Этот «блог-пост» будет посвящён теме, давно меня занимающей. Если кому-то он покажется неинтересным — что ж, на вкус и цвет... Но мысли «по поводу» у меня накопились — нужно же их хоть где-то разместить, чтоб не пропали втуне :-)
Сразу предупреждаю — отныне я часто буду «грузить» своих уважаемых ПЧей подобными постами (с претензией на филологичность — хотя какой там из меня, по чести сказать... Ну ладно).
Источник информации — великолепнейший сайт http://norse.ulver.com/ — всем, кто интересуется, очень рекомендую его посетить.
***
Для начала — цитата. (Из Ю. Д. Левина).
цитата
Белинский выдвинул концепцию двух переводов: «художественного» и «поэтического». Для правильного понимания такого деления следует иметь в виду тот философский смысл, который критик вкладывал тогда в эти термины. «Художественное» означало для него объективное отражение действительности, и оно считалось выше «поэтического» -- идеализированного выражения субъективного.
«В художественном переводе, -- писал Белинский, -- не позволяется ни выпусков, ни прибавок, ни изменений. Если в произведении есть недостатки -- и их должно передать верно. Цель таких переводов есть -- заменить по возможности подлинник для тех, которым он недоступен по незнанию языка, и дать им средство и возможность наслаждаться им и судить о нем» (II, 427). К таким переводам критик относил трагедии Шекспира, переведенные Вронченко, и объяснял их неуспех тем, что «Шекспир еще недоступен для большинства нашей публики в настоящем своем виде». «Так как переводы делаются не для нескольких человек, а для всей читающей публики, -- продолжал Белинский, -- и так как сцена должна действовать не на один партер и первые ряды лож, а на весь амфитеатр, то переводчик должен строго сообразоваться со вкусом, образованностию, характером и требованиями публики», и «он тем более обязывается к таким выпускам, прибавкам и переменам, чем разнообразнее публика, для которой он трудится» (II, 427). Таким «поэтическим» переводом Белинский считал «Гамлета» в интерпретации Полевого.
К чему это я, собственно?.. А вот к чему: есть три достаточно известных перевода «Старшей Эдды» (на самом деле — больше, если считать и переводы отдельных песен, а не всего литпамятника в целом; но я говорю о тех, с которыми сталкивался сам в бытность свою студентом).
 |
 |
 |
По крайней мере к одному из них определение «поэтического» (по терминологии Белинского), как мне кажется, вполне подходит. Хорошо это или плохо — а также, подходит ли к двум другим определение «художественных» (по Виссариону Григорьевичу) — я постараюсь разобрать ниже.
Итак... Самая знаменитая из эддических песен — «Прорицание вёльвы» (или, в другом переводе — «Прорицание провидицы»). Рассказывает эта провидица о создании мира, о том, как он устроен, и о скандинавском аналоге Армагеддона — Рагнареке (впрочем, как ни назови, смысл один: конец света есть конец света. Но в скандинавском мифологии, как и во многих других, время циклично — после конца грядёт возрождение...)
Естественно, именно масштабные картины конца света обычно врезаются в память читателям этого сказания. Поэтому (а также потому, что сама песнь — очень длинная), я и приведу здесь именно эти цитаты — во всех трёх переводах.
цитата перевод С. Свириденко
В распре кровавой брат губит брата;
Кровные родичи режут друг друга:
Множится зло, полон мерзости мир.
Век секир, век мечей, век щитов рассеченных,
Вьюжный век, волчий век — пред кончиною мира…
Ни один из людей не щадит другого.
(...)
Солнце черно; земли канули в море,
Звезды срываются вниз с вышины.
Пар всюду пышет, и, Жизни Питатель,
Лижет все небо жгучий огонь.
(...)
Знаю я, вижу, как снова возникнет,
Вновь зеленея, из моря земля.
Бьют водопады; орлы за добычей
Станут к водам на лету припадать.
цитата перевод А. И. Корсуна
Братья начнут
биться друг с другом,
родичи близкие
в распрях погибнут;
тягостно в мире,
великий блуд,
век мечей и секир,
треснут щиты,
век бурь и волков
до гибели мира;
щадить человек
человека не станет.
(...)
Солнце померкло,
земля тонет в море,
срываются с неба
светлые звезды,
пламя бушует
питателя жизни,
жар нестерпимый
до неба доходит.
(...)
Видит она:
вздымается снова
из моря земля,
зеленея, как прежде;
падают воды,
орел пролетает,
рыбу из волн
хочет он выловить.
цитата перевод Вл. Тихомирова
брат на брата —
и гибнут в бранях,
родич на родича —
режутся рати,
мерзость в мире
настало время
меча и блуда,
щита разбитого,
ветра, волка,
погибели мира;
человек человека
не пощадит;
(...)
солнце затмилось,
земля утонула,
срываются с неба
светлые звезды,
огонь извергается,
жизни кормилец,
он жаром пышет
аж в самое небо, —
(...)
