Не секрет, что «Матрица» пользуется большим авторитетом и уважением среди приверженцев идей левого толка. В частности среди коммунистов, марксистов, социалистов, просто протестной молодёжи и прочих к ним примыкающих. Что и неудивительно, ведь первая часть Трилогии просто пронизана бунтарским духом! Как и полагается любому масскультовому проихведению, она стремится к романтизму, но в данном случае, что как раз для масскульта и нетипично — к романтизму революционному. В ней главными героями являются бунтари, которые борются против диктата машин. Но фильм не получил бы столь широкого резонанса, если бы эта борьба свелась к очередному примитивному противостоянию людей и роботов.
Морфеус: Что такое Матрица? Диктат. Матрица – это мир грёз, порождённый компьютером, созданный, чтобы подчинить нас, сделать из нас всего лишь это. (показывает батарейку)
Участники сопротивления не просто борцы за независимость — они революционеры-подпольщики, которые живя в нищете и лишениях, сражаются против Системы, которая воплощает в себе сытость и благополучие. А кто в «Матрице» отрицательные герои? Во-первых, сама Матрица, мир циничной безжалостной эксплуатации, где из людей выжимают энергию, отравляя их сознание ложью и иллюзиями. Во-вторых, агенты Матрицы, типичные представители «кровавой гэбни». В-третьих, предатель Сайфер, стремящийся променять Свободу на славу, богатство и сытую размеренную жизнь. Но разве это не нормальное желание нормального человека, возможно спросите вы? Ведь Матрица – это пусть иллюзорное, но обычное, нормальное современное буржуазное общество, в то время как реальность в фильме – это мрак и развалины, где гордые, но свободные люди ходят в каком-то тряпье и едят еду, похожую на сопли. Оставлю пока в стороне этот философский вопрос, а пока предлагаю обратить внимание лишь на ту деталь, что под обёрткой боевика нам предлагают классическую марксистскую идеологему: за «приличным» и даже привлекательным фасадом «процветающего» буржуазного общества скрывается мир безжалостной эксплуатации, лжи, насилия и смерти.
Но дело тут даже не в отдельных идеологемах, аллегориях и символах. В широком смысле «Матрица» представляет собой иллюстрацию вполне конкретных идей двух французских философов. Речь идёт о Жане-Поле Сартре и Жане Бодрийяре.
Философия Сартра в «Матрице».
Тема свободы выбора проходит красной нитью через всю «Матрицу». Обратите внимание: Нео постоянно, на протяжении всего фильма предлагают сделать Выбор!
В первый раз ему пришлось делать Выбор, когда к нему на работу впервые пришли Агенты. Он выбирал между тем, чтобы выбраться из здания по строительным лесам, и тем, чтобы сдаться властям. «Из здания два выхода, один через крышу, другой охраняется. Ты рискуешь в любом случае. Решай сам», — сказал при этом Морфеус. Томас Андерсон тогда испугался и предпочёл сдаться.
Во второй раз он сделал Выбор, когда отклонил заманчивое предложение агента Смита о сотрудничестве. А мог ведь и согласиться!
В третий раз ему предложили сделать Выбор в автомобиле битком набитом повстанцами. «Выбирай одно из двух: слушайся или топай!» — Грозно заявила тогда Линк, наставив на него пистолет. Нео порядком струхнул и уже открыл дверь, чтобы выйти, но Тринити остановила его.
Четвёртый случай общеизвестен, он уже почти хрестоматийный и стал обьектом для множества шуток и приколов. Красная или синяя таблетка. Узнать правду или остаться в неведении. «Не поздно отказаться. Потом пути назад нее будет», — припугнул его при этом Морфеус.
В пятый раз Нео выбирал: идти ли ему на выручку к Морфеусу, или позволить его убить. Это самый главный и самый тяжёлый выбор будущего Избранного, ключевой в становлени его личности. О значении этого поступка в фильме я уже писал чуть ранее.
Концепция свободы воли развертывается у Сартра в теории «проекта», согласно которой индивид не задан самому себе, а проектирует, «собирает» себя в качестве такового. Поэтому трус, например, ответственен за свою трусость, и “для человека нет алиби”. Сартр убеждён, что человек полностью в ответе за самого себя, свое существование и окружающее, ибо исходит из утверждения, что, не будучи чем-то заданным, он постоянно строит себя посредством своей активной деятельности. Нео на протяжении всего фильма «собирает» себя целиком и полностью в сответствии с теорией «проекта» по Сартру, для которого “существование предшествует сущности”. Не будучи изначально Избранным, он постоянно выбирает из множества вариантов и путей своего развития и, делая правильные с точки логики сюжета, поступки, постепенно растёт духовно и в конечном итоге становится тем, кем его считает Морфеус — т.е. Избранным. Нео не был таковым изначально, он себя таким образом «построил».
