«Волк на псарне» — басня Крылова, откликающаяся на Отечественную войну 1812 года. У «Кота и повара» связь с наполеоновскими войнами оказалась быстро забытой, но про «Волка на псарне» школьные учебники напоминали: «Ты сер, а я, приятель, сед» — это про Кутузова.
Иллюстрации Нарбута к столетней годовщине Отечественной войны. Рисунки из сборника «1812 год в баснях Крылова». Сканы с сайта Президентской библиотеки: https://www.prlib.ru/item/956721 (не очень чёткие).
Как положено в книжках «мирискусников» долгое графическое вступление, преклонение перед всеми этими авантитулами и чему нет названия.
В книжке «1812 год в баснях Крылова» использована особая техника (силуэты) и особая концепция (звери нарисованы с человечьими телами). А исторический антураж обеспечивается мундирами эпохи наполеоновских войн.
Есть страничная иллюстрация к басне. В небе — комета, грозящая гибелью всей земле. Но Нарбут необычно решает главную интригу. Волк ворвался в мирное хозяйство, он забился в угол, сейчас его собаки разорвут на части... Даже дедушка Крылов жаждет крови. А Нарбут через сто лет рисует подчёркнуто спокойную сцену: Волк в мундире на равных ведёт переговоры с русскими военными (в басне ведь с волком тоже не собаки беседует, а люди).
цитатаДрузья! К чему весь этот шум?
Я, ваш старинный сват и кум,
Пришел мириться к вам, совсем не ради ссоры;
Забудем прошлое, уставим общий лад!
На заставках в тексте — уже чисто исторические аллегории и зарисовки.
Вороньё над полем битвы — это ещё не крах наполеоновской армады, деревья с листвой. Это Бородино, после которого Наполеон и пытался вести переговоры. Он уже понял, что попал не в овчарню, а на псарню.
Нарбут не рисует, как спускают собак на волка. В общем-то при праздновании столетия Отечественной войны в России царило преклонение перед Наполеоном и гордость от своеобразного вхождения в Европу, приобщения к её галантности.
В советское время обожаемый всеми иллюстратор Е.Рачёв, специализирующийся на изображении животных с людскими повадками, сделал иллюстрации к басням Крылова. Вот книга 1965 года большого формата (издательство «Детская литература») с суперобложкой и без неё (у меня без суперобложки).
И переиздание «Речи» (2018), куда вошли иллюстрации, в том числе и из книги 1965 года.
Привычно рисуя прямоходящих зверей, Рачёв обрядил персонажей в костюмы первой четверти XIX века. При таком подходе историзм был неизбежен, и Рачёв вернул басням, созданным как отклик на события Отечественной войны, их первоначальное содержание.
На картинке к «Волку на псарне» — Волк-Наполеон в захваченной Москве. И всё. Никаких псарей и собак. Даю сканы из издания 1965 г. и 2018 г. В современных изданиях «Речи» полиграфия несравненно лучше. Можно верить, что рисунок в издании «Речи» вернее передаёт контрастность и цветоделение подлинника. Есть ещё некоторые отличия в фоне иллюстраций.
Жуткий волчара, прям ярость благородная вскипает. То есть свора гончих, которая сейчас ринется на волка — со стороны зрителя и домысливается самим зрителем.
Полностью избавиться от историзма «Волка на псарне» было невозможно. Даже забыв про Наполеона, приходилось помнить, что собственно псарня — это деталь эпохи крепостного права. Поэтому люди-персонажи басни обряжены в старинные одежды. У И.Семёнова с его даром карикатуриста говорящий волк эффектно молит о пощаде на коленях.
Э.Гороховский тоже отражает эпоху: щербатый крестьянин-псарь и ободранный волк-разночинец. Но у него персонажи тоньше и, в общем-то, смешнее, чем у И.Семёнова.
А.Савченко, понятно, не может выйти из своего амплуа: забавные волчик с собачками (псарь указывает на свою голову: «А я, приятель, сед»). Не верится, что собачки разорвут волчушку — так, пожурят на будущее.
Иллюстрации С.Артюшенко были изданы в УСССР (Киев: Веселка, 1989). Забитый волк и вальяжные псари. Внизу — историческая картинка, отсылающая к первоначальному смыслу басни. Сканы отсюда: https://polny-shkaf.livejournal.com/22978...
Те художники, которые рисуют волка жалким, домысливают его ужасный конец, когда свору на него спустят. Вроде бы, у Крылова волк сохраняет уверенность в себе. Тем более, сохранял её Наполеон.