и вот она видит:
время настало —
суша из моря
восстала зеленая,
воды текут,
орлан по-над ними
летает и рыбу
высматривает
Что же мы видим? Перевод Свириденко — да, разумеется, здесь очень много отступлений от оригинала (это можно понять, даже не зная древнеисландского) — и не тем размером он выполнен, и добавлены эпитеты, которых нет в подлиннике (на это обращали внимание ещё Стеблин-Каменский и Д. М. Шарыпкин).
цитата
Во всех песнях «Эдды» в переводе Свириденко есть определения и дополнения, которых нет ни в оригинале, ни в переводе Корсуна.
Свириденко: «грел с полудня луч солнца соленые камни», — Корсун: «солнце с юга на камни светило», — Vølusрá: «sόl skein sunnan á salar st eina» [4] (...) Свириденко: «через влажные долы в пределы песчаные», — Корсун: «через топь на поле песчаное»
(...) Свириденко: «в просторном чертоге», — Корсун: «в палатах», — Rígsþula : «á fletium» [35]
...также это можно видеть и в приведенной мною цитате — «в распре кровавой брат губит брата»; вместо «блуда» — абстрактное «зло»... но даже не это вызовет отторжение у сторонников точного перевода, а, собственно, ритм, интонация, «разжижающая» эпическое повествование, делающая рассказ Провидицы более напевным, а потому и мелодраматичным.
Но — положа руку на сердце — разве нельзя согласиться, что для первого ознакомления со скандинавским эпосом читателю подошёл бы именно этот перевод?
Стиль «Эдды», как известно, изобилует усложнёнными метафорами — «кеннингами». Пламя бушует питателя жизни — а что есть «питатель жизни», что скрывается за этим условным обозначением? Не поймёшь, пока не заглянешь в комментарий... С. Свириденко же делает из «особого вида метафор» — обычные, традиционные и привычные нам (у неё в той же фразе логическое ударение, собственно — не на «питатель жизни», а на «огонь»... и сразу становится понятно, что «питатель жизни» — это просто такое определение хорошо знакомой нам нам вещи: огня. В подлиннике — не так? В подлиннике — как раз непонятно?.. Вот в этом-то и состоит особенность «поэтического» (по Белинскому) перевода: это скорее пересказ, но пересказ, выполненный профессиональным поэтом => слог и язык там будут на высоте. Правда, обычно — осовременены до крайности. Что — объективно говоря — не есть гуд).
Перевод А. И. Корсуна излишними приукрашиваниями не страдает. Собственно говоря, он вообще не страдает никакими приукрашиваниями — переводчик стремился, как мне лично кажется, в первую очередь передать смысл, а не стиль. Сравнить с тем же Тихомировым:
цитата Корсун
Братья начнут
биться друг с другом;
родичи близкие
в распрях погибнут;
тягостно в мире
Аллитерации есть, но слабоощутимые (очевидно, потому, что они непрямые — повторяющиеся звуки отстоят довольно-таки далеко друг от друга).
цитата Тихомиров
брат на брата —
и гибнут в бранях,
родич на родича —
режутся рати;
мерзость в мире
Аллитерации наблюдаются в оч. большом количестве, малозаметных и слабоощутимых — практически нет. Думаю, понятно, кто из двоих переводчиков делал акцент на форме, кто — на содержании.
Вкратце это всё можно передать как «сочность vs. точность». И если у Свириденко первое однозначно доминирует над вторым (почему я и рекомендовал бы её перевод даже неофиту — тому, кто ещё не знает толком, чтО есть «Эдда»: он более понятен, во-первых, а во-вторых, более художествен (не в том смысле, что у Белинского — в обычном, житейском), поэтому не вызывает диссонанса... а у Корсуна — всё наоборот, второе доминирует над первым (и поэтому его перевод может неофита отпугнуть — художественность-то здесь как бы «вынесена за скобки»)...
...то Тихомиров, как кажется, вполне достиг разумного компромисса между тем и другим. Между сочностью и точностью. Между смыслом и стилем.
Вот, собственно, и всё, что я хотел сказать :-)
NB: ...а комментарии в духе: «Мужик, ты сам понял, чего понаписывал?» будут считаться... того... неконструктивом и убиваться ап стену без жалости 
NBB Комменты типа «А мне пофиг» или «Нафиг мне сдалась та Эдда» ждёт та же участь. Комменты по делу — приветствуются.
цитировать
Это касается Свириденко, которого я предпочитаю всем другим и в основном использую цитаты из него. Дело в том, что у древних были другие литературные вкусы, и «Эдда» в оригинале производила на них глубокое впечатление. И если переводчик сделает так, что его творение будет такое же глубокое впечатление производить на нынешних читателей, то будет прав. Он решит не только информативную задачу (вон как предки представляли конец света), но и высшую художественную задачу — передаст еще и чувство, которое Эдда призвана внушить. Более строгий перевод этой задачи не решает (вот парадокс!), а значит, уступает.
свернуть ветку