Сартр жёстко критиковал общество, в котором он жил. Он утверждал, что оно навязывает определенные социальные установки («коды поведения»), препятствующие духовному восстанию, выходу из неподлинного существования в экзистенцию. По Сартру, неподлинное существование есть существование человека в качестве социальной роли, то есть всего лишь общественной функции, которая обесценивает человека как такового, делает его легкозаменимым, лишает его смысла существования. Стремиться занять в этом мире удобную нишу, выбрать потребительские ценности, закрыть глаза на творящуюся вокруг несправедливость — значит выбрать неподлинное существование, выбрать синюю таблетку. Ибо окружающая действительность так ужасна, что неизбежно требует революционного изменения.
Выразителем подобной линии поведения в «Матрице» является Сайфер.
Сайфер: Я хочу всё забыть. Десять лет, понимаете? Хочу стать богатым и знаменитым. Скажем... актёром.
Агент Смит: Как вам угодно, мистер Рейган.
Богатство, знаменитость, слава — разве не это ли краеугольные камни либеральной идеологии, к которой согласно её установкам должен стремиться каждый нормальный человек? Те самые «коды поведения», не дающие людям достичь подлинной экзистенции? У братьев Вачовски это желание высказывает предатель, персонаж, который должен вызвать у зрителя наибольшее презрение. Кстати, агент Смит называет его Рейганом неспроста. Рональд Рейган, 40-ой президент США, свою карьеру начинал в качестве актёра. Был приверженцем наименьшего вмешательства правительства в регуляцию экономики. А его экономическая политика, основанная на стимулировании производства в сочетании с уменьшением налогов для богатого населения, в какой-то степени стоит у истоков современного общества потребления.
Философия Бодрийяра в «Матрице».
Бодрийяр — достаточно известный в узких кругах культуролог и философ-постмодернист. Он ввёл понятие гиперреальность как развитие марксистского понятия надстройка. Гипереальность — это реальность, воспроизводимая в «концентрированном» виде, каковой реальная, не гипертрофированная реальность не бывает. Основа гиперреальности — симуляция. Единицами гиперреальности являются симулякры — самодостаточные замкнутые сами на себя пространства пустых образов, знаки без означаемого, единственная ценность которых состоит в обмене на другие знаки. Мыслитель развил учение о трёх порядках симулякров: копии, функциональные аналоги и собственно симулякры. К третьему порядку симулякров он относил все современные феномены, включая деньги, общественное мнение и моду. Современную эпоху он назвал эрой гиперреальности (т.е. симуляции) — в ней надстройка определяет базис, труд не производит, а социализирует, представительные органы власти никого не представляют. Современную эпоху характеризует чувство утраты реальности. В искусстве Бодрийяр видел критическую и терапевтическую функции по возвращению реальности.
Бодрийяр утверждал, что мы все в какой-то степени живём в симуляции, в мире иллюзий, которые окружают нас и обволакивают со всех сторон. Иными словами — в Матрице, Мире Грёз. Неспроста Морфеус в самом начале говорил о Матрице несколько обтекаемо, общими фразами, давая зрителю понять, что дело не в компьютерной мишуре, что проблема намного глубже.
Морфеус: Матрица повсюду. Она окружает нас, даже сейчас она с нами рядом. Ты можешь увидеть ее из окна или когда включаешь телевизор. Ты чувствуешь ее, когда работаешь, идёшь в церковь, когда платишь налоги. Целый мирок, надвинутый на глаза, чтобы спрятать правду.
Нео: Какую?
Морфеус: Что ты только раб, Нео. Как и все, ты с рождения в цепях, с рождения в тюрьме, которую не почуешь и не коснёшься. В темнице для разума. Увы, невозможно обьяснить, что такое Матрица...
А мог ведь и просто сказать: «Ты живёшь в компьютерной симуляции». Томас Андерсон — компьютерщик, он бы понял о чём речь. Но беда не в том, что Нео живёт в компьютерной ситуации, беда в том, что МЫ с каждым годом всё больше и больше погружаемся в виртуальную реальность.
«Мы прошли всеми путями производства и скрытого сверхпроизводства предметов, символов, посланий, идеологий, наслаждений. Сегодня игра окончена — всё освобождено. И все мы задаем себе главный вопрос: что делать теперь, после оргии? Нам остается лишь изображать оргию и освобождение, притворяться, что ускорив шаг, мы идем в том же направлении. На самом же деле мы спешим в пустоту, потому что все конечные цели освобождения остались позади, нас неотступно преследует и мучает предвосхищение всех результатов, априорное знание всех знаков, форм и желаний. Но что же нам всё-таки делать? Мы находимся в состоянии лицедейства и не способны ни на что, кроме как заново разыграть спектакль по некогда написанному в действительности или в воображении сценарию. Это состояние, когда все утопии обрели реальные очертания, и парадокс состоит в том, что мы должны продолжать жить так, как будто этого не было. Но так как утопии всё же стали реальностью, мы не можем больше тешить себя надеждой, что нам ещё предстоит дать им жизнь. Всё что нам остается — тщетные притворные попытки породить какую-то жизнь помимо той, которая уже существует. Мы живем в постоянном воспроизведении идеалов, фантазмов, образов, мечтаний, которые уже присутствуют рядом с нами и которые нам, в нашей роковой безучастности, необходимо возрождать снова и снова,« — пишет Ж. Бодрийяр в книге «Прозрачность зла».
