Вот уж кто, казалось, не был обделен в советские времена вниманием переводчиков и издателей — так это восточные поэты. Данте, Петрарка, Тасс и Ариост не переиздавались (и не переводились) столько раз, сколько Хайям, Хафиз, Фирдоуси, Низами, Навои, Джами... и иже с ними. Переводили их обычно прекрасные поэты (С. Липкин, Р. Ивнев, П. Антокольский и др.) — казалось бы, очень благо- и плодотворная ситуация... А если посмотреть ближе?
Во-1, нельзя не помянуть «незлым тихим словом» издателей: те же поэмы Низами или Навои — какой сборник, скажем, 80-х годов ни возьми — нигде не напечатаны целиком, всюду «избранные места» (ну представьте себе издание, к примеру, «Илиады» Гомера, в которое вошли... произвольно выбранные отрывки из нее! Что-то не то, правда же?..)
А во-2... Ситуация всё-таки была сложнее, чем кажется на первый взгляд. Да, переводчики владели даром слова. И тем не менее... то ли теоретическая база их почему-то подвела, то ли... Но лучше разберем на практике.В одном из ежегодных сборников «Мастерство перевода» (не помню уже, в каком именно) был как-то напечатан разбор перевода «Касыды о старости» Рудаки, сделанного Семеном Липкиным (вот уж чьи заслуги не стоит преуменьшать — так это Липкина. Он и поэт замечательный, и переводчик не из последних: к примеру, «Махабхарату» на русском он воссоздал почти гениально, да и переводы его (скажем) из Навои мне более чем нравятся.
Но все же...)
цитата
Все зубы выпали мои, и понял я впервые,
Что были прежде у меня светильники живые.
В оригинале: светильники сверкающие. Как ни крути, а перевод чуть более чем неточен (как светильник может быть «живым»? И, кроме того, как можно о зубах сказать «живые», они ведь не из плоти?) Это уж не говоря о том, что слово «впервые» в оригинале вообще отсутствовало...
цитата
Так мир устроен, чей удел — вращенье и круженье.
Подвижно время, как родник, как струи водяные.
Вторая строчка полностью измышлена переводчиком (в оригинале Рудаки дважды повторяет одну и ту же мысль — о «вращении мира» — в обеих строчках. И — никакого сравнения с родником).
Ладно... в конце концов, один слабый перевод ещё «погоды не делает». Обратимся к одному из самых больших трудов С. Л. — его переводам из Фирдоуси.
 на фото — С. Липкин |
И с первых же строчек у нас возникают сомнения: можно ли переводить древнюю персидскую эпопею... пятистопным ямбом (тем более, что в оригинале она написана совсем, совсем другим размером... напоминающим, скорее, «Три пальмы» Лермонтова)? С. Липкин, как известно, оправдывал этот свой шаг тем, что-де в сознании русскоязычного читателя пятистопный ямб связан с самим жанром поэмы, такова-де традицмя, идущая от Пушкина...
На это все ж таки есть что возразить. Во-1, Пушкин писал поэмы, но не писал эпопеи (тем более — мифологические, в духе того же Гомера или «Калевалы» — никто ведь их не пытается переводить 5-стопником?). А во-2, между Пушкиным и Фирдоуси — не одно столетие, это поэты настолько разных культурных традиций, что и говорить не о чем.
Ладно... Обратимся к самому переводу. А попутно будем сравнивать его с другим — выполненным Ц. Бану-Лахути.
Вот стихи из начала поэмы, описывающие подвиг эпического героя Сиямака — победителя нечисти:
цитата перевод Бану
Доспехов лишенный, властителя сын
Сразился с нечистым один на один.
Смотрим, что же у Липкина?
цитата
И вышел, тигра шкурою покрытый:
Тогда не знали панцирной защиты.
Сошлись две рати; Сиямак вступил
Отважно в бой с исчадьем адских сил.
