульсометр на руке, который жалобно попискивает в минуты опасности, выдавая испуг хозяина. При внешней любви к броским пугалкам Мускьетти силен и своим вниманием к таким вот мелким деталям, подчеркивающим общую картину; каждая из них на своем месте, и каждая удачно «выстреливает» в свое время. Хороши и взрослые, хотя им и уделено достаточно мало времени. Меня, правда, огорчило то, что создатели фильма сделали с моим любимым второстепенным героем, аптекарем мистером Кином — из умного, язвительного и по-хорошему беспощадного мужика, участвовавшего в расстреле гангстерской банды и честно пытавшегося помочь Эдди Каспбраку изменить свою жизнь, он превратился в лоснящегося липкого типа, подозрительно разглядывающего малолеток. Вероятно, такому ядреному персонажу не нашлось бы места в реалиях восьмидесятых...

Наибольшая ответственность лежала, разумеется, на двадцатисемилетнем Билле Скарсгарде, которому нужно было если и не превзойти ставший культовым образ, то, по крайней мере, не ударить в грязь лицом и избежать дешевого копирования; к этому вопросу молодой актер подошел со всей ответственностью. Его Пеннивайз совершенно не похож на комично-зловещего Тима Карри. Я не зря упомянул его «мрачную усмешку» — у нового Пеннивайза юморок куда более похоронный. Похоже, в этой инкарнации Дерри даже Танцующий Клоун не способен радоваться своему цикличному существованию, его остроумие — это остроумие висельника, и усмешка его — змеиная.

В общем, новому киновоплощению «Оно» можно долго петь дифирамбы, восхваляя игру актеров, режиссуру, операторскую работу и сценарий, но главный талант создателей фильма — хирургический; ибо обращаясь к столь колоссальному произведению неизбежно придется что-то вырезать или ампутировать. Но если старый фильм из-за этого походил на ампутанта или карлика Франкенштейна, то новый — вполне гармоничное новое существо, ладно скроенное и крепко сшитое так, что стежки практически незаметны, да еще и обретшее некоторые новые возможности взамен утраченных старых. Одним словом, это действительно блестящая экранизация, которую — редчайший случай! — неизбежная противоречивость делает лишь интереснее. А посему — немедленно хватайте ноги в руки и бегите в кино, если еще этого не сделали...