Бодрийяр много времени посвятил изучению феномена постмодернизма. Его природе, истокам и влиянию на человеческое общество. Он обнаружил, что виртуализация всех сфер нашей жизнь, их выцветание и превращение в симулякры — давно уже идущий процесс, и скоро нам будет очень сложно отличить выдумку от реальности. Рекламисты лгут убедительно и професионально, создавая вокруг рекламируемых брендов виртуальное пространство, не имеющее ничего общего с действительностью. От них не отстают журналисты, имиджмейкеры и политики. Информационный поток точно так же оторван от реальных новостей. А имиджмейкеры так здорово научились манипулировать аудиторией, что даже человек со странным именем Барак Хусейн Обама, невзрачной внешностью и ушами как у Чебурашки умудряется стать президентом.
Всё больше и больше людей с каждым годом профессионально работают в производстве виртуального мира: журналисты, рекламисты, геймдевелопперы, писатели, киношники и прочие работники «фабрики грёз», тысячи их. Что характерно, придумываемая ими реальность зачастую намного ярче и интереснее настоящей. И выполняющие различные социальные роли, живущие неподлинным существованием представители всяких скучных профессий, с радостью набрасываются на них. Ибо погружаясь в приключения очередного мускулистого варвара или космического десантника, они получают психологическую разрядку и порцию острых ощущений, которых им не хватает по жизни. Но эта гиперреальность обладает не только терапевтической функцией, она для них также является мощным эмоциональным наркотиком! Реальный мир после «Звёздных войн» или «World of Warcraft» выглядит столь невыразительно и бледно, что психика требует следующего сопоставимого по мощности сенсорного воздействия. Но раз от раза порог восприятия естественно притупляется, и требуется всё большая «доза» для того, чтобы достичь того же уровня. И организм требует: ещё, ещё, ЕЩЁ!!!
Но Братья Вачовски устами своих героев как бы говорят нам: «Стоп, хватит«! Они настаивают на безусловной ценности реального мира. Руководствуясь мнением Бодрийяра, который говорил, что только реальность может стать подлинной утопией, то есть альтернативным современному социальному устройству проектом.
«Добро пожаловать в пустыню реальности», — говорит Морфеус, показывая Нео покорёженную войной поверхность Земли. Между прочим, прямая цитата из Бодрийяра.
Знамя Революции.
В первой «Матрице» Морфеус играет роль наставника и учителя Нео, обьясняя ему, а заодно и зрителям, что такое Матрица и что с ней должен сделать Избранный. Прошу заметить, что его слова не являются истиной в высшей инстанции. Он излагает лишь СВОЮ точку зрения и СВОЁ видение проблемы. Матрицу он ненавидит всеми фибрами души. Для него она является Системой, которую необходимо уничтожить во имя всеобщего блага. Мысль о том, что её можно как-то изменить, у него даже не возникает. Сломать и баста! Революционеры вообще не приемлют компромиссов и полумер. Мир Морфеус видит исключительно в чёрно-белых тонах: есть свои, и есть чужие, третьего не дано. Беспощадным к врагам учит он быть и Нео. Причём не только в отношении агентов, роботов, но и неразбуженных людей тоже. Даже специальную учебную программу разработал, призванную внушить, что если «ты не один из нас, то один из них»
Морфеус: До тех пор, пока эти люди часть Системы, они все наши враги. Ты должен помнить, что большинство не готово принять реальность. А многие настолько отравлены и настолько зависимы от Системы, что будут драться за неё.
Нео не зря умолчал в конце «Матрицы: Перезагрузки» о том, что имел приятную беседу с Архитектором. Ибо Морфеус запросто мог навалять ему за это люлей и не посмотрел бы, что он Избранный. Даже после смерти Нео он остаётся верным делу Революции до конца. Согласно сюжету MMORPG Matrix Online, Морфеус уходит в подполье и начинает вести террористическую борьбу против Матрицы. Настоящему революционеру даже мирный договор с машинами не помеха! В одном из сражений в Матрице он и находит свою смерть.
В заключение.
Известный словенский культуролог и философ фрейдо-марксистского толка Славой Жижек как то назвал кинематограф «полем идеологической борьбы». Независимо от первоначальных замыслов братьев Вачовски — то ли они хотели просто набить карман, то ли выразить какой-то протест — по факту «Матрица» получилась фильмом внедряющим в сознание зрителя определённую идеологию — а именно философию Сартра и Бодрийяра. Но во второй части революционный марксистский дух практически полностью выветрился. От него осталась только романтическая бунтарская оболочка. По вполне конкретным причинам: ведь Нео — не Морфеус, он другой. Был бы Избранным Морфеус, он бы действительно всё порушил к чертям собачьим.