Что мы видим? Правильно, из 2-х строчек стало почему-то 4. И это еще не самое грустное: во втором двустишии довольно много «словесной воды» и «масла масляного» (лишние словосочетания, не прибавляющие ничего к тому, что мы уже знаем, выделены курсивом).
Смотрим дальше...
цитата Бану
Бой грянул; раздавлен был дьявольский строй
Напором звериным и силой людской.
цитата перевод Липкина
Сошлись две рати, сдвинулись тесней —
И бесы побежали от зверей...
Опять-таки, 4 слова (целая строчка!) там, где у Бану-Лахути всего 2; опять-таки, эти 4 слова смело можно выбросить из стиха — они не несут особого смысла, это просто повторы. А кроме того... «бесы побежали от зверей» — какая-то сказка, вроде «Тараканища» Чуковского?.. («Раздавлен был дьявольский строй» — звучит не в пример эпичнее, пафоснее и ...хм-м... «взрослее», что ли).
Но, может быть, только начало поэмы в переводе С. Липкина вышло не совсем удачно? М.б., дальше — лучше?
Смотрим...
цитата
Змей не погиб, но обнаружил камень
То, что в себе таил он: яркий пламень
(Что вспоминается в 1ю очередь? Ну конечно же, «Евгений Онегин»: «Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень...» Совершенно излишние в данном контексте ассоциации).
А вот — из конца поэмы:
цитата
И век настал великого Омара,
И стих Корана зазвучал с мимбара
Выделенное курсивом — опять-таки измышление переводчика (который счел своим долгом разъяснить несведущему читателю, «что же такое мимбар»). Справедливости ради скажу, что и у Бану-Лахути это двустишие вышло несколько криво:
цитата
Носителя веры Омара пора
Настала, — не трона — минбара пора.
Что же мы видим в итоге? Что пятистопник (несмотря на то, что это более «сжатый» размер, казалось бы, должен тяготеть к лаконичности) изобилует ненужными разъяснениями («Сошлись две рати, сдвинулись тесней...»), переводческими комментариями (тот же мимбар), перенесенными почему-то не в сноску, а в сам текст переводимого произведения (
) Т.е. — практика показала, что теоретически С. Липкин был неправ. Не подходит этот размер (Аллах его знает, почему) для переводов древнего эпоса.Желающие могут сравнить эти переводы Липкина с переводами другого, очень талантливого переводчика (и тоже уже классика) — В. Державина, из Джами или Руми. Выполнены они тем же 5-стопным ямбом... и по стилю, правду говоря, не очень отличаются от процитированных выше.
Вот и выходит, что «одного таланта мало»... если он еще не подкреплен необходимой теоретической базой...
Но это — эпос. С него, в конце концов, спрос особый.
Что мы видим, коснувшись переводов восточной лирики?
Да, по сути — то же самое. Хороших переводов (т.е., выполненных хороших слогом) много, профессиональных — единицы.
Вот, например, Хафиз:
цитата
Ради родинки смуглой одной, одного благосклонного взгляда
Я отдам Самарканд с Бухарой и впридачу — богатства Багдада!
Казалось бы — ну и что тут такого? А если заглянуть в оригинал — там отнюдь не абстрактные «родинка и взгляд» поминаются, а вполне себе конкретная «ширазская турчанка» (Рассказывали, что шах Тимур вызвал за эти стихи Хафиза, т. ск., «на ковер»: как смел-де ты... какой-то там красотке... дарить мои города... Уж конечно, ставшую причиной царского гнева турчанку ввести следовало бы и в русский перевод
)В общем, надеюсь, я вас убедил. Средневековая поэзия Востока еще ждет своего переводчика... несмотря на все те, поистине громадные, наработки, что были сделаны в советские годы.
Как ни парадоксально, как ни грустно — но это так.
цитировать
свернуть ветку
Гаспаров не в счет — он работал, ЕМНИП, уже в 90-е)