 |
|
Название романа отсылает к строкам из поэмы Томаса Эллиота «Бесплодная земля». Эта поэма относится к числу обязательных для изучения в англоязычных школах, плюс к этому она относится к числу наиболее известных поэм 20 века. То есть, игра с читателем начинается уже здесь и полное название романа должно выглядеть так:
Ты, иудей или эллин под парусом у кормила,
Вспомни о Флебе: и он был исполнен силы и красоты.
(перевод А.Сергеева)
Смысл заглавия после этого становится прозрачен. Даже в зените красоты и силы помни о ждущем тебя забвении – первое, что можно отсюда вытащить. Но при желании играть можно до бесконечности – начиная от совершенно явной отсылки в обращении «иудей или эллин». И игра эта будет совершенно обоснована, ведь Томас Эллиот является иконой модернизма, и выбор названия Бэнксом в этом смысле абсолютно оправдан – едва ли не все образы и смыслы его романа прочнейшим образом заякорены в европейской литературе, начиная с Гомера и заканчивая… да, в общем-то, ничем не заканчивая. Колодец этот не имеет дна.
Обратной стороной такого подхода к созданию текста является неизбежно встающий вопрос – не ограничился ли автор только тем, что почерпнул у своих великих предшественников? Каков его собственный взнос в общее дело?
По форме роман представляет собой авантюрную космическую оперу. Все ее атрибуты в наличии – огромные галактические империи, масштабные сражения с применением традиционного для данного жанра оружия, циклопические космические сооружения, сверхсветовые перелеты на кораблях самых разных форм и размеров, пестрое разнообразие народов и рас. Натуральные «Звездные войны». Однако, если в других книгах этого жанра на фоне таких декораций происходит борьба добра со злом, то здесь ситуация гораздо более странная.
В подлинно смертельной схватке сошлись Идиранская империя и Культура – анархо-социалистическое общество гедонистов. Результаты этой схватки впечатляют – едва ли не триллион погибших, почти сто миллионов уничтоженных кораблей, более пятидесяти уничтоженных планет, разрушенные звезды и прочий попутный ущерб.
Из-за чего произошел конфликт – поначалу неясно. И очень сильно ошибается тот, кто надеется, что вопрос прояснится к финалу – там-то как раз выясняется, что никаких рациональных причин у этой вражды не существует. Из-за чего же они дерутся? Это вопрос неизбежно встанет перед каждым, кто читает книгу. Так как ответ, повторюсь, лежит вне рамок рационального, то обнародовать свой вариант я не буду. Не хочу портить никому удовольствие.
Добавлю, что этот вопрос, как ни странно, стоит и перед главными героями книги. Вернее, он по мере развития сюжета перед ними встает – и перед Борой Хорзой Гобучулом, мутатором на идиранской службе, и перед Перостек Бальведой, сотрудником Особых Обстоятельств Культуры, ее полевым агентом, которая ему противостоит.
Остальные герои этими вопросами практически не задаются. Большинству – наемникам, игрокам и всем остальным просто наплевать на эту войну, они либо ищут, где там можно поживиться, либо стремятся выжить. Получается не у всех.
Идиран мы видим недолго, но достаточно для того, чтобы понять, что это прирожденные воины, причем воины, спаянные общей историей и религией в несокрушимый монолит. Они абсолютно несгибаемы – что, несомненно, плюс, но в силу этого зачастую негибки – а это уже минус. Гибкость приобретается с опытом – старый Ксоралундра понимает важность таких союзников, как Хорза, более того, их можно даже назвать друзьями. А вот молодые Ксоксарл и Квейанорл слишком нацелены на выполнение стоящей перед ними задачи и именно в силу этого ее, по большому счету, и заваливают. Фанатики мало полезны в сложных ситуациях и никакой героизм и упорство тут не могут улучшить ситуацию.
Что касается представителей Культуры, то помимо Бальведы мы близко знакомимся с Фал Нгистрой, молодой девушкой, живущей в далекой дали, но принимающей самое активное участие в происходящих событиях. Ибо она относится к тому редкому типу людей, интуиция которых дает им преимущество даже перед мегамощным искусственным интеллектом Разумов, которые управляют почти всеми сторонами жизни Культуры. Помимо нее мы мимолетно слышим рассуждения безымянного молодого человека, не принятого в Особые Обстоятельства, обиженного и предрекающего Культуре поражение. Кроме этого мы видим два Разума – искусственные интеллекты обладают в Культуре всеми правами личности. Один из них – Джейз, верный спутник Фал Нгистры, а второй – юный и очень испуганный Разум, из-за которого и заварилась вся каша и который получает имя лишь в финале книги, причем имя это более чем неожиданное.
Стоит отметить, что самые сильные сомнения обуревают именно Фал – возможно потому, что она проникает в суть происходящего глубже всех остальных. Но если ее сомнения посвящены фундаментальным основам существования Культуры, ее правам и вытекающим из этих прав обязанностям, то сомнения Хорзы и Бальведы куда более приземленные, они касаются границ допустимого при достижении цели.
Хорза – мутатор, представитель народа, когда-то созданного для войны. Он умеет принимать облик врага, он обладает встроенным биологическим оружием, он сметлив и удачлив, и он ненавидит Культуру – по своим собственным соображениям. Именно поэтому он встал за идиран. Поначалу он вроде бы готов ради достижения цели буквально прошибать лбом стены, тем не менее он не желает жертвовать чересчур многим, старается держать баланс потерь и приобретений в допустимой зоне. Однако в финале спираль стремительно скручивается – он теряет, находит и снова теряет, на этот раз – все; помимо этого, происходит событие, переворачивающее его отношение к жизни. Он гибнет, но при этом совершенно невероятным образом продолжает жить.
Что же касается Бальведы, то ее эволюция в некотором роде параллельна эволюции Хорзы. Она из тех, кто сознательно отказался от жизни, полной самых утонченных удовольствий ради грязной и опасной работы – то есть у нее есть идеалы, которые она находит нужным защищать. И она это делает – с опорой на собственные силы и все технологические достижения Культуры. В Хорзе она находит достойного противника, они оказываются в одинаковых ситуациях, они видят, как действует противник, они неизбежно примеряют его действия на себя. Как ни странно, они становятся близки – как могут быть близки враги, делающие одно и то же дело. В каком-то смысле против собственной воли, но она находит в противнике то, чего нет на ее стороне, более того, чего на ее стороне, скорее всего, никогда не будет. Умом она понимала это и раньше, но события на мире Шкара пробили границу, и она осознала это сердцем, как ценность, которой ей, видимо, никогда не овладеть. Финал ее истории много печальнее, чем у Хорзы.
Останавливаться на хитросплетениях сюжета – надо сказать, весьма лихого и туго закрученного, я не буду. Скажу лишь, что нам показан крохотный кусочек этой мегавойны, причем кусочек отнюдь не из тех, которые определили ее исход. Но этот малозначимый эпизод – увеличительное стекло, показывающее то, что обычно остается за рамками истории. Героизм бывает ужасен, победа горька, и всех нас ждет забвение – увеличительные стекла не только увеличивают что-то, но и искажают его. Но порой такое искажение оказывается необходимым. Все, наверное, знают, что колонны Парфенона, эталон стройности – на самом деле немного искривлены.
Резюмируя, можно сказать так – обозреваемый роман представляет собой очень сложное и многослойное произведение, завернутое при том в очень привлекательную обложку. Наверное, лучшего нельзя и желать.
цитировать
свернуть ветку
